Южные славяне в поиске своего пути

Впервые я приехал в Сербию – тогда еще Союзную Республику Югославию – в составе группы российских депутатов в марте 1994 года. Через Тимишоар мы добрались в Белград. В составе группы были и избранные в новый парламент мои соратники по Верховному Совету В.Б. Исаков, А.Н. Грешневиков и Т.И. Лета. В последний момент вместо Е.А. Амбарцумова полетел и наш давний политический оппонент В.Л. Шейнис. Из новых депутатов мы сошлись с вошедшим в нашу группу «Российский путь» А.А. Долгополовым, представлявшим кубанское казачество.

Автобусом проехали в Сербскую Краину, осмотрели разрушенный Вуковар, встретились как с руководителями Республики Сербская Краина, так и с воинами миротворческих сил. Затем посетили Боснию и Герцеговину. 27 марта посетили российских миротворцев в Сараево, обсудив текущую ситуацию с находившимся там в тот момент заместителем командующего ВДВ России генералом И.В. Стасько. Пожалуй, именно в тот момент мы впервые познакомились с сербским политиком и патриотом В. Кршляниным, который уделил нам внимание как руководитель Международного отдела ЦК СПС. В Пале долго говорили с М. Краишником, а на обед приехал и Р. Караджич, с которым мы позднее стали друзьями.

28 марта уже в Белграде мы были приняты главой югославского МИД В. Йовановичем, патриархом Сербской православной церкви Павлом. Затем проехали в Ниш, затем в Приштину и – до Печи Патриаршей.

В Приштине 31 марта беседовали не только с губернатором и членами сербской администрации, отдельно встретились с лидерами той части албанского населения края, которая признавала сербскую юрисдикцию и работала на единство Косово.

Но проблемами югославского урегулирования мне пришлось заниматься реально с 1992 года. Тогда же я сдружился с югославскими дипломатами Р. Пайковичем, М. Роченом, военным атташе генералом Крга. Потому вскоре без колебаний откликнулся на телефонный звонок Милана Рочена уже из Черногории, когда он попросил прислать мое обращение в поддержку идущего впервые на выборы патриотического черногорского политика Милана Джукановича.

– Милан, он хоть человек стоящий? – спрашивал я. – Не подведет? А как к России относится?

– Очень, Сергей, стоящий. Не подведет. А Россию у нас все очень любят.

Обращение я написал и направил, о чем победивший М. Джуканович, как и ставший министром иностранных дел Черногории М. Рочен позднее нет-нет, да и вспоминали с благодарностью.

Душевно сблизился я с Радованом Караджичем, врачом по профессии, национальным лидером сербов по призванию. Откликнулся даже на его предложение приехать к нему в Пале на Рождество 1995 года. Несмотря на идущие военные действия, отмечали Рождество в приподнятом настроении. Отстояв службу в храме, вышли на заснеженную площадь военной столицы боснийских сербов Пале, насладились хороводами и песнями у рождественской елки. В отличие от лидеров Белграда Радован и его ближайшие соратники были подчеркнуто верны православной традиции, не принимая унаследованный Белградом от Тито социалистический подход.

Конечно, не обошлось без рискованных авантюр – мы побывали на передовой линии сербско-боснийского фронта.

Началось с нашего желания поговорить с русскими добровольцами, приехавшими с оружием в руках защищать братьев-сербов. Соотечественники нуждались в поддержке, ибо недруги России не оставляли попыток неправомерно объявить добровольцев наемниками.

Встретились. Пообщались. Если меня ребята расспрашивали о своем правовом статусе, то членов делегации писателей В.И. Белова и А.Н. Грешневикова интересовала психология, эмоции, направленность духа. Беседа с бойцами не утолила писательской жажды ощущений. В какой-то момент, обернувшись, я с ужасом увидел Василия Ивановича Белова стоящим на бруствере сербского окопа и забирающегося к нему Анатолия Грешневикова. Затихшая было перестрелка стала оживать, мы с сопровождающими делегацию сербскими офицерами буквально сдернули неутомимых искателей правды жизни вниз. На мой разнос и угрозы отправить экспериментаторов немедленно в тыл Василий Иванович озорно поблескивал глазами, а Толя отшучивался, что не мог бросить живого классика русской литературы одного. Слава Богу, что обошлось!

Примечательно, что первые, порой полупартизанские поездки к Караджичу мне помогали осуществлять не только Драгомир Карич со своим двоюродным братом Живко Николичем, но и лидер СДП Зоран Джинджич.

Судьбы России и Сербии связаны, и эта связь – не только удобный символ. На протяжении веков политические конфликты в этой части Балканского полуострова так или иначе обязательно сказывались на России. И ныне процессы, происходящие в Югославии, на полшага, на несколько месяцев опережают аналогичные процессы в России. Связь не носит мистического характера. Все намного проще: Сербия всегда была полигоном антирусских сил Запада.

И ныне Западное сообщество сначала «обкатывает» механизмы своего «нового мирового порядка» на Сербии, а затем в несколько модифицированном виде пытается применять их в отношении России.

Оценивать события 90-х гг. XX в. на Балканах однозначно как либо межэтнический, либо межконфессиональный, либо межгосударственный конфликт нельзя. Человеку со стороны трудно понять конфликт, участниками которого являются славянские народы, говорящие на одном языке. Наиболее поверхностным различием между ними является религиозная принадлежность. Хорваты и словенцы – католики, испытывающие на себе сильное влияние Ватикана. Сербы, черногорцы – православные. Появление же на Балканах нации «мусульмане» – историческая «заслуга» маршала И. Тито.

В этническом, языковом плане боснийские мусульмане – те же сербы.

Сербский вопрос и европейские ответы

Современное понимание и толкование сербского вопроса связывают с появлением в 1987 г. подготовленного Сербской академией наук и искусств знаменитого «Меморандума о сербском вопросе». Среди его авторов – Добрица Чосич, впоследствии первый президент Союзной Республики Югославия.

При личном знакомстве в марте 1994 года Д. Чосич произвел на меня впечатление не только искреннего сербского патриота, но и глубоко интеллигентного мудрого человека.

Как уже отмечалось, разрушение Югославии очень напоминает разрушение Советского Союза. В 1989 г., после того, как правящая партия Югославии – Союз коммунистов – прекратила свое существование, образовались республиканские партии, в республиках Югославии были проведены выборы, и к власти пришли силы, ориентирующиеся на самостоятельное государственное развитие республик. Открыто об этом заявили руководители Словении и Хорватии. В 1990 г., вопреки действовавшей Конституции СФРЮ 1974 г., Словения заявила о своем государственном суверенитете. Позднее, в декабре того же года, Словения провела референдум, в ходе которого большинство жителей республики проголосовало за выход из Югославской федерации. Первая ось напряженности возникла между центром, с одной стороны, Хорватией и Словенией – с другой.

Почувствовав югославский конституционный кризис, Македония в сентябре 1990 года приняла Дополнение 74 к своей Конституции, на основании которого получала право объявлять о проведении референдума об отделении Республики Македонии от Югославской федерации, если федерация своими действиями создаст негативные обстоятельства для положения Македонии как члена федерации. Референдум о суверенитете и независимости Македонии, правда, в отличие от других бывших югославских республик, с потерявшимся позже в политических бурях дополнением «с правом вступить в союз суверенных государств Югославии», прошел 8 сентября 1991 года. В той ситуации (вспомним, что тогда творилось в СССР) в нем приняло участие 75,74 % избирателей (1 132 981 чел.), из которых «за» проголосовали 95,26 % (1 079 308 чел.).

В возникновении кризиса на Балканах вряд ли нужно видеть злую волю Европы или Америки. Их первая реакция была довольно неопределенной. Сепаратизм в Хорватии и Словении открыто поддерживался лишь Германией и Ватиканом. Впервые после Второй мировой войны Германия позволила себе подобную внешнеполитическую акцию, не согласовав свои действия ни с НАТО, ни с Европейским союзом: еще в 1991 г. в одностороннем порядке она признала независимость Хорватии и Словении. Мусульманам Боснии поддержку оказала Турция, увидевшая в распаде Югославии удобный повод для отказа от концепции Ататюрка «мир в Турции, мир вокруг нее». Многое зависело от позиции США и исторического союзника Сербии – России.

Югославия (как, разумеется, и Советский Союз) была одним из учредителей Организации Объединенных Наций, членом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Согласно Хельсинкскому Заключительному акту территориальная целостность страны гарантировалась мировым сообществом. Центральные власти Югославии, республиканские правительства Сербии и Черногории предприняли все возможные меры для сохранения федерации. Председатель Президиума СФРЮ Йович и председатель союзного правительства Маркович предложили заключить новый союзный договор.

Первая растерянность западных стран прошла довольно скоро. Советский Союз доживал последние дни и не мог вмешаться в развитие событий на Балканах. Под настойчивым давлением Германии Европейское сообщество признало независимость Словении и Хорватии. Признало, несмотря на неурегулированность взаимоотношений Хорватии с Сербией, на наличие территориальных проблем, на стремление Славонии и Краины, входивших в состав Хорватии, остаться в союзном государстве.

14 октября 1991 г. и Скупщина Боснии и Герцеговины приняла Меморандум о независимости республики. Меморандум был принят в отсутствие председателя Скупщины и депутатов от сербской общины. В апреле 1992 г. поспешно и непродуманно большинство стран мирового сообщества признало независимость Боснии и Герцеговины – государства, искусственность которого была очевидна.

В качестве правового оправдания признания были использованы результаты референдума о независимости Боснии и Герцеговины. Формально-юридически референдум 1 марта 1992 г. нельзя признать легальным, так как, вопреки Конституции Боснии, за независимость высказалось менее 63 % населения республики (вместо необходимых 2/3). Согласно Основному закону Боснии и Герцеговины, изменения в Конституцию республики могли быть внесены только в том случае, если в их поддержку высказалось на референдуме большинство каждой из трех общин. Сербская община Боснии в своем абсолютном большинстве участия в референдуме вообще не приняла; всего лишь 7 % боснийских сербов пришли на избирательные участки. К тому времени 9–10 ноября 1991 г. сербы провели другой референдум, в ходе которого высказались за сохранение Югославской федерации.

21 декабря 1991 г. Скупщина сербского народа в Боснии и Герцеговине принимает резолюцию, в соответствии с которой декларируется создание Сербской Республики Босния и Герцеговина в рамках Югославии, в «случае принятия мусульманской и хорватской общинами в Боснии и Герцеговине решения изменить позицию в отношении Югославии». В январе 1992 г. объявлено о независимости Сербской Республики Боснии и Герцеговины.

Дипломатическое признание Боснии до того момента, как ведущие боснийские общины договорились о будущем республик, обострило ситуацию. Однако поиски виноватых в кризисе на Балканах никогда не занимали у Запада много времени. Босния была признана независимым государством в момент, когда у нее не было собственного парламента, правительство республики распалось, а вооруженные столкновения происходили по всей территории республики. То есть суверенным и независимым было признано «государство-призрак».

Поспешность, с которой это было сделано, с правовой точки зрения не выдерживает никакой критики. В конце 1991 г., когда политическая ситуация на востоке Европы привела к созданию целого ряда новых независимых государств, Европейским сообществом были разработаны юридические критерии их признания. Босния и Герцеговина, испытывающая внутренний раскол, находящаяся в состоянии гражданской войны, не соответствовала ни одному из этих критериев. Тем не менее, в угоду политическим интересам, прежде всего германским, Босния была признана государством, причем на нее стали распространять положения Заключительного акта Хельсинкского совещания о нерушимости границ.

Современные границы территории Боснии и Герцеговины являются результатом «социалистического» переоформления последствий войн между Австро-Венгерской и Османской империями. Они не несут в себе этнической нагрузки. При создании после второй мировой войны югославского союзного государства на территории БиГ было всего две нации: сербы и хорваты. Лица, исповедовавшие ислам, могли свободно причислять себя к любой из них. Большинство из них признавало себя сербами. Сербы в Боснии никогда не были национальным меньшинством. Даже во времена Австро-Венгерской империи сербы в Боснии имели свои особые права. Сербское население Боснии было неотъемлемой составной частью сербского национального большинства на Балканах.

В 1961 г. Тито принимает решение о закреплении за мусульманами статуса нации, что нашло свое подтверждение в Конституции СФРЮ 1974 г. Начался постепенный процесс оттока православного сербского населения из Боснии и увеличения доли мусульман. Так, в соответствии с последней докризисной переписью населения мусульмане составляли 43 %, а сербы – 31 %. Однако, если учитывать и сербов, самоопределившихся как «югославы», то доля сербов достигнет 38 %.

Международное сообщество предприняло активные усилия по урегулированию конфликта в Боснии. В октябре 1991 г. личным представителем Генерального секретаря ООН в Югославии был назначен С. Вэнс (в апреле 1993 г. его заменил Т. Столтенберг). От Европейского сообщества посредником в мирном урегулировании конфликта был назначен лорд Д. Оуэн. В 1994 г. им на смену пришел официальный уполномоченный Контактной группы К. Бильд. На саму Контактную группу, составленную из представителей Великобритании, Франции, Германии, Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки, возлагалась обязанность выработать схему мирного урегулирования в Боснии и Герцеговине. Главной целью такого урегулирования было произвести территориальное размежевание противоборствующих сторон.

В соответствии с первоначальным планом Вэнса-Оуэна (1992 г.), Босния делилась на десять самостоятельных провинций, город Сараево выделялся в особый столичный район. Сербская территория разбивалась на отдельные, не связанные между собой области с большими анклавами, из-под контроля сербов выводилось почти 40 % контролируемых ими земель, основные промышленные районы и магистрали. На территории, предназначенной мусульманам, находилось бы свыше 2/3 промышленного потенциала Боснии. Основной целью картографии по плану Вэнса-Оуэна было сохранение единого государства Босния и Герцеговина в связи с невозможностью образования и существования трех сепаратных государств.

Позиция российской дипломатии длительное время была довольно примитивной: российский МИД поддерживал все западные инициативы: введение санкций против Югославии, план Вэнса-Оуэна, эмбарго на поставки оружия мусульманам, план Контактной группы.

Без каких-либо колебаний план Вэнса-Оуэна был подписан хорватами. Мусульмане, продолжая надеяться на международную интервенцию, были вынуждены сделать то же самое. Слово было за сербами: согласны ли они с потерей территорий, завоеванных большой кровью, и, что самое главное, с отказом от идеи создать сербское государство в Боснии.

На том этапе предложения сербов сводились к сохранению некоего подобия государства Босния, состоящего из трех практически автономных государственных образований: сербского, хорватского и мусульманского. Оговорив возможность последующего изменения карты раздела на провинции, лидер боснийских сербов Радован Караджич подписал план Вэнса-Оуэна, но с оговоркой о том, что его подпись должна быть подтверждена парламентом Республики Сербской. Скупщина Республики Сербской на своем заседании, состоявшемся в городе Билач, однозначно отвергла план Вэнса-Оуэна. Тем самым был отринут и любой другой приемлемый для Запада вариант сохранения единой Боснии. Оказалось невозможным заставить – в угоду желаниям иностранных политиков – враждующие народы жить в одном государстве.

К 1995 г. мусульмане контролировали более двух третей Сараева, сербы – около трети города. Тем не менее, по утверждению сербских политиков, этого было вполне достаточно для строительства нового города. Обладание городом имело не только символический смысл, в Сараеве сосредоточены значительные производственные мощности. В сербской части города находились предприятия, производившие более 60 % довоенной промышленной продукции города. В мусульманской части проживало около 250 тысяч человек, в сербской – 200 тысяч. В городе было расквартировано 6 батальонов миротворческих сил ООН: 5 батальонов в мусульманской части города (три французских, египетский и украинский), в каждом по 1200 солдат, и один батальон – российский (общей численностью в 498 солдат и офицеров) – в сербской. Сербы категорически выступали против размещения на их территориях миротворческих сил ООН, представляющих любые государства, кроме России.

Никакого изначального противоречия между православными и мусульманами нет, эта истина подтверждается и боснийским примером. В то время, когда в центральной Боснии шла ожесточенная борьба сербов с войсками мусульманского правительства Сараева, около пятидесяти тысяч мусульман из Бихача и Велика-Кладуши, спасаясь от войск Изетбеговича, находили пристанище в Республике Сербская Краина.

На территории автономной области Западная Босния мусульманские солдаты пятого корпуса боснийской армии убивали своих единоверцев. Когда мусульманские беженцы направились к границе с Хорватией, которая, кстати, как бы состоит в конфедерации с мусульманской общиной, загребское руководство отдало распоряжение о перекрытии границы. Следовательно, сводить конфликт к противоречию трех боснийских общин было нельзя. Помимо зачастую разнонаправленных интересов великих держав и соседних государств, неоднозначна и палитра политических сил в самой Боснии. Существовали и существуют противоречия среди лидеров мусульманской общины. Особенно четко это было видно при противостоянии в середине 90-х годов XX века, с одной стороны, сил Фикрета Абдича, наиболее последовательного сторонника мира с сербами, с другой – сил непримиримого мусульманского правительства в Сараево.

Югославия знала несколько планов мирного урегулирования конфликта в Боснии, начиная с плана Кутильера 1992 г. Среди «памятных вех» неудач европейской дипломатии помимо плана Вэнса-Оуэна весны 1993 г., следует отметить план Оуэна-Столтенберга (первая половина 1994 г.). 5 июля 1994 г. министры иностранных дел России, США, Великобритании, Франции и Германии, назвавшись Контактной группой, утвердили первый из своих планов территориального разграничения в Боснии.

После сложных дипломатических маневров Союзная Республика Югославия рано или поздно соглашалась с каждым мирным планом по очереди. Но с той же методичностью эти планы отвергались сербами Боснии. Сербы отвергли план Контактной группы так же, как ранее ими был отвергнут план Вэнса-Оуэна. Почему?

Кровопролитный конфликт похоронил возможность существования задуманного Западом единого государства Босния и Герцеговина. Босния и Герцеговина могла сохраниться как нечто целое только и исключительно в рамках Югославской федерации. На начальной стадии распада Югославии европейские аналитики видели в Боснии некое подобие моста между Хорватией и Сербией, при условии, что Босния останется единым государствам.

Умозрительная концепция столкнулась с политическими и историческими реалиями. Босния и Герцеговина никогда не была государством, это искусственно созданное государство, «фикция». Чем скорее призрак исчезнет, тем скорее в Европу вернется стабильный мир. Православный сербский народ добился фактического равноправия, создав в Боснии собственное государство – Республику Сербскую.

В мае 1992 г. российская дипломатия допустила роковую ошибку, значительно ослабившую наши международные позиции. Поддавшись на уговоры, точнее – диктат Запада, вопреки мнению собственных экспертов, Россия проголосовала за принятие Резолюции Совета Безопасности ООН № 757 от 30 мая 1992 г., предусматривавшей введение санкций против Союзной Республики Югославия.

Югославии инкриминировалось «нарушение принципов ООН», в силу чего «Югославия (Сербия и Черногория) представляют собой угрозу международному миру и безопасности». Была предпринята попытка откровенного шантажа Черногории: в случае ее выхода из состава Югославии санкции в отношении Подгорицы были бы отменены. Вопреки требованиям Верховного Совета Российской Федерации и российской общественности, вопреки здравому смыслу, МИД России дал указание представителю России в ООН Ю. Воронцову голосовать за введение санкций.

Санкции предусматривали приостановление членства Югославии в международных организациях, не признавалось ее правопреемство с бывшей СФРЮ, замораживалось имущество Югославии в иностранных банках. Были блокированы все экономические контакты с внешним миром, запрещены авиаперевозки. Чтобы воздействовать на сербского избирателя перед выборами в Народную Скупщину Сербии, 16 декабря 1992 г. принимается Резолюция Совета Безопасности № 787, запрещающая перевозки товаров через территорию СРЮ, в том числе по Дунаю, устанавливающая жесткий контроль в территориальных водах Югославии на Адриатике. Логическим продолжением политики по изоляции Югославии стала Резолюция Совета Безопасности № 820 от 17 апреля 1993 г., которая запрещала транзит по Дунаю, передвижение югославских судов.

Поддержка внешнеполитическим ведомством России санкций против Югославии вызвала болезненную реакцию как в Сербии, так и в самой России.

Уже 26 июня 1992 г. мы в Верховном Совете Российской Федерации добиваемся принятия постановления «О содействии урегулированию югославского кризиса», в котором де-факто выражаем несогласие с позицией МИД в вопросе о санкциях и поручаем Правительству России обеспечить проведение внешнеполитической линии, исключающей возможность вооруженного вмешательства отдельной страны или группы стран в конфликт в Боснии, предлагаем способствовать беспрепятственной доставке в республику гуманитарной помощи.

Спустя месяц российский парламент поручает министерству иностранных дел изучить возможность постановки в Совете Безопасности ООН вопроса о сокращении объема санкций в отношении Союзной Республики Югославии или о введении моратория на их применение при получении свидетельств готовности Югославии выполнять адресованные ей положения резолюции СБ ООН.

В дальнейшем вопрос о санкциях в отношении Союзной Республики Югославия, наряду с проблемой разделения Боснии, становится ключевым вопросом российской дипломатии на Балканах. Международные санкции болезненны для любой страны, особенно для страны небольшой, экономика которой во многом ориентировалась на туризм и транзитные перевозки.

У Союзной Югославии не оставалось иного выхода, кроме как попытаться отгородиться от конфликта в Боснии. Надеясь на смягчение санкций, выполняя пожелания Контактной группы, СР Югославия объявила о введении санкций в отношении Республики Сербской. Граница между СР Югославия и Республикой Сербской была закрыта для всех товаров, кроме тех, которые поставляются в гуманитарных целях. Все это сопровождалось странным молчанием официальной России. Сербы еще раз убедились в истинности своей поговорки: «Бог высоко, а Россия далеко».

Осложнение взаимоотношений по линии Белград – Пале было связано не в последнюю очередь с субъективными моментами взаимоотношений президента Сербии, а затем и новой Югославии Слободана Милошевича с президентом Республики Сербской Радованом Караджичем. Каков бы ни был истинный характер межличностных отношений двух выдающихся лидеров сербов, по обоим берегам р. Дрины живет один народ, который в равной мере испытывает трудности военного времени и международной блокады.

24 сентября 1994 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 943 о частичном смягчении, сроком на 100 дней, санкций в отношении СР Югославии. В этот же день была принята Резолюция № 942 об ужесточении санкций против территории, контролируемой боснийскими сербами. Вопрос о действительном снятии санкций увязывается Соединенным Штатами с выполнением Югославией и сербами целого ряда условий. Однако, по прошествии оговоренных ста дней, санкции были восстановлены в прежнем объеме.

В январе 1994 министр иностранных дел боснийской Республики Сербской Алекса Буха в гостинице «Олимпик Пента» познакомил меня с обаятельным сербским бизнесменом Лазарем Ковачевичем. В мае 1994 по моему приглашению Лазарь Ковачевич прилетел в Омск. Мы вместе встретились с губернатором области Л.К. Полежаевым, председателем Законодательного собрания В.А. Варнавским, главой города В.П. Рощупкиным. Провели переговоры о сотрудничестве и конкретных торговых сделках с руководством заводов «Электроточприбор», Микро-криогенной техники, телевизионным заводом и ПО «Автоматика». Особенно важны были договоренности на НПО «Полет», заводе им. Баранова и заводе им. К. Маркса. Сибиряки были готовы чем могли помочь боснийским сербам.

Вскоре Л. Ковачевич был убит неизвестными в своем офисе в Москве.

Цивилизационный разлом

Конфликт трех славянских этносов Югославии не остался внутренним делом одной или нескольких стран Балканского полуострова, он наложился на цивилизационный разлом.

Несмотря на то, что социалистическая Югославия была в большей мере ориентирована на Запад, в сознании сербов и черногорцев Россия воспринималась как братская страна. Хотя экономическая зависимость Югославии от Запада привела к определенной зависимости духа, распад Югославии, отделение прогермански настроенных словенцев и хорватов привели к возрождению на качественно новом уровне национального самосознания сербов. Сербы предприняли уже третью в XX столетии попытку создания Югославского государства.

27 апреля 1992 г. Республика Сербская и Республика Черногория объединились в государство, которое явилось правопреемником СФРЮ. Новое объединенное государство получило название Союзная Республика Югославия. Россия признала СРЮ правопреемником СФРЮ.

Союзная Республика Югославия занимала около половины территории прежней федерации. Сербы и геополитически, и экономически объективно представляют собой становой хребет безопасности на Балканах. В Европе боятся словосочетания «Великая Сербия». Но великая, сильная Сербия не представляет опасности для европейской стабильности. Скорее наоборот, ослабление Сербии вызвало радикальный слом всей системы интересов и отношений в этой части мира. Рано или поздно Сербия нормализует свои отношения с другими республиками прежней федерации. Нормализация отношений – это не единовременный акт, а сложный и противоречивый процесс.

Поначалу идея, что СРЮ является государством – правопреемником СФРЮ, не вызвала сколько-нибудь существенных возражений со стороны мирового сообщества. Однако под давлением Европейского сообщества Арбитражная комиссия Конференции по Югославии принимает решение о том, что Югославия как субъект международного права прекратила свое существование, и речь должна идти о признании, либо о непризнании новой Югославии.

С формально-юридической точки зрения, Союзная Республика Югославия не нуждалась в признании со стороны внешнего мира в целом, и других экс-республик СФРЮ в частности. Союзная Республика Югославия выступала в качестве правопреемника СФРЮ. Лишь после свержения С. Милошевича и прихода при президенте В. Коштунице на пост главы сербского правительства З. Джинджича СРЮ отказалась от своей позиции правопреемства и была повторно принята в ООН.

Будущее Боснии определялось в ходе равноправных переговоров трех национальных групп. Политические переговоры должны были вестись без каких-либо предварительных условий и навязывания воли одной стороны другой – равноправные переговоры сербов, хорватов, мусульман в Боснии, сербов Краины с Загребом в Хорватии. Контактная группа могла предложить всем сторонам нечто приемлемое только в случае активного участия в ней российской дипломатии.

Параллельно с ослаблением позиций российской дипломатии происходило нарастание американской активности в регионе. В результате миссии экс-президента США Д. Картера было достигнуто соглашение о четырехмесячном перемирии в Боснии, которое, однако, было нарушено уже в середине января 1995 г. мусульманской стороной. Выступая как нейтральная сила, американская дипломатия на самом деле использовала свой традиционный метод кнута и пряника. Заверяя сербов в понимании их позиции, Соединенные Штаты руками Великобритании вносили, а затем и проталкивали на заседании Совета Безопасности 14 января 1995 г. резолюцию, предусматривающую отмену символических послаблений санкций в отношении Югославии и подтверждающую резолюции Совета Безопасности № 757 от 30 мая 1992 г. и № 820 от 17 апреля 1993 г.

Россия по историческим и политическим причинам могла и должна была предложить свой план мирного урегулирования боснийского конфликта. В его основу следовало положить стремление установить прочный и справедливый мир. В феврале 1995 г., после очередного визита в зону боснийского конфликта, прежде всего в Пале и Сараево, встретившись с политиками и в Белграде, я попытался убедить своих российских коллег в том, что российский план умиротворения в Боснии должен включать:

1) незамедлительное дипломатическое признание двух новорожденных республик в Боснии – хорвато-мусульманской федерации и православной Республики Сербской;

2) нормальную связь православно-сербских и хорвато-мусульманских земель в Боснии между собой, а православно-сербских – и с СР Югославией. Республика Сербская состоит из двух частей, соединенных между собой довольно узким перешейком в районе города Брчко;

3) трансформацию Сараева в два автономно существующих города;

4) размен территорий, предусматривающий ликвидацию мусульманских анклавов (Горажде, Сребреница) внутри сербской территории. В качестве предмета торга могла выступить идея обмена территории анклавов внутри Республики Сербская на территорию, прилегающую к Сараево. Это позволяло избежать в Боснии ситуации «двух Берлинов», ибо обе части прежнего Сараева, как бы каждая из них ни была названа, могли развиваться в гармоничном единстве с остальной частью своей республики;

5) интеграцию анклава Бихач в Республику Сербскую. Если сараевское руководство исламских фундаменталистов во главе с А. Изетбеговичем занимало резкую антиправославную позицию, то генерал Абдич, контролировавший анклав Бихач на северо-западе Боснии, считал в тот период возможным сосуществование мусульманской общины с православной в едином сербском государстве. По сути, речь шла о разделе территорий, контролируемых мусульманами, между Хорватией и Сербией. Учитывая искусственность возникновения «мусульман» как нации, их славянское происхождение, языковое и этническое родство с православными сербами, путь реинтеграции представлялся исторически справедливым и практически возможным;

6) обеспечение для православно-сербского государства в Боснии выхода к Адриатическому морю. Речь идет о территориальном размене с Хорватией в районе Дубровника;

7) федеративный договор Республики Сербской с Союзной Республикой Югославия и федеративный (конфедеративный) союз хорвато-мусульманской федерации с Хорватией.

Россия была безоговорочно заинтересована в мирном урегулировании на Балканах. И первоочередными задачами российской дипломатии в этом регионе являлись:

– во-первых, незамедлительное снятие всех международных санкций против Союзной Республики Югославия, начиная с тех, которые были применены на основе резолюций Совета Безопасности ООН № 757 и 820. Снятие санкций с СР Югославия не должно было увязываться с принятием боснийскими сербами того или иного плана посредников;

– во-вторых, создание условий для поставок в Союзную Республику Югославия гуманитарной помощи, газа, нефтепродуктов и иных энергоносителей для гражданских целей в уведомительном порядке вне зависимости от решения вопроса о снятии санкций;

– в-третьих, возобновление участия Югославии в деятельности международных и региональных организаций. Авторитет и вес России позволял ускорить и снизить болезненность адаптации новой Югославии в международных структурах. Россия была обязана инициировать вопрос о признании Союзной Республики Югославия полным правопреемником СФРЮ со всеми вытекающими из этого факта последствиями;

– в-четвертых, дипломатическое признание Республики Сербской. Развитие событий на Балканах регулярно доказывало преждевременность признания со стороны международного сообщества единой Боснии и Герцеговины. Исправить ошибку следовало признанием права боснийских сербов на создание самостоятельного государства либо государственного образования в рамках конфедерации или федерации с Союзной Республикой Югославия;

– в-пятых, содействие диалогу конфликтующих сторон. Роль и значение международных посредников (Контактная группа, высокопоставленные чины различных государств) велико, но никто из них не в состоянии заменить непосредственный диалог конфликтующих сторон.

К сожалению, мои предложения официальная российская дипломатия предпочла проигнорировать, говоря об их политизированности. Время неумолимо работало против православных сербов.

О способности же западных политиков и НАТО нести мир, справедливость и безопасность свидетельствует только один пример.

В период боснийского кризиса 28 августа 1995 г. из самого Сараево был запущен 120-мм снаряд в сторону рынка Маркале. Взорвавшись на многолюдной улице, он унес жизни 37 человек, было ранено еще 85 случайных прохожих. Решением НАТО немедленно создается комиссия, которая в течение суток приходит к заключению о том, что снаряд был выпущен с сербских позиций. Предложение сербского командующего генерала Младича сформировать смешанную комиссию из специалистов ЮНПРАФОРа, российских миротворческих сил, сербской и мусульманской сторон было отклонено.

И это притом, что во взрыве на том же рынке Маркале в феврале 1994 г. (68 убитых, 200 раненых) американская комиссия также обвиняла сербскую сторону, а затем были найдены виновники на мусульманской стороне.

И это притом, что начальник штаба ЮНПРАФОРа сектора «Сараево» российский полковник А. Демуренко немедленно провел самостоятельное расследование и категорически опроверг заключение комиссии, доказав невозможность подобного артиллерийского выстрела с сербских позиций. А. Демуренко показал журналистам некоторые графики и расчеты своего расследования, заявив: «Я располагаю материалами, которые показывают, что сербы не виновны в преступлении, но сейчас я их не могу сообщить. От своих вышестоящих начальников я получил категорический приказ не давать никаких материалов после своего первого интервью, которое я дал ИТАР-ТАСС 28-го».

На основании заключения комиссии НАТО Генеральный секретарь ООН Бутрос Гали дал карт-бланш НАТО на проведение военной операции против Республики Сербской. Начались натовские бомбардировки сербских позиций и населенных пунктов. За три недели сентября 1995 г. над территорией Республики Сербской было произведено 4,5 тысячи боевых вылетов. Прикрываясь ударами НАТО, перешли в наступление мусульманские и хорватские подразделения, Республика Сербская потеряла почти одну треть своей территории в юго-западной и западной Боснии.

И это только один пример.