П. (о) барабан-Е (о) барабан-АХ

Основная форма (именительного падежа единственного числа) имеет нулевое окончание. Тем не менее и оно несет определенную информацию именно потому, что представляет собой элемент сис­темы, у остальных членов которой есть материальное выражение (кроме формы винительного падежа единственного числа, которая у неодушевленного существительного совпадает с формой именительного падежа). Возможно звуковое совпадение двух или трех окончаний в парадигме одного слова (степ-и — это и родительный, и дательный, и предложный падеж), однако от этого окончания не перестают быть окончаниями именно разных падежей — ведь каж­дое связано со своим, строго определенным значением. Это прояв­ление грамматической омонимии.

В парадигме слова барабан различия между формами выражены с помощью окончаний, основа при изменении слова неизменяемая. Во всех ли случаях окончания используются в качестве единственного различия словоформ? Отнюдь нет. Различия между формами могут быть также подкреплены различиями в ударении (голова - голову). То обстоятельство, что ударение в русском языке является разноместным(т. е. может падать на любой от начала и конца слог в составе слова), дает возможность использовать его для разграничения слов и словоформ. Слова с неподвижным ударением обычно громоздки по своему звуковому составу и морфемному строению (не меняется ударение при образовании форм слов воспитатель, рисование, осторожность и многих других).

Возможно чередование звуков в основе, помогающее разграни­чивать разные формы слова (ухо — уши, сосед — соседи ). При пе­реходе от форм единственного числа к формам множественного в парадигме слова ухо конечное X основы меняется на Ш, а при пе­реходе от единственного ко множественному в слове сосед твер­дый звук Д меняется на мягкий Д. И в этом случае флексия не утра­чивает своей функции различителя форм, однако чередование допол­нительно подкрепляет различие. В качестве частного случая чередования можно рассмотреть так называемые беглые гласные (Е и О с нулем звука): день - дня; кусок - куски, сестра - сестер.

Существуют слова, при изменении которых происходят изменения в основе (наращения или усечения, замена суффиксов): чудо - чудеса - при переходе к формам множественного числа появляется суффикс — ЕС, стул — стулья (основа множественного числа содержит J), котенок — котята (формы единственного и множественного числа различаются суффиксами - ОНОК/-ЯТ).

Радикальным образом различаются основы единственного и множественного числа в случае супплетивизма (т. е. полного звукового различия основ): человек - люди, ребенок — дети. Супплетивизм вообще представляет собой резкую языковую аномалию.

Во многих случаях дифференциация форм осуществляется сразу несколькими способами. Например, формы слова друг разграничены

• флексиями;

• чередованием конечной согласной основы Г/З;

• наращением J в формах множественного числа;

• перемещением ударения.

Единственное число Множественное число

И. друг- друзj -А

Р. друг-А друзей-

Д. друг-У друзj -АМ

В. друг-А друзей-

Тв. друг-ОМ друзj -АМИ

П. (о) друг-Е (О)друзj -АХ

В начальной детской грамматике наблюдается отчетливо выраженная тенденция обозначать различия между формами одного слова с помощью флексии, и только флексии. Все остальные средства до определенного момента игнорируются ребенком, что приводит к различию между детскими и взрослыми формами одного и того же слова.

Можно назвать парадигму существительного, различие между формами которого выражается с помощью флексий и только флексий, идеально правильной (с точки зрения языковой системы). Такова парадигма слов самолет, барабан, учительница и многих других. Словоизменение подобных существительных усваивается детьми без всякого труда, хотя некоторые из них они слышат, может быть, не очень часто. Для того чтобы образовать нормативную (соответствующую традиции, языковой норме) форму такого слова, нужно применить «ядерное» правило, т. е. не меняя ни звука в основе, присоединить к ней стандартное окончание. Ошибиться не возможно, так как и в языке взрослых использовано то же самое стандартное правило. Почему дети игнорируют дополнительные средства дифференциации форм слов? Ведь они не раз слышали отклоняющиеся от правильности (но при этом правильные относительно нормы) взрослые формы, содержащие изменения суффиксов, перемещение ударения, наращения, беглость гласных, суппле­тивизм. Все эти ухищрения «взрослой» грамматики, повышая на­дежность разграничения форм, одновременно нарушают звуковое тождество основы слова: в разных звуковых модификациях оно ста­новится не похожим само на себя и не запечатлевается в языковом сознании ребенка в качестве единой системы. Лишь позднее, когда придет время знакомиться со «штучными» единицами и усваивать частные правила (например, правило, касающееся группы суще­ствительных, обозначающих детенышей типа котенок — котята, или слов с наращением J типа стул - стулья ), ребенок сможет учесть эти ограничения на действия общих правил, налагаемые мно­говековой традицией.

Большая часть детских речевых ошибок в этой области заключа­ется в том, что дети образуют формы существительного, опираясь на усвоенное ими общее правило, в то время как в нормативном языке форма образована более сложным способом, т. е. с использованием перемещения ударения, чередований и т. п. В этих случаях детская фирма отличается от эквивалентной по значению нормативной фор­мы по одному из указанных параметров, а иногда по двум и более. Анализируемая ниже большая группа ошибок может быть объединена по одному основному признаку – в каждом случае при образовании детской формы осуществляется унификация основы слова, т. е. она принимает единый звуковой вид. Механизмом, управляющим данными процессами, является внутрисловная аналогия, заключаю­щаяся в воздействии формы слова на другую форму того же слова.

1. Одним из самых распространенных (но при этом, как ни стран­но, не всеми замечаемых) явлений детской речи является унифи­кация ударения в парадигмах слов, т.е. закрепление его за опреде­ленным слогом в словоформе. Образцом, по которому оказыва­ются построенными другие формы данного слова, чаще всего служит исходная (и самая частотная в речи) форма, т.е. форма име­нительного падежа единственного числа: сто`ла нет (стол), землю` копать – земля`. По`ездов много на станции (по`езд). По сравнению с нормативной формой, ударение может быть передвинуто с осно­вы на флексию или, наоборот, с флексии на основу. В любом слу­чае достигается так называемая колонность ударения, т. е. поста­новка его на один и тот же слог, считая от начала слова.

Ошибки такого типа встречаются необычайно часто, но взрос­лые их, как правило, не замечают, поскольку они не представляют­ся им сколько-нибудь значимыми.

2. Дети последовательно устраняют беглость гласных Э и О. Гласные при склонении существительных детьми никуда не убегают, а остаются в составе основы слова: ПЁСОВ надо жалетъ (пес); КУСОКИ всюду валяются (кусок); Над KOCTЁPOM дым (костер);(СЕСТРу него не было (сестры).

Иногда обнаруживается интересное явление, которое можно определить как гиперкоррекцию. Усвоив закономерность, в соответствии с которой О в суффиксе - ОК является беглым (кусок - куска, мешок — мешки), дети иногда распространяют это правило на те слова, в которых имеется такое же конечное сочетание звуков, независимо от того, какими буквами оно передается — ОК или ОГ. Написание слова вообще не имеет никакого значения для ребенка, незнакомого списьменной формой речи. В результате этого возникают такие странные, на первый взгляд, образования, как Пойду гулять без САПКА (сапога). Книга без ЭПИЛКА, Папа вчера приехал из ВЛАДИВОСТКА. Поскольку ни в одной из форм этих слов нет основы, не содержащей О, такую модификацию следует считать результатом не внутрисловной, а межсловной аналогии. Заметим, что обычно межсловная аналогия срабатывает при унификации аффиксов, внутрисловная — при унификации основы. Здесь же происходит унификация основы при опоре на межсловные аналогии

3. Дети устраняют чередования конечных согласных основы. Чаще всего такое чередование совмещается в нашем языке с одновременным наращением J и основе множественного числа (клок – клочья). Остановимся только на тех существительных, в основе которых наращения отсутствуют. Это существительные ухо – уши, черт -черти (одновременное чередование Е и О в корне), сосед – соседи, колено — колени. Анализируя детские формы этих существительных можно выявить случаи как воздействия исходной формы (именительного падежа единственного числа) на остальные формы (УХИ выкрашу зайчику, С СОСЕДАМИ поссорились), так и воздействия неисходной на исходную (Один УШ болит).

4. Многочисленны случаи унификации основ существительных, имеющих во множественном числе наращение J. В речи детей этот конечный звук основы регулярно устраняется; формы множественного числа образуются от той же основы, что и формы единственного. При этом одновременно устраняются чередования последних согласных основы. ДРУГИ мои пришли! (устраняется чередование Г/З ); Таких СТУЛОВ я нигде не видел (устранено чередование Л/Л` ); Большие КОМЫ снега (устранен чередование М/М' ). В форме именительного падежа множественного числа, как правило, одновременно меняются и окончания (А/Я заменяется на И/Ы).

Всем хорошо знакомы модификации существительных – наименований детенышей, имеющих в основе единственного числа суффикс - ОНОК, который в основе множественного заменятся на - AT. В большинстве случаев формы множественного числа уподобляются формам единственного числа. Какие КОТЁНКИ хорошенькие!; ВОЛЧОНКИ играли с МЕДВЕЖОНКАМИ. Более редки образования форм единственного числа от основы множественного: Все поросята спали. Только один ПОРОСЯТ не спал. Модификации подвергается слово чудо, которое имеете в форме множественного числа наращение – ЕС, причем встречаются случаи преобразования формединственного числа под воздействием форм множественного. Пример из книги «От двух до пяти»: «Вот ты говоришь, что чудес не бывает. А разве это не ЧУДЕСО. что все вишни в одну ночь зацвели». Есть примеры и обратного рода - изменения форм множественного под воздействием форм единственного (Такие ЧУДЫ нам в цирке показывали!).

Особую сложность для усвоения представляют слова на - МЯ. Исходная форма этих слов противостоит всем остальным, так как не содержит наращения. В речи детей встречаются случаи отбрасывания наращения -ЕН (подобные факты имеются и в просторе­чии)- ВРЕМЯ нет; Если к СЕМЮ прибавить еще СЕМЯ. Любопыт­ны случаи противоположного рода, когда наращение прибавляется к исходной форме: ОДНО СЕМЕНО. Регистрируется детскими новообразованиям и аномалия, выделяющая существительное семя из ряда других слов на –МЯ, а именно то обстоятельство, что в фор­ме родительного падежа множественного числа наращение -ЕН ме­няется на –ЯН, что представляется не вполне логичным. Логичнее такое образование: «В саду на дорожке столько СЕМЕН!» (племен, времен).

5. Супплетивизм, т.е. полное звуковое различие основ при со­хранении семантического тождества слова, есть явление, безуслов­ны странное и противоречащее языковой системе. Парадигма сло­ва «разрубленная» пополам, плохо воспринимается детьми, кото­рые предпочитают образовывать формы от единой основы. При этом среди детских инноваций встречаются как случаи образования форм множественного числа от основы единственного, так и слу­чаи обратного рода: Людей в городе совсем не осталось. Одна ЛЮДЬ только; ДЕТЬ и с ним взрослый; Хорошие ЧЕЛОВЕКИ так не посту­пают; РЕБЕНКАМ всегда подарки дарят.

Выше мы рассмотрели разнообразные случаи частичной модифи­кации основы или полной ее замены (при супплетивизме). Однако не меньше распространены и формообразовательные инновации, заключающиеся в не соответствующем традиции выборе флексии.

К двум — двум с половиной годам большинство детей уже моги безошибочно выбирать нужный падеж, опираясь на функцию слова в высказывании. Конструируя форму, ребенок зачастую выбирает не ту флексию, которую нужно. При этом всегда (за исключением одного-единственного случая, который мы рассмотрим отдельно) это флексия именно того падежа, который требуется, т. е. флексия, выполняющая ту же семантическую функцию.

Следует рассмотреть устройство системы словоизменения существительных в современном языке, чтобы понять, что же именно в ней трудно для освоения. Главное, что затрудняет усвоение закономерностей выбора нужной флексии из числа возможных, это, во-первых, наличие трех типов склонения, т. е. трех разных систем падежных окончании, и, во-вторых, отсутствие прямой и четкой соотнесенности между типом склонения и родом существительного. Известно, что принадлежность существительного к одному из трех возможных типов склонения связана с их родом (существительные мужского и среднего рода относятся ко второму склонению, существительные женского рода — к первому и третьему склонению). При этом имеется значительное число частных правил и исключений, касающихся таких слов, как дядя, юноша, неряха и некоторых других. Однако и эта, хотя и не прямая зависимость типа склонения от рода существительного еще не означает опосредованной (через род) семантической мотивиро­ванности выбора одной из флексий. Соотнесенность с одним из родов существительного является семантически мотивированной только у личных одушевленных существительных и у части одушевленных неличных (зоонимов). Что же касается неодушевленных и значительной части одушевленных неличных существа тельных, то в этой сфере семантическая мотивированность вообще отсутствует и выбор рода (и соответственно типа склонения) оказывается произвольным. Почему, например, нужно говорить без шапки, но без шарфа, за окном, но за дверью? Все это постигается с опытом и упражнением. Еще труднее объяснить, почему нужно говорить под скамейкой, но под кроватью, ведь в этом случае род существительных совпадает. Отнесенность к роду даже одушевленных личных существительных усваивается не сразу. В течение определенного времени в начальной детской грамматике, по-видимому, представлена не трехродовая (мужской — женский — средний род), а двухродовая система (мужской – женский род). Двухродовой системе соответствуют два, а не три типа склонения, при таком соотношении: существительные женского рода изменяются по первому склонению, существительные мужского рода — по второму.

Однако эта система, в которой уже существуют различия между двумя категориями слов, для ребенка вторичная, а не первичная. Первичная устроена еще проще: нет дифференциации по роду, нет дифференциации по типу склонения. В каждом падеже есть только одна флексия (не изобретенная ребенком, но взятая из одного из ти­пов склонения), которая замещает все другие. Это явление, впервые зарегистрированное в речи русского ребенка, было названо в поздней­ших исследованиях «империализмом» или «экспансией» флексий. Обычно оно представлено в речи детей двухлетнего возраста. Излюб­ленная флексия винительного падежа -У: ВИЖУ БАБОЧКУ, СЛО­НУ, ЖИРАФУ; творительного падежа -ОМ: НОЖИКОМ, ЛОЖЕЧ­КОМ, ВИЛКОМ ит. п. В дальнейшем происходит смена доминант­ных флексий. Например, замечено, что большинство детей, конструируя форму творительного падежа, переходит от – ОМ к - ОЙ, т. е. они говорят НОЖИКОЙ, ЛОЖЕЧКОЙ, ВИЛКОЙ. Следующий этап - дифференциация по «двухродовой» схеме (разделяются - ЛОЖЕЧКОЙ, КРОВАТЕЙ, но НОЖИКОМ). Заключительный этап - усвоение существующей системы словоизменения, включающей третье склонение, разного рода исключения и т.п.

Рассмотрим наиболее характерные для речи детей окказиональ­ные формы, связанные с неверным выбором падежной флексии.

Тот факт, что в речи детей дошкольного возраста в течение оп­ределенного периода отсутствует третье склонение, объясняется комплексом причин. Во-первых, значительная часть существитель­ных третьего склонения принадлежит к разряду отвлеченных (злость, смелость и т.п.). Таких слов не очень много среди тех, ко­торые ребенку приходится слышать в повседневной жизни. А обоб­щение на ограниченном материале сделать, естественно, трудно. Во-вторых, с перцептивной точки зрения этот тип недостаточно вы­разителен. Для него характерна омонимия падежных флексий (формы родительного, дательного, предложного падежа совпадают), а исходная и самая частотная форма (именительного падежа) име­ет нулевое окончание, не позволяющее по внешнему виду отграни­чить эту форму от исходной формы существительных второго скло­нения (ночь — мяч, степь - голубь ).

Третье склонение расформировывается в речи детей двумя ос­новными способами. Во-первых, может оказаться измененным род существительных (ЭТОТ КРОВАТЬ, МАЛЕНЬКОГО МЫША); в та­ком случае существительное автоматически переводится во второе склонение. Этому способствует факт совпадения флексий висход­ных формах именительного падежа второго и третьего склонений. Во-вторых, без изменения рода существительного оно может быть переведено из третьего склонения в первое. Важно отметить, что такой модификации подвергается обычно не одна, а все формы существительного, в том числе и исходная форма именительного падежа; ЭТО ТВОЯ ВЕЩА?; БОЛЬШАЯ КРОВА ТЯ, ПАПИНА ЛАДОНЯ. Часто оказывается модифицированной форма винительного падежа: НАЖИМАЙ НА ПЕДАЛЮ, ВЫБРОСЬ ЭТУ ДРЯНЮ. По-видимому, дети вообще избегают нулевых флексии в неисходных формах. Велико число инноваций, представляющих собой замену флексии – JУ флексией - ОЙ о творительном падеже единственного числа: ПОД КРОВАТЕЙ ЖИВУТ МЫШКИНЫ ПТЕНЧИКИ?; ЗА СКАТЕРТЕЙ СПРЯТАЛСЯ и т. п. Возможно, флексия - JУ потому не воспринимается детьми, что ее использование нарушает важную закономерность сочетания морфем в русском языке: к основам, оканчивающимся на согласные, должны присоединяться флексии, начинающие гласных. Детские формы удовлетворяют этому требованию.

К аномальным явлениям нашего языка относится и склонение слов типа дядя. Будучи существительными мужского рода (причем соотнесенность к роду семантически мотивирована, следовательно, может четко осознаваться), они, тем не менее, изменяют в нашем языке по первому, «женскому», склонению. Дети устраняют эту аномалию, переводя подобные существительные во второе, мужское, склонение: ПАПА, ТЫ МУЖЧИН?; Я ЗАЙКА ЗАВОЖУ СВОЕГО; С ЛЫСЫМ ДЯДЬКОМ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ. Особенно часто встречаются подобные замены в творительном падеже единственного числа, что совпадает с общей тенденцией, выявляемой в детской речи, заменять флексию - ОЙ на флексию - ОМ независимо от рода существительного и типа склонения.

Ряду существительных мужского рода, относящихся ко второму склонению, свойственно наличие двух вариантных форм предложного падежа: с окончанием - У (в местном, локативном значении) и окончанием - Е (в изъяснительном значении): лежать в снегу и говорить о снеге. Поскольку это различие не распространяется на другие типы склонения и даже внутри второго склонения параллельные формы предложного падежа имеют лишь ограниченный круг слов, дети, как правило, не воспринимают этой вариативности внутри падежа. Чаще всего ударное - У заменяется безударным - Е (т. е. форма на -Е начинает функционировать не только в изъяснительном, но и в местном значении): сидели на БЕРЕГЕ, НА ПОЛЕ не стой. В ЛЕСЕ гуляли. Таким образом, хотя различиям в форме здесь соответствуют различия в значении и, казалось бы, есть необходимые условия для усвоения данного явления, однако оно носит изолированный, «островной», характер и поэтому не воспринимается детьми.

Дети, как правило, могут выбрать флексию, не соответствующую нормативной, но при этом никогда не выходят за пределы падежа, т. е. сам падеж определяется верно — в соответствии с семантическими предпосылками. Однако из этого правила есть одно исключение: наблюдается смешение флексий родительного и предложного падежа во множественном числе, т. е. приходится слышать: Я С САНКАХ упал, он уже В ЧУЛОЧКОВ, у нас теленокесть, только он БЕЗ РОГАХ и т. п. Причины этого явления еще не до конца ясны. Вероятнее всего, и здесь падеж избирается правильно (в противном случае подобное смеше­ние наблюдалось бы и в единственном числе, но такого, однако, не происходит). По-видимому, ребенка вводит в заблуждение некоторая звуковая близость флексий - АХ и - ОВ (произносимой как - АФ). X и Ф часто смешиваются при восприятии речи; и в данном случае они недостаточно разграничены на слух. Это, очевидно, ошибка перцеп­тивной речи, переходящая в ошибку продуцирования.

Особенно частотны детские формообразовательные инновации, заключающиеся в отклоняющемся от нормы образовании форм ро­дительного падежа множественного числа и именительного паде­жа множественного числа. В других падежах такой замены нет, так как нет и почвы для ошибок - унификация типов склонения про­изошла в самом языке в процессе его исторического развития.

Форма именительного падежа множественного числа образует­ся в нашем языке двумя способами: с помощью флексии -И/-Ы и спомощью -А/-Я. Распределение флексий связано с типом склонения и родом существительного: для существительных женского рода как первого, так и третьего склонения характерно окончание -И/-Ы, для существительных среднего рода — за редким исключением, -А, для существительных мужского рода - оба окончания: -И/-Ы, -А; -А регулярно употребляется для образования форм существитель­ных, имеющих наращения основы во множественном числе (сту­лья, телята). В других случаях выбор между -И/-Ы и -А/-Я обус­ловлен лишь традицией (воспитатели, но учителя). В речи детей наблюдается устойчивая тенденция заменять окончание -А оконча­нием -И/-Ы. Такая замена осуществляется в следующих случаях:

• У существительных мужского рода второго склонения, при­чем одновременно меняется и ударение: Все ТОМЫ уже прочитал? ПОЕЗДЫ гудят.

• У существительных среднего рода: КОЛЁСЫ стучат, ЗЕРЁНЫ какие маленькие.

• У ряда существительных, не имеющих форм единственного числа: ПЕРИЛЫ сломались.

• У существительных, имеющих наращения в основе множе­ственного числа: СТУЛЫ как у нас в детском саду.

• У существительных с меной суффиксов -НОК/-ЯТ: ПОРОСЯТЫ маленькие маму сосут.

Обращает на себя внимание любопытный факт. На протяжении последнего столетия в русском языке наблюдается конкуренция флексий -И/-Ы и -А/-Я, при этом неуклонно растет число форм на -А/Я. Можно даже говорить о победном шествии этой формы (в начале века говорили учители, профессоры, теперь — учителя, профессора). Еще два-три десятилетия назад форма цехи воспринималась как вариантная к цеха, в настоящее время она уже безнадежно устарела. Примеры можно было бы продолжить. Очевидно, воздействует фактор акцентологический - характерное для современного языка стремление сделать ударение дополнительным средством разграничения морфологических форм (флексия - А/-Я, как правило, перетягивает на себя ударение). Данные процессы подробно описываются специалистам и по культуре речи. В речи детей, напротив, наблюдается тенденция к так называемой колонности ударения, которой отвечает флексия на -И/-Ы.

Форма родительного падежа множественного числа - одна из самых трудных для ребенка. В этой форме, как известно, конкурируют три флексии: -ОВ/-ЕВ, –ЕЙ инулевая. Выбор между нулевой и ненулевой флексией в современном языке регулируется следующим правилом: если исходная форма, т. е. форма именительного падежа, имеет нулевую флексию, то в форме родительного падежа множественного числа должна быть ненулевая; и наоборот — ненулевая флексия в исходной форме предполагает нулевую флексию в родительном падеже множественного числа. Получается, что каждое существительное должно иметь одну и только одну форму с нулевой флексией. Исключение представляют некоторые существительные среднего рода, не имеющие ненулевых флексий вообще (поле — полей), и ряд существительных мужского рода, которые имеют по две нулевые флексии (один глаз - много глаз, один солдат — много солдат ). Выбор между -ОВ/-ЕВ и -ЕЙ регулируется факторами фонетическими и зависит от последнего согласного основы: после твердых согласных и J употребляется -ОВ/-ЕВ, после мягких и шипящих - ЕЙ.

В речи детей наблюдаются следующие явления.

Чрезвычайно распространено вытеснение нулевого окончания окончанием - ОВ: куклов, мамов, звездов (ошибки в первом склонении свойственны самым маленьким детям), СОЛДАТОВ, ГА ЗОВ, БРЕВНОВ и т. п. (эти ошибки встречаются и у старших дошкольников). Здесь также наблюдается расхождение с тенденцией, имеющейся в современном языке: известно, что в нашей речи число «кратких» форм возрастает (граммов и грамм — первая из форм активно употреблявшаяся несколько десятилетий назад, в настоящее время кажется уже устаревшей).

Случаи замены нулевого окончания окончанием - ЕЙ встреча­ются реже: «Сколько ТЕТЕЙ собралось»; «ЛУЖЕЙ много на улице». Распространены также случаи вытеснения окончания –ЕЙ более авторитетным окончанием – ОВ: ДНЁВ, СУХАРЕВ, МЕДАЛЁВ и т. п. Случаи обратной замены очень редки и объясняются воздействи­ем аналогичной формы в предшествующем контексте: «Сколько шмелей, а КОМАРЕЙ еще больше».

Особо следует остановиться на модификации, которой подверга­ются в речи детей несклоняемые существительные, такие, как кен­гуру, пальто, такси и им подобные. Естественно, что они представ­ляют в современном языке резкую аномалию, которая последова­тельно устраняется как в просторечии (всем случалось слышать формы в пальте, метром и т. п.), так и в речи детей. Особенно часто образуются окказиональные формы слов, оканчивающихся на -О, которое осмысливается в качестве окончания; существительное приобретает членимость и возможность изменяться по второму скло­нению, т. е. как окно. Существительное такси расчленяется — такс-и; -И осмысливается как флексия именительного падежа множествен­ного числа, возникает возможность изменения слова: «На всех ТАК-СЯХ флаги»; «Одна ТАКСЯ, другая ТАКСЯ, кругом такси!»

 

УСВОЕНИЕ КАТЕГОРИИ РОДА

Лингвист А.Мейе, рассуждая о категории рода в различных язы­ках мира, назвал ее одной из наименее логичных и наиболее непред­виденных категорий. Это в наибольшей степени относится к рус­скому языку, в котором наряду с различением трех родов сохрани­лось разграничение одушевленных и неодушевленных существительных. Именно сложность устройства категории рода обусловливает большое число ненормативных детских образовании в этой области. Во-первых, далеко не во всех случаях наблюдается семантическая (смысловая) мотивированность отнесения существи­тельных к одному из трех родов, основанная на различии так назы­ваемых естественных полов (мальчики — девочки, мужчины — женщины, быки — коровы и т. п.). Подобное разграничение немыс­лимо среди неодушевленных существительных, да и среди одушев­ленных приводится крайне непоследовательно.

Способность к усвоению грамматических различий, основанных на семантическом содержании, определяется уровнем когнитивного развития ребенка. Известно, что дети до двух - двух с полови­ной лет не могут еще постичь различий между естественными полами. Так, Женя Гвоздев до двух с половиной лет говорил об отце в женском роде, а о себе — даже до 3 лет. Многократно зарегистрированы случаи, когда мальчики в течение длительного времен говорят о себе в женском роде, а случаи обратного порядка, касаются девочек, более редки. Очевидно, это связано с частотностью форм в речи людей, воспитывающих ребенка, с преобладанием с мужского (в редчайших случаях) или женского окружения. Выбор той или иной формы рода является в этот период неосмысленным.

Что касается существительных неодушевленных и значительной части одушевленных, обозначающих животных и птиц (зоонимов), то для них выбор формы, традиционно сложившийся в языке, является семантически не мотивированным, условным и определяется лишь особенностями словоизменения, т. е. принадлежностью к тому или другому типу склонения. Однако и эта связь носит не жесткий, а лишь вероятностный характер. По самой частотной форме — именительного падежа единственного числа — невозможно разграничить род существительных с нулевым окончанием (ср. коготь -копоть). Существует, кроме того, и ситуация конфликта между родом и типом склонения. Так, слова типа дядя, изменяясь по первому, «женскому» склонению, относятся, тем не менее, к мужскому роду. Имеются и другие трудности.

В детском языке до определенного периода действует «двухродовая система»: мужской род — женский род, а средний род отсутствует. Подобная картина наблюдается в некоторых русских народных говорах. Тенденция к сокращению числа существительных среднего рода отмечается и исследователями современного городского просторечия. Это объясняется следующими обстоятельствами.

Во-первых, средний род не может быть семантически обусловлен, так как отсутствует какая бы то ни было связь с полом. Соотнесенность к среднему роду свидетельствует лишь о принадлежности к классу неодушевленных существительных, находящихся вне системы половых различий. Исключения единичны — животное, дитя, чудовище. Эти слова обозначают одушевленные предметы, но половые различия здесь как бы не представляются значимыми и не фиксируются языковыми средствами. Однако и эти случаи не опровергают «внеполовой» специфики среднего рода.

Во-вторых, средний род по системе окончаний косвенных падежей неотличим от мужского рода (города - окна, городу – окну, городом - окном и т. п.), а форма именительного падежа при безударности окончаний совпадает по звучанию с аналогичной формой женского рода (зеркало - комната ). Эти обстоятельства и обусловливают тот факт, что дети усваивают средний род гораздо позднее, чем мужской и женский.

Первоначально в детском языке устанавливается следующее соотношение между родом и типом склонения (родов всего два и типов склонения, т. е. стандартных систем окончаний, тоже два: первое и второе).

Е склонение 2-е склонение

Женский род Мужской род

мама мальчик

кукла дом

* зеркала (Какая *яблок

ЗЕРКАЛА большая.) (Самый красный ЯБЛОК будет

мой!)

* болезня (Я про такую болезню и не слышала)