О древних идолопоклоннических религиях в княжествах литвы и жмуди

Из истории известно, что не только люди Европы, Азии, Африки, но и всех вновь открытых земель, как, например, Америки и разных островов, по-своему про­славляют высшее существо, молятся ему, при несчастье зовут его на помощь, и оно по-польски называемо Bog, по-латыни — Deus, по-французски — Dieu, по-немецки — Gott, по-еврейски — Adinoi или Adonai, Jehovach, по-гре­чески — Theos, по-литовски — Dievas (стр. 335).

Также известно и то, что [...] каждый народ в свою очередь называет по-другому, а именно: египтяне его называли Osiris, вавилонцы, халдеи и гебраи — Tha-muz Belus Remphen, финикийцы — Jaho Adonis, греки — Panompeus, персы — Mitras, в крае Паломири — Aglibo-lus, латиняне, или римляне, — Saturnus, Jupiter, Jovis, поляки — Jesa, литовцы и жмуди — Säule, Aukstejas, Vi-sagystis, svaister, Okopirnos, Didis Lado, а ливы и кур-ши — Jehu.

А так как все народы видели на своей земле существа либо мужского, либо женского пола (по-латыни — mascu-lum и femm(e)-um), то совершенно естественно люди рассуждали, что и бог Солнце должен иметь жену, но, так как после Солнца самой большой и красивой плане­той является Луна, поэтому эту планету считали женой бога Солнца (Säule) и назвали: египтяне — Izis, вави­лонцы, халдеи и гебраи — Bealsama, Domina, Coeli, в крае Папамиры — Malachbela, греки — Anaeps, рим­ляне — богиней Luna, а литовцы и жмуди — Menuo (Луна) (стр. 337—339).

Древние идолопоклоннические народы, не имея ни откровения, ни ревеляций, ни пророков, не зная чудес,

только естественным разумом рассуждали о вещах, а в религиозных вещах своим ксендзам и попам суеверно и слепо верили, ибо только они одни звездную науку, или астрологию, знали и как будто бы с божественным откро­вением, заранее затмение Солнца и Луны предсказывали, а другие с помощью химических опытов познали пре­мудрости естественных наук, выдавая себя за святых лю­дей, как будто с божьего позволения и его рукой творили чудеса (стр. 341—343).

Это способствовало тому, что" простые люди, легковер­ные, суеверные, и без всякого образования, слепо верили в чудеса там, где их нет, и никогда не было, лишь из воображения (стр. 391).

ДАУКАНТАС

Симонас Даукантас (1793—1864) — выдающийся литовский просветитель, обществовед. В 1816 г. поступил на отделение сво­бодных искусств и литературы, а в 1818—1823 гг. продолжал зани­маться на отделении моральных и политических наук Вильнюс­ского университета. В 1821 г. сдал экзамены, необходимые для присвоения звания магистра юриспруденции. Некоторое вре­мя изучал архивы Кенигсберга, с 1825 г. работал переводчиком в канцелярии Рижского генерал-гу­бернатора, с 1835 г. — при петер­бургском сенате. В 1850 г. ушел на пенсию и целиком, посвятил себя научной работе.

В основных своих работах — «Деятельность древних литовцев и жмудов» («Darbai senuju lietu-viu ir zemaiciu», 1822—1824), «Бытие древних литовцев» («Bu-das senoves lietuvin»), «Повест­вование о трудах литовского на­рода в старине» («Pasakojimas apie veikalus senoves lietuviu», 1850) и др. — занимался исследо­ванием истории Литвы и пробле­мами формирования государст­венности. С. Даукантас проповедовал естественное право человека и критиковал феодальный строй, как не соответствовавший этому праву, придерживался теории общественного договора. На миро­воззрение С. Даукантаса оказали влияние Ж.-Ж. Руссо и другие французские просветители.

18 Антология, т. 4

Подборка фрагментов us произведений С. Даукантаса и пере­вод их с литовского языка осуществлены авторами данного всту­пительного текста В. Гензелисом и И. А. Мацявичусом по изда­нию: S. Daukantas. Rinktiniai rastai. V., 1955.

ПРАВИТЕЛИ И ВЛАСТЬ

Каждый народ в начале своей истории [...] не составлял обще­ство. Тогда, когда люди добывали себе пищу: рыбу, птицу, зве­рей, — такой источник жизни давал повод людям для вражды ме­жду собой и вел их к постоянным междоусобицам, так как они друг от друга отнимали добытую пищу. Такая жизнь людей со­стояла ив одних лишь несчастий. Хотя и так безрассудно они себя вели, однако, покушав и усмирившись, радовались теплоте солнца, свету луны, теплоте огня, как каким-то своим доброжела­телям, не зная, что это за явления и откуда они берут свое начало. Но в то же время они догадывались, что эти вещи или существа им очень необходимы и полезны. Те из них, которые были умнее, заметили это и, желая избавить людей от вражды и сблизить их друг с другом, начали учить людей, заявляя, что существуют их небесные доброжелатели, которые всячески заботятся о них здесь, на земле. Мудрейшие для убедительности говорили людям, будто они общаются с небесными доброжелателями, получают от них свои знания и наставления и могут выпросить для людей все. Словом, причисляли себя к посредникам между людьми и богами. Таким образом, они стали выше других людей и получили воз­можность всегда, когда им только казалось, что их действия вы­годны для людей, говорить, будто бы боги так велят поступать, а если они были убеждены, что такие действия вредны для лю­дей, то они запрещали так поступать, непослушных строго наказы­вали, как богоотступников, дескать, они своим недостойным пове­дением вызывают гнев богов против всего своего народа.

Так выдвинулись среди людей просветители во всем мире, так было среди литовцев. Таких посредников между людьми и богами литовцы называли жрецами (kunigais), а старшего из них — верховным жрецом (kunigaiksciu), т. е. старшим из жре­цов. Власть, или порядок, этих жрецов называлась теократией, что значит власть посредников между людьми и богами.

Эти жрецы на своем собрании избирали одного старшего, 60 или 70 лет от роду, верховным жрецом, который управлял хозяй­ством и всем народом, называл себя правителем или князем. Он сам был главным судьей и первым посредником между народом и богами. [...]

Небольшие вопросы решал верховный со жрецами, но основ­ные вопросы должны были решаться всем народом, т. е. они соби­рались на сходку (стр. 79—80).

Нет ничего вечного в этом мире. Все, что в нем существует, раньше или позже изменится [...]. Об одних существовавших в на­шем мире явлениях свидетельствуют лишь письменные источники, о других (хотя письменных доказательств нет) можно удостове­риться с помощью изучения природы; есть и такие, которые в те­чение своей жизни сам человек может познать. Итак, где раньше располагались луга, стояли поселения, были плодородные почвы,

там сегодня выжженный солнцем песок, его гоняет ветер или там волнуются волны моря. Но встречаем и противоположное: там, где раньше была пустыня или море шумело, сегодня обрабатываемые поля, леса, озера и среди них в поселениях живут земледельцы. Знание об этом можем приобрести не только из древних источни­ков, но и убедиться своими глазами: и сегодня под водой находим окаменелые деревья [...].

Кто сегодня может сказать, сколько тысяч лет прошло с тех пор, как высочайшие горы мира, высота которых измеряется ми­лями, выдвинулись из моря? Никто сегодня этого не знает, нигде об этом не написано. Разве сегодня кто-нибудь поверил бы в су­ществование в нашем мире большущих зверей, о которых не упо­минает ни один письменный источник с начала изобретения письменности, если бы эту истину не доказывали ископаемые их кости. [...]

Известно также, что не одни только такие изменения природы расшатывали и уничтожали все в этом мире, но в одинаковой мере отразилось и мнение людей о вере и об укладе хозяйства. Так, одни хотели прославлять бога по одному образу, другие — по дру­гому. Согласно естественному праву, все люди должны жить сво­бодными, однако богачи всегда порабощали неимущих. Поэтому одни, желая заставить других принять их веру, отнять свободу, так жестоко и с такой ненавистью проливали кровь, что побежден­ные оставляли своим врагам свои богатые дома, плодородные зем­ли и большие богатства, а сами убегали в труднодоступные места лишь потому, что хотели согласно своим обычаям верить в богов и быть свободными. Каждый, кто изучает письменность, прекрасно знает, что о тех хозяйственных изменениях, которые были во всех веках, много написано книг (стр. 155—156).

В мирное время жрецы управляли хозяйством своего народа, но, когда между другими народами возникали большие войны, в которых должен был принять участие весь народ, землеправи-тели или солдаты выдвигали из своей среды самого храброго и самого стойкого. Подняв на свои плечи избранного военачаль­ника, показывали его всем, дабы те знали, кому они должны по­виноваться. Власть верховного кончалась тогда, когда все двига­лись на войну, чтобы отомстить обидчикам. С этого момента вся власть (жизнь и смерть всех соотечественников) были в руках военачальника. Его называли великим хозяином или великим кня­зем, или королем, от латинского слова rex, regis (правитель). Ко­гда же кончалась война, то военачальник становился опять тем, кем был раньше, а верховный принимал обратно жезл власти в свои руки и правил один народом так, как, по-видимому, и раньше. Итак, верховный со своими жрецами заботился о духовных и хо­зяйственных делах, а военачальник со своими соратниками — о том, что было необходимо для безопасности хозяйства и мира. Однако сегодня трудно сказать, кто из них когда обладал высшей властью: по-видимому, чем больше было войн, тем больше усили­валась власть военачальника, так как в военное время и хозяй­ственная жизнь находилась в его руках. Постепенно военачаль­ники стали присваивать себе все больше и больше власти, кажется^, они тогда и стали называться великими князьями и по своему влиянию в конце концов стали более старшими, чем верховный (стр. 225-226).

СЕРАКОВСКИЙ

Выдающимся представителем революционно-демократической мысли в Литве был Зигизмунд Сераковский (1827—1863) — сорат­ник Н. Г. Чернышевского и А. И. Герцена, под влиянием которых формировалось его мировоззрение. Значительное влияние на него оказали также идеи Гегеля, французских просветителей и мате­риалистов XVIII в. Он внимательно изучал историческую концеп­цию французского философа Мишле, труды Грановского и Пи­сарева.

Как революционный демократ, Сераковский считал, что фило­софия должна быть тесно связана с практикой общественной жизни, способствовать созданию новых общественных отношений, служить орудием борьбы против старого мира, отживших по­рядков.

Сераковский выступал за справедливое разрешение нацио­нального вопроса. Он, как и Герцен и Шевченко, высказывался за создание федеративного государства, куда вошли бы Россия, Польша, Украина, Белоруссия и Литва.

В области философии Сераковский колебался между материа­лизмом и идеализмом, не сумев стать последовательным мате­риалистом.

Ниже приводятся выдержки из работ Сераковского, опублико­ванных под названием «Заграничные известия» в журнале «Совре­менник», 1857, M 4. Автор подборки и данного вступительного текста — Ш. Ф. Мамедов.

[СОЦИОЛОГИЯ]

Нужно создать новый мир, человечество перерожда­ется, преображается веками. Цель жизни — всестороннее развитие духовных и телесных сил человека. Великий германский мыслитель, обозрев и изучив прошедшее и настоящее, провозгласил свою знаменитую формулу: was wirklich ist vernünftig ist, «что существует, то разумно». Гегель своей формулой, вероятно, хотел объяснить про­цесс развития. Но равнодушные или отчаявшиеся пыта­лись во имя ее сделать людей слепыми орудиями историче­ской необходимости. Люди, верующие в будущее, признают другую формулу: was wirklich ist hat eine Ursache,— was vernünftig ist wird wirklich seyn, — «все существующее имеет свои причины, все разумное должно осущест­виться». [...] Братство, любовь, равное взаимное уважение к личности лежат в основании всех наших нравственных понятий. [...] Дальнейшее необходимое развитие мысли о братстве между людьми есть мысль о братстве между народами — человечество составляет одну великую семью [...].

[...] Мысль, что различные национальности играют та­кую же роль в развитии великой семьи человечества, как различные инструменты в оркестре, — великая мысль. Неужели первая скрипка вздумает исключать и порабо­щать флейту, кларнет или вторую скрипку, чтобы самой исключительно разыгрывать все пьесы? [...] Вследствие сознания необходимости взаимного, равного уважения между отдельными личностями и великими группами личностей, т. е. национальностями, видим всеобщее стрем­ление во всех государствах обеспечить права всех граж­дан и стремление к союзам международным.

Наши сыновья или внуки, может быть, увидят тесные братские союзы всех народов: германских, романских, сла­вянских и, наконец, общий европейский союз. [...] Пер­вейшая священная обязанность образованных людей — стараться всеми силами о распространении просвещения во всей массе народа. Иначе они похожи на египетских жрецов, открывавших тайну знания только адептам. Нату­рально (повторяем слова Даниеля Стерна), прежде чем просвещать народ, необходимо обеспечить каждую отдель­ную личность, оградить ее от самоуправства и произвола других.

Воспитание народа, приготовление к жизни будущих поколений, воспитание юношества — вот великие задачи, предстоящие образованным людям (стр. 325—327).

Противники освобождения невольников всегда пред­сказывали совершенное разорение колоний, упадок план­таций, предсказывали, что без невольников нельзя будет получить ни одного фунта сахара. События не оправдали этих ложных возгласов. События подтвердили непрелож­ную истину, что свободный труд увеличивает производ­ство. Впрочем, этот вопрос давно уже решен историей. В начале средних веков было только два класса людей на Западе: феодальные владетели и glebae adscript! — произ­водители. В настоящее время glebae adscript! исчезли, и, кажется, поземельные владельцы не могут жаловаться, чтобы их поместья приносили меньше дохода, чем в сред­невековое время. Следовательно, не только человеколю­бие, но и выгоды поземельных владельцев настоятельно требовали принужденный труд заменить свободным. История разрешила уже этот вопрос; и напрасно планта­торы не считали нужным изучать историю и слушаться ее советов (стр. 180).

ЛАТВИЯ

Тематическая подборка и перевод на русский язык фрагментов из произведений Ю. Алунана принадлежат автору данного всту­пительного текста М. И. Сочневу.

Источники: 1) J. Alunans. Jzlase. Riga, 1958; 2) 1. Aln-nans. Raksti, S. II—111. Riga, 1931—1933.

Передовая общественно-философская мысль Латвии XIX в. в лице наиболее видных представителей младолатышского дви­жения Ю. Алунана и К. Биеабардиса развивалась в условиях фор­мирования буржуазной нации. Она была направлена против офи­циальной феодально-религиозной идеологии, защищающей эконо­мическое и политическое господство остзейского дворянства. Социалистическая революционная мысль представлена Я. Райни­сом, одним из руководителей «Нового течения».

АЛУНАН

Юрис Алунан (1832—1864) — поэт, публицист и мыслитель-ма­териалист.

После окончания Дерптского (ныне Тартуского) университета в 1861 г. Алунан переезжает в Петербург, где совместно с деяте­лями младолатышского движения К. Вальдемаром и К. Бароном основывает и редактирует латышскую «Петербургскую газету». В Объяснении природы и ее явлений Ю. Алунан сознательно придерживался материалистического мировоззрения. Впервые в латышской литературе он дал определение материализма. Дви­жение он рассматривал как неотъемлемое свойство материи. Он утверждал, что мир управляется не богом, на чем настаивала лю­теранская церковь, а естественными законами. Ю. Алунан разде­лял взгляды Галилея, Кеплера, Ньютона и других ученых на при­роду и ее закономерное управление.

В лице Ю. Алунана латышская буржуазия впервые совершила попытку подорвать до тех пор незыблемую идеологию клерика­лизма в Латвии.

Социально-политические взгляды Ю. Алунана, отражавшие потребности и интересы нового класса, направлялись против устоев феодальных отношений с их неприкосновенными правами и привилегиями. Вкладывая буржуазно-демократический смысл в понятие политики, государства и свободы, он отстаивал право народа на самостоятельное развитие в рамках буржуазного об­щества.

[МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ПОНИМАНИЕ ПРИРОДЫ]

Материализм — это учение о том, что все вещи и пре­вращения в природе и в познании происходят из того, что те мельчайшие частицы, или атомы, из которых вещи состоят, меняются и движутся и что -для превращения те­лесных вещей не нужны бестелесные силы. Поэтому материализм отрицает, что некий бестелесный дух явля­ется управителем мира (1, стр. 257).

Все бесконечное пространство, по которому, вращаясь, движутся Солнце, звезды, не пустота, а полно телесных частиц, из которых миры возникают и в которые миры, разрушаясь, превращаются (2, II, стр. 182).

С XV столетия и позднее, после того как были от­крыты законы природы естествоиспытателями Галилеем, Кеплером и Ньютоном, возникла' глубокая пропасть между воспринимаемым миром, который сам по себе, сти­хийно управляется законами природы, и не воспринимае­мым чувствами потусторонним миром, который благодаря этим всего бесконечного пространства полезным законам потерял почву и основание (1, стр. 177).

Чудо — это излюбленное дитя веры, ибо вера без чу­дес не бывает, каждый, кто верит, будет также верить в чудеса... Значит, вера и суеверия идут рядом по одному и тому же пути (1, стр. 177—178).

Кто хочет поднять разум и освободиться от тенет суеверий, тот пусть подружится с природой... Посредством постижения природы человек господствует над силами природы (1, стр. 146).

Живые существа возникают, растут, свертываются и гибнут по неизменным законам (2, III, стр. 107).

Многие, может быть, спросят: животные также умеют говорить и могут понимать друг друга, какое же тогда различие между людьми и животными? Очень большое. У животных имеется язык, но нет слов.

Слова возникают из разума и отличают человека, который себя осознает, думает, рассуждает, различает,

в то время как у животных отсутствует разум, а есть только рассудок.

Поэтому они могут радоваться и бояться, эту радость и страх могут передавать другим животным посредством своего языка или показывать знаками, но слова для ра­дости и страха у них отсутствуют.

Все же между собой они так же разговаривают, как ^и мы. Разве у них отсутствует работа мозга? (2, II, стр. 180-181).

[4EJJOBEK И ОБЩЕСТВО]

Человек поспевает трудиться для хозяйства лишь при помощи своих рук, вот почему руки и разум делают человека человеком (2, III, стр. 79).

Один человек не может долго жить уже потому, что он сам один не в состоянии удовлетворить свои материальные потреб­ности, а также и потому, что он, будучи духовным существом, ° своих усматриваемых бедах и радостях дает знать другим по­средством языка. Вот почему человек в общении с другим чело­веком основывает семью... Семьи, стоявшие друг с другом в род­стве, вначале соединяются в род... а такие роды были вынуждены объединиться в племя, так что каждое такое племя вбирает в себя несколько родов. После чего все такие племена, говорившие на °ДВом языке, объединяются в народ (2, III, стр. 63).

Народное хозяйство не основывается ни на деньгах, ни на ^земле, а лишь на труде человека (2, III, стр. 98).

Машина с ее частями неосознанно выполняет свою работу, ^в то время как человек, народ знает, что делает (2, III, стр. 82).

Географическое местоположение страны в народном хозяйстве Должно быть принято во внимание, ибо с его учетом можно объяс­нить не только животный и растительный мир, но и нравы наро­дов (2, III, стр. 77).

Политическая экономия — это учение о законах, согласно ко­торым народы свое хозяйство поднимают, поощряют и расширяют (2, III, стр. 83).

Политика есть мудрость, изыскивающая, каким образом и в ка­ком отношении может существовать государство, какую цель пре­следует управление и какими средствами управление эту цель Достигает (1, стр. 257).

Демократия — это общественное управление, или такое госу­дарство, в котором болвшая часть людей выражает свою волю в законе (1, стр. 255).

БИЕЗБАРДИС

Каспар Биезбардис (1806—1886) — публицист, мыслитель и об­щественный деятель. В 1826 г. окончил педагогика-филологическую семинарию при Дерптском (ныне Тартуском) университете,

 

в 1832 г. поступил на фило­софский факультет, однако проучился на нем всего один год.

В Вильянди (Эстония) проходит двадцатилетняя пе­дагогическая деятельность К. Биезбардиса. По возвраще­нии в Ригу в 1854 г. вплоть до середины 70-х годов Биезбар­дис принимает активное уча­стие в младолатышском дви­жении.

В Баутцене (Германия) вышли в свет работы Биез­бардиса «Положение и своеоб­разие прибалтийских губер­ний России» (1865 г.) и «Язык и борьба за образова­ние в прибалтийских губерни­ях России» (1865 г.). В 1875— 1876 гг. Биезбардис издает и редактирует еженедельник «Мир и природа», в котором были опубликованы его статьи «Материализм и спиритуа­лизм», «Материя и сила», «Движение» и др. В 1883 г. он переез­жает в Москву, где проходят его последние годы жизни.

В философском развитии Биезбардис шел к материалистиче­скому мировоззрению посредством преодоления религии, агности­цизма Канта и идеализма Гегеля. Путь его к материализму был сложен и противоречив. Положительное влияние на Биезбардиса оказала идеалистическая диалектика Гегеля. Однако он не вышел из рамок метафизического механистического материализма. В осно­ве мира, по Виезбардису, лежит материя, или телесность, состоя­щая из неделимых атомов вещества. Неотъемлемым свойством материи служит движение. Причину движения он усматривает в силе притяжения тел, или в третьем законе Ньютона. Объективно закономерное движение материи происходит в трехмерном про­странстве и времени.

Центральное место в мировоззрении мыслителя занимает во­прос о познаваемости мира. Это было обусловлено необходимостью утверждения силы человеческого разума в познании нас окру­жающего мира и развенчания догматов 'лютеранской церкви, учив­шей все брать на веру.

Биезбардис с буржуазно-либеральных позиций подвергает ост­рой критике пережитки феодализма и настаивает на развитии Прибалтики как составной части России. Биезбардис не мыслил себе экономическое и культурное развитие латышского и эстон­ского народов вне тесной связи с Россией и русским народом.

Тематическая подборка и перевод с латышского и немецкого языков фрагментов из произведений К. Биезбардиса осуществлены автором данного вступительного текста Μ. Η. Сочневым по изда­ниям: 1) «Pasaule an Dabä», 1875, N 1—22; 2) Pasaule an Dabä»,

1876, N 10; 3) «Peterburgas Avlzes», 1862, N 3; 4) «Mäjas Viests», 1862, N 4; 5) «Mäjas Viesis» 1863, N 26; 6) K. B iezbardis. Zus­tände und Eigentümlichketten in den Baltischen Provinzen Russlands. Bautzen, 1865.

[МАТЕРИЯ И ДВИЖЕНИЕ]

Новейшая философия природы отстаивает мате­риализм, т. е. телесность без бога (1, № 6, стр. 46).

Материя для нас не может быть ничем другим, как тем, чем она нам проявляется. Она проявляется нам прежде всего как то, что вовне (пространстве) занимает свое место таким образом, что другая вещь одновременно не может находиться в том же самом месте. Все наблю­даемые вещи находятся где-нибудь вовне. Это «где-ни­будь», иначе часть пространства, занимаемую вещью, мы называем местом (1, № 18, стр. 142).

Проявление и превращение всех физических тел вы­ражается в движении, принимающем в пространстве путь в каком-либо направлении. [...]

Движущаяся вещь на своем пути не в состоянии одновременно быть в двух местах; время пройдет, пока она из одного места достигнет другого.

Движение обнимает все вещи в природе, и поэтому можно сказать: материя, или телесность, есть то, что вовне передвигается (1, № 22, стр. 174).

Здесь напомним, что естествоиспытатели надеются все проявления [вещей], через которые нами восприни­маются свойства, объяснить посредством движения, при­сущего всякой мельчайшей частице вещи. Такие мель­чайшие частицы вещи называются первочастицами (молекулы или атомы) (1, № 10, стр. 82).

Каждая вещь имеет свой образ (форму) и свою те­лесность. Форма не может быть бестелесной, и телес­ность — бесформенной. Что такое форма? Так или иначе отграниченное пространство. Что такое телесность? Так или иначе заполненное пространство (1, №11, стр. 88— 89).

Количество телесности, имеющейся у какой-либо вещи, называют словом «масса». [...] Вес служит массе мерой. Чем больше массы, тем больше вес, и этот вес является той общей силой, без которой не может быть движения (1, № 11, стр. 89).

Тяжесть является одновременно общим свойством телесности, и ею обладают не только твердые тела, но жидкие и газообразные (1, № 14, стр. 109).

Во всей природе господствует закон: сила притяжения двух тел прямо пропорциональна произведению их масс и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними (1, № 14, стр. НО).

Мы привыкли все то, посредством чего возникают все превращения вещей в природе, называть силой, а также называть силой то, что препятствует этим превращениям. В физике принято говорить о двух силах в каждой те­лесности, или материи, без которых ни одна вещь не мо­жет существовать. Разумеются сила притяжения, удер­живающая телесные частицы вместе, одну частицу с дру­гой, и сила отталкивания, не позволяющая одной материи быть там, где находится вторая.

Очевидно, что обе эти силы представляют собой одну и ту же силу, ибо частицы, удерживаемые вместе, суще­ствуют посредством притяжения и отталкивания; силы притяжения и отталкивания стоят одна с другою вместе и в противовесе.

Действие и противодействие обнаруживаются между всеми материями (1, № 18, стр. 143).

В мире еще много таких вещей, которые нами могут быть поняты только посредством «устойчивого покоя и устойчивого движения» (1, № 2, стр. 15).

[ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО]

Твое тело можно положить на весы и взвесить, но не твой дух, твои мысли, твои чувства... Они не могут быть взвешены и объяс­нены фунтами и пудами (2, стр. 76).

Если бы у души отсутствовали все чувства, не знаем, чем она тогда была бы, ровно «пустой пустотой»: душу мы глазами не ви­дим, ушами не слышим, носом не обоняем, языком на вкус не про­буем, пальцами не осязаем и мозгом не чувствуем... Все органы — ее слуги: глаза, уши, нос, язык, пальцы, мозг—это ее мудрые вестники и судьи; они, как говорим, ее чувства.

Человек, оставайся с человеческим разумом, что твои чувства вместе говорят, пусть это будет твоей полной истиной и правдой, этому верить ты рожден в мире (3, стр. 25).

Все наше знание о мире и природе основывается на наших внешних чувствах. Мы видим с помощью своих глаз, мы слышим с помощью наших ушей, мы чувствуем своим телом или, как при­нято говорить, мы осязаем с помощью наших рук, мы обоняем носом, вкус различаем языком. [...] Эти наши внешние чувства приносят нам сведения извне. [...]

шающую роль в формировании мировоззрения Райниса сыграли труды Маркса, Энгельса, Ленина и Плеханова. В 90-х годах наме­чается поворот Райниса от революционного демократизма к про­летарскому социализму, к марксизму. Латышскому мыслителю удалось в некоторых вопросах подняться до диалектического ма­териализма, хотя он и не был вполне последовательным его сто­ронником. Фрагменты из стихотворений Я. Райниса подобраны автором данного вступительного текста Ш. Ф. Мамедовым по изданию: «Очерки по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР», т. 2. М., 1956.

Из упомянутых телесных воздействий возникает наше знание. Наше знание есть прежде всего восприятие только этих воздей­ствий и затем знание об этих воздействиях. Вещи мира и их сущ­ность не входят в наши глаза и через них в наш мозг, вещи оста­ются там, где были, но они доставили нашим пяти вестникам те воздействия, с помощью которых мы в своей духовной деятель­ности рассуждаем. [...]

Вещи для нас есть то же самое, что и их свойства (1, № 10, стр. 81-82).

Все наше естественнонаучное знание основывается на наблю­дениях. Что мы не наблюдаем, то остается для нас неизвестным. Можно с уверенностью сказать: не только естественнонаучное, но все наше знание покоится на наблюдениях. Наши наблюдения не являются одинокими, они стоят одно с другим в многократных связях; и эта связь может быть проверена, до того мы не осме­ливаемся говорить о настоящем, истинном знании и понимании вещей (1, № 6, стр. 48).

Я однажды уже отмечал, что вода уготовила место зарожде­ния организмам, сделала землю обитаемой и плодородной (1, № 16, стр. 127).

С точки зрения существования тела человека действительно трудно отличить от животного, но, рассматривая его духовное бы­тие, обнаруживаем много положительных особенностей. Душа не одинакова у человека и животных... Отметь, человек, что речь — всего более заметная материальность твоей души, они вместе, одна в другой, составляют твою духовную деятельность (4, стр. 30-31).

Итак, мы видим, что не от воли человека и не от его жела­ния произошли упомянутые жизненные устройства, но лишь посредством условий земли, где группы людей поселились (5, стр. 207).

Для сохранения жизни необходимо пропитание, забота о про­питании порождает хозяйство, поэтому человек не может жить в мире без хозяйства (1, № 10, стр. 78).

Мы, лифляндцы, курляндцы и эстонцы, живем в стране, пол­ной отмерших учреждений, остатков феодализма (6, стр. 5).

Особые феодальные привилегии и эгоистические интересы при­вели Прибалтику к экономическому и культурному отделению, в котором мы давно бы потерялись, если бы в России не нашли новые жизненные силы (6, стр. 51).

РАЙНИС

Ян Райнис (1865—1929) — крупнейший представитель револю­ционной общественной мысли Латвии конца XIX в., великий ла­тышский революционный поат и выдающийся мыслитель. В 1888 г. окончил юридический факультет Петербургского университета. В начале 90-х годов он становится одним us виднейших идейных руководителей революционного крыла «Нового течения». Материа­листические взгляды Райниса складывались в значительной сте­пени под влиянием Герцена и Чернышевского. Впоследствии ре-

[ФИЛОСОФИЯ И СОЦИОЛОГИЯ]

Как песне древней мне найти названье? Как передать словами пленными, Когда умом не охватить звучанья Той, что наполнила Вселенную?

Той, что в заре, в закате, в ветре, в небе,

Той, что гремит в раскате громовом,

Той, что сквозь лед ведет зеленый стебель,

Что в каждой смене, смерти, — и во всем: В рожденье солнц, в пространстве мировом.

В ней отзвук шествия той силы вечной, Что сквозь бесформенность и мрак идет, Растет Вселенная в противоречьях, К единству приводя круговорот.

Зови ее движеньем иль борьбою, Потоком грозным, жгучим пламенем, — Всем: жизнью и восстаньем, и весною. [...]

Не только жить, не только отражать, Не быть кустом иль заводью зеркальной, • Но жизнь творить и вечно подымать. [...]

Старому рост не под силу, Смертью оно изменяется, Старое надо разбить, В этом лишь к новому путь. [...]

Вступайте в бой, чтоб победить Или погибнуть. [...]

Класс основной, тебе

Служить бойцом — где честь найдется выше?

Твой К всечеловечеству и Солнцу путь прямой. [...]

Горячих много Замрет сердец, И много смелых Сразит свинец.

ЭСТОНИЯ

Задушит многих Ночной кошмар, Пока взовьется Из искр пожар [...]

Погибнут сотни, Но вместо них Немало тысяч Придет других.

Замолкнет голос,

Но в тот же миг

Другие десять

Подхватят крик (стр. 851—853).

ЯКОБСОН

 

Карл Роберт Якобсон (1841—1882) — один из видных предста­вителей буржуазно-демократического направления в истории об­щественной мысли Эстонии. Его взгляды сложились под влиянием русской демократической мыс­ли; с большим интересом он читал книгу В. В. Берви-Фле-ровского «Положение рабоче­го класса в России» и высоко ценил ее.·

По своим философским взглядам К. Р. Якобсон в основном был материалистом и атеистом. Идеалистическому мракобесию балтийских баро­нов и пасторов Якобсон про­тивопоставлял естественнона­учное мировоззрение. В миро­воззрении Якобсона имелись также элементы стихийной диалектики. Он сделал извест­ный шаг вперед в понимании того обстоятельства, что борь­ба противоположностей яв­ляется стимулом развития. В работах «Галилео Галилей», «Ян Туе», «Джон Уиклиф» и других борьба между старым и новым представлена в виде борьбы между «царством тьмы» и «царством света». В книге «Галилео Галилей»

Якобсон бичует церковников и характеризует Галилея как одного из «великих борцов за царство света».

Резкой критике подвергал Якобсон официальную концепцию историков о «культурной миссии» немецких захватчиков. В рус­ском народе он видел естественного союзника в борьбе за

АЗЕРБАЙДЖАН

освобождение эстонского народа от гнета немецкого дворянства и духовенства.

Фрагменты us работ К. Р. Якобсона подобраны автором дан­ного вступительного текста Ш. Ф. Мамедовым по изданию: «Исто­рия философии в СССР», г. 3. М., 1968.

[ФИЛОСОФИЯ И СОЦИОЛОГИЯ]

[...] Вопреки закону природы, который большая часть людей называет «волей божьей», не происходит ни­чего. [...]

[...] Природа и учение о ней имеют прочную, как скала, основу... Это учение может и должно стоять на своих собственных ногах. [...]

[Задача состоит в том], чтобы всеми мерами подорвать авторитет духовенства, которое является везде чумой человечества. [...]

Как Вы знаете, я не верю в эти сказки, но я верю в то, что человек может превратить этот наш мир в цар­ство небесное на земле. [...]

Я все более и более убеждаюсь в том, что только в дружбе с русскими мы придем к тем целям, которых добиваются лучшие люди нашего народа (стр. 539).

АХУНДОВ

Мирза-Фатали Ахундов (1812—1878) — зачинатель материали­стической философии и эстетики в Азербайджане, основополож­ник азербайджанской реалистической литературы и национальной драматургии.

Выразитель интересов трудя­щихся,^ враг всякого деспотизма, Ахундов подверг критике общест­венные и государственные порядки, быт и нравы феодального Востока, дал критику восточного деспотиз­ма — одного из самых жестоких ви­дов деспотизма вообще. М.-Ф. Ахун­дов вел упорную борьбу против ре­лигии ислама. Его философско-по литический трактат «Три письма индийского принца Кемал-уд-Довле к персидскому принцу Джелал-уд-Довле» является одним из лучших атеистических произведений на Ближнем и Среднем Востоке.

В основе философских воззре­ний М.-Ф. Ахундова лежит учение о бытии как о единой материальной субстанции, причине самой себя. Ахундов был глашатаем передовой русской и западноевропейской куль­туры, поборником сближения и дружбы азербайджанского народа с великим русским народом, проповедником российского освободительного движения в Азер­байджане.

Общественно-политические и философские взгляды М.-Ф. Ахун­дова изложены также в его работах «Ответ философу Юму», «Критика Ек-Келъме», «Об устранении угнетения», «О чело­веческих потребностях», «О Молайи-Руми и его произведе­ниях».

Выдержки из произведений Ахундова подобраны автором дан­ного вступительного текста Ш. Ф. Мамедовым по изданию: М.-Ф. Ахундов. Набранные философские произведения. М., 1962.

ТРИ ПИСЬМА ИНДИЙСКОГО ПРИНЦА КЕМАЛ-УД-ДОВЛЕ К ПЕРСИДСКОМУ ПРИНЦУ ДЖЕЛАЛ-УД-ДОВЛЕ...

О душа моя, любезнейший Джелал-уд-Довле!

В настоящем письме я сообщаю тебе проповедь ахунда моллы Садыка, читай и приходи в ужас, и пусть волосы у тебя на голове становятся дыбом, как шило, впрочем, какая польза от этих моих описаний, которые не могут быть читаемы и опубликованы, ибо большинство персид­ского народа безграмотно. [...]

Положим, что десять или пятнадцать человек прочтут мои письма и поймут их смысл, но разве этим достигается цель? «Какая польза утирать слезы на моем лице: при­думай средство против болезни моего сердца, чтобы из него кровь не вытекала» (стр. 63—64). Прочти теперь имя проповедника ахунда моллы Садыка, мысленно представив его перед собою, внимай его рассказу.