В поисках нового семитысячника

Г.

Задача нового путешествия на Тянь-шань была ясна, она логически вытекала из результатов путешествия предыдущего 1937 г.: надо было определить место расположения неизвест­ной вершины, наблюдавшейся нами с пика Карпинского, и попытаться совершить на нее восхождение. Беседы с восхо­дителями на Хан-тенгри 1936 г. — Е. Абалаковым и другими — показали, что они также видели со склонов Хан-тенгри, к югу от него, очень мощную вершину, однако считали ее уступающей по высоте Хан-тенгри.

Успешное выполнение поставленной задачи, однако, уже было непосильно для небольшой самодеятельной альпинист­ской группы, — надо было снаряжать специальную, хорошо подготовленную альпинистскую экспедицию. В начале июля 1938 г. план и состав экспедиции были утверждены Всесоюз­ным комитетом по делам физической культуры и спорта и выделены, необходимые средства и снаряжение. В составе экс­педиции было 12 альпинистов и радист. Четверо из альпини­стов, кроме меня, уже совершали восхождения на Тянь-шане, это были Л. Гутман (мой заместитель по альпинистской части) и члены экспедиции — Черепов, Мухин и Рацек. Осталь­ные участники имели значительный опыт восхождения на Кавказе.

Экспедицию удалось снарядить неплохо. Помимо качест­венно вполне удовлетворительного альпинистского снаряже­ния (ледорубы, кошки, палатки и пр.), для защиты ног от холода в высокогорной зоне были взяты валенки, под­шитые подошвой с «триконями». Было достаточное количе­ство высокогорных кухонь с топливом в виде сухого спирта. Институт инженеров общественного питания на основе своего опыта по снабжению концентратами экспедиции папанинцев на Северный полюс изготовил для нас рационы концентра­тов, каждый из которых содержал о себе три блюда. Кроме того, был подобран достаточно хороший и разнообразный ассор­тимент других продуктов, вполне обеспечивавший благо­приятные условия питания в течение всей экспедиции. Связь с внешним миром должна была обеспечивать радиостанция.

Задачи, поставленные перед экспедицией, были кратко сформулированы так:

1. Установить подступы и совершить восхождение на, безыменную вершину, расположенную в верховьях ледника Иныльчек, к югу от Хан-тенгри и, предположительно, достигающую 7000 м.

2. Произвести исследование верховьев ледника Иныльчек в районе безыменной вершины.

Существенным недостатком в организации экспедиции был слишком поздний ее отъезд из Москвы (31 июля). В резуль­тате этого, только к 18 августа удалось закончить, наконец, «подготовку каравана, состоявшего из 45 лошадей, и двинуться из Пржевальска в глубь гор Центрального Тянь-шаня.

Путь к Иныльчеку был нам уже хорошо знаком: река Тургень Ак-су, перевалы: Чон-ашу, Беркут, река Сары-джас. Однако далее, на перевале Тюз, нас подстерегал первый Сюрприз. На крутом подъеме обнажился лед, открылись тре­щины. Даже при условии хорошей подготовки дороги при помощи ледорубов был большой риск погубить или покалечить часть лошадей. Была срочно организована разведка сосед­него, несколько более высокого перевала Ачик-таш, на котором сохранилось больше снега и который, вообще, оказался более удобным для перехода с большим караваном. Перевал Ачик-таш нам удалось пройти безаварийно, и 26 ав­густа вся экспедиция в полном составе достигла ледника Иныльчек, этого второго по величине ледника Советского Союза.

Здесь у огромного камня был организован караванный ла­герь экспедиции, получивший название Чон-таш («Большой камень»).

Для того чтобы достичь предполагаемого подножья безы­менной вершины, предстояло проделать с караваном трудней­ший тридцатисемикилометровый путь по леднику Иныльчек. Использование лошадей для заброски снаряжения и продо­вольствия представляло единственно правильное решение во­проса. Заброска груза экспедиции силами ее участников, и караванщиков, помимо сильной задержки, неизбежно должна была повести к истощению сил участников еще до начала штурма безыменной вершины. Кроме того, наш опыт преды­дущего года показал1, что лошади, при надлежащей их под­ковке острыми шипами, быстро «овладевают» техникой движения даже по очень бугристому леднику.

28 августа караван, состоявший из отобранных нами 16 сильнейших лошадей, вступил на ледник Иныльчек. Впереди каравана все время шла группа разведчиков, устанавли­вая наилучшие варианты пути и проводя его маркировку.

Ледник Иныльчек на 18 км от его языка засыпан морен­ным материалом и имеет чрезвычайно бугристую поверхность. С середины ледника, куда вступил караван, было взято на­правление к правому его береговому оврагу (орографически). В овраге среди огромных камней бушевала ледниковая река, которую десятки раз приходилось переходить вброд. Через шесть часов трудного пути совершенно неожиданно мы на­ткнулись на большое озеро, полностью преградившее даль­нейший путь по оврагу. Озеро было длиной метров 500, по нему плавали огромные глыбы льда, настоящие айсберги. Раньше озеро здесь не существовало, по-видимому оно обра­зовалось в связи с передвижением ледяных масс Иныльчек. Мы были вынуждены разбить здесь лагерь с тем, чтобы на­чать разведку и прокладку пути вокруг озера. 29 августа нам удалось прорубить во льдах путь в обход озера и снова вый­ти в овраг. За целый день упорной работы удалось пройти всего 6-7 км. 30 августа, дойдя до места, где открывается ущелье северного Иныльчека, мы пересекли ледник и вышли на его левый (южный) край. 31 августа, после целого дня упорной работы, поднимаясь на огромные ледяные бугры и спускаясь с них, обходя зияющие трещины, прокладывая ле­дорубами путь себе и лошадям, мы, наконец, достигли устья ледника Звездочка и вышли на его правую морену. Было очевидно, что караванный путь окончен. Поздно вечером, в беспросветную метель, при видимости) не более десяти метров, мы разбили здесь лагерь экспедиции (высота 4700 м).

1 сентября метель внезапно стихла, открылись окружаю­щие вершины, и мы могли убедиться, что место для лагеря выбрано нами правильно и что мы действительно находимся невдалеке от подножья безыменной вершины: непосредствен­но к югу от лагеря возвышалась огромная ледяная стена с куполом в восточной ее части. Без труда мы узнали в. ней Знакомую нам по фотографиям, снятым со склонов Хан-тенгри (Саладиным) и с верховьев ледника Семенова (Мерцбахером), южную безыменную вершину. Местоположение ее вполне соответствовало также нашим наблюдениям с пика Карпинского. Расстояние до нее было, примерно, 20 км. На северо-востоке высилась стройная пирамида Хан-тенгри, на севере, непосредственно против нашего лагеря, пик Максима Горького.

Установили радиостанцию и стали налаживать связь с г. Фрунзе. Необычайно было ликование всего состава экспе­диции, когда, наконец, из палатки радиста донеслось:

«Алло! Алло! Говорит Тяньшанская экспедиция. Я — Роби, Я — Роби: Роман, Ольга, Борис, Иван... Перехожу на прием. Прием, прием...». Действительно, связь оказалась налаженной, и исправно поддерживалась в течение всего времени ра­боты экспедиции.

Не теряя времени, надо было развертывать разведочные работы. Однако 2 сентября разразилась жесточайшая метель, длившаяся непрерывно 48 часов. Пришлось отсиживаться в палатках. Только 4 сентября мог выступить наш первый раз­ведочный отряд. Уже 7 сентября поздно вечером все отряды снова собрались в базовом лагере. В результате разведочных работ было достигнуто следующее: 1) был основан большой промежуточный лагерь на так называемом первом плато у подножья вершины, названный его основателями «город Ком­сомольск на Звездочке»; 2) был заброшен лагерь с продукта­ми на второе плато (5200 м); 3) был пройден ледник Звездочка и произведены соответствующие измерения, которые совместно с данными наблюдений сверху должны были дать полный материал для составления схемы этого ледника. Разведка с очевидностью показала, что штурм безыменной вершины будет длительным, изнурительным и трудным. Для штурма оставались считанные дни, так как вторая половина сентября уже мало подходит для высотных восхождений на Тянь-шане вследствие очень низких температур. Надо было спешить.

Штурм мы решили начать немедленно и вести его двумя отрядами, отстоящими один от другого на день пути, с тем, чтобы шедший сзади отряд мог при необходимости оказать помощь товарищам, идущим впереди.

Первый отряд в составе: Л. Гутмана, Е. Иванова, И. Мирошкина и В. Рацека выступил 8 сентября, держа путь к промежуточному лагерю («Комсомольск»), а затем на верхнее плато.

Так как количество оставшихся продуктов, которые вто­рому отряду надо было забросить для штурма и обратного пути, было довольно значительным, то решено было приме­нить для транспортировки на первом этапе до «Комсомоль­ска» — нарты, изготовленные из скрепленных вместе лыж. Второй отряд выступил 9 сентября. Движение с нартами по леднику шло очень медленно из-за лежавшего на леднике толстого слоя свежего рыхлого снега. Вновь разразилась пур­га, и альпинистам пришлось заночевать, не дойдя километ­ров двух до «Комсомольска». Снегопад и метель продолжа­лись всю ночь с 9 на 10 сентября и полностью уничтожили следы трассы, проложенной к промежуточному лагерю во вре­мя работы разведочных отрядов. Так как 10 сентября снего­пад немного стих, то мы должны были воспользоваться остат­ком дня, чтобы дойти до «Комсомольска». И вот здесь в 15-20 м от места ночлега, на совершенно ровном снежном тюле, произошел несчастный случай, который едва не стоил жизни одному из участников экспедиции. В. Мухин, тащив­ший первые нарты, внезапно исчез под снегом. На месте падения зияло отверстие ледниковой трещины, прикрытой тол­стым слоем свежего снега, сделавшего ее совершенно неза­метной для глаз.

На наш тревожный оклик — ответа не было. А. Сидоренко быстро приготовился, чтобы спуститься в трещину. Но вдруг из трещины послышался слабый, глухой крик Мухина — он просил опустить веревку и оказал, что может обвязаться. Че­рез 15-20 минут В. Мухин был уже на поверхности. Проле­тев в глубь трещины не менее 17-18 м, он получил тяжелые повреждения: перелом челюсти в двух местах, обширные ра­ны на голове, ушиб грудной клетки. Несмотря на эти травмы, он сумел со всей тщательностью и педантичностью опытного альпиниста обвязаться веревкой, что дало возможность очень быстро и легко его вытащить.

Положение пострадавшего было весьма серьезно, требо­валась высококвалифицированная помощь специалиста по челюстно-лицевой хирургии. Следовательно, надо было при­нять все меры к скорейшей эвакуации пострадавшего.

Вся работа по штурму вершины была немедленно прекра­щена, и все силы второго отряда брошены на работы по эва­куации. Ушедшему вперед первому отряду, достигшему уже второго плато, были даны сигналы бедствия и выложены на снегу знаки, требовавшие спуска. Однако, как выяснилось потом, сигналы эти вследствие отдаленности и очень плохой видимости не были правильно поняты. Но и в первом отряде, как выяснилось, не все было благополучно — у В. Рацека обо­стрилось заболевание десен. Начальнику первого отряда Л. Гутману пришлось отдать распоряжение о возвращении Рацека в сопровождении Иванова вниз. Наверху (на втором плато) остались только Гутман и Мирошкин, вынужденные отсиживаться в вырытой там снежной пещере во время ме­тели, длившейся непрерывно с 10 по 12 сентября.

Было ясно, что доставка тяжело раненого В. Мухина вниз по леднику Звездочка и затем по Иныльчеку при условиях рельефа этих ледников и больших расстояний будет исклю­чительно трудной.

После прибытия к «Основному лагерю» наша радиостан­ция немедленно сообщила во Фрунзе о случившемся и пере­дала нашу просьбу о высылке санитарного самолета, указав возможное место посадки самолета и срок возможной до­ставки пострадавшего —22 сентября. Однако, благодаря са­моотверженной работе всех участников транспортировки (Чайбекова, Рацека и др.), включая и наших караванщиков, эвакуацию удалось значительно ускорить и 17 сентябри по­страдавший уже был доставлен к месту посадки самолета. 20 сентября здесь благополучно приземлился самолет, 21-го он принял на борт раненого и в тот же день опустился на Фрунзенском аэродроме.

Выбытие В. Мухина, одного из сильных альпинистов экс­педиции, а также отъезд для сопровождения Мухина и в свя­зи с болезнью трех других участников (Черепова, Юхина, Рацека) значительно ослабил силы экспедиции. Надо было решить вопрос, продолжать ли штурм вершины. После тща­тельного анализа создавшегося положения, 12 сентября, мы приняли очень ответственное решение — штурм вершины про­должать. В тот же день А. Сидоренко, Е. Иванов и А. Гожев выступили наверх для присоединения к Гутману. и Мирошкину, все еще находившимся наверху, на втором плато и не знавшим о случившемся несчастье с Мухиным.

Дальнейший штурм вершины происходил следующим образом:

14 сентября Сидоренко, Иванов и Гожев встретились на верхнем плато с Гутманом и Мирошкиным и вместе с ними двинулись к северо-восточному ребру вершины, по которому намечался дальнейший подъем.

15 и 16 сентября происходил трудный подъем по гребню. Обледенелые скалы требовали очень тщательной страховки. Для ночлега восходители пользовались преимущественно пе­щерами, которые они выкапывали в снегу. Устройство пещеры занимало до двух часов, работать в условиях высоты очень трудно, но зато создавалось надежное укрытие от вет­ра и непогоды.

Случилось новое непредвиденное обстоятельство: заболел Мирошкин. Слабость и одышка у него усиливались, и стало очевидным, что он не сможет продолжать дальнейший подъем, что надо его спускать. Для отправки его вниз Л. Гут­ман выделил Гожева. Для него было очень тяжело отказаться от восхождений, но как дисциплинированный альпинист он без возражения выполнил приказание начальника и отправился вместе с Мирошкиным вниз. 18 сентября они оба достигли промежуточного лагеря, где были встречены мною и Чайбековым. 19 сентября больной Мирошкин, состояние ко­торого при спуске в «Нижний лагерь» не улучшилось, был доставлен в «Базовый лагерь».

Дальнейший штурм безыменной вершины продолжался уже только тремя альпинистами: Гутманом, Сидоренко, Ива­новым.

17 сентября после ухода Мирошкина и Гожева, поднимаясь то по скалам, то по снегу, восходителям удалось достичь на­чала ледопада, огромные сераки которого мы наблюдали еще снизу и преодоление которого, как нам казалось, должно было представлять большие трудности. Выкопать пещеру здесь было негде — всюду лед и камень, пришлось ночевать в палатке. Высота — 6280 м.

18 сентября Гутману и его спутникам удалось пройти весь ледопад, преодоление которого оказалось проще, чем мы предполагали раньше. В этот день им удалось достичь высо­ты 6600 м, на которой был устроен последний ночлег. По­года весь день была ясная, но солнце совершенно не грело. Температура утром —35°. Сильный ветер.

19 сентября стало еще холоднее. Температура в палатке утром была после восхода солнца —22°. Ноги у всех альпи­нистов начинают сильно мерзнуть. Создается впечатление, что фетровые валенки, бывшие удобными внизу, стали теснее и давят ноги. Особенно сильно мерзли ноги у А. Сидоренко. Последний участок подъема крутой и опасный, для страховки приходилось прибегать к забивке крючьев, что на высоте 6 700 м и при столь низкой температуре представляло очень тяжелую задачу. Наконец, в четыре часа пройдены последние скалы и достигнуто начало широкого снежного гребня, уходя­щего на запад. Единственный имевшийся в распоряжении группы анероид показывал высоту 6930 м. Хотя можно было предполагать, что в гребне, уходившем на запад, могут быть точки, превышающие достигнутую, однако о дальнейшем про­движении по гребню не приходилось и думать, так как созда­лась опасность тяжелых отморожений, и силы участников восхождения были предельно истощены.

Вершине было дано название «пик 20-летия ВЛКСМ», так как экспедиция была посвящена исполнившемуся в 1938 г. двадцатилетию комсомола и состояла преимущественно из Комсомольцев.

С вершины была снята панорама горных хребтов на север и северо-восток. Грозный Хан-тенгри в этой панораме выгля­дел совсем скромно. Наблюдениям на запад и юго-запад ме­шал уходящий на запад широкий гребень и подвинувшийся с юго-запада густой фронт облаков.

Таким образом, в исключительно трудных метеорологиче­ских условиях, благодаря большой выдержке и воле к победе группы восходителей, был побежден еще один семитысячник Тянь-шаня. Было опровергнуто утверждение Мерцбахера, что Тянь-шань имеет только одну вершину, достигающую семи тысяч метров, — Хан-тенгри. Был также полностью пройден ледник Звездочка и составлена детальная его схема.

* * *

В 1943 г. топографы, под руководством П.Н. Рапасова, на основании данных точной съемки, установили наличие в 15 км к югу от Хан-тенгри вершины, имеющей высоту в 7439 м и являющейся, таким образом, высшей точкой Тянь-шаня. Эта вершина получила название «пика Победы». Сопоста­вление материалов аэрофотосъемки с материалами нашей экспедиции 1938 г., а также с наблюдениями и панорамами, сделанными при восхождениях на Хан-тенгри, позволяет полностью идентифицировать массив пика Победы с массивом, наблюдавшимся в 1937 г. с Куйлю. и массивом, на высшую точку которого была совершена попытка восхождения экспе­диции 1938 г. Чем же могло быть объяснено такое рас­хождение в высотах?

Пик Сталинской Конституции

Фото В. Мухина

Пик Победы

Фото В. Мухина

 

Прежде всего: в вершинном гребне, уходящем на запад, могла быть точка, превышающая достигнутую. Однако мало вероятно, что в гребне могла быть точка, не видная восходителям, которая на 500 м превышала бы достигнутую. Можно также допустить, что достигнутая в 1938 г. точка имела в действительности высоту большую, чем та, которая была получена по анероиду (6930 м), так как высота определялась единственным имевшимся в распоряже­нии группы анероидом, показания которого могли быть оши­бочными.

 

СЕВЕРНЫЙ ТЯНЬ-ШАНЬ

Г.

Не разрешенных проблем и мало обследованных горных районов на Тянь-шане оставалось еще много. В качестве примеров можно было назвать: узел Мраморной стены, вер­ховья Койкапа. Летом 1939 г. мне по различным причинам не удалось организовать нового путешествия в глубь Цен­трального Тянь-шаня.

Для того чтобы не прекращать систематическую работу на Тянь-шане, я решил ограничиться посещением Северного Тянь-шаня — хребта Заилийский Ала-тау. Здесь в ущелье реки Левый Талгар работал учебный альпинистский лагерь ТЭУ ВЦСПС, учебной частью которого руководил В. Микла­шевский.

В этот лагерь я и решил отправиться с тем, чтобы отсюда совершить ряд маршрутов и восхождений с участием альпинистов-инструкторов. Одновременно со мною в этот рай­он направился Евгений Абалаков.

Так как Заилийский Ала-тау является наиболее посещаемым из всех хребтов Тянь-шаня (здесь постоянно работает несколько альпинистских лагерей, совершаются походы алматинских альпинистов), то мне казалось, что вряд ли удастся здесь разрешить какие-либо новые географические задачи, совершить оригинальные маршруты.

Альпинистский лагерь «Левый Талгар» расположен в очень живописном лесистом ущелье реки Левый Талгар, в верховьях которой много ледников (ледники Северцова, Дмитриева, Тогузак и др.).

Верховья реки Левый Талгар смыкаются непосредственно c наиболее сложным и запутанным узлом Северного Тянь-шаня — Кемино-Чиликским горным узлом, из которого берут начало две наиболее крупные реки этой части Тянь-шаня — Чилик и Кемин. В верховья реки Чилик отсюда ©едет редко используемый перевал Тогузак.

После небольшого отдыха в лагере мы решили совершить первый тренировочный (как мы считали) круговой маршрут на ледник Богатырь — самый крупный ледник Заилийского Ала-тау, расположенный на южном его склоне и относящий­ся к системе реки Чилик. К леднику Богатырь мы отправились через перевал Тогузак. Вопрос о пути возвращения нам еще не был ясен: мы предполагали найти какой-либо спуск из верховьев левой ветви Богатыря по одному из ледников Ле­вого Талгара. Участников похода было трое: я, Е. Абалаков и инструктор лагеря Андриешин. Единственной достаточно подробной картой района, на которую были нанесены ледни­ки и основные вершины и которой мы могли в то время вос­пользоваться, была схематическая карта Заилийского и Кунгей Ала-тау, составленная В. Горбуновым в 1937 г.

Перевал Тогузак, который оказался простым для пешехо­да, но довольно трудно проходимым для вьючных животных, выводит на центральную часть ледника Богатырь (ледник Голова). Ледник Богатырь в своих верховьях необычайно спокоен, не имеет трещин, и идти по нему легко. Центральная его часть (Голова) отделяется от левой ветви (ледник Шуй­ца) довольно высокой скалистой грядой.

Обойдя эту гряду, мы вышли на очень широкую левую ветвь ледника Богатырь и направились по ней вверх, рассчи­тывая быстро добраться к перемычке, отделяющей ее от со­седнего ледника, стекающего также на юг, — ледника Корженевского. Но путь по левой ветви Богатыря оказался необы­чайно длинным, а ожидаемой перемычки все не было видно. Начался снегопад, горы затянуло облаками, видимость стала очень плохой. Вдруг шедший впереди Е. Абалаков резко оста­новился и стал пытливо всматриваться по направлению даль­нейшего пути. Подойдя к нему, мы убедились, что пришли к какой-то крутой стене, резко обрывающейся вниз. В разрывах облаков, глубоко внизу, прямо под нашими ногами мы видели какой-то ледник, стекающий на север. В это время снегопад усилился, видимость сократилась до нескольких мет­ров. Нам пришлось здесь же на снежной площадке поставить свою палатку.

Долина реки Средний Талгар

Фото В. Мухина

 

Всех нас волновал вопрос, что это за ледник, к которому мы подошли и которого, судя по карте, здесь не могло быть? Куда исчезла скалистая перемычка, которую, мы уже давно должны были увидеть?

Ночью снегопад закончился, вызвездило, была надежда на прекрасную погоду.

Утром, с первыми лучами солнца, несмотря на мороз, мы все уже вышли из палатки. Нам хотелось поскорее разобрать­ся: куда мы пришли? Все очень быстро выяснилось. Внизу под нашими ногами оказался ледник Шокальского, стекаю­щий на север и дающий начало реке Средний Талгар, впе­реди, немного справа, высился огромный массив Талгара, главной вершины Заилийского Ала-тау. Перемычка же, отде­ляющая ледник Богатырь от ледника Корженевского, нахо­дилась от нас еще, по крайней мере, на километр к востоку. Схематическая карта В. Горбунова была явно неверна. Ока­залось, что левая ветвь ледника Богатырь гораздо длиннее, чем показано на карте, и прямо смыкается с ледником Шо­кальского, а вовсе не с ледником Корженевского. Здесь же созрел план дальнейшего нашего маршрута. Мы решили со­вершить траверс вершин так называемого «Нового отрога», отходившего от места нашего ночлега в северо-западном на­правлении, и затем по леднику Джамбула спуститься прямо в лагерь.

Погода была исключительно хорошая, редкая для Тянь-шаня. Одна за другой нами были пройдены 4 вершины, среди них пик Сулеймана Стальского. Отдельные участки были до­вольно трудны, особенно один из них, представавший как бы лезвие ледяного ножа, — по одну и по другую сторону отвесные полукилометровые обрывы. Пришлось идти по са­мому «лезвию», лишь расширяя ледорубом место для ноги.

В лагерь мы вернулись утром, на четвертый день. В ре­зультате проделанного нами кругового маршрута, был совер­шен полный траверс «Нового отрога» и получены новые дан­ные, характеризующие ледник Богатырь и его связь с ледни­ком Шокальского.

Вместе с тем поход дал всем нам хорошую тренировку. Мы разработали во всех деталях план следующего нашего спортивного мероприятия — траверса вершин Талгарского узла. Но, по независящим от нас обстоятельствам, это мероприятие тогда не удалось осуществить.

МРАМОРНАЯ СТЕНА

Г.

Во время Великой Отечественной войны путешествия аль­пинистов в высокогорный Тянь-шань прекратились. Но в пер­вый же год по окончании войны альпинисты снова двинулись на штурм вершин Тянь-шаня.

В 1946 г. Всесоюзным комитетам по делам физкультуры и спорта была организована новая экспедиция на Тянь-шань под моим руководством. В экспедиции приняли участие де­сять человек: А. Летавет, А. Мухин, В. Науменко, Е. Тимашев, В. Гусев, И. Дайбог, А. Иванов, В. Никольский, С. Ус­пенский и Н. Федоров. Почти все участники экспедиции бывали в горах Средней Азии, либо на Тянь-шане, либо на Памире.

На этот раз наше внимание привлек район Мраморной стены. Мерцбахер, на основании своих исследований 1902-1903 гг., выдвинул положение, что Мраморная стена, а не Хан-тенгри является основным горным узлом восточной части Центрального Тянь-шаня. По схеме, составленной Мерцбахером, от Мраморной стены веерообразно, во всех направле­ниях, расходятся горные хребты Центрального Тянь-шаня. С тех пор это положение стало общепринятым и вошло во все руководства и монографии, посвященные горным и лед­никовым районам.

Название «Мраморная стена» было дано Мерцбахером основной вершине, замыкающей Баянкольское ущелье. Севе­ро-западная часть этой скованной льдами вершины представ­ляет собой почти вертикальную, обнаженную от снега и льда стену, высотой около двух тысяч метров, состоящую из белого и полосатого мрамора. Отсюда и название — Мраморная стена. Однако название Мраморная стена различными лицами в разные периоды совершенно произвольно присваивалось совершенно различным точкам или участкам хребтов Тянь-шаня. Так, например, на схемах украинских экспедиций на­звание Мраморная стена отнесено к участку Меридионального хребта, замыкающему ледник Северный Иныльчек, а на од­ной из других карт Мраморная стена отнесена еще на 10 км к югу и находится в верховьях ледника Южный Иныльчек.

Попытка Мерцбахера (1902 г.) совершить восхождение на пик Мраморной стены не увенчалась успехом. Причиной своей неудачи Мерцбахер считал исключительно неблагопри­ятные условия погоды, специфические качества снега в вы­сокогорном Тянь-шане, особенно опасного в отношении обра­зования лавин, и отсутствие хорошо подготовленных и тренированных носильщиков. Не удалось также совершить восхо­ждение группе советских альпинистов под руководством Э. Левина в 1935 г.

Задача нашей экспедиции заключалась: а) в спортивном восхождении на пик Мраморной стены и б) в обследовании оледенения и составлении схемы горного узла Мраморной стены.

10 августа 1946 г. экспедиция, пройдя Баянкольское ущелье, прибыла к Баянкольскому леднику и здесь располо­жила свой «Базовый лагерь» (3300 м). Отсюда для дальней­шей работы был заброшен лагерь № 2 (3960 м), расположен­ный на правой морене восточного Баянкольского ледника и Круживший основным опорным пунктом для проводившихся обследований, а также для восхождения на вершину Мраморной стены.

Из лагеря № 2 были совершены разведочные походы и вспомогательные восхождения на вершины Кругозор, Узловая, Пограничник, имевшие целью установить наиболее целесо­образный путь восхождения на вершину, а также выполне­ние намеченных исследований по орографии района.

24 августа был начат штурм вершины Мраморной стены, замявший 10 дней. Восхождение протекало в исключительно неблагоприятных условиях погоды и состояния снега и потре­бовало предельного напряжения сил альпинистов. Погода все время работы экспедиции в высокогорье была исключительно неблагоприятной: за месячный период было всего 3 дня без осадков. Так как Мраморная стена и прилегающий к ней участок хребта Сары-джас образуют первое, считая с севера, поднятие Тянь-шаня до 6000 м с огромным оледенением, то, очевидно, именно здесь происходит перехватывание и конден­сация влаги, приносимой северо-западными ветрами с Иссык-куля. Значительный интерес представляет разражавшаяся дважды в период штурма вершины бесснежная буря необы­чайной силы, при совершенно ясном небе.

Таким образом, условия для восхождения были столь же, если не более, неблагоприятны, как и в 1902 г. при попытке Мерцбахера. Этим неблагоприятным условиям были противо­поставлены сила, выносливость и умение советских альпи­нистов.

28 августа вершина была достигнута. Высота вершины, определенная хорошо выверенным анероидом, оказалась рав­ной 6150 м. Мы установили, что вершина Мраморной стены представляет место соединения хребтов Сары-джаса и Мери­дионального. Непосредственно к югу от вершины шел гребень Меридионального хребта с возвышающейся в нем вершиной, которой нами было дано название «пик 100-летия Географи­ческого общества Союза ССР» (высота около 6400 м). Внизу на юго-запад лежал отлично видимый ледник — Северный Иныльчек, а непосредственно за ним возвышалась грандиоз­ная пирамида Хан-тенгри. Слева от нее, над хребтом Сталина, виднелись затянутые облаками контуры пика Победы.

Согласно намеченному плану, после взятия вершины Мра­морной стены предполагалось продвинуться на юг по гребню Меридионального хребта и совершить восхождение также на пик 100-летия Географического общества. Это сделало бы возможными гораздо более широкие наблюдения и панорам­ные съемки хребтов и вершин, расположенных непосредствен­но к югу, а также увидеть место соединения хребта Стали­на с Меридиональным. Однако эту задачу не удалось выпол­нить, так как на следующий день после достижения верши­ны испортилась погода, которая заставила восходителей про­вести на вершине 5 дней. В течение этого времени днем и ночью бушевала почти непрекращавшаяся метель, смешав­шаяся затем с бесснежной бурей при почти ясном небе. Темпе­ратура воздуха упала до —25°.

Восхождение на вершину Мраморной стены являлось вы­дающимся достижением советских альпинистов, особенно учитывая исключительно неблагоприятные метеорологические условия и свойства снега в тяньшанском высокогорье.

Вместе с тем были получены некоторые материалы по гео­графической характеристике этого интересного района. Преж­де всего это касается Мраморной стены как узла хребтов Тянь-шаня. Мраморная стена не представляет из себя цент­рального горного узла Тянь-шаня. Она является лишь местом стыка Сарыджасского и Меридионального хребтов. Можно даже считать, что Меридиональный хребет начинается от Мра­морной стены, хотя к северу от нее имеется еще продолжение Меридионального хребта, но он здесь резко снижается и фак­тически сходит на нет. Меридиональный хребет и в орографии восточной части Центрального Тянь-шаня играет, примерно, такую же роль, как хребет Академии наук на Памире. Таким образом, значение Мраморной стены, вовсе не являющейся «особой» узловой вершиной, определяется тем, что она фактически дает начало Меридиональному хребту.

Наши наблюдения позволяют внести некоторые изменения в представлении о Баянкольском леднике. В настоящее время уже не может идти речь о едином Баянкольском леднике, дав­шем начало реке Баянкол (в верховьях называется Сары-гой-нон). Теперь уже имеются три самостоятельных Баянкольских ледника (восточный, центральный и западный) с самостоя­тельными концевыми моренами, с тремя самостоятельными потоками, которые сливаются в реку Баянкол. Что касается названия «Мраморная стена», то, естественно, что это назва­ние должно быть отнесено к конкретной географической точ­ке — вершине, высотой в 6150 м, замыкающей Баянкольское ущелье, с которой стекают восточный и центральный Баянкольские ледники, и северо-западный склон которой представляет отвесную двухкилометровую мраморную стену.

* * *

Десять путешествий в горы Средней Азии — это и много и мало. Это довольно много — для спортивной жизни одного человека и очень мало — для тех огромных спортивных и исследовательских возможностей, которые имеются в горах Средней Азии.

Я не сомневаюсь, что наша славная молодежь, наши растущие альпинистские кадры разовьют то дело, начало которого было положено описанными десятью путешествиями, и своими новыми путешествиями и восхождениями продолжат исследование и освоение высокогорных районов советской Средней Азии.

 

 

В.В. НЕМЫЦКИЙ