Описательная (дескриптивная) феноменология

Возвращаемся в 50е годы.

Описательная (дескриптивная) феноменология Клааса Юко Блеекера. В отличие от Отто и Леува это реально работающая вещь. Прежде всего Блеекер подчеркивает: ОФ не есть дисциплина, а скорее научный подход к изучению религии. Использование феноменологического метода делает исследователя религиоведом. Это работает одинаково и в социологии, и в истории и т.п. Все религиоведы = феноменологи.

Почему?

1) Эпохе (в широком смысле заключение в скобки всех культурных стереотипов и мировоззренческих предрассудок исследователя, чтобы изучать факты, а не свое отношение к ним. Очищение оптики как расхожая метафора, нет непосредственного доступа к реальности. Это не то, что надо делать однократно, а потом пребывать в состоянии очищенности, ритуальной чистоты – это ежеминутная сосредоточенность. В хорошем смысле эпохе совпадает с рефлексией, т.е. процедурой, в рамках которой мы осмысляем не только предмет, но и способ его осмысления, мыслим свое мышление. Процедура эпохе – совершенно общая для всех гуманитарных наук, хотя и по-разному предстает).

2) Эйдетическое видение (облик, образ, сущность, Платон таки различал эйдосы и идеи. Исследователь в рамках этого видения стремится к созерцанию сущности – типических инвариантных воспроизводящихся аспектов религиозности, чтобы анализировать религиозные традиции, разделяющие некие общие черты. Обнаружение разного становится результатом обнаружения общего, потому что по здравому смыслу все явления вообще одинаковые, что мы можем проследить в публичном дискурсе: все религии это. С позиции здравого смысла, шаблонно устроенного, все является типическим).

Реализуя эти процедуры в рамках любой науки, исследователь неизбежно оказыается феноменологом. Пространство феноменологии размазывается, исчезает его специфический предмет, остается набор установок. При этом Блеекер подчеркивает: ОФ должна держаться от философии подальше, потому что из этого исторически ничего хорошего не получается. Отдать ему должное, он имеет в виду внутрифилософскую феноменологическую традицию, которая оказалась скорее вредной, так как здесь сроду не было эпохе.

Исследование в ОФ разворачивается на трех уровнях.

1) Логос (структура религиозного явления. Ученый пытается выявить логику, в соответствии с кторой развивается религиозность. Закономерности. Мы не только наблюдаем (теория), но и анализируем. Чем эти структуры определяются: рабочие четыре категории:

- постоянные формы, то есть формы, в которых представлено отношение человека с высшей силой.

--- Ритуал. Современные религии всегда вынуждают нас к уточнению, и потому ритуалы часто редуцированы, если отсутствует хотя бы одна из структурных особенностей ритуалов (суббота у евреев – ритуализованная деятельность). Повседневная деятельность отделена от деятельности, которая четко осознается носителем традиции как необыденная. В современности, у субъекта помимо религиозных могут быть и политичсекие, и философские и эстетические убеждения, и сферы деятельности проникают друг в друга, противоречат или обосновывают. Искусство может быть религиозным или антирелигиозным, а у австралийцев всякое искусство связано с предками, все материалы оформлены ритуальным образом и т.п.

--- неакционное взаимодействие (молитва). Тоже довольно странно, ее надо читать по правилам, но тоже не всегда и не везде, пространство может быть организовано на ходу. Нужно некое состояние общения, которого нужно достигать. Вопрос.

- нередуцируемые элементы.

--- религия не может быть выведена из чего-то нерелигиозного. Это как будто очевидно,

Пусть у аборигенов будущий отец незадлолго до родов идет в ближайший буш и просит предков наименнее болезненно появиться на свет. Это не медицинский акт. Или история с носками: нельзя сказать, что люди ведут себя так, потому что иконы изъяты. Явление надо анализировать как религиозное, а не социальное, экономическое, психологическое, хотя действие неизбежно имеет социальный смысл. Социолог может редуцировать, а РВед нет.

--- религия не может быть редуцирована к другой религии (в том числе и «суеверие» - к канонической версии). Ни одна традиция не может объясняться через другую.

- точки кристаллизации – самое хорошее, что Блеекер придумал. Это те секторы реальности, в отношении которых человек не может вести себя нерелигиозно. То, по отношению к чему человек всегда религиозен, то есть конструирует неповседневное поведение. Наиболее частые примеры этих точек – граничные состояния, когда жизни благополучного человека угрожает опасность. Хочешь узнать культуру – смотри, как относятся к смерти (а также рождению, свадьбе, урагану и пр.). Обращаться к высшей силе человек склонен в этих ситуациях преимущественно. Религиозный габитус – понятие введем и не будем употреблять – это сложившийся в сообществе способ действия. Например, человек, проходя мимо церкви, должен перекреститься, а то воспоследует наказание. Повествование обычно построено постфактум – норма повествования, селекция. Иван Петрович не перекрестился – и утонул. Норма становится очевидной, когда ее нарушают.

- типичные факторы, характеризуют религию в целом и конкретную религиозную традицию. Уникальным образом. Сновидения в Австралии. Мана и табу в Полинезии. Чем менее локальный критерий мы используем, тем сложнее: что отличает русское православие от болгарского? От грузинского? Церковнославянский язык. На уровне постоянной формы. Остальные богословские разночтения – это уровень специалитета. Нормальному мирянину это не очень понятно. От болгарского – организация храма – алтарь в центре. Эти факторы надо держать в голове как ориентиры, отличающие одну традицицю от другой. Мы отчетливо понимаем фокусы традиции, но плохо понимаем ее границы (полевые структуры, где заканчивается поле и заканчивается ли, границы не разделены барьерами). Типичные факторы конкретизируют наше представление.

2) Теория (изучение смысла религиозного явления с точки зрения конкретной схемы классификации. Пусть мы выделяем в качестве категории вегетативных божеств (Осирис-Аттис-Адонис, классическая троица – и для каждого находим соответствующий смысл, коль скоро мы выделили их из всех страдающих богов. Добавляем к ним Одина на ясене как четвертую фигуру, и вся эта категория меняется. Мы уже будем иначе видеть смысл Осириса, благодаря добавлению нового элемента в схему. Неожиданно для себя помещаем туда Иисуса Христа. Смысл явления опять меняется, так как схема классификации задает значение смысла каждого элемента. Задаем классы монотеистических и политеистических религий, приписываем каждой из них значение, но это значение имеет смысл, только, пока мы делим религии на две эти группы. Добавим генотеистические – схема изменится. Мы мыслим классификациями – как организуем мир, так и изменится значение объекта. Возьмем вероучение и ритуал, наделим их значением. Добавим политику, и смысл деформируется… трансформируется, скажем аккуратно).

Наиболее общий, по Блеекеру, такой тип группировки данных:

- святой образ (фокус традиции, сложившееся представление религиозного объекта, он всегда своеобразен, адресат ритуалов. Внутри самой традиции он может существенно трансформироваться. Для народного православия фигура богородицы важнее, чем троица, потому что представление объекта наиболее зависит от жизненного мира релиигиозного субъекта. Образ этот задает некую перспективу существования человека. Кто твой объект – в таком мире ты и живешь).

- святой путь (представления о смысле жизни, ее назначении и воздаянии. Далеко нво всех традициях присутствует идея воздаяния. В нашей религии, воспитанной новоевропейскими моралистами, очевидно, что этика и нравственность – естественная часть религии. Страх божий. В пределах чистого разума сплошные антиномии, а вот в пределах нравственности, кроме религии, нет никакого обоснования. Однако исторические (раннеисторические) это и отличает от первобытных – одновременно с концепцией божества появляется то, что определяет дальнейшую судьбу. В архаике область этики отсутствует, ее заменяет здравый смысл. Фигура образца, ответственного за тот или иной способ поведения. Однако в древних религия тоже твое посмертное состояние зависит от того, насколько ты правильно с ритуальной точки зрения себя вел, а потом выводится ритуальный контекст. Это очень суровое обобщение. Антропологи: выделение этики в специфическую область деятельности свидетельствует о системном кризисе: стало необходимо об этом говорить).

- святые акты (действия, которые человек совершает исходя из своих представлений об образе и пути).

(«святой» употребляется операционально без метафизики, =священный)

Строго говоря, мы можем обнаружить эту трехчастную схему в любой религии и на основании этих трех критерией их сопоставлять. Схема эта далее детализируется, об этом говорить далеко и очень скушно.

Теория – в первоначальном смысле «созерцание театрального действа», тхеорейа. Это важно: теория не бывает застывшей, зафиксированной: мы наблюдаем действо только потому, что оно динамично. Вообще, каждое наше высказывание о религии носит очень приблизительный характер.

3) Энтелехия (состояние вещи, при котором она достигает своей сущности, сущность реализуется). Мы со строгой почвы фактов немножко уходим, потому что ориентируемся на сложившуюся концепцию истории. Энтелехия прослеживает логику трансформации религии за последние 2 тыс лет (с осевого времени и до сего дня).

Блеекер говорит об эволюции, но вне оценочного смысла, как процесс развития. Отдать должное: мы всегда будем нестрогими (провиденциализм, марксизм и прочие измы), и в целом исследование можно проводить без этой системы.

Религиоведческие исследования, журнал: статья «Феноменологический метод». Элементарные тексты разучились переводить. У него англ не родной, и он у него весьма понятийный, не надо умудрить. Две основные монографии «Священный мост» и «Радуга» - исследования в области истории религий. Ясный луч истины попадает в нашу атмосферу и превращается в радугу, один стержень себя рассыпает.

Блеекер – египтолог, на него до сих пор ссылаются, что редкость. Тиле – зороастролог, перевел куски Авесты. Кристенсен – тоже египтолог и ассириолог, правда, говорят, плохой.

Последнее в классическом варианте Феноменологии – Мирча Элиаде и чикагская школа истории религии.

До меня до сих пор феномен, почему Элиаде весь переведен на русский язык. Буду рассказывать, немножко ерничая, но Элиаде, как о нем не говори, велик. Сейчас это немного наивно, но именно благодаря Элиаде РВ таким стало. Он довел до предела классические тенденции, отчего РВеды были вынуждены реформировать РВ. Далеко не все сейчас можно принимать и использовать, но. Он считал себя продолжателем Отто и Леува. Согласно Элиаде, РВ надо заниматься не просто потому, что интересно, а перед ним стоит большая мировоззренческая задача – терапия европейского сообщества. Европа больна. Лечить можно в том числе и средствами истории религии (под влиянием аналитической психологии Юнга). Элиаде принимал участие в швейцарских собраниях общества Юнга. Юнг тоже считал европейскую цивилизацию невротической, так как это цивилизация стыда. Невроз – бессознательная энергия хочет себя проявить, а супер-эго, культура – не дает проявить себя. Отсюда конструируется комплекс, окрашивающий невротически все поведения. Все вытесненное – травма или конфликт. Невозможность говорения, ограничение дискурса. Считается, что Юнг рано пришел к несогласию с исключительно невротической трактовкой религии Фрейда (Шарко, Жане): если религиозен, значит, больной. У Фрейда болезнь от Ид, у Юнга – от архетипа – структурной оформленности бессознательного. Решение – метод свободных ассоциаций у Фрейда, чтобы увидеть периферию, у Юнга – метод символического замещения. В отношении Европы Юнг настроен скептически: в Европе так и не научились работать с собственным бессознательным, надо реабилитировать восточные практики.

Элиаде следует ему в этом: сам по себе религиозный материал есть инструмент анализа религий. Вот мы видим в Индии йогические практики, оформленные культурным образом – значит, с их точки зрения можно изучать другие традиции.

Симптом – патологическая страсть европейцев к детективам. Некий эрзац настоящего мифа о путешествии и испытании героя, только не с функцией индивидуации (путь я к самому себе), а с одной формой, а формой удовлетвориться нельзя, отсюда человек желает все больше формы, но никогда содержания. Отсюда один из проектов Элиаде – Новый гуманизм. Здесь провозглашается мировоззренческая задача истории религии. Дать европейцу посмотреть на себя и вручить ему лекарство.

Особенность идеи – в возврате к архаике. Странная картина – во взаимодействии со священным все время появляются институты, препятствующие общению со священным. А в архаике по колено в священном ходят. Вперед к архаике!

Интересный сюжет о представлении истории религии как практики вечного анамнесиса (припоминания Платона), припоминания кодов, понятий, идей, трансцендентальная ностальгия по истокам.

Дальше – феноменология – основа, потому что занимаетс священным, а священное существует независимым образом и себя всяко провляет. Надо феномены эти аккуратно собрать, классифицировать и проинтерпретировать.

Отсюда две части:

- морфология

- герменевтика (истолкование)

История религии возможна только так. Настораживает, что из истории исключается событийность. Работа историка неожиданно состоит в собирательстве провлений священного (иерофания). А событийности тут нет, потому что все религии состоят из одних и тех же иерофаний. Странная форма аисторической истории без темпоральности. Целостность – максимум религиозных традиций, абстрагирующих наши формы и категории.

История=типология.

А социология на серьезный статус в РВ претендовать не может. В Ф мы изучаем смыслы, а социологи – о чем-то внешнем и изменчивом, в лучшем случае о форме.

Среди коллег Элиаде нашел и сторонников и противников:

- Рафаэль Петтацони считал, что история религии должна быть совершенно холистической. Только исторические методы, потому никакой типологии, морфологии, герменевтики.

- Джозеф Китагава, последователь, но так далеко не заходил.

Критика Элиаде привела к критике Ф. В 60х Ф начинают критиковать за:

- теологическое содержание (представление о священном отнологическое таки протаскивалось в науку, метафизика - нехорошо)

- утрата представлений об истории (история религии превращается во Всемирку, исключен фактор времени, историческая работа=классификационная).

- мировоззренческий пафос (взваливать на хрупкие плечи РВедов задачи целительства - странно. Мы что, ответственны за европейцев?)

- пафос интуитивизма. (Мы изучаем сущности, потому знаем лучше уже потому, что мы феноменологи). Это удивительно, что это прокатывало, извините за выражение.

Все это тяжелые послевоенные годы, когда интуитивизм и экззистенциализм опять в чести – при системном кризисе. Потому что в кризис нас и приводят рациональные системы. Надо обращаться к другому органу – интуиции, она не подводит. Интуиция как критика разума.

Это плохо изученный сюжет, есть парочка статей, но мало объясняющих, почему стал актуален интуитивизм. Нравственное и разумное-то имеет одно основание. Это у просветителей наука не может быть нравственной и безнравственной. А в 20 веке в связи с трагедиями форма разведения казалась безответственной, и интуитивизм попал в фавор: нравственное чувство не обманывает. Феноменолог таким образом оценивает явление и нравственно, но нравственность таки у каждого своя.

 

Середина 60х – конец 70х – от классической Ф не оставили камня на камне, знание перестроилось и стало более эффективным и эмпирическим.

 

 

21.04.15.

НЕОФЕНОМЕНОЛОГИЯ

Воспользовался счастливой возможностью найти конспект…

Заканчиваем феноменологию религии. Направление это до сих пор развивается, и достаточно благополучно.

НеоФ стала основываться не столько на классификациях и типологиях (доклассический этап) и не столько на анализе религиозного сознания, сколько на социологии.