Сравнительная герменевтика майкл пай

Успешный проект в рамках исторического направления – сравнительная герменевтика (Майкл Пай, ныне здравствующий). Сами по себе герменевтически процедуры в разных религиозных традициях по своему механизму одинаковы. Пример – герменевтические процедуры в голландском протестантизме 19 века и японском буддизме 18 века. Концепция упайя – «уловка», искусное средство. Техническое средство проповеди, притча, есть в сутрах: чтобы людей спасать, надо им объяснить, что есть от чего. Что в сансаре пребывать мучительно и тягостно. Притча: домохозяин идет домой, дома ждут дети, он видит, что дом объят пожаром. Он кричит: дети, выходите – пожар! Дети не знают, что такое пожар, и погибают. А надо было кричать: Я привез вам подарки, дети знают, что такое подарки. Проблема в том, что в буддизме есть запрет на ложь, но ложь во спасение может не быть ложью, это упайя, искусное средство.

Обнаруживается тот же механизм в голландской миссионерской школе. Миссия Голландии подвергалась критике в 19 веке за свою лояльность к автохтонным традициям. Миссия в Полинезии, Микронезии, чуть-чуть в Африке. Немцы их не любили, потому что паровым катком прохаживались по туземным верованиям.

Резные изображения предков рядом с изображениями Христа повергали ортодоксальных миссионеров в шок. Христос не в храмах, а в сердцах, и в том благая весть и состоит. Не случайно именно либеральные голландцы породили религиоведение. Честертон: если надо, чтобы человек принял Христа, можно пренебречь формальностями. Обоснование концепции проповеди с упайя – Пай показывает типологические механизмы.

Skill for beings (искусное средство в буддизме и христианстве). Не переведено. Из всех коллег, о которых мы говорим, только Лукман и Бергер переведены (Короткевич, человек невероятной выдержки, перевел Отто).

Ниниан Смарт про военнопленных – интенциональные объекты оказываются реальными. Двум военнопленным шлют письма подруги, а потом оказывается, что реальна только одна барышня. То есть, человек не знает, и не важно, есть объект в реальности или нет, важно, что человек выстраивает вокруг них свою деятельность. Интенциональные объекты реальны именно потому, что они выстраивают специфические формы деятельности.

Теорема Томаса – самоисполняющиеся пророчества – действие реально, если реальны его последствия. Если человек схватился за лиану, решил, что это змея, и получил сердечный приступ, значит, это таки была змея.

Итак, сегодня ФР – это комплекс дисциплинарных процедур по выявлению элементов жизненного мира носителя традиции с целью их объяснения в других религиоведческих дисциплинах.

В ФР НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНЯЕТСЯ. Мы исключительно описываем. Объяснять у нас нет инструментария, объяснять могут социологи, психологи, философы. Почему процедуры дисциплинарные – они ограничены рядом требований (эпохэ как реализация метод. агност., эмпатия и эйдетическое видение). В совр. религиоведеии принципиально редко используется понятие религия, только РО и религиозная традиция.

Современная феноменологи дает возможность анализировать экзотические вещи, наподобие сакраментального Лукашенковского «православного атеизма». Лукашенка любили именно за это, хихикали долгое время, а потом внезапно религиоведы решили, что это неплохо описывает постсоветсткую религиозность. В классической ФР это необъяснимо.

Ситуация в интервью: информантка мне много часов говорила, как правильно молиться, бога почитать, а я у нее спросил (переклинит, даже не от усталости, а от невменяемости): что такое бог? Это богородица!

Классик сказал бы: для религии на Русском севере характерно представление о боге в женском обличиии…

А она правильно поняла: как почитать бога? Почитай богородицу? Классическим молотком и долотом ФР это не понять.

 

28.04.15.

Мы поставим экзамен куда-нибудь на конец июня. Если кому-то уезжать надо, то можно раньше. Консультации – по умолчанию полагается, сейчас студенты от них отказываются, ибо незачем. Но это уже в июне.

Во вторник – 2 пары М.Ю.Смирнов.

 

Сегодня обратимся к истории религии. Немного не порядку, в программе это тема №9, а социология – тема №8 – в самый конец, совершенно не настроен про нее говорить, устал.

ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ

Когда мы говорили о возникновение РВ, я обращал ваше внимание на то, что то, что мы называем РВ, на английском и немецком чаще всего именуется историей религии (виссеншафт мы связываем с Мюллером, популяризировал). Сам Мюллер переводил его как «наука о религии» (science of religion).

Но понимание специфики научного метода меняется, и сформулированная программа религиоведческих исследований, сфлрмулированная в конце 19 века, с т.з. тогдашней идеологии научного познания, строго говоря научной не была. Именоваться наукой о религии этот раздел знани особо не мог.

Потому в конце 19 века его стали переводить как «история религии» (history of religion). Религия – как целое, религия вообще. И как comparative religion – это не сравнительная религия, а сравнительное религиоведение (эллипсис). Ед. число!

Частично касались этого в разговоре о ФР: в первой полоивне 20 века религия – это целостный комплекс явлений, и каждая традиция – одно из проявлений этого комплекса. В 20 веке говорить об истории религий – то же, что об истории литератур. Плюрализм был недопустим. Мировоззренчески имело значение – религий много, но как предмет, все религии представляют собой одно.

Долгое время эта традиция имела место, сегодня с этим почти никто не согласен, но по инерции мы употребляем слово «религии» в еднственном числе, хотя и не думаем, что они суть одно.

Взгляд на единство религиий мира был во многом обусловлен христианским мировоззрением – европейские интеллектуалы: религия по существу – это христианство. Отстраненность от конфессиональных убеждений не помогало – хр-во как вершина религиозного духа.

В РВ были и богословы (либералы и традиционалисты), и жуткие атеисты дургоно толка, и эзотерическая публика. С миру по нитке – и мы теперь вынуждены учитывать все эти мнения, иначе будет схематически неправильно…

Фрэнк Джевонс (1905-6\1925), подзабытый сегодня автор, смешной очень был, но на его жутких учебниках (6-7 прижизненных изданий) выросло несколько поколений, - считал себя богословом, а РВ – вспомогательной наукой, способствующей эффективности миссионерской деятельности. Как устроены незрелые умы. Показательная аналогия: мы и историю литературы изучаем на вершинных примерах. Потому и в истории религии религиозный дух один, самый правильный. Хр-во оказывается в привилегированном положении.

История: ценностный ряд и событийный ряд.

Тиле и Шантепи сформулировали крайне неприятное понятие мировых религий в противовес национальным. Считается, что этически они гораздо более развиты, чем все остальные. Поначалу насчитывали три (хр-во, ислам, буддизм), за точку отсчета приняли нравственное измерение. С т.з. этих РВедов, национальные религии не предполагают развернутой этики, хотя этика может развиваться независимо от религии и провоцировать ее на взрыв.

Основная проблема – как развивалось христианство? Посыл стоической философии для формирования христианского мировоззрения долго недооценивался, а в наши дни уже переоценивается. Христианами тогда себя называли те, кого сейчас христианами не называют.

Этическое содержание религиозности в мировых религиях считалось более развитым. Универсальная этика работает для всех.

Корнелис Тиле прямо называет христианство этической и универсальной религией. Нужно иметь в виду: с точки зрения ранних религиоведов историческое христианство не исключает другие религии, а все существовавшие религии включает в себя. Это не одна из форм, а квинтеэссенция религиозности. Специфическое понимание христианства. Важная метафора – растения. Растение прорастает из почки, каждая новая стадия вбирает в себя предыдущие.

Насчет позднего ислама. Для Тиле и Шантепи (Мюллер сторонился этих вопросов, не будучи богословом) христианство не завершилось Нагорной проповедью, оно продолжилось, и в 19 веке оно куда более развито и чисто, чем ислам.

Потом ввели понятие конфессии, которое придумали социологи, а историки подхватили, а конфессии хр-ва появились позже ислама.

И мировые религии со своим привилегированным статусом, собственно, не изучались. Темный сюжет – мировые религии начинают изучаться РВедами только во второй половине 20 века. Ислам стал изучаться позже всего – арабские языки поздно стали включаться в программы. Индо-иранские языки – с конца 1 века входили в ход, языки греко-римского мира были всем известны с гимназического этапа.

К чести Тиле, он был специалистом по иранским языкам, один из первых исследователей Авесты, на него до сих пор ссылаются. Признание.

Тиле попытался включить зороастризм в категорию мировых религий, универсалистская проповедь Зороастра, прозелитизм. Туда же Тиле пытается воткнуть конфуцианство, играет злую шутку с потомками: религия это или не религия. Таки принято считать, что это больше этическая религия.

У евреев отпадает национальнй вопрос. Прозелитизм. Это исследователи не считают классическим иудаизмом – к нему относится традиция Моисея, мозаизм, Тора. Существуют некие обязательные условия еврейской религиозности.

Сегодня также говорят об индуизме как мировой религии.

Но оно является оценочным.

Зороастризм – для него именно этика является смысловым ядром, вокруг которого развивается вское умозрение.

Мировые религии почему – концепция откровения увеличивает значение, бог проявляет себя в этике и во всем естественно-научном мире (всякое наше занятие – богопознание), дух, который себя откровенным образом проговаривает. Совпадает и право, и гносеология, и этика, и обрядность, концентрируется в христианстве. Только в 20 веке стали понимать, что христианство таким образом сконструировали.

 

Христианские РВеды до 1940х изучали восток. История религий=история Ближнего древнего востока (Индия, Междуречье, Египет, Иран). Трендовая тенденция.

Сегодня РВ может быть историческим, может быть антропологическим.

Сразу возник вопрос: а история религии – это дисциплина? Или это предметная область.

Если это дисциплина – нужен специфический метод. Отделить от истории народов, от истории литературы и т.п. Чтобы работало только на религиях. Какой это метод? Сравнительный, т.е. феноменологический. Сравнительным методом в истории литературы и народов не занимались.

На рубеже 19 и 20 вв произошел перекос, феноменологи от изучения явлений перешли к изучению сущности, перешли к исследованию исторического материала с точки зрения универсальности проявления в нем священного.

Случай с историей религии – уникален, но это проблема, стоящая перед всеми гуманитарными науками. Проблема в самом понятии истории, которое означает одновременно события, имевшие место, и их описание. Лексические они различаются только у немцев, которые запутали всех: гешихте (событийность) и хистория (описание ее). Шеллинг еще в начале 19 века обосновал их различие.

Но во остальных языках мы, говоря о событиях, описываем, описывая, воссоздаем события.

Серьезная методологическая проблема, к которой сам историки подошли только с 1980. Фрэнк Анкельсмит??? Любой академический текст в 19 веке выстраивается по канонам литературных жанров – сообщать о прошлом, идя на поводу у аудитории. Уайт «Метаистория»: жанр эпоса в историческом провествовании. Историк в принципе создает рассказ. Это не только событие, описание этого события, но и воспризведение этого описания. Эти три смысла замечательным образом совпадали в 20 веках.

В области истории религии трудно понять, что делает автор: он описывает прошлое и рассказывает это описание. Историческое повествование – это повествование.

Пример здесь – Элиаде, создает масштабные полотна, преследуя литературный интерес.

Как они относились к гегелевскому историзму? Это вопрос на несколько часов разговора. Гегельянская концепция истории воспринималась ими негативно в силу ее схематичности – не эволюционное понимание, линейное, - а у них сетчатый процесс не эволюционного, а морфологического развития. Каждое новое явление не отменяет, а воплощает предыдущее.

Тезис\антитезис\синтез. Концепция снятия: Сократ снимает софистов, Платон – Сократа, Аристотель – Платона. Такая загогулина: мы можем прочитать Аристотеля, игнорируя Платона, а Платона, игнорируя Аристотеля – не можем. И Фалес для нас всплывает почему – потому что мы знаем, что потом был Парменид. Исторический процесс для Гегеля содержательно ценен в финале (все состоялось, перспектива окончательности истории, вся история принимает объективнй характер).

Религия меры включает в себя религию колдовства, а религия абсолютного духа – включает религию меры. У Гегеля получается, что эволюция – это упрощение эмпирического разнообразия. Посреднические формы между субъектом и объектом уже не требуются. Переживание бытия самое интенсивное – чувственное. Потом уже мы называем духовным содержанием самое существоенное.

Еще к Гегелю нехорошо относились, потому что он в 19 веке был повсюду, но как некий анахронизм. Гете оказался фигурой более значимой, как источник вдохновения. А Гегель со схематичной моделькой остался. И все понимали, что Марксизм – гегельянство. Приириться с ним первые РВеды не могли, тоже за скобки.

Но марксизм с его исключительно позитивистской описательностью не очень хорошо сочетался с постулируемой задачей познания. Мы изучаем религии не просто так, а чтобы найти движение абсолютного духа. Бог у Гегеля не личность.

Основные мировоззренческие проблемы исторического познания (стереотипы исторического мышления – не в критическом смысле, а потому, что других стереотипов-то и нет). Не надо впадать в филиппику и разрушать историю как форму знания – другой истории нет.

1. Представление о единстве всемирно-исторического процесса. Европейцы с конца 18 века воспринимают историю в ее всемирном смысле. Это процесс универсальный, в него включены все субъекты без исключения. Но это всеобщность – с точки зрения того, кто пишет. Претензия историков – описать события прошлого, показать некоторые тенденции и объяснить события, выстроить причинно-следственные ряды. Следовательно, любая традиция ценна в интеллектуальном отношении лишь постольку, поскольку она укладывается во всеобщее полотно, подтверждает или не подтверждает тенденции. Странная, но долгое время влиятельная идея: все культуры – некие этапы в развитии всеобщего человечества, потому что все они фрагменты исторического процесса. Стадиальность. Сплошь оценочность, пусть и не эмоциональная, а научная. Сейчас это не используют, сейчас этого стыдятся. Шпенглер пытался этого принципа избежать, но в итоге его воплотил: давайте рассмотрим все культуры, как они есть, то есть как растения. Мифологический по структуре аргумент – метафора не иллюстрирует, а давит на научное мышление, становится ведущим принципом. Это эстетическая концепция истории. Бергсон такого себе не позволял. Сегодня чаще всего говорят о локальных историях, эпистемологически это более оправданно. Сейчас стадиальность не предполагает прогрессизма. Главная проблема – в идее, согласно которой все человечество включено в исторический процесс. Как включено? В репрезентации стадий. Но из чего это следует? Исторический процесс следует из событийности. Что-то происходит. Событийность предполагает процессуальность, наличие вектора, тенденции или закономерности. Не фальсифицируется. Это Аристотелевская склонность: сущее развивающееся, телеология. Вредность стереотипа не в том, что он сам по себе вреден, а в том, что он стереотип.

2. Телеология, или целесообразность. Следствие или причина первой проблемы. Историю мы мыслим как процесс целесообразный. Этот стереотип любовно прививается каждому со школьной скамьи: летопись времен на форзаце от царя Гороха. Сразу дейтсвенный образ – это все привело к этому. Восстания желтых повязок в Китае привели ко Французской революции. Целесообразность – опасная категория. Мы вынуждены исходить из заданного нам заранее понимания истории. Нам надо выяснить историческую значимость события, но эта значимость нам уже предпослана тем, что мы это включаем в историю. Историческая значимость предпослана нам сегодняшними событиями. Каким бы ни был историк гениальным, он не может написать историю 19 века. Это был бы хороший литературный опыт. Стереотип – все должно двигаться к сегодняшнему дню, который может оцениваться позитивно или негативно. Не все историки пессимисты: бывало и хуже, сейчас не все плохо. Это все эмоции, непонятно, что с ними делать – то есть понятно, оставить. Эпохе. Рациональность – симптом развитости, чем рациональнее наша жизнь устроена, тем совершеннее. Разум придет к самому себе, наша жизнь будет окончательно разумна, история завершится (в 19 веке об этом говорили все, Конт, Маркс, Бергсон, но у него немного теистически интерпретируются, но давайте разберемся, что такое теизм у Бергсона – высшая форма разумной деятельности). Когда мы мыслим любого рода процессы, мы часто впадаем в аристотелевскую схему. Телеология не является тем, что само собой разумеется. История может интрпретироваться регрессистски, чаще прогрессистски, как следствие телеологии или стереотип более низкого порядка.

3. Линейность. Процесс всемирен и устроен телеологически, значит, это процесс целенаправленный. Особую роль приобретает стадиальность, событие описывается исходя не из исторического, а из мировоззренческого значения. Оно вписывается в некий этап, и тем самым ему придается целостность. Мы же вписали, а почему вписали – неважно. Отсюда совершенно монструозные вещи в истории религии: с чего начинается история религии? «Архаическая религия»: язычество, архаика, оттуда все есть пошло, а дальше, как правило, внезапно Шумер. Сейчас там иногда оказывается Китай. Но религии Китая нельзя представить в виде главы, так что обычно их убирают за скобки. Ближневосточный неолит – переход от нового каменного века к первым городам-государствам. Потом Египет. Потом Индия и Иран в комплексе, арийское прошлое туманное, общеиндоевропейское. Ничего о нем не знаем, но предполагаем, что оно таки было. Тут много есть… ну не очень много. Есть еще финская концепция, но ее придумали не финны. А потом уже греко-римский мир.

Архаическая религия – это монстр, кентавр, нет, кентавр существо благодушное – химера.

Настораживает и то, что шумеры давно померли, а австралийцы таки живы. Значит, процесс устроен нелинейным образом. Здравый смысл: взгляд на эмпирический материал не дает говорить о целенаправленности. Как прийти от неолита в Средиземноморье, понятно. Все великие религиозные традиции формируются автохтонно, локальные тенденции. Единый и телеологический процесс подразумевает происхождение одного и другого.

Даже наше локальное видение истории должно соотноситься с представлением обо всей единой истории. Хэйден Уайт: не бывает просто истории, которая не была бы философией истории. И вопрос, зачем это делать? Человек не может описывать становление как становление, если выпадает цель, то все меняется и все не суть (Гераклит). Описывая события, мы описываем глагольные формы – заложники языка и процессуальности. Занимаясь историей, мы все это делаем, потому что не совершая эту ошибку, мы не можем заниматься историей. Проблема в том, что или так, или никак. Леви-Стросс: не будем заниматься историей, будем заниматься структурным процессом. Это приводит к еще более негативным последствиям.

4. Конфессиональное измерение истории. Понятие истории – порождение культуры восторжествовавшего монотеизма. Все потуги увидеть историю в античной традии (мы таки можем взять Фукидида и увидеть: таки да, это история). В античности хисторийа – сведения, полученные от живого источника. Римская примерно также. У эллинов было понятие археология – учение о началах, архе, почему вещи стали такими, какими они стали. Римляне заполучили по наследству эти понятия и соединили их. Римские историки руководствуются либо развлекательными посылами, либо поучительностью. Потому у них фабула – басня, некая структурная событийность, поучительная, потому что она в прошлом. Наше воззрение истории – христианское. А на востоке оно какое? В рамках арабо-мусульманского мира оно было. Хроники в Тибете и Китае. Они предполагают фиксацию события, но не его объяснение. Объяснения попадаются изредка, как изюм в булке. Хроника пишется по поводу сегодняшнего дня. В год такой-то пришли норманны. Все стало плохо. В Китае фиксация истории имела религиозное значение – прецедент, измерение дивинации. В христианстве линейность (хотя цикличность в христианстве не исключена, как и линейность у древних). Ключевая идея промысла. История – не событие, за которое ответственны люди, это взаимное содействие бога и человека. Августин О граде божьем. История в рамках этого «христианского» (альтернативы 19 века встроены в тот же стереотип) есть нечто большее, чем совокупность событий, там есть некий объединительный принцип. Провиденциализм (Бердяев Смысл истории: подлинно религиозное сознание ориентировано не на прошлое, а на будущее – страшный суд будет. Прошлое интересно лишь тем, что оно предвещает в будущем). У истории есть начало и конец. Маркс с Энгельсом – наиболее серьезная альтернатива теизму, точка отсчета – первобытный коммунизм, человек делится на классы, классы воюют, но в недалеком будущем классовое развитие исчезнет, начнется светлое будущее. Эсхатологическое мировоззрение. Только здесь движущий принцип – борьба классов, а не взаимодействие с высшей силой. На место бога приходит всечеловечество. Августин: бог делает все, чтобы человек осуществил правильный выбор. Вот возникает Римская империя, в которой христианство получает больше возможностей для своего становления. Человек совершает выбор из вариантов, предоставленных божеством. Боэций – иначе. Бог дает вызов, человек отвечает, диалог: человек высказывается, бог его поправляет.

5. Финализм. Неизбежно историческая мысль оказывается финалистической. С т.з. сегодняшнего дня – история завершилась. Финализм бываает явный и скрытый: явный у Гегеля, неявный у Маркса (вот-вот). У любого историка в поле таких повествований, в силу того, что он пишет уже с т.з. 21 века – этот 21 век является последней точкой. Фукуяма – 1990 шумная статья «Конец истории», ценна только шумностью. История завершилась, потому что либерализм возобладал везде, биполярный мир закончился. Экзотика: в будущем человек будет сращиваться с машиной. Важен посыл: история есть процесс, в нем должна быть движущая сила, без нее процесс прекращается. Саморазвитие духа, борьба классов, борьба идеологий. Все мы пишем историю именно так. Артур Дантон: все равно что судить так о романе, прочитав его половину. Финализм всегда опасен.

6. Сверхсодержательность категории истории. А мы не знаем, что такое история.

 

 

12.05.15.

Сверхсодержательность.

Многие интеллекуталы в 20-21 вв настаивали на том, что формируется дифляционный взгляд н историзм (избыточность). В немалой степен это связано с налоичием логических теорий (дифляционная теория истинности: истинность является излишним атрибутом высказывания. Что добавляет нового к высказыванию утверждение, что оно истинно? Это категория не столько логики, сколько риторики).

В исторических науках возникает процесс деконструкции самого понятия история. Историки: это понятие является пустым. Оно обеспечивает нас некоторым принципом организации явлений, в худшем случае историзм побуждает нас свидеть в событиях прошлого то, чем там нет (эвооюцию, инволюцию).

Проект тропологии (Анкерсмит и Хэйден Уайт). Переведены, можно обратиться, приобщитесь к премудрости. В деталях они расходятся, но едины во мнении: историческое повествование – это прежде всего повествование. И оно подчиняется всем законам, управляющим любым текстом. Можно говорить о различных жанрах истории. В немалой степени это связано с тем, что в европейских языках, кроме немецкого, лексема одна для повествования и событий прошлого.

Рассказ должен быть композиционно выстроен, в событиях появляется композиционная логика, появляется развитие сюжета (по Аристотелю: миф имеет начало, конец и структуру). Повествование должно быть убедительным (как минимум интересным как максимум – в чем-то убеждать). И чтобы эту убедительность воплотить, Анкерсмит и Уайт (это историки, это не кто-то извне пришел и жизнь испортил), текст должен быть художественным. Уайт «Метаистория» - одно из ярких философских произведений. Слоно назвать эту область, когда историки начинают размышлять о методологии истории. Американцы придумали кентавра «историческая эпистемология», но это не прижилось. Историки, когда их спрашивают, все называют философией. Уайт воспринял это как выпад и провозгласил: нет истории, которая не была бы философией истории. История требует каких-то более обширных, чем сама история, оснований, вневременную структуру, телеологию, финализм и т.д. Уайт: история несет на себе печать философизма, это не страшно.

Метаистория – подзно прочитал, но стоит того. Но профессиональные историки к антропологии относятся с пренебрежением, хотя и не все.

А есть еще набор более мелких проблем, касающихся истории религии.

1) проблема числа (религии или религий?). Ассоциация историков религии – в ед. числе. В дремучих 1980х они попытались поменять число, но предложение было отклонено. Здесь некий общий стереотип: история религии как таковая едина. Мы описываем различные феноменальные проявления одной сущности, и эта сущность и становится осью, на которую все нанизывается. Это вопрос не методологии и работы руками, сколько мировоззрения. Многое говорит в пользу того, что единой религии не существует, это наш глубоко въевшийся стереотип. Об этом нам повествует теория прототипов.

Вопрос о статусе религиозного плюрализма: соглашаемся ли мы видеть множетсвенность явлений или сознательно утрачиваем ее в угоду многообразию. Значительная часть религиоведов говорит, что лучше неудавшаяся попытка построения истории религии, чем удавшаяся: тогда бы мы писали историю той религии, которая соответствует нашему представлению о настоящей религии.

Религиозность как аспект человека – история религии.

Мы все равно выводим некий конструкт (религия), но разные вещи – использовать его как инструментальный конструкт или как основание своего познания. Можно использовать понятие религии в коннотативном значении (в кавычках). Для историка такой вариант неприемлем: историк описывает конкретную феноменальную реальность.

Если мы описали какой-то феномен в качестве религиозного – мы его сконструировали, но это не значит, то мы привнесли сюда себя, только, что у нас оптика изменилась. В гум познании мы редко сталкиваемся с чем-то неоспоримым. Можно и историю философии написать как историю заблуждений и симулякров. Другое дело, что в эмпирическом познании связь с вещами – наиболее значима. Теор. конструкт лишь помогает ухватить многообразие реальности. С помщью одних стереотипов мы разрушаем другие. Убедиться в том, что наш концептуальный аппарат не срабатывает – это дорогого стоит.

Потому многие исследователи вообще не употребляют понятие религии, обязывающее нас очень ко многому. Предпочитают понятие «религиозная традиция», которая четко зафиксирована в пространстве и времени. Но момент тонкий.

Еще один момент – онтологизация элементов религиозной традиции. Существенная штука: мы не можем смотреть на религию в ее целостности, наш философски подкованный ум побуждает нас видеть нечто существенное. Когда мы пишем историю религии, мы пишем историю одного из ее элементов.

На рубеже 18-19 вв в европейском умозрении восторжествовала протестантская т.з.: религия – это врежде всего вера. И история религии – история веры и вероучения.

А историческая подкованность вынуждает нас читать тексты (мы в истории больше ничем не занимеаемся, история – по сути герменевтическое знание). Мы эту веру абсолютизируем в вероучении (догматика). И история религии писалась как история вероучения, в ней игнорировался факт ритуала. А если нет текста? Он конструируется – система представлений. Давайте выясним, о чем люди думают, и мы поймем, почему и что они делают. Для эмпирического РВ это странно – голова предмет темный. В 19 веке первобытное описывалось как христианство, но это не христианство. В результате РВеды стали смотреть и на само христианство немного иначе, применяя принципы, сложившиеся в антропологии. Архаические черты от христианских отделяет одна черта – принцип родства. Уже поэтому нельзя описывать архаические религии по аналогии с христианством.

Другой вариант – описание истории одного из элементов, например, ритуала. Православные: догматика у нас состоялась в эпоху вселенских соборов, изменились только обряды, и то незначительно.

Онтологизация элементов РТ – сведение ее к виртуальной квинтэссенции. История религии – это история представлений о божестве (неважно, было божество или не было). История элемента всегда имеет смысл в контексте целого.

Писать историю хеттского или римского ритуала – значит писать историю разных ритуалов. Здесь принцип индуктивизма.

Фрэнк Уэйлинг, прекратил деятельность, то ли умер, то ли надоело. Теоретик в 70х. Выделил ряд методологических проблем истории религии.

Отметил: историки склонны интерпретировать ИР на основании некой классической формы. Если изучает католицизм, изучаем высокий католицизм, где есть Альберт Великий, Аквинат, буллы, люди, которые умеют читать… А периферийные варианты традиции историками игнорируются. Положа руку на сердце: традиции, проигравшие каноническим версиям (народные религии, ереси). До 60х специального изучения ересей за пределами богословских контекстов не было.

Потом точки зрения изменились, историки согласились с тем, что многие средневековые традиции хр-ва нельзя называть исключительно христианскими. Катары – отдельное движение на европейской почве. Это не есть неправильное христианство. Катары, наверное, все это не сами придумали, некий дуализм. Аквинат сумму против языников мог обратить и против них (арабов, что странно). Доказательства: это образумит манихеев (катаров, вальденцев). Мы видим только в контексте восторжествовавшей церкви, но там такой цветник был… интересно и загадочно. Дуализм не должен был формироваться только на христианской почве. Феномен народного дуализма. Русские апокрифы (бог и Сатанаил). Хотите прославить себя в веках в качестве религиоведов… но тут одной латыни не ватит.

Уэйлинг – ИР как история классических форм, одна из возможных историй.

Далее: историки игнорировали идеологии фашизма, коммунизма и гуманизма как важнейшие для 20 века. Именно в 20 веке идеологии и религии переплетались неразрывно. А историки религии сильно сказавшиеся на религии идеологии отвергали.

В конце 20 века политические идеологии стали предметом РВ исследований.

Срабатывает переключение интереса: если мы видим в хр-ве политическую подоплеку, то в политическом движении можем найти религиозную. Брюс Линкольн – редкий персонаж, которого читают и редко критикуют.

Далее: религии часто описываются как дискретные сущности. Предполагается, то можно написать историю религии Рима, не живописуя историю политики Рима. В начале 21 века такой взгляд совершенно некритический. Базировался он на существовании хомо религиозус, и религиозность в нем – аспект его сущности.

Нужно отказаться о такой т.з., она ни к чему хорошему не ведет, только к Отто и Леуву с их нуминозностью. Исследование не будет эмпирическим, а критерий эмпиризма отличает РВеда от богослова.

Не могу решить, имеет ли место некая трансценденальная религиозность.

Попытки описать историю автономной религиозной сущности неоправданы. Нужно выделить в качестве руководящего принципа современной ИР – все большая контекстуализация. Чем более явление определено контекстуально, тем более исторически оно мыслится.

Три типа историзма, т.е. системы познавательных и мировоззренческих стереотипов, в соответствии с которыми мыслится прошлое.

1. Эволюционный историзм (ИР как развитие – единый линейный процесс. Каждая РТ как фрагмент некоего исторического целого, а его положение во всеобщем процессе определяется тем, какие тенденции себя в этом фрагменте проявляют. Пример – Гегель, Роберт Белла – 5 этапов эволюции, не люблю умозрительные модельки, но она хороша. Впервые схему он сформулировал в статейке. Не так давно перед смертью он завершил огромный труд «Религия в человеческой эволюции», огромный кирпич, забытый жанр, всеобщая история всего. Примитивная, доисторическая, раннеисторическая, историческая, современная. Важен сравнительный принцип – об одном и том же, на разные голоса).

2. Феноменологический историзм. Исторический процесс – не процесс развития, а пространство, в котором себя проявляют некие постоянные формы. Из такого морфологического историзма исчезает событийность. Элиаде (самый религиоведческий религиовед), Фуко. Сравнение уходит.

3. Холистический историзм. Исторический процесс вне сравнительной перспективы, масштабные схемы, задача – описать событийный ряд, проанализировать его социокультурный контекст на основании источников. РВеды не сразу пришли к такому историзму, это произошло поздно (70-80). Сравнительный метод не исчезает.

Современный вариант истории религии - холистический. Идеологи – итальянцы. Питтацони «Идея бога в истории религии». Жутко переведенная, но почитать можно.

 

Теперь коснемся исторических классификаций религии.

Обычно эту тему не люблю, но для учебника это все свел воедино, грех не.

Самая широкая – Мюллер: по языковым группам, арийские (индоевропейские), туранские, семито-хамитские. Туранские он ввел поздно, сначала вообще была дихотомия. Он подчеркивал: важно не то, на каком языке они говорят, но и религиозные архетипы. Арийские – небо, туранские – солнце, затем земля, семитские – отец.

Люди становятся заложниками своих метафор. Класификация Мюллера – генеалогическая (по происхождению).

Далее – историко-географический. У Мюллера – язык, причем мыслит фрагментами. Завидую геологам – они эпохами мыслят, легко ворочают миллионы лет. Более адекватные – Ваарденбург. Исторические религии (письменные источники) распределяет он так: религии Европы (кельты, германцы, балтославяне, финны), Средиземноморье классического периода (греки, Рим, эллинизм), древние религии Бл Востока (шумеры, аккадцы, западные семиты, всякая Нубия, арабы, Египет). Главное принцип. Пророческие религии Ср. Востока (зороастризм, ислам, мозаизм, хр-во, манихейство). Категория генотеизма здесь нерелевантна. Восточные религии: индуизм, древний и поздний, после Гуптов; буддизм в Индии; джайнизм.

В 19 вке буддизм, Хр-во, ислам считали универсально-этическими. Отто: различать пророческие (позитивное откровение) и мистические (естественное откровение - иудаизм) религии. Сверхтеистические религии, - буддизм, цель нирвана, превосходит богов.

Слишком абстрактное деление – история религии всегда между.

Религии Дальнего востока (буддизм вне Индии, религии Китая, религии Японии). Пусть. Можно и так. В соответствии с критерием историко-географическим она безупречна… рассматривается с точки зрения возникновения и первоначального распространения. Религии Мезоамерики (ацтеки, тольтеки, майя, инки).

В случае с архаическими религиями мы не располаем историчсекми методами (Австралия, Африка, Полинезия).