Санкции и практика их применения

 

1. Большинство видов поставления в опасность вы­зывает в основном одинаковую ответственность (см. табл. 1). Несколько более тяжкое наказание установле­но за поставление в опасность нарушением правил дви­жения и эксплуатации железнодорожного, водного и воздушного транспорта (ч. 1 ст. 82) и незаконным но­шением, хранением, изготовлением, сбытом взрывчатых веществ (ч. 1 ст. 213), поскольку в этих случаях создает­ся конкретная угроза для многих людей и значительных материальных ценностей. Наиболее суровой является санкция за содержание притонов для потребления нар­котиков (ст. 221). Особая опасность этого преступления состоит в том, что систематическое потребление нарко­тиков, чему содействует содержание притонов, ведет к моральному и физическому разложению потерпевше­го, связано с фактическим причинением вреда его здо­ровью, хотя это и выходит за рамки состава, и создает, как уже отмечалось, отдаленную угрозу здоровью нации.

В сравнении с большинством санкций за поставление в опасность несколько более мягким является наказание за загрязнение водоемов и воздуха (ст. 218) и нарушение правил техники безопасности во взрывоопасных пред­приятиях (ч. 1 ст. 211).

Последнее вызывает возражение. Нарушение правил безопасности во взрывоопасных цехах — более тяжкое

Таблица 1

 

 

 

Статьи УК	Формальный состав	Материальный состав
простой	с отягчающими обстоятель­ствами
137,	ч. 1	Л – 1;Ш – 100 руб.; И – 1; УД
	ч. 2			Л – 3; И – 1
	ч. 3			Л – 5
219,	ч. 1	Л – 1; И – 1; Ш – 100 руб.
	ч. 2		Л – 5
		Л – 5; С – 5
		Л – 1; И – 1; Ш – 300 руб.; МОВ
114,	ч. 1	Л – 1; И – 1; ЛПЗ
	ч. 2		Л – 2; И – 1
	ч. 3		Л – 5	Л – 8
82,	ч. 2	Л – 1 – 3; И – 1
	ч. 1			Л – 3 – 15
211,	ч. 1	И – 1; Ш – 100 руб.; УД
	ч. 2			Л – 7
		И – 1; Ш – 300 руб.
213,	ч. 1	Л – 2; Ш – 300 руб.; И – 1
212,	ч. 1	Л – 1; И – 1
	ч. 2			Л – 7

 

* Условные обозначения: Л — лишение свободы; С — ссылка; И — исправительные работы; Ш — штраф; УД — увольне­ние от должности; ОП — общественное порицание; ЛПЗ — лишение права заниматься врачебной деятельностью; МОВ — меры общест­венного воздействия.

В таблице приведены максимальные наказания, а в ст. 82 — и минимальные. Наказания, перечисленные в одной графе, являют­ся альтернативными. Не указаны дополнительные наказания.

 

преступление, чем такое же нарушение на иных предпри­ятиях. Весь смысл выделения этих нарушений в само­стоятельный состав преступления состоит в том, что во взрывоопасных цехах они угрожают значительно более тяжкими последствиями. Поэтому за поставление в опас­ность на взрывоопасных предприятиях следует пред­усмотреть наказание более строгое, чем за аналогичные нарушения на иных предприятиях, как это и установлено отдельными уголовными кодексами (например, УК Каз. ССР, ст. 208, ч. 3).

2. В числе основных наказаний за поставление в опасность имеются: ссылка, штраф, лишение права заниматься врачебной деятельностью и увольнение от должности. Поскольку в соответствии со ст. 21 УК эти наказания могут применяться в качестве основных и до­полнительных, в судебной практике возник вопрос, мо­гут ли они, если не применены как основные, назначать­ся в качестве дополнительных. Так, например, народный суд Заводского района г. Минска приговорил С. по ч. 1 ст. 211 к штрафу и увольнению от должности[318]. Судебная коллегия по уголовным делам Минского областного суда, основываясь на том, что в данном случае применено два основных наказания, предусмотренных ч. 1 ст. 211 УК, одно из них (штраф) исключила[319].

Вопрос выходит за рамки только рассматриваемых преступлений и имеет общее значение.

Поскольку ссылка (ст. 25), высылка (ст. 26) и штраф (ст. 30) могут назначаться в качестве основных и допол­нительных наказаний только в случаях, специально пред­усмотренных законом, постольку они (если не избраны в качестве основных) не могут назначаться и в каче­стве дополнительных. Нельзя поэтому, приговаривая, например, по ст. 221 к лишению свободы, применить как дополнительное наказание ссылку или по ст. 137 присое­динить к лишению свободы штраф. Такое присоедине­ние было бы нарушением закона.

Обсуждаться может лишь вопрос о применении в ка­честве дополнительного наказания запрещения занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (ст. 29) и увольнения от должности (ст. 31), если они не применены в качестве основных.

В судебной практике РСФСР частично вопрос полу­чил разрешение в постановлении № 4 пленума Верхов-

 

ного суда от 10 июня 1961 г. «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Уголов­ного и Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 года»[320]. Пункт 8 этого постановления говорит: «В соответствии со ст. 29 УК РСФСР[321] лишение права за­нимать определенные должности может быть назначе­но в качестве основного или дополнительного наказания. При этом закон не исключает возможности применения этой дополнительной меры наказания и по тем статьям УК РСФСР, санкция которых предусматривает лишение права занимать определенные должности в качестве од­ной из основных мер наказания».

Такое решение представляется правильным и отвеча­ет интересам борьбы с преступностью. Однако его сле­дует распространить и на лишение права заниматься определенной деятельностью и на увольнение от долж­ности, которые также могут применяться в качестве до­полнительной меры и по тем статьям уголовного кодек­са, санкции которых предусматривают возможность при­менения их в качестве одной из основных мер наказания.

Таким образом, увольнение от должности можно присоединить к лише-нию свободы или исправительным работам (по ч. 1 ст. 137 УК) и к исправи-тельным рабо­там или штрафу (по ч. 1 ст. 211 УК), а лишение права занимать-ся врачебной деятельностью — к лишению сво­боды (по ч. 1 ст. 114 УК).

Применяя дополнительное наказание из числа на­званных в санкции в качестве одной из основных, суд должен указать в приговоре, какое наказание является основным и какое дополнительным.

При этом должны соблюдаться требования ст. 21 УК о тяжести наказаний: дополнительное наказание не мо­жет быть более тяжким, чем основное. Соответственно этому нельзя, например, к штрафу — основному наказа­нию — присоединить лишение права занимать опреде­ленные должности или заниматься определенной дея­тельностью.

3. В санкции за незаконное врачевание (ст. 216) ука­зывается на возможность применения мер общественно­го воздействия. Тем самым соответственно ч. 2 ст. 49 УК лицо, впервые совершившее такое преступление, может быть освобождено от уголовной ответственности с пере­дачей дела на рассмотрение товарищеского суда.

 

За незаконное врачевание в качестве максимального наказания может быть назначено лишение свободы сроком на один год. В то же время ст. 218 УК с макси­мальной санкцией в один год исправительных работ не содержит указаний на возможность применения мер общественного воздействия. Очевидно, это можно объ­яснить тем, что субъектом преступления, предусмотрен­ного ст. 218 УК, в большинстве случаев могут быть ру­ководители или лица, входящие в руководящий состав промышленных и коммунальных предприятий.

Максимальное наказание за многие другие преступ­ления поставления в опасность также не превышает од­ного года лишения свободы, вследствие чего возникает вопрос о возможности применения и в этих случаях мер общественного воздействия.

Степень опасности преступления определяется по мак­симуму установленного законодателем наказания. Дру­гого основного мерила опасности не существует. Поэтому все преступления поставления в опасность с максималь­ным пределом наказания в один год лишения свободы законодатель по существу считает одинаково опасными. И если в случае, предусмотренном ст. 216, прямо гово­рится о возможности применения мер общественного воздействия, то такие же меры могут быть применены и в остальных случаях, где предусмотренное законом наказание не превышает года лишения свободы[322]. Право­вым основанием для применения мер общественного воз­действия является здесь ч. 3 ст. 49 УК, согласно которой лицо может быть освобождено от уголовной ответствен­ности с передачей дела на рассмотрение товарищеского суда, когда лицо впервые совершило «малозначительное преступление, если по характеру совершенного деяния и личности виновного он может быть исправлен без при­менения наказания, с помощью мер общественного воз­действия».

Таким образом, за большинство преступлений постав­ления в опасность могут быть применены меры общест­венного воздействия. И главное заключается не в том, будет ли виновный подвергнут уголовному наказанию или дело о нем передано в товарищеский суд для при­менения мер общественного воздействия, а в суровой го­сударственной оценке поставления в опасность жизни, здоровья и материальных ценностей, которая достига-

 

ется признанием поставления в опасность преступле­нием.

Понятие «малозначительное преступление» должно быть уточнено указанием на определенный формальный критерий, который и следует ввести в ч. 3 ст. 49 УК. Из всех советских уголовных кодексов такой критерий со­держит лишь УК Груз. ССР, признающий малозначи­тельным такое преступление, за которое может быть на­значено лишение свободы на срок не свыше одного года или другое более мягкое наказание (ст. 52).

Отсутствие в нашем уголовном кодексе подобного указания ведет к разнобою в судебной практике и вов­се не способствует укреплению социалистической за­конности[323].

4. Санкции за поставление в опасность, содержа­щиеся в действующем кодексе, несмотря на отдельные их недостатки, способны обеспечить успешную борьбу с этими преступлениями. Дело, однако, обстоит так, что в большинстве случаев они на практике не приме­няются.

Дел о нарушениях правил безопасности труда, ко­торые не повлекли, но могли повлечь смерть или телес­ные повреждения, в судебной практике БССР в 1956 – 1962 гг. не было. Не было также случаев привлечения к судебной ответственности за загрязнение водоемов, хотя и это преступление встречается нередко[324].

Редко применяется на практике ч. 2 ст. 82 УК. Ко­личество осужденных по этой части ст. 82 работников железнодорожного транспорта совсем незначительно от общего количества зарегистрированных случаев «брака особого учета»[325]. В это же время случаев применения ч. 2 ст. 82 к работникам водного транспорта не было.

Не является ли отсутствие или малое количество дел в суде следствием широкого применения органами прокуратуры БССР мер общественного воздействия в порядке ст.ст. 49 и 50 УК?

В Минске и Минской области в 1961 – 1962 гг. органы прокуратуры лишь в двух случаях применили ст.ст. 49 и 50 УК и то в отношении лиц, совершивших преступ­ление, предусмотренное ч. 3 ст. 137 УК. Случаев при­менения в эти годы ст.ст. 49 и 50 за нарушения, пред­усмотренные ч. 1 ст. 137 и ч. 2 ст. 82 УК, не было[326].

 

Подавляющее число уголовно наказуемых случаев поставления в опасность не доходит до прокуратуры вследствие установленного порядка их расследования.

Соответственно Положению о техническом инспекто­ре, утвержденному Президиумом ВЦСПС 17 января 1958 г.[327], он имеет право привлекать к ответственности лиц администрации, виновных в нарушении правил тех­ники безопасности и производственной санитарии, «пу­тем наложения штрафа (в установленных размерах) или передачи материалов о нарушителях следственным органам» (ст. 6). Положение о Всесоюзной государст­венной санитарной инспекции, утвержденное Постанов­лением Совета Министров СССР от 21 ноября 1949 г.[328], указывает, что в случаях загрязнения воздуха или во­доемов органы этой инспекции ставят вопрос о привле­чении виновных к дисциплинарной ответственности, на­лагают денежные штрафы, а «в необходимых случаях возбуждают перед органами прокуратуры вопрос о при­влечении виновных к уголовной ответственности» (п. «в» ст. 8).

На основании Инструкции о порядке служебного расследования случаев брака в поездной и маневровой работе, утвержденной 22 августа 1960 г. заместителем министра путей сообщения СССР, расследование браков особого учета на железной дороге производят сами работники железнодорожной администрации: началь­ник отделения дороги, ревизор по безопасности движе­ния отделения, начальники отделов отделений дороги, начальники дистанций пути, сигнализации и связи, ло­комотивных и вагонных депо, станций, участков энер­госнабжения и др., по хозяйству которых учитывается брак (ст. 2).

Инструкция о порядке служебного расследования и учета аварий и аварийных происшествий на внутрен­них водных путях от 19 мая 1960 г. указывает, что об авариях и аварийных происшествиях начальник паро­ходства, бассейнового управления пути, управления су­доходного канала, а также начальник судоходной ин­спекции бассейна немедленно информирует соответст­вующие управления речного флота, «а в необходимых случаях и органы прокуратуры» (§ 11).

Практика свидетельствует о том, что соответствую­щие лица не находят «необходимых случаев», чтобы

 

сообщать о них прокуратуре, и последняя оказывается не осведомленной не только о нарушениях, создавших конкретную опасность, но, что касается водного транс­порта, и об авариях и аварийных происшествиях.

Пользуясь правами, предоставленными названными положениями и инструкциями, технический инспектор, органы санитарного надзора, железнодорожная адми­нистрация и судоходная инспекция ограничиваются при­менением за нарушения, создающие конкретную опас­ность, мер дисциплинарного или административного воздействия и дел в прокуратуру не передают. Между тем если нарушение образует состав преступления, то определение характера ответственности должно принад­лежать прокуратуре, которая передает дело в суд либо применяет ст. 49 или ст. 50 УК.

Упоминаемые положения и инструкции о порядке рас­следования поставлений в опасность следует привести в соответствие с нормами уголовного кодекса. Переда­ча материалов о нарушителях следственным органам должна быть обязанностью технического инспектора, органов санитарного надзора, железнодорожной адми­нистрации, судоходной инспекции, если нарушение об­разует состав преступления.

В сложившейся практике в определенной мере по­винны и органы прокуратуры, которые не пользуются правом проверки законности решений, принимаемых должностными лицами в связи с правонарушениями, являющимися поставлением в опасность.

Как видно, распространены нарушения закона и яв­ная недооценка социальной опасности преступлений поставления в опасность жизни, здоровья и материаль­ных ценностей.

5. Недооценка законов об ответственности за на­рушение правил безопасности имеет место даже в тех случаях, когда оно повлекло смерть или телесные по­вреждения.

Число осужденных за нарушения правил техники безопасности, повлекшие смерть или телесные повреж­дения, невелико по сравнению с количеством наруше­ний, вызвавших такие последствия. При этом почти нет случаев привлечения к уголовной ответственности за нарушения, явившиеся причиной лишь менее тяжких телесных повреждений.

 

Количество осужденных в 1960 – 1962 гг. по ч. 1 ст. 82 УК работников железнодорожного транспорта поч­ти соответствует числу крушений. Это означает, что при менее тяжких последствиях (авариях, иных тяж­ких последствиях) виновные в большинстве своем к су­дебной ответственности не привлекаются.

Количество привлеченных в республике к ответст­венности по ч. 1 ст. 82 УК работников водного транс­порта составляло в 1960 г. 4% и в 1961 г. — 9% от об­щего количества аварий и аварийных происшествий, имеющих место по вине работников водного транспор­та. Хотя количество аварий и аварийных происшествий в 1962 г. по сравнению с 1961 г. значительно возросло, ни одного уголовного дела не было возбуждено.

Дела о криминальных абортах, как правило, возбуж­даются лишь по материалам, поступившим из больниц.

6. До ноябрьского Пленума ЦК КПСС 1962 г. имели место случаи освобождения от судебной ответственности членов КПСС, хотя они являлись основными виновника­ми наступивших последствий.

Несколько примеров.

В приговоре по делу десятника М., признанного ви­новным в ненадлежащем креплении стенок траншеи во время земляных работ, вследствие чего был засыпан песком и погиб рабочий К., указывается, что основным виновником является главный инженер П., но к уголов­ной ответственности он не привлекается, так как «за до­пущенные нарушения наказан в партийном порядке»[329].

Во время спуска двутавровой балки при помощи пеньковой веревки последняя оборвалась, и конец балки ударил по голове К. Хотя руководили спуском балки главный механик завода X. и механик цеха М., что и от­мечено в приговоре, за наступивший несчастный случай осужден лишь М.[330]

Г. признан виновным в том, что, управляя парово­зом, при приближении к переезду не подал оповеститель­ного сигнала, не следил за путями и поэтому поздно за­метил стоящий на рельсах состав полувагонов и рабо­тавших около него людей[331]. В результате столкновения была убита работница С. Снижая Г. наказание, област­ной суд указал, что основными виновниками крушения являются Д. — дежурный по станции, который отправил паровоз на ст. П., где произошло крушение, без согла-

 

сия дежурного этой станции, и исполняющий обязанно­сти начальника железнодорожного цеха Ц., который не принял мер к ограждению выставленных на перегон ва­гонов установленными знаками. Между тем ни Д., ни Ц. к уголовной ответственности не привлечены. В отноше­нии Д. в деле имеется постановление об отказе в воз­буждении против него уголовного дела на том основа­нии, что «он привлечен к партийной ответственности». В таких случаях не только нарушался принцип неот­вратимости наказания, но создавалось положение нера­венства перед законом, что подрывало авторитет его и правосудия.

В докладе на Пленуме ЦК КПСС 19 ноября 1962 г. т. Н.С. Хрущев говорил о том, что совершенно недопу­стимо, когда отдельные партийные комитеты выгора­живают, берут под защиту коммунистов, совершивших преступления. «Нам надо, — говорил Н.С. Хрущев, — неотступно руководствоваться указаниями В.И. Ленина о том, что члены партии не имеют никаких преимуществ и привилегий перед остальными трудящимися, они име­ют лишь более высокие обязанности»[332].

7. Характерной особенностью судебной практики яв­ляется широкое применение крайне мягких мер наказа­ния и условного осуждения, хотя нарушения правил без­опасности повлекли тяжкие последствия.

Такие наказания применялись за нарушения правил техники безопасности[333], что уже неоднократно отмеча­лось в литературе[334], за преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 82 УК БССР. Число условно осужденных в 1960 – 1962 гг. по этой части ст. 82 достигло трети общего числа осужденных.

Так, например, условно осужден по ч. 1 ст. 82 УК БССР П., признанный виновным в том, что, работая капитаном-механиком и управляя теплоходом с рудо­возом на буксире, производил разворот во время дви­жения по реке Струмень без предварительной подачи сигнала и на близком расстоянии от идущего навстре­чу мотокатера с плотом леса. В результате происшед­шего столкновения был опрокинут мотокатер и утонул моторист Б.[335] Такая же мера применена к Л., ко­торый, выполняя обязанности дежурного по станции и будучи в нетрезвом состоянии, отправил грузовой по­езд на занятый путь, что привело к крушению с причи-

 

нением материального ущерба на сумму 10 680 руб. (в старых денежных знаках)[336].

Аналогичная карательная политика проводилась и по делам о криминальных абортах, совершенных при отяг­чающих обстоятельствах.

Делать аборт женщине в заведомо антисанитарных условиях и ставить под угрозу ее жизнь и здоровье — тяжкое преступление, заслуживающее серьезного нака­зания, даже если это касается пожилой женщины или женщины, имеющей малолетних детей, но совершающей такие преступления неоднократно.

По изученным делам 58,3% осужденных инкримини­ровалось неоднократное производство абортов[337], но ко многим все же применялось условное осуждение. Так, например, К., 1929 г. рождения, мать троих детей в воз­расте от 4 до 10 лет, домохозяйка, признана виновной в совершении 20 абортов, все за плату. В большинстве случаев ее жертвы попадали в тяжелом состоянии в больницу. Виновная осуждена к условной мере нака­зания[338].

С., 1900 г. рождения, судима в 1953 году за произ­водство абортов к 5 годам лишения свободы; в 1959 г. снова привлечена за то же к уголовной ответственности. Потерпевшая в тяжелом состоянии доставлена в боль­ницу, где проболела 5 месяцев. С. осуждена к 6 месяцам исправительных работ[339].

К условной мере наказания осуждена М., 1913 г. рождения, неграмотная, работавшая дворником, несо­вершеннолетних детей не имеет, произвела аборт С. при 5-месячной беременности. Потерпевшая в тяжелом состоянии доставлена в больницу. Перед совершением аборта и после него М. потребляла спиртные напитки[340].

Мы не против применения условного осуждения или наказания ниже низшего предела по ч. 3 ст. 114 УК. Но для такого снисхождения должны быть серьезные смяг­чающие обстоятельства.

Аборты совершаются, как правило, за плату. Среди осужденных есть и такие, которые безжалостно обирают свою жертву. Г., осужденная за производство аборта студентке В.[341], потребовала от нее 150 руб. (в старых де­нежных знаках). Так как у потерпевшей денег не бы­ло, она оставила в залог свое шерстяное платье. Когда

 

В. вернулась из больницы, Г. потребовала от нее денег, но уже не 150 руб., а 300, продала ее платье за280 руб. и деньги присвоила.

Ни в этом, ни во всех остальных случаях вопрос о взыскании денег, добытых преступным путем, ни один суд даже не ставил. Аборт как корыстное преступление должен влечь и имущественное взыскание. Ст. 114 УК не дает возможности применять в качестве дополни­тельного наказания штраф[342], что затрудняет борьбу с криминальными абортами. Поэтому в санкцию статьи 114 нужно внести указание на возможность применять в качестве дополнительного наказания штраф. Во всяком случае суды должны в соответствии с п. 4 ст. 81 УПК БССР взыскивать сумму, взятую осужденным за производство аборта, и обращать ее в доход государ­ства. При наличии иска с осужденных необходимо также взыскивать убытки, связанные с лечением по­терпевшей, и в случае ее смерти расходы на погре­бение.

Хотя участие медицинского персонала в криминаль­ных абортах незначительно, его полному искоренению содействовало бы применение к виновным в качестве дополнительного наказания запрещения права зани­маться своей специальностью[343]. Однако суд этого не делает.

8. Как видно, между законами об ответственности за поставление в опасность и практикой их применения об­разовался значительный разрыв. Такая практика не спо­собна обеспечить успешную борьбу с этими преступле­ниями.

В истории Советского государства был небольшой отрезок времени, когда законы служили формой пропа­ганды. На XI съезде РКП(б) В.И. Ленин об этом го­ворил: «У нас была полоса, когда декреты служили фор­мой пропаганды. Над нами смеялись, говорили, что большевики не понимают, что их декретов не исполня­ют; вся белогвардейская пресса полна насмешек на этот счет, но эта полоса была законной, когда большевики взяли власть и сказали рядовому крестьянину: вот как нам хотелось бы, чтобы государство управлялось, вот декрет, попробуйте. Простому рабочему и крестьянину мы свои представления о политике сразу давали в фор­ме декретов»[344].

 

Так было в первые месяцы Советской власти, когда она еще не была достаточно сильной, чтобы обеспечить соблюдение всех своих декретов.

Полоса, когда законы выполняли только пропаган­дистскую роль, давно прошла. Сейчас законы не говорят «попробуйте», а требуют от всех граждан строго соблю­дать содержащиеся в них предписания, а от соответ­ствующих государственных органов — привлекать к от­ветственности виновных в несоблюдении этих пред­писаний.

Закон, в частности уголовный закон, сохраняет свое предупредительно-воспитательное воздействие до тех пор, пока он не нарушается или когда его нарушение влечет применение указанных в нем санкций, будь то меры уголовного наказания или общественного воздей­ствия. Если же неоднократные нарушения данного за­кона остаются вне воздействия, то его предупредительно-воспитательное значение теряется. Так обстоит дело со значительной частью статей уголовного кодекса об от­ветственности за поставление в опасность.

Большая часть наших граждан не читает уголовного кодекса и свои суждения о преступности и наказуемости тех или иных аморальных деяний основывает на судебно-прокурорской практике. Когда деяния, предусмотрен­ные уголовным кодексом в качестве преступных, факти­чески не преследуются, они и оцениваются этими граж­данами, как непреступные. Мало кто знает, что закон считает преступлением само нарушение правил безопас­ности труда, не повлекшее никаких вредных последст­вий, но лишь создавшее угрозу наступления таких последствий. Еще меньше людей осведомлено о пре­ступности загрязнения воздуха или водоемов. Все это является следствием того, что соответствующие законы на практике не применяются. Таким образом, созда­ется разрыв между оценкой данных деяний законом и большинством граждан.

Сказанным не исчерпываются отрицательные послед­ствия неприменения на практике ряда анализируемых в настоящей работе законов.

Главное заключается, пожалуй, в том, что неиспол­нение указанных законов воспитывает неуважение к за­конам вообще.

 

«Мы должны воспитывать уважение к советским за­конам»[345]. Н.С. Хрущев говорит: «Раз решение приня­то — никто не имеет права его нарушать. Если кто не согласен с этим решением, то он может внести свои предложения в ЦК, Правительство или Верховный Со­вет. Но пока это постановление или закон не изменены, ими надо руководствоваться, их нужно строго соблю­дать»[346]. Тем более, что не возникает сомнений в необхо­димости законов, признающих преступлением создание конкретной опасности для жизни, здоровья людей и ма­териальных ценностей.