Понятие поставления в опасность

 

1. Поставлением в опасность называется деяние, которым создается конкретная опасность для жизни и здоровья других лиц при неосторожном отношении ви­новного к ненаступившим последствиям.

В составах этой группы преступлений наступившие последствия (смерть, телесные повреждения, матери­альный ущерб) либо не влияют на квалификацию соде­янного, либо образуют квалифицированный вид данного преступления.

По объекту посягательства поставление в опасность не отличается от преступлений против жизни и здоро­вья[3]. Их групповым объектом[4] является личность в си­стеме социалистических общественных отношений, а непосред­ственным — жизнь и здоровье в системе тех же отношений.

Указание на общественные отношения при определе­нии объекта пре­ступления против личности способству­ет правильной оценке действитель­но­го содержания уго­ловно-правовой охраны жизни и здоровья, чести и т.д., ох­раны не на словах, а на деле. Такое указание, кроме того, отражает связь между понятием общего объекта и объекта конкретных преступлений. В со­ветском уго­ловном праве общим объектом всех преступлений при­знаются социалистические общественные отношения[5]. Общий объект определяет со­держание объекта конкрет­ных преступлений — непосредственного объекта. Но из

 

этого вовсе не следует, как это иногда считают, что в качестве объекта каж­дого конкретного преступления должна рассматриваться какая-то доля об­ще­ственных отношений. Это во всяком случае неправильно в отно­шении объ­ек­та рассматриваемых преступлений. Ни жизнь, ни здоровье не являются обще­ственными отношениями, что, однако, не устраняет связи между общим объ­ектом и групповым и непосредственным объектами преступле­ния. Объ­ек­тив­но существующая связь между ними на­ходит свое отражение в указании при определении груп­пового и непосредственного объекта на соответствую­щую систему общественных отношений, от которой в конечном итоге зависит со­держание и характер охра­ны жизни и здоровья людей.

Признание объектом рассматриваемых преступлений жизни и здоровья человека в системе социалистических общественных отношений вовсе не бесспорно.

Если объектом ряда преступлений поставления в опасность все призна­ют жизнь и здоровье, то объек­том некоторых других преступлений этой же группы называют все, что угодно, только не жизнь и здоровье человека. На­пример, объектом преступного нарушения правил техники безопасности на­зывают условия труда[6], объектом незаконного врачевания — порядок охраны народного здравия[7] и т.д.

С таким определением объекта отдельных видов по­ставления в опас­ность трудно согласиться. Ни условия труда, ни порядок охраны народного здравия не явля­ются тем, ради чего изданы соответствующие законы. Усло­вия труда — лишь средство обеспечения безопасно­сти жизни и здоровья лю­дей. Определенный порядок охраны народного здоровья для того и необхо­дим, что­бы защитить людей от невежественного врачевания. В указанных случаях закон охраняет жизнь и здоровье людей.

Отдельные преступления из числа рассматриваемых по характеру сво­е­му или юридической конструкции име­ют своим объектом не только жизнь и здоровье, но и материальные ценности. Однако вследствие этого они не пере­стают быть преступлениями, ставящими в опас­ность жизнь и здоровье.

Непосредственным объектом поставления в опасность является жизнь и здоровье других лиц. Создание кон-

 

кретной опасности для самого себя не находится в сфе­ре карательного воздействия.

С., работая прицепщиком тракторной картофелеса­жалки, во время посадки картофеля в нарушение пра­вил техники безопасности перешел с задней площадки, где он должен был находиться, на переднюю часть ма­шины и стал проталкивать ногой в выходное отверстие застрявший картофель. Во время проталкивания С. был захвачен звездочкой за брюки, его левая нога была затянута под ведомый вал и раздроблена[8]. С., разумеет­ся, не привлекался к уголовной ответственности.

Советское уголовное право не знает ответственности даже за покушение на самоубийство, совершенное со­знательно. Тем более не может быть ответственности за создание конкретной опасности для самого себя по не­осторожности[9].

Создание опасности для своего здоровья иногда пре­следуется потому, что оно глубоко затрагивает общест­венные интересы и имеется отдаленная угроза здоровью нации[10].

Объект поставления в опасность жизни и здоровья конкретизируется в составах этой группы преступлений. Объектом одних является жизнь и здоровье, других — жизнь, здоровье и материальные ценности. При этом в одних случаях объектом будет жизнь и здоровье кон­кретной личности, в других — жизнь и здоровье неопре­деленного круга лиц.

2. С объективной стороны поставлением в опасность являются деяния, создающие конкретную опасность для жизни и здоровья. Конкретно опасными являются такие действия, с совершением которых созданы условия для наступления смерти или телесных повреждений, и для на­ступления этих последствий не требуется, чтобы ви­новный еще что-либо сделал. Такие последствия могут наступить, говоря словами одного из юристов ГДР, «по законам природы или жизненному опыту с большой вероятностью»[11].

Совершение конкретно опасных действий закономер­но влечет за собой смерть или телесные повреждения. Закономерными считаются «такие явления, которые не­обходимым, естественным образом вытекают из всей со­вокупности условий. Когда даны определенные условия, то неизбежно возникают и определенные явления»[12].

 

Закономерность основана на детерминированности явле­ний, их связи и взаимодействии. Поэтому закономер­ность есть «не что иное, как такое сцепление причин и следствий, такая связь явлений, которые обусловлива­ют определенное, совершающееся с естественной необ­ходимостью течение событий»[13].

Прием локомотива на занятый путь влечет за собой аварию или крушение. Отпуск больному ядовитого веще­ства в значительно большей, чем это предписано вра­чом, дозе влечет за собой отравление. Работа у агре­гата, опасные места которого не ограждены, влечет смерть или увечье рабочего. Такие последствия являют­ся закономерным следствием соответствующих на­руше­ний правил безопасности.

Однако не каждое конкретно опасное действие фак­тически вызывает тяжкие последствия. Марксистская диалектика, как известно, признает суще­ствование на­ряду с необходимостью объективной случайности. По­следняя «всегда так или иначе связана с необходимо­стью, является формой прояв­ле­ния необходимости, а необходимость в свою очередь имеет своим дополне­нием случайное»[14].

Конкретно опасными мы и называем такие действия, которые зако­но­мерно влекут смерть или телесные повреждения, но на этот раз в силу слу­чайности не повлекли за собой тяжких последствий. Вмешательство других лиц, стечение обстоятельств и другие факторы часто бывают причиной того, что конкретно опасные действия в том или ином случае не привели к законо­мерному от них последствию.

Шофер несъемной дрезины Г. и его помощник Б. во время следования по перегону, будучи в нетрезвом состоянии, уснули, проехав два раздельных пункта и выехав навстречу пассажирскому поезду. Чтобы пред­отвратить кру­шение, дежурный по станции предупредил соседние станции о происшед­шем, и Г. и Б. были раз­бужены взрывом петард, после чего они остановили дре­зину. Действиями Г. и Б. были созданы все условия для крушения, и, хотя благодаря вмешательству других лиц все обошлось благополучно, они были осуждены за нарушения правил безопасности движения, которые могли при­чинить тяжкие последствия[15].

 

Лишь благодаря случайности не было опасных по­следствий в резуль­та­те нарушений правил безопасности движения шофером Г. Последний на по­вороте мокрой дороги развил недозволенную скорость, вследствие чего ма­шина сорвалась в кювет и опрокинулась, а сидевший в кузове пассажир был выброшен, но повреждений ему не было причинено, так как он упал в на­пол­ненную водой яму. Не была повреждена и автомашина[16].

Случайность, благодаря которой конкретно опасные действия не вы­зва­ли тяжких последствий, не исключает ответственности виновного в совер­ше­нии таких действий. Рассматривая дела о поставлении в опасность, Верхов­ный суд СССР указывал, что устранение по независящим от виновного об­стоятельствам последствий, которые могли повлечь действия или бездей­ствия виновного, не снимает с последнего ответственности[17].

При конкретно опасных действиях причинение или непричинение смерти или телесных повреждений в опре­деленной мере зависит от пове­де­ния потерпевшего. На­пример, незаконный отпуск сильнодействующих нар­ко­тиков не может привести к отравлению, если покупатель не употребит их. Однако таким нарушением виновный создал опасность для здоровья приоб­ретателя, да и не только его. Желает того виновный или нет, но отравле­ние может иметь место. Поэтому при решении вопроса, являются ли инкрими­ни­руемые виновному действия кон­кретно опасными, поведение потерпевшего не принима­ется в расчет.

Конкретно опасные действия — понятие объективное. Достаточно установить, что имевшие место нарушения являются такими, после соверше­ния которых смерть, телесные повреждения или материальный ущерб могли наступить, но случайно не наступили, и такое действие является конкретно опасным. Если, например, малолет­нему дано заряженное ружье или из клет­ки выпущен на волю опасный зверь, то не может быть двух мнений о том, со­здана ли подобными действиями опасность. Нет поставления в опасность, если совершенное дейст­вие не создает конкретной опасности. Верховный суд СССР признал необоснованным осуждение Б. за то, что у него во время спус­ка в шахту был обнаружен табак. Осуждение было бы обоснованным, если бы Б. курил шахте[18], поскольку курение в условиях взрывоопасного

 

производства может вызвать взрыв, а не наличие таба­ка, что само по себе не создает опасности для людей.

3. Признавая преступными конкретно опасные дейст­вия, законодатель в ряде случаев в той или иной форме указывает на их опасность для жизни и здоровья людей и тем вводит такую опасность в признаки состава. Так, ст. 212 УК говорит о таких нарушениях правил перевоз­ки взрывчатых и радиоактивных веществ, которые «мог­ли повлечь тяжкие последствия».

В других случаях законодатель не вводит конкрет­ную опасность в при­знаки состава. Например, ст. 216 УК, говоря о незаконном врачевании, не упоминает об опас­ности этих действий для жизни и здоровья человека.

В первом случае о конкретной опасности действий мы судим на осно­вании непосредственных указаний закона. Во втором случае наши суждения основывают­ся на свойствах запрещенных действий.

Обращение законодателя к той или иной конструк­ции составов кон­кретно опасных для жизни и здоровья людей действий не является случай­но­стью. Оно отра­жает свойства запрещенных действий, дает им своеоб­разную оценку и создает определенные обязанности для судящего субъекта.

Введение конкретной опасности в признаки состава поставления в опасность жизни и здоровья прежде все­го означает, что не все нарушения данной группы обла­дают одинаковым свойством создавать угрозу для лю­дей. Упоминаемая конструкция состава нарушений пра­вил обращения со взрыв­чатыми и радиоактивными веществами требует дифференцированной оценки имев­ших место нарушений и преступными признает лишь те из них, которые создали конкретную опасность.

Обычно законодатель прибегает к такой конструк­ции, когда действия одной и той же группы обладают неодинаковыми свойствами. Вследствие этого судящий субъект должен не только установить, что определенное нару­шение имело место, но что оно было таким, кото­рое создало конкретную опасность. Если нарушение не создало такой опасности, то оно во всяком случае не может быть признано преступлением — поставлением в опасность.

Конкретная опасность не вводится в признаки соста­ва, когда всем дей­ствиям данной группы потенциально

 

свойственна угроза для жизни или здоровья людей, а отсутствие этого свой­ства оказывается исключением. Например, занятие врачеванием при отсут­ствии необхо­димых медицинских познаний опасно для жизни или здоровья не только при применении неправильных мето­дов лечения, но и при исполь­зовании безвредных средств, поскольку в последнем случае больной упус­ка­ет благо­приятный момент для настоящего лечения. Одинаково оценивая все действия данной группы, законодатель тре­бует от судящего субъекта уста­новления доказатель­ств лишь того, что данные действия, запрещенные за­ко­ном, совершены виновным, и не требует доказа­тельств, что эти действия со­здают конкретную опас­ность. Последняя заложена в самих деяниях, призна­ваемых в силу такого их свойства общественно опасны­ми и наказуемыми[19].

4. К конкретно опасным действиям примыкают абстрактно опасные для жизни и здоровья людей дейст­вия. Последние характерны тем, что создают не самую опасность, а лишь условия для ее возникновения. Что­бы появилась конкретная опасность, требуется соверше­ние виновным еще каких-либо дей­ствий. Если между совершением абстрактно опасных действий и ненасту­пив­шим результатом имеется разрыв — отсутствие дей­ствий виновного, со­зда­ющих опасность, то при совер­шении конкретно опасных действий такого разрыва нет.

Абстрактно опасным является, например, незаконное изготовление, хранение и ношение огнестрельного ору­жия[20]. Владея таким оружием, винов­ный еще не созда­ет конкретной возможности наступления смерти или телес­ных повреждений. Она возникает лишь тогда, ког­да совершаются действия, в результате которых помимо воли виновного оружие может причинить вред другому лицу (например, неправомерное ношение заряженного оружия, не поставленного на предохранитель, передача холодного оружия душевно­боль­ному).

Абстрактно опасные действия еще не могут создать конкретной воз­можности для наступления смерти или телесных повреждений, и в силу этого их нельзя отне­сти к преступлениям поставления в опасность жизни и здо­ро­вья.

5. Конкретная возможность наступления смерти или телесных повреж­дений, создаваемая преимущественно

 

активными действиями виновного, может быть создана и бездействием. Должностное лицо, обязанное выдать работающему на высоте предо­храни­тельный пояс, но не сделавшее этого, своим бездействием создало конкрет­ную опасность для жизни этого рабочего. Стрелочник, не выполнивший рас­поряжения о переводе стрелки, вследствие чего поезд последовал на путь, где ведутся ремонтные работы, создал опасность для участников этих работ. В подобных случаях опасная ситуация созда­на бездействием и не имела бы места, если бы не было этого бездействия.

Однако сущность бездействия не всегда одинакова. Работник службы спасения на водах, не оказавший по­мощи тонущему, как и работник желез­ной дороги, заме­тивший во внеслужебное время неисправность пути, по ко­торому должен проследовать локомотив, и не при­нявший мер к ее устра­не­нию, тоже бездействует. Но ни тот, ни другой не создает конкретной опас­но­сти.

Бездействие бездействию рознь. Между тем в уго­ловно-правовой лите­ратуре бездействие иногда рассмат­ривается в качестве единого понятия. На­пример, Н.Д. Дурманов пишет: «Всякий внешний человеческий поступок мо­жет быть совершен в форме действия или в форме бездействия»[21]. И далее: «Бездействие... так же, как и действие, представляет внешнее поведение че­лове­ка и так же, как и действие, производит изменение в объективном мире»[22].

Такой взгляд на бездействие не дает возможности разграничить созда­ние конкретной опасности и неока­зание помощи при уже возникшей угрозе для жизни, правильно оценить случаи смерти человека, жизнь кото­рого мог­ла быть спасена при оказании ему помощи. Единое понятие бездействия со­здает также трудности для законодателя, когда он конструирует составы по­ставления в опасность и оставления в опасности.

В этой связи имеет значение дифференциация без­действия, проведен­ная О.С. Иоффе, который различает обязанность совершения определенных действий в целях предотвращения опасной ситуации, наступление которой способно повлечь вредные последствия, и обязанность совершить те или иные действия в целях предотвраще­ния последствий, которые могут на­сту­пить в результате опасной ситуации, возникшей помимо поведения бездей-

 

ствовавшего[23]. Такая дифференциация бездействия не­посредственно связана с понятием рассматриваемых пре­ступлений. Лишь неисполнение обязан­но­сти по пред­отвращению возникновения опасной ситуации может и должно быть приравнено к действию, создающему конкретную опасность. Когда опасность возникла поми­мо поведения бездействовавшего, он может нести ответ­ственность только за неоказание помощи. Иначе говоря, следует разли­чать бездействие, создающее опасность, и бездействие-невмешательство.

Бездействие создает конкретную опасность тогда, когда при соверше­нии соответствующего действия не было бы этой опасности. Если бы долж­ностное лицо снабдило работающего на высоте предохранительным поясом, а стрелочник выполнил распоряжение о перево­де стрелки, то опасность не угрожала бы рабочим.

Особенность такого бездействия состоит в том, что при моменте, когда необходимо было действовать, кон­кретная опасность еще не существовала, но благодаря бездействию события развивались до возникновения такой опасности.

В таком случае на бездействовавшем должна была лежать обязанность воспрепятствовать возникновению опасности. Только при наличии такой обязанности без­действовавшего можно винить в том, что он допустил со­зда­ние опасности. Тем самым понятие бездействия, равнозначного активному действию, тесно связано с по­нятием обязанности действовать для предотвра­щения возникновения опасной ситуации. Основания такой обя­занности сле­дует искать в служебных функциях лица, законе либо договоре.

Конкретную опасность создает бездействие такого лица, которое зани­мает должность, к функциям которой относится предотвращение опасных последствий, и нахо­дится при исполнении служебных обязанностей. При этом не имеет значения, является ли это лицо должностным или недолж­но­ст­ным. Машинист, уснувший во время движения локомотива, руководитель предприятия, не установивший аппарата для обезвреживания выбрасыва­емых в воздух отходов производства, начальник склада, оставивший в до­ступном посторонним лицам месте взрывчатые вещества, — все они не сде­лали того,

 

что должны были сделать в силу своих непосредствен­ных обязанностей, и тем создали опасную ситуацию.

Обязанности по охране жизни и здоровья людей воз­лагаются на человека и законом. Родители обязаны содержать своих несовершеннолетних детей, а равно состоящих на их иждивении совершеннолетних, но нетрудоспособных детей, а совершеннолетние и трудоспо­собные дети — своих нетрудоспособных родителей. Не­исполнение таких обязанностей влечет гражданско-пра­вовое последствие, а при злостном их неисполнении (например, уклонение от уплаты алиментов) — уголов­ную ответственность. Если же вследствие такого укло­нения создается угроза для жизни и здоровья, то имеет место создание бездействием конкретной опасности.

Обязанность по охране жизни и здоровья других лиц вытекает из договора, независимо от того, в какой форме он заключен. Няня, не осуществляющая надзора за ребенком, заботу о котором она приняла на себя, повин­на в создании опасности, если вследствие ее бездействия такая опасность возникла.

Вменяя создание конкретной опасности бездействи­ем, необходимо ука­зывать основания обязанности дейст­вовать.

Таким образом, бездействие создает конкретную опасность и прирав­нивается к активному действию, если: 1) к моменту возникновения обязан­но­сти действовать опасная ситуация еще не существует; 2) вследствие без­дей­ствия события развиваются до степени возникнове­ния такой ситуации; 3) на бездействовавшем в силу его непосредственных служебных функций, закона или дого­вора лежала обязанность действовать, чтобы предотвра­тить возник­новение опасности.

Другое дело бездействие-невмешательство, имеющее место при отсут­ствии непосредственной обязанности вос­препятствовать развитию опасной ситуации. В обоих случаях бездействия наличествует конкретная опасность для жизни и здоровья человека. Разница в объеме обя­занностей: при без­дей­ствии, создавшем опасность, ви­новный должен был предотвратить само воз­никновение опасности; при бездействии-невмешательстве — лишь оказать помощь, чтобы устранить возникшую опасность.

Этим определяется и неодинаковая социальная опас­ность бездействия-невмешательства и бездействия, при-

 

равниваемого к активному действию, и разница в конст­рукции ответ­ствен­но­сти за них. Для ответственности за бездействие, создавшее опасность, нет на­добности в специальной норме. Статья об ответственности за создание опас­ности охватывает собой создание этой опасности как активными действиями, так и бездействием. Ст. 137, например, карая за нарушение правил техники безопас­ности, распространяется на нарушения-действия и нару­шения-бездей­ствия.

Другое дело бездействие-невмешательство: оно обра­зует состав пре­ступления, если имеется специальная на этот счет норма в уголовном законе. Бездействие-невме­шательство менее опасно.

Сознание необходимости действовать для предотвра­щения возможного вреда, который может наступить вследствие обстоятельств, не связанных с поведением бездействовавшего, менее распространено, чем сознание воздер­жаться от деяний, приносящих вред. Поэтому воз­можность требовать под угрозой наказания совершения полезных обществу действий более ограни­че­на, чем тре­бование воздержаться от совершения опасных деяний.

Законодатель учитывает объективные и субъективные особенности указанных форм бездействия. Если кон­кретно опасное действие (и прирав­ни­ваемое к нему бездействие) наказуемо, когда им создана угроза для жиз­ни, здоровья и материальных ценностей, то бездейст­вие-невмешательство вызы­вает ответственность, ког­да опасность угрожает жизни потерпевшего[24] и по­мощь могла быть оказана без серьезного риска для себя и других лиц[25].

6. Поставления в опасность юридически считаются оконченными де­ликтами при создании конкретной опас­ности. Наступление последствий — смерти или телесных повреждений — выходит за рамки составов этих пре­ступлений. Такие преступления всегда называли фор­мальными, беспослед­ственными в отличие от матери­альных, где в качестве оконченного состава наказуемы действия, повлекшие определенные в законе указанные послед­ствия.

Деление преступлений на формальные и материаль­ные некоторыми ав­торами оспаривается. Исходя из того, что «последствиями должны быть при­знаны не только изменения, происходящие в сфере внешней физической

 

природы, но и факты, относящиеся к сфере политической, психической и мо­ральной»[26], А.Н. Трайнин, поло­живший начало этому спору[27], считает упомя­нутое деле­ние неправильным.

Сторонники того, что нет беспоследственных преступ­лений, указыва­ют, что последствия материальные поддаются установлению, другие же по­следствия не поддаются ни измерению, ни конкретизации[28]. В то вре­мя, ко­гда в последнем случае одни говорят о формаль­ных, беспоследственных пре­ступлениях, другие восстают против деления преступлений на формальные и матери­альные[29]. Спор, следовательно, сводится к терминологии, а не к суще­ству вопроса. Как указывает А.А. Пионтковский, различие между формаль­ными и материальны­ми преступлениями «следует рассматривать как техни­че­скую терминологию, от которой можно отказаться, если имеется возмож­ность предложить нечто лучшее»[30]. Во всяком случае мнение противников деления преступ­лений на формальные и материальные «находится, — как от­мечает М.Д. Шаргородский, — в противоречии с имеющимися... составами «поставления в опасность», которые тем и характерны, что карают за самое дейст­вие без наступления определенного результата»[31]. Нали­чие таких со­ставов, существенно отличающихся от тех, в объективную сторону которых включается наступле­ние указанного в законе результата, и вызывает необ­ходимость в определенной терминологии.

Не признавая наличия беспоследственных преступле­ний, некоторые ав­торы различают две формы последст­вий: последствия в узком смысле (опре­деленные изменения во внешнем мире, предусмотренные составом преступ­ления) и последствия в широком смысле (вред, причиненный общественным отношениям)[32]. Другие раз­личают причинение фактического ущерба объекту и со­здание угрозы причинения такого ущерба[33]. В составах поставления в опасность признается вторая форма по­следствий. Но и здесь вопрос не выхо­дит за рамки терминологии. Скажем ли мы, что при поставлении в опасность последствием является вред, причиненный социалистическим общественным отношениям, или со­здание конкретной возможности причинения вреда жиз­ни или здоровью, или что наступление последствий — смерти или телесных повреждений — выходит за рамки

 

их составов, — ничего по существу не изменяется. Главное состоит в том, что в преступлениях поставления в опасность в качестве оконченного пре­ступления наказуемо само поведение — конкретно опасные деяния, которые не причинили, но могли причинить смерть или телесные повреждения.

Рассматриваемые преступления — беспоследственные, формальные преступления. Этим они отличаются от тех материальных преступлений, со­вершением которых одно­временно может быть создана конкретная опасность для жизни и здоровья людей. Такими, например, преступле­ниями являются: умышленное разрушение или повреж­дение путей сообщения, сооружений на них, подвижного состава или судов, средств связи или сигнализации, ко­торое могло повлечь крушение поезда, аварию корабля (ст. 83); умышленное уни­чтожение или повреждение социалистического или личного имущества граж­дан, совершенное путем поджога или иным общеопасным способом (ст.ст. 96, ч. 2; 146, ч. 2); уничтожение или существенное повреждение лес­ных массивов, совершен­ное путем умышленного поджога (ст. 96, ч. 2) или в ре­зультате небрежного обращения с огнем (ст. 97). От поставления в опас­ность они отличаются тем, что: а) в качестве оконченного состава здесь пре­следуется наступление соответствующих материальных последст­вий — уни­чтожение или повреждение имущества; б) со­здание этими преступлениями опасности для жизни или здоровья возможно, но не обязательно; в) эта опас­ность, если она имеет место, может быть конкретной или абстрактной[34].

7. Внешне к материальным преступлениям примыкает криминальный аборт, если исходить только из того, что при прерывании беременности име­ет место изгнание плода. Однако при совершении аборта создается кон­крет­ная опасность для жизни и здоровья женщины. Создание такой опасности объективно присуще аборту, даже произведенному lege artis.

При оценке аборта с этих позиций он оказывается формальным пре­ступлением. Очевидно, нужно исходить из того, что является главной целью уголовно-правового преследования аборта: охрана плода и тем самым обес­печение роста народонаселения или охрана жизни и здо­ровья женщины.

 

Исходя из того факта, что, когда аборты не запре­щены, они у нас все же преследуются, если совершаются вне больниц или других лечебных уч­реждений или хотя бы в этих учреждениях, но не врачами, следует прийти к выводу, что целью наказуемости аборта всегда явля­ется охрана жизни и здо­ровья женщины. Охрана же пло­да имеет место наряду с охраной жизни и здо­ровья и то лишь в тех случаях, когда аборты запрещены. При этом важно от­метить, что наш законодатель отказывается от уголовно-правовой охраны плода во имя охраны жизни и здоровья женщины, ибо разрешает аборты в надлежа­щих условиях и надлежащими лицами, чтобы женщина не рисковала совершением этой операции в условиях максимальной ее опасности. Аборт поэтому следует от­нести к поставлению в опасность жизни и здоровья.

Такая оценка аборта принята и в литературе зару­бежных социалистиче­ских стран[35].

8. Как отмечалось выше, наступление смерти или те­лесных поврежде­ний выходит за рамки этих преступле­ний. Включение таких последствий в конститутивные признаки состава поставления в опасность привело бы к уте­ре им своей специфики и превращению его в пре­ступление против жизни и здоровья. Иначе говоря, огра­ничение ответственности за действия, которые могли бы рассматриваться как поставление в опасность наступле­нием по­следствий, означает не что иное, как дробление составов преступлений про­тив жизни и здоровья. Выделе­ние, например, состава нарушения правил тех­ники без­опасности, повлекшее неосторожное причинение кому-либо смерти, является не чем иным, как лишь созданием специального вида неосторож­но­го убийства. Такое выделение не изменяет пределов уголовно-правового вме­шательства, очерченного нормой об ответственности за неосторожное лише­ние жизни.

Включение в объективную сторону не наступления последствий, а лишь конкретной возможности их наступ­ления является спецификой рас­сматриваемых преступ­лений. Это вовсе не означает, что последствия, если они фактически наступили, не должны учитываться. Законо­датель в ряде слу­чаев рассматривает наступление смер­ти или телесных повреждений в каче­стве обстоятельст­ва, влекущего повышенную ответственность.

 

Иногда законодатель объединяет в одном составе как те конкретно опасные действия, в результате кото­рых смерть или телесные повреждения наступили, так и те, которые могли вызвать их наступление. При такой кон­струкции состава стирается грань между преступлением против жизни и здо­ровья и преступлением, опас­ным для жизни и здоровья (поставлением в опас­ность), несмотря на их очевидную неодинаковую общественную опасность. Никак нельзя, например, отождествить дейст­вие, повлекшее смерть, и дей­ствие, лишь создавшее кон­кретную угрозу жизни.

Правильно поступили новые уголовные кодексы союзных республик, разграничив поставление в опасность жизни и здоровья и преступления про­тив жизни и здоровья, прежде в ряде случаев объединенные в од­ном со­ста­ве[36].

9. Со стороны субъективной конкретно опасные дея­ния могут быть со­вершены по неосторожности или умышленно. В первом случае отношение к ненаступив­шим последствиям может быть только неосторожным. При умышленном создании опасности характер психи­ческого отношения к нена­ступившим последствиям опре­деляет, будет ли иметь место поставление в опасность или покушение на убийство либо телесное повреждение. Умысел к ненаступившим последствиям означает нали­чие покушения на преступление против жизни и здо­ровья. Психическое отношение к ненаступившим послед­ствиям при поставлении в опасность может выражаться только в форме не­осторожной вины. Поэтому поставле­ние в опасность, с объективной стороны тождественное с покушением, юридически не может рассматриваться как по­кушение, предполагающее умышленное отношение к ненаступившим по­следствиям. Этим поставление в опасность отличается от покушения на убийство или причинение телесных повреждений, наказуемость кото­рого (покушения) обеспечивается нормами об ответст­венности за неоконченную преступную деятельность.

Невозможность конструкции поставления в опасность как покушения отличает его от усеченных составов. Встречающиеся в литературе отожде­ствления рассмат­риваемых преступлений с усеченными составами[37] оши­боч­ны и искажают специфику таких преступлений, как поставление в опасность.

 

Усеченные составы характерны тем, что в них момент окончания пре­ступления перенесен на какую-либо стадию предварительной преступной деятельности. Вследствие этого преступное поведение, не повлекшее матери­альных последствий и в обычных случаях рассматриваемое как покушение или приготовление, выступает в качестве оконченного деликта. Если же ограничить понятие окон­ченного состава указанием на материальные послед­ст­вия, то предшествующая деятельность, если не облекать ее в форму усечен­ного состава, будет рассматриваться как покушение. Например, усеченным составом является разбой, т.е. «нападение с целью завладения личным иму­ществом граждан, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой при­менения такого насилия» (ст. 143 УК). Если же сформу­лировать этот состав как «завладение чужим имущест­вом посред­ством нападения, соединенного с насилием...» и т.д., то он перестанет быть усеченным, и насилие, опасное для жизни и здоровья, совершаемое с целью завладения чужим имуществом, не приведшее, однако, к достижению цели, будет рассматриваться как покуше­ние на разбой.

Другое дело поставление в опасность жизни и здо­ровья. Если в составе поставления в опасность внести изменения, указав на последствия — смерть или телес­ные повреждения, то деятельность, рассматривавшаяся до такого изменения, как поставление в опасность, не будет рассматриваться как поку­шение, предполагаю­щее умысел к ненаступившим последствиям.

Различие между усеченным составом и составом поставления в опас­ность заключается, следовательно, в том, что оконченным преступлением признается в пер­вом случае предварительная преступная деятельность, со­единенная с умыслом к ненаступившим последствиям, а во втором случае — преступная деятельность, соеди­ненная с неосторожным отношением к нена­ступившим последствиям. Если не будет создан усеченный состав, то при на­личии соответствующего состава, являющегося оконченным при наступле­нии последствий, предшеству­ющая деятельность, не приведшая к результату, явится покушением (или приготовлением) на совершение пре­ступления. В случае же, когда не будет создан состав поставления в опасность, не будет и ответственности за

 

создание конкретной опасности при неосторожном отно­шении к ненасту­пив­шим последствиям. Различие между упомянутыми составами заключается, следовательно, и в рамках уголовно-правового вмешательства, не изме­ня­ющихся при отказе от конструкции состава как усе­ченного, но суживающих­ся при отказе от состава по­ставления в опасность.

10. Различная природа конкретно опасных действий в зависимости от форм психического отношения к не­наступившим последствиям говорит о не­обходимости разграничения вины к действию и вины к последствиям.

В последнее время появились возражения против такого разграничения вины. По мнению А.Б. Сахарова, такое разграничение означает «разрыв меж­ду действия­ми лица и причиняемым ими вредным результатом, образующим в своем единстве общественно опасное посягательство. Для советского уго­ловного права дейст­вие вне причиняемого им последствия столь же безраз­лично, как и последствие вне причинной связи с опре­деленным действием виновного лица». А.Б. Сахаров далее указывает: «Именно потому, что харак­теризующая всякое преступление общественная опасность заключает­ся в причинении действиями лица того или иного ущерба интересам социа­лис­ти­ческого государства, советского общества, закон и теория конструируют каж­дую из воз­можных форм вины — умысел и неосторожность — как опре­де­ленное отношение лица к общественно опасному характеру последствий своих действий»[38]. Наконец, к разграничению вины к действию и вины к по­следстви­ям судебная практика, по мнению А.Б. Сахарова, не прибегает и, следовательно, в этом не нуждается[39].

Такого же мнения придерживается Н.Ф. Кузнецова. «Утверждения о двойной вине в пределах одного соста­ва, — пишет Н.Ф. Кузнецова, — явля­ются искусственны­ми и на практике способны внести путаницу в квалифи­ка­цию преступлений. В самом деле, мыслимо ли неосто­рожно причинить умышленный ущерб или, наоборот, умы