Он посмотрел на меня глазами почти страдающими.

— Я хочу, чтобы ты делала все что хочешь.

— Можешь опустить щиты и дать мне кормиться?

— Попробую.

Я покачала головой и одновременно сильно его сжала. Он нагнулся, схватил меня под плечи и вытащил из воды, и мне пришлось отпустить его, а Ричард бросил меня на мрамор у края ванны.

— Ты влажная, — сказал он придушенным от похоти голосом.

Я кивнула, не в силах произнести ни звука.

Он изготовился в меня войти, но я уперлась ему в грудь рукой:

— Презерватив.

— Черт! — выругался он, но встал на колени и стал рыться в груде полотенец. Презервативы у нас жили в ванных и в спальнях повсюду, где я могла остаться одна с моими мужчинами. Ноябрьский перепуг насчет беременности отбил мне охоту полагаться только на пилюли.

Ричард продолжал чертыхаться, пока надевал его, потом обернулся и обнял меня. Я извивалась вокруг него, смотрела ему в глаза, в эти волчьи глаза, на его руки, приподнявшие надо мной его тело.

— Кормись, Анита, кормись, пожалуйста!

Такое «пожалуйста» означает обычно, что для мужчины уже конец близок, и я вызвала к жизни ardeur. Вызвала, как раздувают искру в пламя, в пожар. Сила полилась на меня, сквозь меня, в него, и ardeur залил нас теплой волной этой силы. Я открыла свое тело Ричарду и ощутила его мощь. Он не был человеком, и быстрота и сила у него тоже были нечеловеческие. Когда-то он боялся меня травмировать, но потом мы выяснили, что во мне тоже человечьей хрупкости уже нет и что Ричард может не сдерживать себя и все равно меня не сломает. Вот сейчас он и стал настолько резок, потом вдруг стал еще быстрее и тверже. Как будто раньше всегда сдерживался, сам того не зная. Быстрее, сильнее, и наконец в зеркалах превратился в мелькающую полосу, пока я не закричала, содрогаясь в оргазме, сотрясаемая судорогой наслаждения, ощутила его наслаждение в ответ — и мы оба застыли неподвижно. Ричард запрокинул голову, закрыл глаза, — и в это застывшее мгновение, когда наши тела слились, ardeur питался, питалась я, поглощая энергию Ричарда, глотая силу той части его существа, что была волком. Я поглощала его целиком, каждый восхитительный дюйм этого восхитительного тела. Когда он вот так себя отпускал, энергии он отдавал немеряно.

Ричард опустил меня на край мраморной ванны, выскользнул из меня, и даже от этого я дернулась судорогой. А он улегся на бок (потому что иначе его плечи не поместились бы) и лежал, тяжело дыша, уложив голову где-то на уровне моей талии. Я смогла еще дотянуться рукой потрепать его волосы, но на большее меня не хватило бы. Пульс еще гремел в ушах канонадой.

Первым обрел голос Ричард:

— Я тебе сделал больно?

Я хотела было ответить «нет», но эндорфины уже начали уходить из крови. И зарождалась между ногами ноющая боль. Мике я бы сказала: «Немножко», но Ричарду ответила:

— Нет.

У него-то заморочек куда больше, чем у Мики.

Его рука неуклюже погладила мне бедро, будто он ею не слишком хорошо владел. Потом она скользнула между ног. Я сказала, полусмеясь:

— Нет-нет, не надо. Еще не надо.

Он поднял руку — я увидела кровь у него на пальцах.

— Я тебе сделал больно?

Его голос уже звучал более уверенно и не так посткоитально.

— И да, и нет.

Он сумел приподняться на локте:

— У тебя кровь, Анита. Это было больно.

Я посмотрела на его пальцы.

— Немножко, но это была хорошая боль. Теперь вот только это заболит, я сразу вспомню, что мы делали.

Лицо его замкнулось, и он смотрел на кровь у себя на пальцах, как на улику.

— Ричард, это было чудесно, прекрасно. Я не знала, что ты раньше так сдерживался.

— Вот и надо было сдержаться.

Я тронула его за плечо:

— Ричард, не надо. Не делай плохо из того, что было хорошо.

— У тебя кровь, Анита. Я тебя так оттрахал, что теперь у тебя кровотечение.

Я думала было сказать одну вещь, но не знала, лучше от этого станет или хуже.

Он отодвинулся от меня, сел на край ванны, свесив ноги, и смыл кровь.

— Да ничего со мной не случилось, Ричард, честно.

— Ты же не знаешь наверняка, — ответил он.

Я приподнялась — с ноющей болью глубоко внутри. Может быть, более сильной чем обычно. На мраморе была кровь, но не слишком много.

— Если это и все, то ничего страшного.

— Анита, у тебя никогда не было раньше крови после секса.

Пришло время истины. Я только надеялась, что выбрала правильный вариант.

— Нет, была.

Он посмотрел на меня, наморщив лоб.

— Нет, не было.

— Была, просто не с тобой.

— С кем… — начал он, и сам закончил: — С Микой?

Было видно, что это ему очень не нравилось.

— Да.

— И вот столько было крови?

Я кивнула и села. Эндорфины уходили быстро, мрамор холодил кожу. Я протянула руку Ричарду:

— Помоги мне обратно в ванну залезть.

Он принял ее почти машинально, как будто в этом было нечто большее, чем он хотел бы. Он помог мне спуститься в ванну, и я тихо ойкнула от боли. Да, некоторая травма есть, несомненно, но нельзя сказать, чтобы меня сильно порвали. Такое у меня бывало с Микой. Я не хотела бы такой брутальности каждую ночь, но иногда вполне могу выдержать, а когда это в подходящий момент, то бывает даже восхитительно.

— И так серьезно тоже бывало?

— Да не так это серьезно, как ты говоришь, Ричард. Какие-то разрывы есть, но не то чтобы меня порвали.

— Не вижу разницы.

Я легла в воду, опустилась в нее, расслабив пострадавшие части тела. Как ни странно, болело только внутри. Ноющая боль ушла из мышц, смытая волной секса и ardeur’а. И то хорошо.

— Я хотел тебя поиметь, Анита. Оттрахать изо всей силы. Это я и сделал.

— Правда, было чудесно? — спросила я.

Он кивнул:

— Да, но если тебе так пришлось, подумай, что я мог бы сделать с женщиной, не защищенной вампирскими метками. Просто с человеческой женщиной.

Я опустилась в воду так, чтобы намочить волосы, потом села, чтобы посмотреть на него. Очень у него вид был грустный и потерянный.

— Я слышала про такие случаи, Ричард. Сломанные тазовые кости, раздавленные внутренние органы, пострадавшие, которых потом сшивали хирурги.

— Когда мы с людьми, нам всегда приходится быть осторожными.

— Я слышала.

— А я не знал, можешь ли ты такое перенести, Анита. Не знал, сломаю тебя или нет. И мысль, что я могу тебя трахать до самых таких глубин, которые для прикосновения не предназначены, — мысль эта возбуждала. Я не хотел этого делать, но сама возможность заводила невероятно. Это же психоз?

Я моргнула, не зная, что сказать.

— Совсем не уверена, что это психоз. Ты же этого не сделал? Просто об этом думал, эта мысль тебя возбуждала, но ты же не стал рвать меня пополам, чтобы ее осуществить. Это как жестокие фантазии: в реальности ничего сексуального в них нет, но сама мысль об этом, мысль о насилии в разгар секса — она может резко повысить уровень секса.

— И ты меня не боялась?

— Нет.

— Почему?

— Я знала, что ты не станешь меня травмировать.

Он снял презерватив и сказал:

— На нем кровь.

— Я не травмирована, Ричард. Во всяком случае, не больше, чем мне хотелось.

Честно говоря, может, и больше. Приятная боль между ногами — это хорошо, но начинало болеть уже ближе к пупку. Это означает обычно, что вы переусердствовали. Но Ричарду я не могла этого сказать.

Он посмотрел на меня:

— Ты только что вздрогнула от боли.

Я закрыла глаза, плавая в воде.

— Не понимаю, о чем ты.

Вода шевельнулась — это Ричард влез в ванну. Я села, но он уже стоял надо мной — и что-то было зловещее в том, как он надо мной навис. Почти все время мне удается не замечать, как он огромен во всех смыслах, но иногда — вот как сейчас — он мне это показывал. Он не старался меня запугать — то есть не думаю, что старался. Такой цели, во всяком случае, у него не было.

Неотмирная энергия потекла от него, будто снова нагрели воду. Я отодвинулась, села у стенки ванны. Встать — это бы не помогло, он бы все равно надо мной высился. Кроме того, у меня начало сводить судорогой живот — или то, что ниже, так что непонятно, смогу ли я стоять, не согнувшись. А это не помогло бы. Неужто травма, настоящая травма? Не тот вопрос, который мне бы хотелось задавать по необходимости.

— У тебя серьезные повреждения?

Как-то слишком близко оказался этот вопрос к тому, о чем я только что подумала. Я попыталась вернуть щиты на место — от секса они иногда слетают вмиг.

Ричард встал на колени, уперся руками в стенку по обе стороны от меня. От этого у меня опять внизу напряглось, и это было больно — я чуть не вскрикнула. Смогла сдержаться, но он приблизил ко мне лицо и спросил:

— Тебе больно?

— Ричард, пожалуйста, не надо, — шепнула я.

— Тебе… больно?