Кардинальные изменения в экономике

Проблема. В чем сущность и основные направления кар­динальных изменений в экономике?

Вспомните значение понятий: индустриализация, коллек­тивизация, колхоз.

Ответьте на вопросы. 1. Когда были предприняты первые попытки индустриализации российской экономики? 2. Где в царской России развивалось кооперативное движение? В чем были его выгоды для крестьянских хозяйств?

Страна и мир на рубеже десятилетий. 20-е годы бы­ли временем возрождения рыночного хозяйства во всем мире. Свертывалось государственное вмешательство в экономику, вызванное военным лихолетьем. В западных странах повсеместно наблюдался экономический подъем. Но к концу десятилетия мировой рынок товаров оказал­ся перенасыщен. В результате разразился крупнейший за всю историю Запада экономический кризис 1929— 1933 гг.

Мировой кризис повлек за собой двоякие последствия. С одной стороны, он наглядно показал лидерам западных
стран, что либеральная, стихийно-рыночная экономика зашла в тупик. Необходимо при сохранении базовых де­мократических ценностей вновь использовать государст­венное регулирование хозяйственной жизни и социаль­ных отношений. По этому пути в первую очередь пошли США, Англия, Франция.

С другой стороны, в странах, не имевших колоний и богатых ресурсов, заметно оживились политические си­лы, выражавшие интересы наиболее агрессивных кругов. Они предлагали искать выход из кризиса за счет введе­ния диктаторских форм правления с полным свертыва­нием демократических свобод, жесткого контроля госу­дарства над экономикой и, главное, возобновления силовой борьбы за новый территориальный передел ми­ра. Эти правоэкстремистские силы уже с начала 20-х гг. стали определяться понятием «фашизм» (от итальянско­го fascio — связка). Наиболее заметное влияние фашис­ты приобрели в Италии, Германии, Испании.

Кризис поразил также Советский Союз, слабо связан­ный с мировым хозяйством. И хотя в СССР он имел иные причины, его последствия развивались в русле об­щемировых тенденций.

Кризис конца 20-х гг. в СССР. В декабре 1925 г., ког­да экономика страны едва оправилась от разрухи, ком­мунистическая партия взяла курс на форсированную ин­дустриализацию. И почти сразу же обострился вопрос хлебозаготовок. Крестьяне быстро утрачивали интерес к продаже зерна государственным хлебозаготовителям, так как на вырученные деньги не могли купить нужные им промышленные изделия. Ведь все материальные средст­ва и ресурсы перекачивались на строительство индустри­альных гигантов, а не заводов и фабрик, производящих товары народного потребления.

На рубеже 1927—1928 гг. разразился острый хлебоза­готовительный кризис. Государственные закрома после закупок крестьянской продукции остались полупустыми. Под угрозой голода оказались города и армия.

Большевики, как и в годы «военного коммунизма», прибегли к насильственным методам изъятия зерна. ЦК компартии в апреле 1928 г. призвал нанести «удар по кулакам и скупщикам-спекулянтам». На деле же он об­рушился на всех имеющих товарный хлеб, включая се­редняков. Вновь на сельских дорогах появились отряды «хлебозаготовителей», в руках которых были не сумки с деньгами, а винтовки. И вновь деревня забурлила. Нача­лись убийства партийно-советских активистов.

В следующем году кризисная ситуация повторилась. В деревне было зарегистрировано около 3 тыс. террори­
стических актов. Их жертвами ста­ли 10 тыс. местных представителей власти. В ряде районов вспыхнули крестьянские бунты и восстания. На их подавление были брошены воин­ские подразделения ОГПУ, а кое-где даже артиллерия и самолеты.

Поиск антикризисных мер. «Бур­жуазные спецы» (так называли в те годы старых специалистов, со­трудничавших с Советской властью) предлагали искать способы преодо­ления кризиса через снятие «классо­вых ограничений», расширение сво­боды действия частного сектора в городе и деревне.

Это, по их мнению, могло помочь п решении проблемы на­копления средств для умеренного по темпам развития государст­венной промышленности, в том числе ее индустриальных отрас­лей. Профессор-экономист Н. Д. Кондратьев, например, заявлял, что только «богатеющий мужик» и нэпман являются «творчески­ми фигурами» в деле накопления, а тот класс населения, кото­рый «не сводит концы с концами в своем бюджете, годен лишь для борьбы на баррикадах».

В планы большевиков вовсе не входило усиливать по­зиции своих конкурентов в экономике, а затем неизбеж­но и в политике. Единое в неприятии инициатив «бур­жуазных спецов» руководство компартии разошлось во мнениях по вопросу: что же делать дальше?

Часть членов Политбюро во главе с Н. И. Бухариным считала необходимым отладить механизм рыночной смычки между городом и деревней. Они предлагали под­держать «индивидуальное хозяйство бедняков и середня­ка» с помощью гибких закупочных цен и использования госрезервов, а для их создания использовать закупки зерна за рубежом, активно развивать легкую промыш­ленность. И лишь когда произойдет общее оздоровление экономики, можно поставить вопрос о быстрых темпах индустриализации.

И. В. Сталин

Позиция И. В. Сталина была принципиально иной. Он выступал за сохранение важнейшего приоритета в хозяй­ственной политике партии — ускоренной индустриализа­ции, открывавшей путь к развертыванию современного военно-промышленного комплекса и техническому пере­вооружению всего народного хозяйства. Если же этой це­ли невозможно добиться на основе нэпа, то надо без ко­лебаний заменить расшатанный механизм рыночной
экономики иным, административно- распорядительным, отвечающим со­циалистическому идеалу. И начи­нать надо с деревни, не дожидаясь, когда она поднимется против ком­мунистов.

Здесь И. В. Сталин стремился ре­шить две взаимосвязанные задачи — политическую и социально-экономи­ческую: во-первых, раз и навсегда снять с повестки дня постоянно бес­покоивший власти крестьянский во­прос, для чего провести «ликвида­цию кулачества как класса» и в ходе ее быстро изъять из деревни все способные к организованному сопротивлению слои насе­ления; во-вторых, образовать крупные коллективные хо­зяйства (колхозы). Опыт работы немногих имевшихся тогда колхозов показывал, что и по товарности они в два-три раза продуктивнее индивидуалов, и под прямой административный контроль поставить их было много проще, чем 25 млн единоличных хозяйств. Тем самым колхозы превращались в надежный, не подверженный рыночной конъюнктуре канал перекачки ресурсов аграр­ного сектора в промышленность.

В столкновении двух точек зрения на выход из кри­зиса, бухаринской и сталинской, победила последняя. Позиция Н. И. Бухарина и его единомышленников была осуждена как «правый уклон», а сами они лиши­лись своих высоких партийных и государственных по­стов.

Многие коммунисты, как и И. В. Сталин, выступали за ускоренную индустриализацию (правда, плохо пред­ставляя себе огромные социальные издержки этого про­цесса) и глубоко сомневались в возможности ее проведе­ния без коренной реконструкции народного хозяйства, которая позволила бы направить ресурсы страны на главное направление — в тяжелую промышленность. Ведь не было секретом, что развитым капиталистичес­ким странам для создания собственной индустриальной базы потребовалось несколько десятилетий. И это при благоприятных внутренних и внешних условиях, при широком использовании таких источников накопления, отсутствующих в СССР, как иностранные кредиты, круп­ные инвестиции отечественного частного капитала, нако­нец, откровенное ограбление колоний.

Ш

Оценивая сейчас дискуссии тех далеких лет, одни историки

поддерживают позицию Н. И. Бухарина. По их мнению, «пробле­
ма форсированно» индустриализации была искусственно нагнета­емой... В конце концов СССР отражал агрессию фашистской Гер­мании, имея экономический потенциал (в результате огромных потерь) примерно в полтора раза меньший, чем тот, который це­ной колоссальных усилий и жертв был создан к 1941 г. А такой потенциал, скорее всего, можно было создать и в рамках нефор- сированного развития, в рамках нэпа». Другие историки разде­ляют сомнения сторонников генсека. Они полагают, что модель Бухарина «с научной точки зрения была труднореализуемой в тех условиях», ибо имеющихся в стране ресурсов явно не хвата­ло для сбалансированного и динамичного развития всех отраслей народного хозяйства в рамках рыночной экономики. По их под­счетам, при сохранении нэпа в сложившемся его виде экономи­ку СССР ожидали 1—2% ежегодного роста при увеличении насе­ления на 2% в год. В такой ситуации доля национального дохода страны к середине 30-х гг. могла составить лишь 15% от уровня США, в то время как в 1913 г. она равнялась 30%. «Еще ху­же, — подчеркивают эти ученые, — складывалось положение по новейшим отраслям промышленности. Здесь отставание измеря­лось уже десятками раз, и даже сокращение его оказалось невоз­можным. Перед СССР в конце 20-х гг. вырисовывалась перспек­тива экономической стагнации, военного бессилия».

Задумайтесь над вопросом: насколько обоснованным было решение сталинского руководства взять курс на форсиро­ванную индустриализацию? Вернитесь к этому вопросу по­сле знакомства с материалом § 24.

Индустриализация в годы первых пятилеток. Руко­водство компартии одобрило пятилетний план на 1928/29—1932/33 гг. «Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять», — тут же заявил И. В. Сталин, и под гипнозом этих слов плановые зада­ния неоднократно повышались.

Источники средств для индустриализации изыскива­лись исключительно внутри страны. В основном их фор­мировали: доходы легкой промышленности и особенно сельского хозяйства; доходы от монополии внешней тор­говли зерном, золотом, лесом, пушниной и другими то­варами (на вырученную валюту в страну ввозилось но­вейшее технологическое оборудование для строящихся заводов: доля установленных на них импортных станков и другой техники достигала в годы первой пятилетки 80—85%); значительно выросшие налоги на население в целом, и прежде всего — прогрессивный налог на нэпма­нов. Прямым следствием последнего налога, по сути, конфискационного и дополненного прямым администра­тивным нажимом, стало полное свертывание к 1933 г. частного сектора в промышленности и торговле.

Немалые ресурсы для проведения индустриализации черпались из ино­го, удивительного и почти непости­жимого для нас нематериального источника — духовной энергии тру­дящихся. Но остается фактом: боль­шевики сумели вызвать и в течение долгих лет поддерживать волну трудового энтузиазма. Яркое выра­жение это нашло в поистине мас­совом социалистическом соревнова­нии, развернувшемся с 1929 г. «Как видно из воспоми­наний о тех годах, — писал один западный историк, — мощным стимулом для множества людей служила мысль о том, что за короткий срок ценой изнурительно тяже­лых усилий можно создать лучшее, то есть социалисти­ческое, общество».

Затертые от частого употребления слова о том, что в годы пер­вой и второй (1933—1937) пятилеток страна превратилась в гран­диозную строительную площадку, тем не менее довольно точно отражали действительность. За это время создаются:

— вторая (после Криворожско-Донбасской) угольно-металлур- гическая база на востоке. Ее основой стали домны Магнитогор­ского и Кузнецкого комбинатов, шахты Кузнецкого и Караган­динского угольных бассейнов;

вторая нефтяная база в Башкирии при одновременной ко­ренной реконструкции первой — Бакинской;

— мощные объекты электроэнергетики: Днепрогэс и ряд дру­гих гидро- и тепловых электростанций;

— отсутствующие в дореволюционной России отрасли промы­шленности: качественной и цветной металлургии, подшипнико­вой, трубопрокатной, тяжелого машиностроения, тракторострое­ния и производства сельхозмашин, авиационной и автомо­бильной, химической, шинной и др.;

— новые линии железных дорог (Турксиб, Новосибирск Ленинск, Караганда Балхаш, Курган — Свердловск и др.).

Немало крупных объектов возводилось в отсталых националь­ных республиках СССР. Специфика их индустриализации заклю­чалась в том, что львиную долю материальных средств они полу­чали за счет щедрых взносов России и отчасти Украины. В результате были обеспечены более высокие, по сравнению с общесоюзными, темпы промышленного развития бывших отста­лых окраин Российской империи (примерно в полтора-два раза).

Пятилетний план и капи­тализм. Плакат художни­ка К. А. Суванто. 1932 г.

Происходили также важные сдвиги в управлении всем промышленным комплексом СССР. Произвольно из­меняемые в сторону увеличения планы не соответствова­
ли реальным возможностям. Ежегодно закладывались сотни новых заводов и фабрик, но строительство их не доводилось до конца из-за нехватки сырья, топлива, обо­рудования. К 1931 г. почти половина капиталовложений была заморожена в незавершенных проектах. Стремле­ние преодолеть нехватку и распыление ресурсов быстро привело к формированию централизованной системы их распределения и жесткой регламентации деятельности предприятий сверху.

К концу первой пятилетки выявилась еще одна про­блема — острая нехватка подготовленных кадров. По тревожным сводкам, стекавшимся тогда в центр, около трети установленного оборудования бездействовало, свы­ше половины работало на неполную мощность. В период второй пятилетки большевики выдвинули лозунг «Кад­ры, овладевшие новой техникой, решают все!». Вводил­ся обязательный минимум технических знаний для рабо­чих. При заводах создавались курсы по профессиональ­ному обучению. Наряду с государственной поддержкой социалистического соревнования это позволило значи­тельно повысить эффективность производства.

Плановые задания на первую пятилетку предполагали увеличение промышленного производства по сравнению с 1928 г. почти в три раза, на вторую пятилетку (1933— 1937) — в два раза от достигнутого в 1932 г. Официаль­ная пропаганда объявила о их досрочном выполнении.

Ныне историки оспаривают официальные цифры. Они установили, что по большинству важнейших показателей первые пятилетние планы вообще не были выполнены. Более того, часть исследователей ставят под сомнение и главный сталинский вывод о превращении СССР из аг­рарной страны в индустриальную. По их расчетам, в конце 30-х гг. сельское хозяйство вносило в националь­ный доход больше, чем промышленность.

Но бесспорно одно: за 1929—1937 гг. страна соверши­ла колоссальный индустриальный скачок. Темпы роста тяжелой промышленности были в два-три раза выше, чем за 13 лет развития России в начале века. В резуль­тате страна обрела потенциал, который по отраслевой структуре и техническому оснащению находился в основ­ном на уровне передовых капиталистических государств. По абсолютным объемам промышленного производства СССР в 1937 г. вышел на второе место после США (в 1913 г. — пятое место). Удельный вес импорта сни­зился до 1 %.

Несравненно меньше политика индустриализации затронула другие отрасли экономики. По-прсжиему ручной труд преобладал

6—А. А. Лешшдонскин, 11 кл.

в строительстве, в аграрном секторе. Хронически отставала лег­кая промышленность.

Форсированная индустриализация в короткий срок обеспечила полную занятость трудоспособного населения. Накануне первой пятилетки безработные составляли 12% от числа занятых в народном хозяйстве, а к 1931 г. в СССР была закрыта последняя биржа труда.

Коллективизация крестьянства. Добровольное произ­водственное кооперирование мелких и средних крестьян­ских хозяйств, получившее в 20-е гг. название коллек­тивизация, рассматривалось как главный из двух способов социалистического переустройства деревни (вто­рой способ: создание государственных хозяйств — совхо­зов, напрямую субсидируемых из казны). Коллективные хозяйства (колхозы) стали возникать на рубеже 1917— 1918 гг. Но и через десять лет их было немного: колхо­зы объединяли тогда около 1% всех крестьянских дво­ров, почти исключительно бедняцких.

XV съезд партии (1927) определил, что коллективи­зация должна стать основной задачей партии в деревне. В 1928 г. колхозам были предоставлены льготы по по­лучению в пользование земли, кредитованию и налогооб­ложению. Ограничивалась аренда земли кулаками. Начиная с ноября 1928 г. создавались государственные машинно-тракторные станции (МТС).

К июню 1929 г. колхозы на добровольной основе объединяли 4% крестьянских дворов, а спустя четыре месяца — уже 8%. Как видим, летом и осенью того го­да произошел определенный скачок, но скорее количест­венный, чем качественный, ибо в коллективные хозяйст­ва по-прежнему тянулись в основном бедняки. Этот худосочный «социалистический сектор» никак не мог по­мочь властям решить проблему хлебозаготовок. И с осе­ни 1929 г. компартия переходит к политике насильствен­ной — по отношению к большинству крестьян коллективизации.

Начавшаяся «сплошная коллективизация» проводи­лась в жизнь под дымовой завесой вывода, сделанного И. В. Сталиным в статье «Год великого перелома» (но­ябрь 1929 г.). В ней он заявил, что партии якобы уда­лось добиться перелома в настроениях деревни и в кол­хозы добровольно «пошел середняк». В январе—феврале 1930 г. были приняты решения по форсированному раз­вертыванию «колхозного строительства». Главное из них провозглашало «политику ликвидации кулачества как класса» с конфискацией имущества раскулаченных и по­следующей передачей его колхозам.

Власти с помощью войск ОГПУ в течение короткого времени (за полтора-два года) изъяли из деревни реаль­но и потенциально опасные для себя слои населения. В их число попали прежде всего кулаки и зажиточные середняки, т. е. те крестьяне, которым было что терять от коллективизации и которые поэтому противодейство­вали (в различной форме, вплоть до борьбы с обрезами в руках, но стихийно и разрозненно) большевистскому на­ступлению на деревню.

Пик крестьянского сопротивления пришелся на пер­вые месяцы 1930 г. (более 2 тыс. вооруженных выступ­лений), что побудило большевистских лидеров несколько сбавить темпы коллективизации. В марте 1930 г. И. В. Ста­лин опубликовал статью «Головокружение от успехов», где осудил перегибы местного руководства и фарисейски подчеркнул необходимость соблюдения принципа добро­вольности вхождения крестьян в колхозы. Выждав так­тическую паузу, власти уже осенью 1930 г. продолжили «колхозное строительство».

По разным сведениям, число раскулаченных состави­ло от 3,5 до 9 млн человек. Часть из них была брошена в тюрьмы, а основную массу, включая женщин, стари­ков и детей, переместили в отдаленные районы губерний или отправили под конвоем в качестве спецпереселенцев в трудовые лагеря Севера и Сибири.

Листок из архива. Секретный отчет правительственной ко­да миссии по обследованию лагерей спецнереселенцев (1931 г.).

«В Нарымском крае водворено до 50 тыс. кулацких семейств численностью до 200 тыс. человек... Количество нетрудоспособ­ных, включая детей, в среднем составляет 50% общего населе- •§!.' ния кулацких поселков. В большинстве районов края спец- Щ' переселенцы в хозяйственном отношении устроены неудовлетво- рительно... Жилстроительство своевременно начато не было. В результате этого переселенцы к началу зимы оказались в ша- Ш лашах и землянках, не защищающих от холодов и дождей. Это |fi положение усугубилось еще необеспеченностью теплой одеждой и ||f обувью большинства переселенцев. Почти все поселки, стоящие |р на больших расстояниях от водных путей, к концу навигации Щ- продовольствием обеспечены не были... В результате высока Йк смертность стариков и детей, особенно последних. Так, по Сред- ^ не-Васьюговской комендатуре с момента расселения спецпересе- fe ленцев по 1 сентября умерло: 2158 человек, или 10,13% к обще- му составу. Из них мужчин — 275, женщин — 324 и детей — 1559... Обследования спецноселков в Казахской и Башкирской АССР рисуют ту же картину».

6*

? Определите демографический состав спецпереселенцев. Почему была так высока смертность среди них? Чем судьба

163

flfa спецпереселенцев отличалась от судьбы других категорий раску- лаченных?

Оставшиеся в родных местах крестьяне, опасаясь за свою судьбу, записывались в колхозы. Вскоре правитель­ство утвердило Примерный устав сельскохозяйственных артелей (колхозов). Он сохранял в единоличном пользо­вании колхозников приусадебные земли, мелкий инвен­тарь, домашний скот, птицу. От артели в первую очередь требовалось выполнение многочисленных обязательств перед государством (натурпоставки, госзакупки, оплата работ МТС, подоходный налог и т. д.), и лишь после это­го остатки денежных средств и сельхозпродуктов могли быть распределены между ее членами по трудодням — норме учета индивидуального труда.

В целом трагическая эпопея по коллективизации кре­стьянства закончилась в середине 30-х гг. Колхозы объединяли до 93% крестьянских хозяйств, оставшихся после раскулачивания. Последствия разгрома векового хозяйственного уклада в деревне были крайне тяжелы­ми. Производительные силы сельского хозяйства оказа­лись подорванными на многие годы: за 1929—1932 гг. поголовье крупного рогатого скота и лошадей сократи­лось на одну треть, свиней и овец — более чем в два ра­за. Миллионы раскулаченных крестьян вместе со своими семьями оказались за колючей проволокой в «трудовых лагерях», разбросанных по дальним окраинам страны. Другие сельчане потянулись с разоренных родовых гнезд в город на заработки.

И все же большевистские руководители, исповедовав­шие стародавний принцип «цель оправдывает средства», праздновали еще одну победу. При том, что численность крестьян сократилась на треть, а валовое производство зерна практически не увеличилось, его государственные заготовки в 1937 г. по сравнению с 1928 г. выросли поч­ти в три раза. С увеличением числа тракторов в МТС по­высился и уровень механизации сельского труда. Отны­не три четверти пахоты проводилось тракторами, половина уборки зерновых — комбайнами. В короткий срок аграрный сектор, где господствовала слабоуправля- емая мелкотоварная стихия, оказался под жестким госу­дарственным контролем.

Объясните значение понятий и выражений: форсирован­ная модернизация, «буржуазные спецы», социалистическое соревнование, совхоз, хлебозаготовительный кризис, лик­видация кулачества как класса, спецпереселенцы, МТС.

е 1. Сравните «кризис сбыта» и «кризис хлебозагото­вок». Определите сходство и различия в причинах, проявлениях и путях выхода из кризиса, предложен­ных правящей партией. 2. Закончите заполнение таб­лицы «Борьба за власть в РКП(б) — ВКП(б)». 3. Оп­ределите направления форсированной модернизации. 4. Докажите, что в годы первых пятилеток СССР совершил колоссальный индустриальный скачок. Какую роль в этом сыграли трудовой энтузиазм и самоотверженность трудящихся? 5. В чем сущность, причины, основные мероприятия и результаты кол­лективизации? 6. Привлекая дополнительный матери­ал, ответьте на вопрос: какие еще формы колхозов, кроме артели, существовали в 20-е гг.? Почему пар­тия, переходя к «сплошной коллективизации», оста­новила свой выбор именно на артели? 7. Почему кол­лективизация была названа трагедией российского крестьянства? В ответе используйте источник. 8. Вы­скажите свою точку зрения: какова цена форсирован­ной модернизации? Справедливо ли утверждать в этом случае, что «цель оправдывает средства»? Аргументи­руйте свое мнение.