Хребты терскей Ала-тау, куйлю, Иныльчек

Гг.

Летом 1935 г. мне не удалось побывать на Тянь-шане. Зато уже ранней зимой 1936 г. я и мои будущие спутники разработали новые планы «наступления» на Тянь-шань. В предыдущие годы, под руководством М.Т. Погребецкого, была осуществлена большая программа исследований в Цент­ральном Тянь-шане; им же было совершено восхождение на пик Хан-тенгри. Эти исследования охватили район ледника Иныльчек, а также ледники и хребты, расположенные к во­стоку от реки Сары-джас. Горный же район западного (пра­вого) берега Сары-джаса оставался не обследованным. Наи­больший интерес здесь представлял хребет Куйлю, своей восточной оконечностью непосредственно упирающийся в ущелье реки Сары-джас. Некоторые сведения о хребте Куйлю имелись в работах В. Сапожникова, побывавшего на его склонах. Венгерский путешественник Альмаши, наблюдав­ший хребет издали в конце прошлого столетия, высказал предположение, что главная вершина Куйлю лишь немного уступает по своей высоте Хан-тенгри. Хотя это и было мало вероятно, но найти эту вершину и при благоприятных условиях совершить на нее восхождение нам очень хотелось. Поэтому в качестве основной задачи путешествия 1936 г. было намечено — проникнуть к главным вершинам Куйлю, пересечь этот хребет в нескольких местах, обследовать лед­ники его склонов. В качестве побочной задачи решено было попытаться совершить восхождение им высшую точку хребта Терскей Ала-тау — Каракольский пик.

На этот раз наша группа состояла уже из «шести человек. Кроме участников экспедиции 1934 г. в состав группы вошли В.С. Клименков и В.А. Картин.

Каракольский пик — высшая точка хребта Терскей Ала­тау — расположен в глубине Каракольского ущелья, на рас­стоянии 40 км от г. Пржевальска. Пока в Пржевальске велась подготовка каравана для путешествия в глубь Тянь-шаня, можно было, не теряя времени, заняться штурмом Каракольского пика.

Каракольский пик представляет окованную льдом трапе­цевидную вершину. Могла идти речь о двух вариантах вос­хождения: 1) форсировать очень крутую ледяную стену в более низкой ее части к востоку от вершины и затем по до­вольно длинному ледяному гребню выйти к вершине и 2) подняться с северо-запада по довольно сложному ледни­ковому и скалистому маршруту прямо к вершине. Нам ка­зался тогда более реальным для достижения вершины, хотя и более длительным для осуществления, первый вариант.

Штурм северной Каракольской стены оказался довольно сложным. Движение двумя тройками было довольно медлен­ным. Ледяные склоны были покрыты лишь тонким слоем снега. Поэтому почти весь подъем пришлась совершить со страховкой при помощи ледовых крючьев. Погода была не­устойчивая — то наступало прояснение, и внизу на леднике можно было отчетливо рассмотреть оставленные нами палат­ки, то набегал такой густой туман, что с трудом можно было различать альпинистов своей связки. Заночевали мы по сере­дине стены, в небольшой расщелине, на миниатюрной площадке, укрепив палатки посредством ледяных крючьев. Это был, конечно, не очень удобный ночлег. Беспокоила опасность обвала видневшихся над нами огромных ледяных глыб.

Подъем по ледяной стене занял почти весь следующий день, и лишь к вечеру, наконец, нам удалось выбраться на долгожданный гребень стеньг. Это было настоящее лезвие ножа, правда, сильно зазубренного. На юг спадала такая же крутая стена с той лишь разницей, что в большей своей части она была скалистая. Внизу на южной стороне виднелся покрытый множеством трещин один из ледников, дающих на­чало реке Куйлю. Вдали то показывались в прорывах облаков, то снова скрывались остроконечные вершины хребта Куйлю... высота была 5000 м; таким образом, за два дня был совершен подъем на 1300 м. С большим трудом на самом гребне удалось приготовить безопасную площадку, для обеих наших палаток. Едва ли здесь было больше «уюта», чем на предыдущей ночевке, на стене.

Гребень, ведущий к вершине, не предвещал ничего хоро­шего. Решив, что «утро вечера мудренее», мы легли спать. На этот раз утро не оказалось «мудренее» вечера. Разведка показала, что путь к вершине может занять еще два дня, так как гребень в нескольких местах прерван глубокими прова­лами, обход которых мог представить значительные труд­ности. На физическом состоянии участников сказывалось и отсутствие тренировки — это было первое восхождение се­зона. Мы решили повернуть и спускаться вниз по пути нашего подъема.

Хотя Каракольский пик и не был на этот раз побежден, но мы были удовлетворены, ибо форсирование северной сте­ны Каракольского пика само по себе было достаточно серьезным спортивным достижением.

Когда мы вернулись в Пржевальск, то оказалось, что караван наш уже полностью собран и готов к выступлению. Путь из Пржевальска на восток замечателен тем, что он доходит по плодороднейшей равнине, среди замечательных полей пшеницы, ячменя, подсолнуха. По обеим сторонам до­роги сплошная стена желтеющих колосьев. Пшеница местами столь высока, что почти скрывает в себе всадника на малорослой киргизской лошади. Это настоящая страна изобилия.

Наконец, дорога поворачивает к югу, вступая в ущелье реки Тургень Ак-су. В Тургеньском ущелье особенно высокая и стройная тяньшанская ель. Лес из нее заполняет все ущелье.

В реке Тургень Ак-су много форели, особенно в мелких заводях у впадающих в нее мелких речушек.

В верховьях ущелья прекрасные пастбища, здесь у колхозных киргизских юрт нам всегда обеспечено гостеприимство у пастухов и традиционный кумыс.

Мы решаем пересечь хребет Терскей Ала-тау перевалом Чон-ашу (что значит «большой перевал»). Хотя подъем на Чон-ашу проходит по леднику, однако, для каравана он удоб­нее, чем соседний безледниковый перевал Карагыр. За первым перевалом на юг следует пологий спуск в долину реки Оттук, затем снова подъем на травянистый, но довольно высокий перевал Торну, ведущий в ущелье реки Куйлю. Здесь перед нашими глазами панорама всего хребта Куйлю. О мощности вершин мы могли лишь догадываться, так как они бы­ли окутаны облаками.

Брод через реку Куйлю, в ее низовьях, оказался в это время года не простым; мы и наши вьюки изрядно подмокли. Пока на следующий день подсушивались, удалось познако­миться с широким ущельем реки Куйлю. Лес из тяньшанской ели хотя кое-где здесь и сохранился, но он совсем не та­кой, как в ущелье Тургень Ак-су.

Через холмистые отроги Куйлю выходим в широкую в этом месте долину реки Сары-джас, этой главной водной артерии восточной части Центрального Тянь-шаня.

Наконец мы достигли рек Малой и Большой Талды-су, впадавших оправа на расстоянии 5 км друг от друга в Сары-джас. В верховьях этих рек надо было начать поиски глав­ных вершин Куйлю.

На морене ледника Малого Талды-су расположился наш «Основной лагерь». Пройдя весь ледник Малой Талды-су, мы обнаружили в его верховьях нетрудный для пешего пере­хода перевал, ведущий на ледник, стекающий на юг в систе­му реки Теректы. Однако какой-либо выдающейся вершины ни в окружении ледника, ни при наблюдении с перевала мы не обнаружили.

Для продолжения поисков надо было отправиться к вер­ховьям соседнего ледника — Большого Талды-су. Обидно бы­ло опускаться с караваном обратно к Сары-джасу с тем, чтобы вновь подниматься вверх по реке Большой Талды-су, и мы решили попытаться найти переход прямо в верховья реки Большой Талды-су, непосредственно к питающим ее лед­никам. Поднявшись по правой (восточной) ветви ледника Малого Талды-су и форсировав скальный гребень, возвышаю­щийся над цирком ледника, мы действительно оказались на перевальной точке хребта, разделяющего ущелья Малой и Большой Талды-су. Внизу, под нашими ногами, лежал лед­ник Большой Талды-су, а прямо перед нами поднималась сверкавшая льдами мощная трапециевидная вершина, возвышавшаяся, примерно, полуторакилометровой отвесной стеной над ледником. Однако и эта вершина вряд ли могла быть той, которую мы искали. Ее контуры не соответствовали опи­саниям путешественников, наблюдавших вершину из вер­ховьев Сары-джаса.

По крутому скалистому склону мы быстро спустились на ледник Большой Талды-су с тем, чтобы сразу же начать подъем к видневшейся в его верховьях седловине.

Последний участок перед седловиной очень крут. Сдер­живая волнение, быстро форсируем его.

Невольный возглас изумления вырывается из наших уст: прямо перед нами в лучах вечернего солнца сверкает изуми­тельная по своей красоте стройная остроконечная вершина. Двухкилометровой стеной она встает над ледником и почти не связана с окружающей системой гор; восхождение на нее должно представить исключительные трудности. Вершина на­ходится совсем близко, — нас разделяет лишь неширокий цирк ледника, стекающего на юг и относящегося, очевидно, к системе реки Теректы. Совершенно очевидно, что это, на­конец, и есть та самая вершина, в поисках которой мы от­правились в сердце хребта Куйлю. Но очевидно также, что высота ее вряд ли может превышать 5500 м над уровнем моря. Незаметно подкрадывается вечер. Располагаем нашу палатку на снежной площадке седловины. Несмотря на сильный мороз, долго не застегиваем палатку и все любуем­ся вершиной: в свете луны она еще более прекрасна. Дейст­вительно, это одна из наиболее красивых вершин, когда-либо мною виденных. Решаем дать вершине название «пик Сталинской Конституции». Массивную же ледяную вершину, виденную нами с перевала называем в память скончавшего­ся тогда президента Академии наук СССР — Александра Пет­ровича Карпинского.

На обратном пути в Пржевальск очень хотелось разре­шить одну задачу, которая занимала меня и в прежние годы: найти перевальный путь из верховьев реки Куйлю в ущелье Каракола. В случае успеха мы намного сократили бы наш путь до Пржевальска. Из разговоров с охотниками мы слы­шали о существовании такого перевала. Царские войска во время восстания 1916 г. оттеснили киргизов в Каракольское ущелье, но они спаслись, уйдя через какой-то перевал. Один из наших караванщиков — Онкул, которому в дни вос­стания было всего 10 лет, участвовал в этом переходе, но все подходы к перевалу уже забыл.

Наш караван выступил на ледник южного склона хребта Терскей Ала-тау — Каракол-тор. Чем ближе мы подходили к цирку ледника, тем глубже становился снег и тем чаще ста­ли попадаться опасные скрытые снегом трещины. Было очевидно, что двигаться дальше с караваном рискованно. Вышли на разведку и стали подниматься по склону к слегка намечавшейся седловине. Вдруг раздался радостный крик нашего караванщика Онкула — оказалось, что он нашел киргизское седло и истлевшую кошму. Мы находились на правильном пути. Так как подъем шел по довольно крутому снежнику, заканчивавшемуся карнизом, то решили не пытаться поднимать лошадей на перевал, а отправили их окружным путем в Пржевальск. Сами же, взяв на плечи рюкзаки, двинулись на штурм перевала. Наши предположения оказались пра­вильными, и через час мы уже стояли на перевале, соединяю­щем южно-каракольский ледник (Каракол-тор) с северо-каракольским (Куль-тор). Северный склон перевала оказался значительно более пологим, чем южный, и вполне доступным для перехода с лошадьми. На другой день мы были уже в г. Пржевальске. Наш караван прибыл туда только через не­сколько дней.

* * *

Летом 1937 г., естественно, надо было завершить то, что было добыто разведкой хребта Куйлю в предыдущем — 1936 г. Намечавшиеся здесь спортивные задачи, однако, могла разрешить лишь очень сильная альпинистская группа. В состав новой экспедиции вошли опытные и сильные альпи­нисты: И. Черепов, С. Ходакевич, Н. Попов, В. Мухин, Г. Бе­логлазое, Е. Тимашев, Ошер. В Пржевальске к нам присое­динился тогда еще только начинающий альпинист из г. Фрун­зе — В. Рацек.

Перед группой была поставлена задача совершить восхож­дения на разведанные в предыдущем году вершины хребта Куйлю — пик Сталинской Конституции и пик Карпинского, а также — Каракольский пик в хребте Терскей Ала-тау. В ка­честве дополнительной задачи было намечено восхождение на пик Нансена в хребте Иныльчек и разведка горного узла этого хребта в верховьях ледника Кан-джайляу.

Еще до начала основного похода, в период подготовки каравана в Пржевальске, нашей группе (Попову, Белоглазову, Рацеку) удалось совершить восхождение на Каракольский пик (5270 м). Восхождение было совершено с северо-запа­да, по тому варианту пути, которым пренебрегла наша группа в 1936 г.

В то же время в Пржевальске шли последние приготовле­ния к движению в глубь Тянь-шаня. Уютный и обычно тихий Дом декханина наполнился шумом и суетой последних при­готовлений к отъезду. Наконец, караван был: готов: 22 ло­шади, нанятые в окрестных колхозах, стояли во дворе. 15 ав­густа весь ваш караван выступил из Пржевальска. Наш путь лежал на юго-восток к верховьям реки Иныльчек, к пику Нансена. Чтобы попасть туда, надо было перейти уже зна­комым перевалом Чон-ашу через Терскей Ала-тау, подняться на перевал Беркут, спуститься к реке Сары-джас, перепра­виться через нее, подняться на трудный ледяной перевал Тюз, и оттуда, наконец, спуститься к верховьям реки Иныльчек.

Лишь на шестой день пути был достигнут перевал Тюз. Перед нашими глазами весь — от подножья до вершины — пик Нансена. Глаза всех участников впиваются в его скалы и льды, — надо решить вопрос о выборе маршрута для вос­хождения. Но наблюдение дает неблагоприятный результат: от восхождения с севера, непосредственно из долины Иныльчека, приходится отказаться. Частые, мощные лавины и об­валы, низвергающиеся с трехкилометровой стены и достигаю­щие иногда леса на реке Иныльчек, делают этот путь крайне опасным. Кроме того, большая относительная высота, отсут­ствие крупных ледников, очень трудные скалы, начинающиеся почти от самой реки Иныльчек, делают подъем здесь исклю­чительно трудным. Очевидно, что для первовосхождения сле­дует искать более легкий путь. Мы решаем двинуться всем караваном в, обход вершины с юго-запада к леднику Кан-джайляу.

Еще день пути — и наш караван у самого языка ледника Кан-джайляу. Произведенная по леднику разведка показы­вает, что, несмотря на бугристость и изрезанность ледника, все же удастся провести вьючных лошадей довольно далеко вверх по леднику. Это должно дать значительную экономию ваших сил для штурма вершины.

Весь следующий день проходит в лихорадочной работе по прокладке пути по крутым моренам, в вырубании ступенек на склонах ледяных бугров. Наши лошади проявляют времена­ми прямо чудеса «ледовой техники», храбро прыгая через ледниковые ручьи и промоины, лавируя среди трещин и поднимаясь на крутые и очень скользкие ледяные бугры.

Наконец, мы упираемся в мощный ледопад, с высоко вздымающимися сераками. Здесь «ледовая техника» наших лошадей будет недостаточна. Но мы довольны достигнутыми результатами: нам удалось перебросить наш груз километров на 15 по леднику. На высоте 3700 м организуем первый лагерь. Прямо перед нами на северо-востоке — мощный ледопад, над ним вершина характерной формы, в которой узнаем пик Нан­сена. Отсюда он имеет несколько более «мирный» вид. Но победить его будет все же нелегка: предстоит преодолеть трудный ледопад, подняться по крутой ледяной стене, прерванной во многих местах трещинами, и выйти на западное плечо вершины.

25 августа, в 4 часа утра, при слабом свете луны, высту­паем на штурм ледопада. Ранний выход вполне оправдал себя. Энергично форсируем трудный и запутанный ледопад с огромными трещинами, заполненными фантастическими со­сульками, с узенькими мостиками, с замерзшими большими озерами во впадинах. Быстро переходам покрытое веером трещин плато, которое в более позднее время дня, при мягком и слабом снеге, было бы почти непроходимо. Когда, на­конец, прорываются из-за вершин первые лучи солнца, мы уже начинаем подъем на ледяную стену. За первый день штурма нам удалось преодолеть 1300 м высоты; при трудном пути и тяжелых рюкзаках — это хороший результат. На высоте 5000 м на крошечной площадке у края трещины устраиваем свой второй лагерь.

После дня акклиматизации, 27 августа, начинаем штурм вершины пика. Быстро выходим на западное плечо вершины, находящееся на высоте 5300 м. Убеждаемся, что мы действительно находимся над ледяной стеной, которую видели с пе­ревала Тюз, так как глубоко внизу, прямо под вашими но­гами, видим широко разлившуюся множеством рукавов реку Иныльчек.

Погода начинает быстро, портиться, резкий порывистый ветер поднимает снежную пыль, забирается под штормовки.

Поднимаемся по крутым и обледенелым мраморным пли­там, после чего следует еще более трудный выход на ледя­ную шапку, одевающую вершину. Высота — 5700 м.

Погода окончательно испортилась, ничего не видно, лишь изредка сквозь разорвавшийся туман проглядывают на во­стоке и юге какие-то гигантские вершины. Невозможность произвести какие бы то ни было наблюдения с вершины рез­ко снизила радость победы. Будь восхождение совершено в хорошую погоду, были бы разрешены многие неясные во­просы орографии этого района Центрального Тянь-шаня.

После небольшого отдыха, опустившись вниз по реке Иныльчек, мы совершили трудную переправу через нее и, перейдя на правый берег реки Сары-джас, двинулись в зна­комое уже нам ущелье реки Большой Талды-су к пику Сталинской Конституции.

Расположив лагерь на знакомой уже нам по путешествию предыдущего года седловине 4300 м, участники экспедиции занялись изучением возможных подступов к вершине. Един­ственным реальным вариантом восхождения был путь через северное (правое) плечо. Однако для этого восходителям надо было преодолеть очень крутой ледяной подъем и затем форсировать, по крайней мере, шесть жандармов, выгля­девших, даже издали, очень «свирепо».

4 сентября группа из четырех человек (Черепов, Попов, Мухин, Рацек) выступила к вершине. Как оказалось, дейст­вительно, наибольшую трудность восхождения представляло форсирование шести жандармов. Только два из ник удалось обойти по очень крутому и опасному склону, остальные при­шлось перелезать. Но когда, после напряженной работы, было достигнуто подножье вершинного конуса, трудности еще не были позади — форсирование очень крутого обледенелого вершинного конуса потребовало больших усилий и осторож­ности. 7 сентября четверка в полном составе достигла вер­шины. Высота ее оказалась 5250 м.

На вершине пика Сталинской Конституции

Фото В. Мухина

Проводив, первую четверку на пик Сталинской Конститу­ции, вторая четверка, в которую, кроме меня, входили Ходакевич, Белоглазов, Ошер, 5 сентября, едва забрезжил рассвет, выступила на штурм пика Карпинского.

Путь к этой вершине идет непосредственно от нашего лагеря. Преодолев на кошках крутой подъем, выходим на длинный и узкий, как лезвие ножа, гребень, ведущий к под­ножью вершинного конуса. Диковинные карнизы, свисающие на север, тянутся вдоль всего нашего пути. Гребень встречает нас ураганным ветром, и мы с трудом удерживаемся на но­гах. Через 6 часов достигаем седловины у вершинного кону­са. Подъем на вершинный конус оказывается довольно труд­ным и коварным — он весь изрезан скрытыми трещинами. После двухчасовой работы на кошках мы достигаем вер­шины. Высота ее 5050 м.

С вершины пика Карпинского открылась обширная и гран­диозная панорама. Вот как тогда эта панорама была опи­сана в моем дневнике: «На северо-западе вплотную около нас находится пик Сталинской Конституции. Далеко на се­вере — вершины Терскея во главе с Каракольским пиком. На востоке отчетливо виден знакомый уже нам пик Нансена, а прямо за ним пирамида Хан-тенгри. Но больше всего при­влекла наше внимание вершина, расположенная к югу от Хан-тенгри (очевидно, в одном из южных притоков ледни­ка Иныльчек), которая по своей высоте вполне может спорить с Хан-тенгри. Эта совершенно неизвестная вершина представляет собою огромный ледяной массив, резко возвы­шающийся над окружающими горами».

Восхождение на пик Карпинского было знаменательно тем, что при наблюдении с нее было впервые установлено на­личие на Тянь-шане, наряду с Хан-тенгри, второй вершины, имеющей высоту порядка 7000 м. Отсюда и вытекали новые задачи для спортивно-альпинистской и исследовательской деятельности на Тянь-шане.

9 сентября в лагере на зеленой поляне в лесу ущелья реки Большой Талды-су обе группы встретились и поздрави­ли друг друга с достигнутыми успехами. 12 сентября вся экс­педиция была уже в Пржевальске.