Тема III. Античная философия

1. Периодизация античной философии.

2. Философия досократиков.

3. Философия постсократиков.

4. Философия эпохи эллинизма и поздней античной классики.

1. Периодизация античной философии

Возникнув в конце VII—начале VI в. до н.э., древнегреческая философия проделала более чем тысячелетний путь развития, завершение которого совпадает с периодом упадка и гибели Римской империи (V в. н.э.). По разным основаниям всю эту многовековую историю философской мысли можно подразделить на несколько периодов. Учитывая различия между процессами генезиса, становления философии и существованием уже сложившихся форм философского знания, можно выделить ее протофилософский и собственно философский этапы. Здесь о философии и философствовании в полном смысле слова можно говорить лишь начиная с элейской школы (кон. VI—V в. до н.э.). Ее предшественницами в идейном, но не всегда временном отношениях были милетская школа и философия Гераклита, общее их именование — ионийская философия, школа пифагорейцев, тесно примыкавшее к ней учение Эмпедокла, наконец, учение родоначальника философии в Афинах — Анаксагора (ок. 500—428 гг. до н.э.). После элеатов античная философия представлена школой атомистов (Левкипп и Демокрит), софистами, Сократом, сократическими школами (школа киников, школа киренаиков, мегарская школа), Платоном, Аристотелем, Эпикуром и эпикурейцами, стоиками, скептиками, наконец, неоплатонизмом, основоположником которого был Плотин (204—270 гг. н.э.). Общее название для послеаристотелевской философии — философия эпохи эллинизма и поздней античной классики. Но в данном случае речь идет не о характеристике самого типа философствования, как в случае протофилософии, а о характеристике определенной эпохи в истории античного мира (эпоха эллинизма), определившей основную направленность и содержание философской проблематики, отношение данной философской традиции к предшествующей.

Эллинистический период (338 г. до н.э.—30 г. до н.э.) — время существования ряда крупных государственных образований: Македонии, государства Селевкидов, птолемеевского Египта, возникших после завоеваний Александра Македонского. Это время взаимовлияния греческой и восточных культур, в частности распространения по всему эллинистическому миру греческого философского мировоззрения. Гибнет суверенный греческий полис, уступая место олигархическим и тираническим режимам. Девальвируются традиционные гражданские ценности: патриотизм, свободолюбие, доблесть, гражданская ответственность. Основными чертами эллинистического человека становятся космополитизм и индивидуализм.

В общем и целом традиции древнегреческой философии сохраняются, однако они утрачивают свой творческий потенциал, обращаются на самих себя, основное место в них занимает комментирование и истолкование старых философских текстов. На первый план выходят проблемы этики как учения о нравственности. Цель философии — поиск правил достижения совершенного добродетельного образа жизни, счастья. В решении этих проблем эпикурейцы обращаются к атомистике Левкиппа и Демокрита, стоики — к учению Гераклита, скептики (от древнегреческого «скепсис» — рассматривание, разглядывание, колебание) — к традиции софистики. По времени и идейно к эллинистической философии примыкает философия периода Римской республики (III—I вв. до н.э.) и периода упадка и гибели Римской империи (I—V вв. н.э.). Эпоха эллинизма характеризуется еще расцветом научного и инженерного, технического знания, его специализацией, выделением из общего контекста философского знания — таковы математика, физика и инженерия, астрономия, анатомия, история, филология.

По другим основаниям, учитывая главные векторы античного философского мышления, историю философии Древней Греции можно подразделить на три периода: космологический, когда основным предметом философской рефлексии выступает природа, космос, то есть мировое целое, мировой порядок, в отличие от хаоса, антропологический (начиная с софистов и Сократа), когда «философия обратила свой взор внутрь и сделала своим объектом человеческие поступки», систематический, охватывающий развитие трех великих систем греческой философии: системы Демокрита, системы Платона и системы Аристотеля [4].

Еще одной периодизацией древнегреческой философии, основанием которой служат общие особенности античной мысли, является ее деление на досократовский (творчество философов, живших до Сократа) и послесократовский периоды. Отчасти эта периодизация совпадает с предыдущей, различающей космологический и антропологический периоды античного философствования.

2. Философия досократиков

Ионийская философия

Начало философии в Элладе представлено выходцами из находившихся на западном побережье Малой Азии греческих полисов Милета — Фалесом, Анаксимандром, Анаксименом и Эфеса — Гераклитом. Основная проблема ионийской философии — «вопрос о субстанциональном начале всего сущего, о том едином начале, которое не только все из себя рождает, но и как субстанция, как сущность лежит в глубине всех без исключения явлений» [16]. В учении Фалеса таким субстанциональным началом считалась вода. «…Влажное вещество, с легкостью преображаясь во всевозможные тела, принимает пестрое многообразие форм. Испаряющаяся часть его обращается в воздух, а тончайший воздух возгорается в виде эфира. Выпадая в осадок и превращаясь в ил, вода обращается в землю» [14]. Согласно Анаксимандру, изначальной стихией, абстрактным «архэ» является «апейрон» — беспредельное, лишенное чувственной конкретности начало. «…Из него все возникает и в него все уничтожается. Поэтому и рождаются бесконечные по числу космосы и снова уничтожаются в то, из чего возникли. Он объясняет, почему оно безгранично: чтобы никогда не иссякло наличное возникновение» [14]. Третий представитель милетской школы — Анаксимен — началом мира полагал воздух. Все формы природы сводятся к этому «архэ», космос есть результат его разрежения и сгущения.

По Гераклиту, субстанциональное начало всего сущего — огонь. «…Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий» [14]. Гераклиту в гораздо большей степени, чем его предшественникам, свойственно подчеркивание аспекта изменчивости, текучести мироздания, ему принадлежат слова panta rei — «все течет». Механизмом изменений и преобразований бытия Гераклит считал борьбу противоположных начал: «Следует знать, что борьба всеобща, что справедливость в распре, что все рождается через распрю и по необходимости» [1]. Общим законом мироздания, принципом меры и порядка у Гераклита выступает логос (буквально «слово»). То, что для чувства выступает как огонь, для ума есть логос.

В целом в философии Гераклита начинают находить выражение аспекты теоретико-познавательного плана. Дело в том, что поиски субстанционального начала всего сущего у милетцев совершенно не выделены еще из контекста организации и обобщения эмпирического опыта, решения познавательных задач, создания умозрительных моделей Вселенной, как, например, у Анаксимандра. Фалес устанавливает геометрические равенства, предсказывает полное солнечное затмение 585 г. до н.э., пытается установить причину летних разливов Нила и т.п. В этом — известное оправдание для характеристики философии данного типа как «стихийного материализма». Позиция рефлексии здесь еще не дифференцирована от собственно познавательного подхода.

Подобная дифференциация намечается у Гераклита. Показательно, что Гераклит различает многознание и мудрость, противопоставляя последнюю первому. «Многознание,— говорит Гераклит,— уму не научает, иначе оно научило бы Гесиода и Пифагора, а также Ксенофана и Гекатея» [1]. «Мудрость,— по Гераклиту,— есть от всего отрешенное».

Пифагорейцы (италийская философия)

Современником Гераклита был Пифагор, основавший в южно-италийском городе Кротонс свою школу. Это была не только философская школа в обычном смысле слова, как некоторая идейная традиция, но особая тайная этико-политическая и религиозно-мистическая организация — пифагорейский союз, со своими правилами поведения, в основе которых лежало учение о «надлежащем». И о союзе, и о самом Пифагоре сохранилось, впрочем, крайне мало достоверных сведений. Подобно другим первым философам Пифагор — личность полулегендарная. Показательно, однако, что, как в случае с Фалесом, историческая традиция связывает «ученость» Пифагора с культурами Востока: Египтом, Финикией, Вавилонией и Индией.

Своеобразие решения пифагорейцами проблемы субстанционального начала, или «единого и многого», в том, что основой мира полагалось не какое-либо вещество, а число: «самое мудрое — число»; «число владеет… вещами»; «справедливость… есть число, помноженное само на себя»; «душа есть гармония», то есть числовое отношение. Правда, как и первоначала ионийцев, представление ранних пифагорейцев о числе не лишено еще элементов мистики.

Едва ли, однако, можно принимать всерьез позднейший рассказ о том, как Пифагор пришел к основной идее учения, согласно которой число — основа всего сущего. Говорят, проходя мимо кузницы, Пифагор заметил, что совпадающие удары неодинаковых по весу молотов производят различные созвучия. Поскольку вес молотов можно измерить, созвучия тоже можно выразить в количественных величинах. Отсюда вывод — число владеет всеми вещами. Легенда напоминает и о знаменитом яблоке Ньютона. Странно, однако, что падение яблок наблюдали миллионы людей до Ньютона, но только он увидел в нем проявление действия закона гравитации. Точно так же и Пифагор сначала должен был прийти к идее числа как всеобщего основания, чтобы увидеть в частном случае его проявление.

Поэтому гораздо более продуктивным выглядит другой подход. Уже один из ранних комментаторов замечает, что Пифагор, «ценя занятия с числами больше всех других занятий, продвинул вперед эту науку, освободив ее от служения делу купцов». Действительно, своим происхождением главная идея пифагорейцев была обязана обобщению и организации опыта измерительной деятельности, в которой как ее средства появляются числа, появляются задолго до пифагорейцев. Кладезем подобного опыта были цивилизации Востока, где Пифагор, кстати, провел более трех десятилетий, обучаясь у тамошних жрецов. Это принципиально меняло ситуацию. Число, которое выступало в функции средства практической деятельности для египтян, становилось объектом решения познавательных задач для Пифагора. В конечном счете смыслом этой деятельности должно было стать выявление свойств чисел как таковых, что и характеризует в наиболее общем виде исследовательскую программу математики. Как отмечал еще один из древних комментаторов, «Пифагор преобразовал геометрию, придав ей форму свободной науки, рассматривая ее принципы чисто абстрактным образом и исследуя теоремы с нематериальной, интеллектуальной точки зрения» [1].

Именно формированием исследовательской программы, суть которой в изучении числа, числовых отношений и количественных величин, было обусловлено стремление выявлять отношения между количественными величинами и свойствами вещей. Таков путь, приведший к открытию зависимости высоты тона звучания струны от ее длины, теоремы Пифагора, канона Поликлета (идеальных пропорций гармоничной человеческой фигуры) и др. Заключенным в формирующейся пифагорейской программе мировидением было обусловлено и то, что Пифагор связывал пять физических элементов с пятью видами правильных многогранников. Земля состоит из частиц кубической формы, огонь — из частиц, имеющих форму четырехгранной пирамиды (тетраэдров), воздух — из восьмигранников (октаэдров), вода — из двадцатигранников (икосаэдров), а эфир — из двенадцатигранников (додекаэдров) [16].

Плюралистическая философия Эмпедокла

Философия Эмпедокла сочетала, примиряла ионийскую и италийскую традиции, в частности орфико-пифагорийское учение о переселении душ (метемпсихоз), включая в мировой космический цикл психические начала: любовь (гармония, радость) и ненависть (гнев). Эти начала играют активную роль по отношению к четырем пассивным физическим первоначалам: огню, воде, воздуху и земле. Все процессы мироздания, фазы космического цикла объясняются борьбой двух антагонистических начал — любви и ненависти. Вначале, в Золотой век, ненависть находится снаружи мирового целого, любовь — внутри. Потом постепенно в мир входит вражда, заполняя мировую сферу и вытесняя любовь на периферию. Фазы мирового цикла по «воле судьбы» вечно повторяются. Общий механизм физических превращений, закон бытия, по Эмпедоклу,— смешение первостихий: «нет никакого рождения, как нет и губительной смерти: есть лишь смешенье одно с размешеньем того, что смешалось. Что и зовут неразумно рождением темные люди» [1].

Удивительна догадка Эмпедокла о том, что свет распространяется с большой, хотя и конечной скоростью. У него же обнаруживаем, хотя еще и в очень смутном виде, догадку о естественном отборе как механизме биологической эволюции. Эмпедокл считал, что зарождение жизни происходит не в виде целых организмов, а из отдельных органов. Потом одинокие органы стали как попало сходиться друг с другом, образуя случайные, по большей части чудовищные, нежизнеспособные сочетания. Некоторые, однако, оказались удачными и выжили. Остальные погибли. Выжили те, чьи органы так хорошо подошли друг другу, как если бы кто-то создал эти организмы по заранее задуманному плану, целесообразно. На самом же деле никакого творца не было. Все произошло естественным путем.

Начало философии в Афинах. Философия Анаксагора

Анаксагор был первым афинским философом, хотя происходил из ионийского полиса Клазомены. Это был и первый философ-профессионал, целиком посвятивший себя науке. Его деятельность протекала в «век Перикла» — выдающегося деятеля афинской демократии, в эпоху ее расцвета, расцвета античной культуры в целом. Современниками Анаксагора были историк Геродот, «отец истории», скульптор Фидий, великие древнегреческие трагики Софокл и Еврипид. События его жизни послужили своего рода черновиком для будущей судьбы Сократа.

Политические противники Перикла, ученика Анаксагора, с целью компрометации первого, обвинили последнего в безбожии. Поводом послужили космологические и космогонические представления Анаксагора, согласно которым, в частности, светила — вовсе не божества, а глыбы и скалы, оторвавшиеся от Земли и раскалившиеся вследствие быстрого движения в воздухе. По инспирированному и приуроченному к данному случаю закону — люди, не почитающие богов или распространяющие учения о небесных явлениях, должны быть привлекаемыми к суду как государственные преступники — Анаксагор приговаривается к смертной казни, которая благодаря заступничеству Перикла была заменена штрафом и изгнанием.

В центре внимания Анаксагора — проблема качественного превращения тел. Ведь ничто не может возникнуть из небытия. Его основной тезис: «Ни одна вещь не возникает, не уничтожается, но каждая составляется из смешения существующих вещей или выделяется из них». Вместе с тем Анаксагор отвергает стихии как первоначала. Земля — не более первоначало, чем золото, вода — не более, чем кровь или молоко. Начала — это мельчайшие, невидимые, сверхчувственные частицы огня, воды, золота, древесины и т.д. Это «семена всех вещей», или, как их называл Аристотель, «гомеомерии», то есть «подобочастные». Семена обладают всеми качествами тел и бесконечно делимы.

Основной принцип Анаксагора — «все во всем». Качество вещей — это преобладание в них определенного элемента. В любом месте космоса содержатся гомеомерии всех видов. Гомеомерии пассивны, источник их движения «нус» — ум. Он и движет мир, и познает его. Познавая мир, ум обладает совершенным знанием обо всем и имеет величайшую силу. Суть космогонии Анаксагора в том, что образование космоса: Земли, неба, звезд, Луны, Солнца — и придание им кругового движения происходит в результате действия «нуса» на первоначальную смесь всего во всем.

Школа элеатов

По времени возникновения элеаты (Ксенофан, Парменид, Зенон, Мелисс) предшествуют Эмпедоклу и Анаксагору, например Парменид — современник Гераклита. Однако с точки зрения общей логики развития античной философии именно в элейской школе рождается новый тип философствования, философская рефлексия выделяется из общего контекста мышления и познания. «Без всякого преувеличения можно сказать, философская онтология (учение о бытии) — а вместе с ней и настоящая философия вообще — началась именно с Парменида (первая половина V в.). Космологические построения милетцев, числовые спекуляции ранних пифагорейцев — все, что было до Парменида, еще не может считаться философией в строгом смысле слова. Даже у Гераклита философская проблематика (несмотря на внешние различия, близкая к проблематике Парменида) еще очень затемнена мифопоэтической оболочкой, в которую он облекал свои речения… Но Парменид не только поставил проблему бытия, но и решил ее прямолинейно и бескомпромиссно, не руководствуясь при этом никакими иными соображениями» [11].

Действительно, если вся предфилософия представляет собой выявление оснований познавательного опыта, направленного вовне, почему ее основными категориями и становятся природа, космос, то философия элеатов переориентируется на само мышление, почему основной ее категорией и становится бытие, бытие как таковое. Совершенно отчетливо это представлено тезисом Парменида: «Одно и то же мысль о предмете и предмет мысли». Намечаемый тем самым подход Парменид называет «путем истины», отличая его от «пути мнения», то есть чувственного восприятия мира, обыденного сознания, здравого смысла, которые заведомо не могут дать истинного представления о нем. Структура и строение мира в элейской философии оказываются, таким образом, его логическими структурой и строением. Именно это подводит элеатов к открытию законов логики, а с другой стороны, заставляет их «заместить» этими законами законы физического мира. Иначе говоря, согласно элеатам, существует только мыслимый мир, то же, что немыслимо — не существует. Подобная позиция, действительно, здравым смыслом не воспринимается, что составляет и немалую трудность для приступающих к изучению философии. Здесь же следует искать объяснение «аристократическому» презрению античного мудреца к мнению «толпы» (глупцов, буквально, идиотов).

Основная проблема элеатов, как она была обозначена Парменидом,— проблема бытия. Его главный тезис в том, что существует только бытие, а небытие не существует. Вместо прорицания, метафоры, столь характерных для предшествующих философов, Парменид прибегает к доказательству философского тезиса. Небытие не существует потому, что оно немыслимо. А немыслимо оно потому, что сама мысль о небытии делает небытие бытием в качестве предмета мысли. Но если небытие не существует, то бытие — едино и неделимо. Разделить бытие на части могло бы лишь небытие, но его не существует. Бытие неподвижно, ибо что-то может появляться только из небытия и исчезать только в небытии, которого нет.

Уже в исходных тезисах Парменида заложен логический механизм развертывания всего идейного содержания элейской философии. В самом деле, что, собственно, означает утверждение: «Небытие невозможно ни познать, ни в слове выразить»? Небытию невозможно подобрать определение. Бытие же определяется через такие понятия, как пространство, время, движение. Однако движения не существует. Не существует поэтому и времени. Бытие Парменида поэтому имеет только пространственную форму существования. Оно «подобно массе хорошо закругленного шара, повсюду равностоящей от центра».

Учение Парменида противостоит гераклитовскому panta rei — принципу текучести бытия. В этом отношении оно коррелируется с основной мировоззренческой установкой традиционного общества, негативно относящегося к любым изменениям, новациям. По этому признаку, например, современный французский социолог и этнограф Леви-Строс различает общества «горячие» и «холодные». «Горячие» общества ориентированы на изменения. Меняются вещная среда, нравы, обычаи, взгляды, язык и т.п. Именно в таком обществе начинает жить большая часть человечества со времен неолита. Главная особенность «холодного» общества — способность не изменяться. Как показал другой французский этнолог и философ Леви-Брюль, архаическое мышление является «пралогическим», в частности в нем не выполняется основной формально-логический закон — закон противоречия. Оно нечувствительно к очевидным для современного мышления противоречиям. Парменид, обосновывая свою позицию, фактически подошел к данному закону, который в формулировке Аристотеля выглядит следующим образом: «Не может одно и то же в то же самое время быть и не быть».

Аргументацию Парменида развил его ученик, третий выдающийся представитель школы элеатов — Зенон. Тезис своего учителя о единстве и неподвижности бытия он доказывал методом «от противного». В историю культуры вошел целый ряд парадоксов, или апорий, сформулированных Зеноном в ходе решения этой общей задачи. Таковы апории «Дихотомия», «Стрела», «Ахиллес и черепаха», «Стадион».

Первая из них (букв. перевод: деление пополам) говорит, что, прежде чем пройти весь путь, движущееся тело должно пройти половину этого пути, а еще до этого — четверть и т.д.; поскольку процесс деления бесконечен, то тело вообще не может начать двигаться. Согласно второй, быстроногий Ахилл не может догнать черепаху, т.к. пока пробежит разделяющее их расстояние, она все же успеет проползти некоторый отрезок, пока он будет пробегать этот отрезок, она еще немного отползет и т.д. Третья апория утверждает: стрела в каждый момент времени находится в определенной точке пространства, занимая равное ее длине место, где она, очевидно, покоится. Значит она неподвижна, ибо оказывается, что весь полет стрелы представляет сумму покоев. Для того чтобы двигаться, она должна в каждый момент времени и находиться в определенном месте, и не находиться, что противоречиво.

Следует учитывать, что апории вовсе не должны были доказать невозможность реального эмпирически наличного движения, движения в «мире по мнению». Зенон лишь хотел показать, что движение теоретически немыслимо, оно невозможно в «мире по истине». Суть в том, что мы в принципе в определенных случаях не можем мыслить мир непротиворечиво. Движение — пример тому. Парадокс возникает оттого, что мы априори не допускаем возможности противоречия в теоретической картине мира, считаем его неприемлемым. В формальной элементарной логике дело обстоит именно таким образом, там действуют законы противоречия и исключенного третьего. Но почему мы должны считать, что мир подчиняется законам формальной логики? [16; 7; 18].

Античный атомизм

Основатели античного атомизма — Левкипп (500—440 гг. до н.э.) и Демокрит (ок. 460—370 гг. до н.э.). Атомистика возникла как попытка преодоления теоретических трудностей, которые были вскрыты Парменидом и его учениками в процессе анализа понятий бытия и небытия, единого и многого, пространства и движения. Элеаты отрицали существование небытия. Согласно атомистам существует и бытие, и небытие. Небытие — это пустота, которая истолковывалась в физическом смысле. Если пустота едина, то бытие — множественно. Оно состоит из атомов — неделимых, совершенно плотных, непроницаемых частиц. Пустота беспредельна и бесформенна, каждый член бытийного множества (атом) определен своей внешней формой. Число форм атомов бесконечно. Кроме внешней формы, порядка, положения и величины, атомы обладают также подвижностью в пустоте. Движение — вечное свойство атомов, данное «от природы». Вследствие своей малой величины атомы не воспринимаются чувствами. Сталкиваясь, атомы изменяют направление своего движения, «складываясь и сплетаясь… рождают вещи». Изменение вещей объясняется изменением их порядка и положения. Атомы вечны и неизменны, вещи же преходящи и изменчивы. Атомисты, таким образом, примиряли Гераклита и Парменида: мир вещей текуч, мир элементов, из которых состоят вещи, неизменен.

Беспредельная пустота наполнена многими мирами. Они возникают естественным образом из вихреобразного движения атомов. Земля находится в центре космоса. Движение атомов несвободно. Главный закон мироздания по Левкиппу: «Ни одна вещь не происходит попусту, но все в силу причинной связи и необходимости». Поскольку же все, имеющее причину, определяет ее с необходимостью, ничего не происходит случайно. Случайность — мнима. «Люди измыслили идол (образ) случая,— говорит Демокрит,— чтобы пользоваться им как предлогом, прикрывающим их собственную нерассудительность» [1].

Итак, атомисты отрицали объективность случайности: случайно то, причину чего мы не знаем. Для ранних этапов развития философской рефлексии по поводу категорий необходимости и случайности вообще характерна абсолютизация момента необходимости, что придает возникающим здесь интерпретациям оттенок фатализма и ведет к отрицанию статуса реальности за случайностью. С другой стороны, категория необходимости не дифференцируется в достаточной степени от причинности. Кстати, отнюдь не сразу способность адекватно оперировать данными категориями формируется и в мышлении ребенка. Так, мышлению ребенка свойственна недифференцированность случайности и неслучайности. «Для такого ребенка,— считал швейцарский психолог Ж.Пиаже,— нет ничего умозаключаемого с полной уверенностью, но нет ничего и подлинно случайного. Его мышление постоянно находится в состоянии, промежуточном между этими двумя полюсами» [13]. Даже в среднем детском возрасте ребенок хотя и осознает случайный характер событий, но, тем не менее, чаще всего не обладает еще адекватным интеллектуальным снаряжением для их учета и оценки.

Осмысление принципа всеобщей объективной причинной обусловленности всех явлений природы приобрело большое значение в связи с развитием современных физических теорий, в частности квантовой механики. Как известно, основную роль в квантовой физике играют вероятностно-статистические методы. Последнее инспирировало дискуссию вокруг проблемы, являются ли случайность и вероятность фундаментальными особенностями микромира, а значит, неустранимыми и непреодолимыми в теории или же они представляют собой лишь проявление нашего незнания (как о том говорил еще Демокрит). Можно ли построить жестко детерминированную модель объясняемого явления, исключающую из его описания случайность? Из ее возможности исходил, например, А.Эйнштейн. В своем письме одному из создателей квантовой механики — М.Борну он писал: «В нашем научном ожидании мы выросли антиподами. Ты веришь в бога, играющего в кости, а я — в полную закономерность в мире чего-то объективно существующего…» [3].

У атомистов развивалось учение о микрокосме и макрокосме. Человек и животное — это «малый мир». То, что происходит в микрокосме, происходит и в «большом мире» — макрокосме. Тело человека и животных состоит из атомов и пустоты, а с другой стороны, в природе есть и душа, и разум. Душа телесна, мышление происходит из смешения атомов в определенной пропорции. Душа смертна, смерть — это выход атомов в виде дыхания.

Подобно элеатам, Демокрит различает уровни чувственного и рационального познания. Возможности первого ограниченны. Ощущения (вкусовые, слуховые и зрительные) объясняются истечениями атомов из вещей и явлений. Но сами атомы, так же как и пустота, лежат за пределами чувственного познания, открыть их можно лишь в результате напряженного размышления. Это доступно лишь немногим, мудрецам. «Мудрец — мера всех существующих вещей. При помощи чувств он — мера чувственно воспринимаемых вещей, а при помощи разума — мера умопостигаемых вещей».

Софисты

Софисты — буквально «учителя мудрости» (от греческого термина, обозначавшего умение хитроумно вести прения). Возникновение софистики как философского течения в Древней Греции V—IV вв. до н.э., но особенно в Афинах, тесно связано с развитием античной демократии. Во все большей степени ставятся под вопрос традиционные формы религиозной, моральной и политической жизни, растет автономизация человека относительно общества. Последнее очень емко выражено, например, словами одной из трагедий Еврипида, находившегося под влиянием софистов: «Наш разум в каждом из нас есть бог». Усложнение общественной жизни, политическая борьба, развитие судебного дела чрезвычайно повышали значимость публичных выступлений, требовали овладения искусством красноречия и спора, соответственно, риторикой и эристикой. Эти потребности удовлетворялись софистами, переходившими из города в город и за деньги, иногда очень большие, обучавшими всех желающих овладению своим искусством. Софисты учили побеждать противника в спорах и тяжбах. Адвокатов тогда не было, как, впрочем, и следственной процедуры, истина в суде никого не интересовала, важна была убедительность речей тяжущихся сторон. Поэтому слово «софист» приобрело предосудительный смысл. Под софистикой стали понимать преднамеренное применение ложных, обманчивых доводов, софизмов, словесных ухищрений, вводящих в заблуждение, но выдаваемых за правильные с целью добиться победы над оппонентом. Примером может служить софизм «Рогатый»: «То, что ты не потерял, ты имеешь; ты не потерял рога, следовательно, ты их имеешь». Ошибка здесь состоит в неправомерном заключении от общего правила к частному случаю, который это правило, по существу, не предусматривает.

Тем не менее софистика в качестве философской традиции сыграла значительную роль в истории философской мысли. С нее начинается антропологический поворот античной философии. Как говорил основатель софистики Протагор (ок. 480—410 гг. до н.э.), «человек — мера всех вещей: существующих — что они существуют, несуществующих — что они не существуют». Софисты отталкивались от идеи Гераклита о всеобщей изменчивости бытия, абсолютизируя, доводя ее до крайности. Отсюда вывод: все истинно, ибо возможны, как минимум, два противоположных мнения о всех вещах; человек свободен в выборе мнений. Истина у каждого своя, так как объективного критерия выбора нет. Главным критерием может служить лишь выгода того, кто подобный выбор осуществляет.

В теории познания это приводило к агностицизму, представлению о непознаваемости мира, в этике — к этическому релятивизму, т.е. относительности понятий добра и зла. Вместе с тем агностицизм и релятивизм софистов имел своим достоинством антидогматизм, он подрывал слепую веру в авторитеты. Требуя всему доказательств, даже нарушая еще не открытые законы логики, они тем самым способствовали их выявлению.

Софисты первыми стали различать мышление и речь. От них берет начало обсуждение проблемы происхождения языка: дан ли он «по природе» или установлен «по закону». Это связано с их общим различением того, что существует «по природе», и того, что существует по установлению людей. Софисты, таким образом, дифференцировали природные и социальные процессы. Софист Гиппий утверждал, например: «Закон, властвуя над людьми, принуждает ко многому, что противно природе». Другой софист, Антифонт, опираясь на эти идеи, приходил к критике рабства как общественного установления, противоречащего природе и договорной теории происхождения государства.

Сократ

Жизнь и смерть Сократа (469—399 гг. до н.э.) действительно стали «олицетворением философии» (Маркс К.). Они находились в полном соответствии с его учением. «Пока я дышу и остаюсь в силах,— говорил он на суде,— не перестану философствовать». Будучи приговорен по ложному обвинению к смертной казни и имея возможность бежать, он этого не сделал, так как, по его убеждению, справедливо, чтобы гражданин соблюдал законы государства, плохи они или хороши, а также потому, что само философствование есть не что иное, как умирание для земной жизни и подготовка к освобождению бессмертной души от ее смертной телесной оболочки.

В центре внимания Сократа — человек. Его основным тезисом стали слова, начертанные на храме Аполлона в Дельфах: «Познай самого себя». Его «демон», как уже говорилось, был одной из исторически первых форм выражения рефлексивной позиции. В отличие от скептиков, вообще отрицавших истину, и софистов, сводивших ее к субъективному выбору, Сократ верил в объективность, «божественность» истины. Однако она не дана в готовом виде, ее следует искать, необходимо пройти путь от незнания к знанию. Поэтому другой тезис, выражающий суть его философии, звучит так: «Я знаю, что ничего не знаю». Подлинная мудрость начинается с осознания границ своего знания.

Сократовский метод приобретения знания характеризуют обычно как «субъективную диалектику». Это путь к выяснению истины в споре, диалоге, через противопоставление разных позиций и подходов к решению некоторой проблемы, вопроса. Часто используемый прием ведения спора — ирония. В начале спора Сократ принимает позу простака, малосведущего человека. Но задавая свои по форме наивные вопросы, он заставляет оппонента теряться, запутываться в противоречиях. Его самоуверенность и спесь улетучиваются, а душа оказывается готовой следовать доводам разума. Но самому Сократу истина неизвестна. Ей необходимо как бы помочь родиться. Поэтому свой метод Сократ сравнивал с повивальным искусством — майевтикой.

Однако что значит знать? Знать, согласно Сократу, значит приобрести понятие, дать определение чему-то. Поэтому типичные вопросы, которые он ставит в своих спорах: что есть прекрасное само по себе? что есть мужество само по себе? и т.п.

Прежде всего Сократа волновали нравственные проблемы, его философия — этический антропологизм, философия морали. В центре его внимания вопросы о моральных качествах человека, добродетелях. Добродетельными же людей делает знание того, что такое добро и что такое зло. Например, знание того, что есть мужество, делает человека мужественным. Зло есть результат незнания доброго. Нравственность — следствие знания. Позиция Сократа — это позиция этического рационализма. Для критики она уязвима. Уже Аристотель возражал Сократу в том духе, что иметь знания о добре и зле и уметь пользоваться этим знанием — не одно и то же. Люди порочные, имея такое знание, игнорируют его. Люди невоздержанные делают это невольно. Кроме того, знание надо уметь применять к конкретным ситуациям. Этические добродетели достигаются путем воспитания, это дело привычки. Можно, например, привыкнуть быть храбрецом [16].

В заключение следует отметить, что свои взгляды Сократ излагал всегда в изустной форме. Он принципиально ничего не писал, считая, что письменность омертвляет мысль, мешает ее глубокому внутреннему усвоению. Главные источники, позволяющие судить о жизни и учении Сократа,— свидетельства его учеников — историка Ксенофонта и философа Платона.

3. Философия постсократиков

Сократические школы

Этим общим названием обозначаются несколько философских традиций, основателями которых были ученики Сократа. Подобно учителю, обращаясь к проблеме знания, своей теории познания, гносеологии, они придавали этическую ориентацию. Впрочем, источники их учений заключались не только в философии Сократа; различны и решения, к которым они приходили.

Школа киников

Учение киников (от греч. «кюникос» собачий) восходит к тезису его основателя Антисфена (444—308 гг. до н.э.) о существовании лишь того, что непосредственно воспринимается чувствами. Согласно Сократу, как знание может быть квалифицировано лишь то, что выражено в понятии. Однако никакой предмет не может быть определен через подведение отдельного под общее, ибо такое определение будет всегда содержать противоречие. Непротиворечивы только тавтологии типа «Сократ есть Сократ». Отсюда вывод, отрицающий объективность общего.

Последнее и послужило общим основанием для этики киников, столь поражающей своей эпатажностью и нонконформизмом. Идеал нравственной жизни (совершенной жизни) — следование добродетели. Это путь к достижению счастья. Высшая ценность жизни — свобода. О<