Я бы ему и не ответила, быть может, если бы он не пострадал за меня — у меня от этого чувство вины.

— Я знала только двоих вампиров, которые настолько похожи были запахом на своих зверей. Огги, мастер Чикаго, и Мать Всей Тьмы.

— Про Огюстина я слышал, а кто такая Мать Всей Тьмы — не знаю.

— Она же Мать Всех Вампиров, — сказала я.

У него глаза округлились, потом прищурились.

— Ни хрена себе.

— Ага, — согласилась я. — Ни хрена себе. Давай теперь тебя к доктору отведут, о’кей?

— О’кей, — слегка кивнул он.

Циско и Хуанито подняли его под руки — будто и не был он высокий и мускулистый и не менее двухсот фунтов весом. Иногда сверхсила — штука очень удобная.

Он сумел встать на ноги, и охранники расступились, пропуская их. Когда они проходили в двери, Джейк уже шел почти самостоятельно. Почти.

На этот раз я надела черную футболку, потому что последний чистый лифчик у меня сушился сейчас в ванной. Без лифчика я всегда чувствую себя неудобно, и сейчас непонятно было, лучше мне или хуже оттого, что футболочка достаточно обтягивающая и поддерживает груди. Мне бы, наверное, лучше футболку посвободнее. Тугая приятнее, но выглядит так, будто это я нарочно, а не просто шмотки кончились. И еще — без лифчика наплечную кобуру можно надеть, но когда вытаскиваешь оружие, задеваешь грудь. Мелкое неудобство, но оно может стоить секундного колебания — а его иногда вполне достаточно, чтобы тебя убили. Вот я и стояла в ванной, ворчливая и раздраженная. Я «осмотрела» себя — теми же «глазами», что позволяют видеть образы у себя в голове, — в поисках той точки, где Арлекин меня пометил. Ее не было, но там осталось что-то вроде синяка. Метафизического синяка, в смысле — то есть нанесенная Арлекином травма не сразу пройдет.

Потом я еще слегка просушила голову полотенцем и выдавила на голову какую-то ерунду для ухода за волосами. Мне как-то неловко было что-то для волос использовать, но Жан-Клод сумел меня убедить, что ничего стыдного в этом нет. И все равно было в этом что-то очень девчачье. Надо ли волноваться, что у тебя волосы слишком мелко вьются, если ты не меньше двенадцати часов в сутки таскаешь с собой пистолет? Вроде бы нет.

В дверь тихонько постучали.

— Что надо? — спросила я и сама услышала, как сердито. Черт.

— Прости, Анита, но меня Жан-Клод послал узнать, как ты.

— Извини, Клей. День такой неудачный выпал.

— В гостиной ждет завтрак, — сказал он сквозь закрытую дверь.

— А кофе есть? — спросила я.

— Свежий. Из комнаты отдыха охраны.

Я вдохнула, медленно выдохнула и медленно пошла к двери. Кофе. После него мир сразу станет лучше.

Я ожидала увидеть с Клеем Грэхема, а увидела Самсона. Он не охранник, он, если угодно, нечто вроде принца, пребывающего у нас в гостях, — старший сын Сэмюэла, мастера вампиров города Кейп-Кода. Тамошние вампиры хотели установить с нами более тесные отношения, и одним из способов это сделать было прислать Самсона на апробацию в качестве моего pomme de sang — яблока крови. Это вроде как проживающая со мной метресса. Эту должность занимал Натэниел, пока не получил повышение до моего подвластного зверя, и теперь мне нужна была новая постоянная закуска, нравится мне это или нет — ardeur нуждается в пище. Пока что мне удавалось избегать секса с Самсоном. Поскольку сложившаяся ситуация смущала его не меньше, чем меня, то это было не слишком трудно. И не то чтобы он не был красив — он был высокий, широкоплечий, с водопадом темных локонов, как у отца. И даже отцовские карие глаза у него были, вообще похож был, как это бывает — будто отец себя клонировал. Только сын был на пару дюймов выше и как-то помягче, но это понятно — Сэмюэлу больше тысячи лет, а в вампирском сообществе мягкость не помогает прожить так долго. А уж до мастера города с таким качеством вообще не поднимешься, и уж точно чтобы продержаться на этой должности, надо быть жестким.

Самсон улыбнулся мне, и улыбка была отличная, мальчишеская, несколько застенчивая. Он был одет в белую рубашку с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, выпущенную поверх брюк. И босиком. Мать его была русалка, сирена, и иногда поэтому Самсон вел себя как оборотень. Не любил обуваться, хотя одежду любил больше, чем прочие мои мохнатые друзья. Может быть, вода холоднее?

— У нас людей не хватает, помнишь? — спросил Клей.

— Помню. — Хотя удовольствия мне это не доставляло.

— Настолько я большое для тебя разочарование? — спросил Самсон, но улыбнулся еще шире, и глаза у него засмеялись. Он никогда не относил мое плохое настроение на свой счет. Впрочем, я знакома и с его матерью, Теа — она как океан: только что спокойна и безмятежна, а в следующую секунду бушует так, что готова тебя убить. Наверное, это ему внушило мысль, что все женщины — создания настроений.

— Спасибо, что согласился быть пищей, и теперь краснорубашечники будут повсюду, — сказала я сухим и саркастическим голосом.

— Я слышал, ты сегодня уже ardeur питала, — ответил он.

Я кивнула.

Он предложил мне руку:

— Это позволяет мне препроводить тебя к твоему мастеру и к настоящей еде.

Я вздохнула, но руку приняла. Предполагалось, что Самсон будет вроде краткосрочного займа. Для широкой вампирской общественности он здесь проходил испытательный срок на должность pomme de sang. И это была половина правды. Вторая же половина состояла в том, что его мать — сирена, последняя на свете. Генетическая королева морского народа, волшебная и могучая, а ее магия почти вся была от природы сексуальна. Привлекать смертных умеют все русалки, но сирена может тебя заставить разбить твой корабль. Она тебя увлечет в глубину и утопит, и ты будешь наслаждаться этим процессом. В этом они похожи на мастеров вампиров, только они более специализированы и реже встречаются. Теа была последней, если только не удастся дать полную силу ее сыновьям.

Беда тут в том, что единственный способ привести сирену в полную силу — это секс с другой сиреной. Поскольку Теа была последней сиреной, а ее сыновья — единственными потенциальными сиренами ее крови, все это слишком было похоже на «Царя Эдипа».

Теа бы без проблем сделала эту работу сама. Когда-то, несколько тысяч лет назад, ее почитали как богиню, а боги и богини всю дорогу друг на друге женились — или хотя бы трахались. Однако Сэмюэл, хотя и тысячелетний, был куда больше привержен условностям, и он ей сказал, что если она еще хоть раз полезет с Самсону с такими намерениями, он ее убьет. Более того, если к их семнадцатилетним сыновьям-близнецам она хоть приблизится подобным образом, он ее убьет. Ну куда ни кинь — греческая трагедия. Но если бы их сыновья стали такими сильными, как Теа, или хотя бы близко к тому, то семья Сэмюэла просто правила бы всем восточным побережьем. Без вариантов. А эта семья — наш союзник и друг, во всяком случае, Жан-Клод уже несколько сот лет зовет Сэмюэла своим другом. Усиление этой семьи — честное слово, не такая уж плохая идея.

Так вот, идея эта состояла в том, что ardeur может оказаться достаточно близок к силе сирены, чтобы я могла сделать сирену из Самсона. Если получится — отлично. Если нет, то Теа обещала оставить сыновей в покое и смириться с тем, что она — последняя сирена на свете. Что ее сыновья, наполовину люди — или наполовину вампиры, как посмотреть, — а это значит, что сиренами им не быть. Понимаете теперь, почему я согласилась какое-то время держать Самсона возле себя? Потому что это вроде бы единственный шанс для них избежать семейной трагедии эпических масштабов. Но все равно мне очень, очень неловко.

Все же я взяла его под руку, вышла с ним за дверь — Клей шел впереди, выполняя работу телохранителя, хотя, будучи здесь единственной вооруженной, я не чувствовала себя особо защищенной. Единственный волк, которого я видела когда-либо с пистолетом, был Джейк: у него было армейское прошлое, и потому Ричард дал ему разрешение носить оружие. Я когда-то просила у Ричарда разрешение взять нескольких охранников из волков в тир и посмотреть, кто из них сумеет управляться с пистолетом. Он сказал, что подумает. Мне непонятно было, что у него за проблемы насчет того, что вервольфы будут вооружены, но он у нас Ульфрик, царь волков, и его слово — закон. Я — лупа, но это в волчьем сообществе нечто вроде обер-подруги, это никак не царица и не ровня. Мне больше нравится в этом смысле сообщество леопардов, там сексизма меньше, и Нимир-Ра вполне равна Нимир-Раджу.

Мы все еще были в каменном коридоре, но уже видели задрапированные стены гостиной, когда я услышала голоса, сообщившие мне, что не один только Жан-Клод меня там поджидает. Клей приподнял тяжелые складки драпри, заменявшие гостиной стены, и пропустил нас с Самсоном.

Жан-Клод и Ричард, сидевшие на диване, обернулись на наше появление. Лицо Жан-Клода осталось спокойным и приветливым, а Ричард помрачнел как туча, увидев, как я держу Самсона под руку. Он старается владеть своими эмоциями, но усилие это видно было в напряженно согнутых плечах, в стиснутых кулаках. Однако старание я оценила.

И оценила настолько, что выпустила руку Самсона и подошла к Ричарду. Наклонившись над диваном, я поцеловала Ричарда в щеку. Он удивился: давно уже я не целовала его первого, а выбирать здесь, прямо скажем, было из кого. На другой стороне комнаты стоял Мика, пристраивая перед собой на кофейном столике тарелку с остатками еды, которую кто-то принес под землю. Натэниел, сидевший рядом со столиком на полу, улыбнулся мне, но остался сидеть, ожидая своей очереди поздороваться. Следующим я подошла к Жан-Клоду, потому что он был ближе других. Если бы обстановка была более официальной, мы бы вели себя официальнее, но за завтраком только для своих можно из-за формальностей не париться. Самсон был воспитан в поцелуе вампиров, где поступали в традициях старой школы — то есть как диктует Мисс Бонтон, — независимо от времени суток и торжественности обстановки. По этим правилам я уже три ошибки сделала. Во-первых, отпустила руку Самсона. Необходимо держать сопровождающего под руку, пока кто-либо старший по рангу не предложит тебе руку — или же пока сопровождающий не представит тебя кому-то, чьим заботам желает тебя препоручить. Во-вторых, первым я должна была поздороваться с мастером города, а не с кем-либо иным. И в-третьих, я приветствовала правителя группы оборотней раньше, чем всех присутствующих вампиров высшего ранга. Старая школа полагала, что вампиры — самые важные лица в любой группе. Исключением из этого правила в доме Самсона была его мать Теа. Формально говоря, она была для Сэмюэла подвластным зверем, но если у отца Самсона была какая-либо слабость, то это была Теа, и уж игнорировать ее было бы и опасно, и глупо. Она была королевой для короля Сэмюэла, что бы там ни говорили вампирские правила.

Жан-Клод был одет в одну их своих весьма официальных белых сорочек с настоящим галстуком, закрепленным у него на груди серебряной булавкой с сапфиром. Он даже надел черный бархатный пиджак с такими же серебряными пуговицами. Очень такой… военный вид получился. Рубашку эту (или такую же) я раньше видела, а пиджак был новый — по крайней мере, для меня. Никогда пока что не видела ее, но уверена, что она есть где-то под землей: комната, доверху набитая одними только шмотками Жан-Клода. Брюки сидели прекрасно. Обтягивающие штанины уходили в высокие — до бедер — сапоги, кожаные черные и с серебристыми пряжками от лодыжек до середины бедра. Слишком парадная одежда для простого завтрака среди своих.