Эпистемологический критерий – философия науки.

Ученые узнают друг друга по методам. Есть общенаучные методы: типологический и т.д.

И способы определений в различных науках. Это классификация по видам определени, которые используются во всех без исключения науках. Философский словарь – хороший, в смысле советский, без вкусовщины и ляпсусов. Статья Определения.

Логический словарь – краткий. Там другой набор видов определений. Логик и ученый смотрят на свою деятельность по-разному.

Когнитивисты пытаются создать карту методов научного познания. Философские методы не всякий медик посчитает научными. Буквы русского алфавита на солнце. Мы понимаем по каким-то загадочным причинам, что это… хотя физику с таинствами тории относительности мы почему-то верим.

Конитивисты насчитали штук 27 таких методов.

Наиболее общие методы определений:

Субстратные – по элементам. Содержательные.

В рамочках – это не потому, что люди умерли… Хотя да, умерли.

Родовидовые – из логики это основной вид определений, и для религии их очень много, потому что какая для религии родовая категория?

У вида должн быть противоположность – класс, которому не свойственны те же качества, что рассматриваемому предмету. Так что такие элементарные метод в разговоре о религии пасуют и буксуют.

 

Эволюционные – с точки зрения становления. Нет таких определений религии. Это должно что-то обозначать.

Номинальные – вводятся значение. Будем называть религией…. Они операциональны: будем считать, пока нам это не надоест. Метафизические и философские.

Генетические - с т.з. происхождения.

90 процентов детей определяют религию через страх.

 

ЗАДАНИЕ

Аринин Е.И. Философия религии. Принципы сущностного анализа.

Приложение: 100 определений. Там большая часть странных. Но другого по-русски нет. Найти по примеру для каждой категории.

По дисциплинарному: со всеми ли согласны.

В логике свои: синтаксическое определение.

Как только сделаете, приносите, можно не подписывать

 

 

24.02.15

ОБЗОР РЕЛИГИОВЕДЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН

В России:

- философия

- социология

- психология

- история

- феноменология

Вероятно, в России нет антропологии, т.к не было антропологов.

ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ

Ф-я религии часто исключается из знания религиоведческих дисциплин.

Почему:

- религ-е традиционно рассматривается как эмпирическая дисциплина, а ф-я как нормативное знание. Ф-фа не очень интересует реальность, его интересует принцип стоящий в основе реальности. За философией религии скрываются ф-е системы. Стоящая за ф-ей религии ф-я система определяет ф-ю религии. Ф-я всегда мировоззренческая область знания, наука же такой быть не должна.

- ф-я – это поиск истиной религии. Истинные религии в ф-и превращаются в истинную религию. Это преобразует эмпирическое исследование в метафизику.

- ф-ф религии часто протаскивает в религиоведение теологию.

В России ф-я религии не исключается, а носит функцию подготовительную. Ф-я учит нас серьезно относиться к понятиям. Ф-и отведено методологическое место.

Вопрос, где ф-я религии начинается. 2 ответа: поздняя античность (период эллинизма), многие исследователи говорят, что никакой ф-и религии в античности не было, ибо для ф-и религии необходимо, чтобы ф-я была более ценна, нежели религия; новое время (Гегель, Кант, Шлейермахер). В Кантовской системе религия – экзистенциальная необходимость, с точки зрения чистого разума, бытие бога не обосновать ни опровергнуть нельзя, на уровне практического разума (этики) не получается ибо единственное что удерживает ч-ка от зла – страх посмертного воздаяния, получается что бог необходим для этики. Кант делит религию на 2 части: обрядовая (общественная) и истинная (религия разума) именно она образует ядро религии (Источники: антропология с прагматической точки зрения; Религия в пределах разума). Шлейермахер был религиозным ч-ком. У него религия оказывается формой особенного положения духа. Религия как состояние универсальна, содержание же этого переживания всегда индивидуально, поэтому судить о религии невозможно. Судить о ней можно только с точки зрения ф-и – универсального знания. Гегель. Для Гегеля религия была важной, экзистенциальной и легкомысленно к ней относиться не мог. Гегель изложил свое мнение в лекциях вышедших в 20х. Сначала у Гегеля складывается ф-я концепция, которую потом он пытается подтвердить на историческом материале. Согласно Гегелю религия и ф-я фундаментально различны, т.к в их основе лежат различные способы проявления мирового духа. Абсолютный дух – сознание. Мир – развитие этого сознания. Мы можем его понять, т.к мир разворачивается по тем же закономерностям. Мы убеждены, что наши сознание устроены одинаково, значит, они развиваются по какой-то закономерности. Именно с точки зрения ф-и мы можем говорить о религии т.к. ф-я – это проявление мирового духа, религии же дух объективный.

Религия перестает быть универсальной формой отношений, превращай в частную. Ф-я же рассматривается как универсальный способ общения.

Смыслы сочетания ф-я религии:

- ф-я религии – предыстория позитивного (ориентированного на факты) религиоведения

- область экстраполяции ф-ских концепций на материал религии

- ф-я религии – это дисциплина со своими задачами, целью и методом:

• Цель – объяснить религию как универсальный ч-ский феномен

• Задача:

- соотнесение многообразия многобразия религий с неким общим принципом

- рассмотреть религию как производное сознания. Сознание в целом редуцируется к рациональному

• Методы:

- спекулятивный (себямыслящее мышление, я не просто познаю что-то, я еще познаю то, как я это познаю).

- отвлеченное мышление (не ориентировано на эмпирический материал)

- ф-я религии – метадисциплина религиоведения (как физика и метафизика)

Гегель «Введение в философию религии».

 

Система. Гегель считает религию проявлением объективного духа. Подразделяет на 3 этапа: равенство (чувственное) субъекта и объекта; противоположность субъекта и объекта; единство (интеллектуальное) субъекта и объекта. Тут скрывается триада: чувства, рассудок, разум. Различение – дело рассудка, а примирение – дело разума. Первые религии – религии колдовства (архаические религии) ч-к пребывает в тождестве мира. Второй – исторический этап, заключается, в том что люди отделяют субъект и объект (напр, индусы в религиях которых есть мир истинный и мир ложный). Третий этап – религии духовной индивидуальности.

 

 

03.03.15.

Мы рассмотрели представления об историческом процессе разцития религии, о естественных религиях и указали на очевидные недостатки концепци Гегеля. О неочевидных можно много говорить (подозрительная герменевтика).

Очевидные:

- отсутствие ислама

- нарушение хронологии, на которое Гегель идет сознательно, так как история с логикой не совпадает. Например, античные мистериальные культы в античности – до них в Шумере поклонение Таммузу.

- «религия порядка (Рим) следует за религией прекрасного (Греция)». По Гегелю, римская религия радикально отличается от эллинской, по меньшей мере, они возникают одновременно, хотя мы мало знаем о традициях древнего Лация, но и о традициях эллинов до Гомера.

Что касается его попытки диалектически осмыслить процесс развития религии, тут есть фундаментальное противоречие: религия по Гегелю – это чувственно-интеллектуальная деятельность, предполагающая почитание божества. Как же можно диалектически осмысливать то, что не разумно по своей природе? Феноменологически – возможно, «Феноменология духа» - серьезный текст, но в «Лекциях по философии религии» мы диалектически судим о том, что не является окончтаельно разумным. Оттенок чувственности в религии несколько уводит диалектику в дурную бесконечность.

Интересный момент в философии Гегеля: она кому-то близка, кому-то нет.

Гегель: нельзя делать предметом рефлексии нечто конечное. Мыслящее себя мышление здесь не срабатывает. Если рефлексировать насчет конечного, то мы обнаружим для этого конечного множество возможных причин, отсюда дурная бесконечность без фундамента, постоянной основы.

А уж приложить эту систему к реальной практике, хоть религиоведческой, хоть философской, использовать напрямую это умозрительное учение не удастся. Французы Гегеля несколько реанимируют, хотя немцам ни Кант, ни Гегель, ни Ницше уже не святыни. Французы исходят только из Феноменологии духа, считая ее строгим познавательным фундаментом.

Хотя как проект, как эксперимент, как символ интеллектуализма это блестяще. Это некая сетка, схема интерпретации, которую мы забрасываем в море и что-то вытаскиваем, но рассчитывать мало на что.

Гегель использует специфический язык, которому свойственна сверхсодержательность категорий. Если у Аристотеля категории – инструменты формирования понятий, то у Гегеля – и в этом скрывается тайна всякой диалектики, - категория не формальна, а содержательна. Она может быть проинтерпретирована с помощью другой и рассматриваться во взаимной системе. Ни один результат познания не будет окончательным. Чем заканчивается диалог «Парменид»? – Ничем, хотя неоплатоник разворачивали на него многоэтажные комментарии.

Арифметический пример: два плюс два равно четыре. Здесь есть числа – экземпляры натурального ряда и функции (сложение и равенство). Важно, что ряд бесконечен. Так же и наши понятия и наш бесконечный чувственный опыт. Поток впечатлений не заканчивается, и мы вынуждены ограничивать бесконечность, сополагая вещи. Самое основное здесь – функции. Но мы соглашаемся, что 2+2=4, только потому, что мы соглашаемся считать, что функции не обладают собственным значением. Вопрос: добавляют ли к четверке что-то эти равенства? Кант считал, то да. Плюсик и равенство не имеют содержания. В классическом философствовании от Аристотеля до Канта категории – исключительно формальные инструменты организации понятий в высказывания. Но мы не можем мыслить категориями, а только понятиями.

Отсюда: мы не можем одну функцию интерпретировать посредством другой функции. Метаматематика – 20 век, проблема поиска основания математики. Если мы пытаемся это делать, мы погружаемся в антиномии (высказывание одновременно истинное и ложное – Кант «критика чистого разума» раздел трансцендентальной логикои).

Но в диалектической логике различие между содержательными понятиями и бессодержательными категориями снимается. Пример: диалектика единого и иного в Пармениде. Интрига в чем: Аристотель допытывает Парменида по поводу статуса идей, и они постоянно попадают в ситуацию неосмысленности предположения о существовании идей, так как все предположения антиномичны. Предполагая, что идея есть, мы мы вынуждены предполагать, что идеи нет. Тогда они переходят от вопроса о существовании идей к категория единого и иного и тождественного. Между категориями устанавливаются связи. Бытие идей тут никак не доказывается. Совершенно безумная вторая часть диалога Парменид говорит, что размышления о статусе идей в принципе внутренне противоречивы, потому что мы на уровне категорий вынуждены высказаться определенно.

Интерпретируя одну категорию через другую, мы признаем, что они имеют содержание, но они абстрактны, значит, они объемлют все. И весь юниверсум распадается на 12 секторов, но они постоянно взаимно пересекаются, и категории то имеют одно содержание, то другое, и их можно бесконечно сопоставлять.

Диалектика всегда предполагает некую внутренюю противоречивость, так как с помощью многомерной системы категорий любое высказывание можно развернуть по-разному, но в реальности человек достаточно однозначно воспринимает объекты. Мы не можем жить в диалектическом мире, потому что мы хотим определенности. Это не значит, что мы всегда ее достигаем, но задача диалектики – не есть достижение определенности, это демонстрация ограниченности нашего интеллекта. Мы можем познавать только в заданных пределах, а если начинаем двигать эти пределы, то мы уже не занимаемся познанием реальности. Но результат, который может быть реализован в осмысленных границах, обладает эмпирическим значением. Познание осуществляется не на границе, а внутри пределов.

Софист: небытие есть, потому что можно высказаться лживо, так как что высказано, то есть бытие.

Тезис о тождестве онто- и филогенеза человека. В 19 веке этот тезис вспыхнул и пошел гулять, путая или просвещая мозги интеллектуалам. Мы с этим тезисом свыклись, но это метафора. Продуктивная или нет, она не есть строгий факт. История показывает: не везде мы находим это детство, отрочество, юность, зрелость, перезрелость, смерть, да и смерть чаще происходит от внешних обстоятельств.

Гегель: религии дикарей как детство человечества, наивное и беспомощное в познавательном отношении. Оказывается, что есть более и менее взрослые религии. Взгляд весьма опасный. Зрелость – не то качество, которое мы успешно принимаем для характеристики религии. Это очень оценочно.

Отсюда сам концепция развития религиозного духа – ключевая для 20 века. Религии развиваются, пребывают в процессе приращения. Можно выстроить шкалу более или менее развитых религий. Я бы рекомендовал воздержаться от отсылок к толерантности, дело не в этом, просто наш мыслительный аппарат четко порожден христианской мыслью. Европейское мышление есть христианское по преимуществу, вплоть до самых секулярных вариантов эмпиризма. Мы не можем мыслить вне категории причинности, телеологичности. У Гегеля христианство оказывается в точке высшго религиозного развития – а что же еще? Если бы он иудаизм в центре поставил, было бы забавно. Нетривиально.

У Гегеля хр-во – не только естественный результат развития мирового духа, но и критерием философской развитости. Мыслить тем образом, как он, вне христианства нельзя, и он обнаруживает в христианстве то философское, что ему необходимо, чтобы философствовать. Результат – конструирование религии, которая должна быть идеалом, и она более-менее совпадает с христианством в форме лютеранства. Более-менее – потому что на уровне доктрины у Гегеля ничего не осталось, да и ключевых категорий персональности, греха, центрального для христианского образа мыслей и жизни. Это осознанное, волевое философское христианство. Каждый философ, для кого религия не первый предмет интереса, создает идеальную религию. Религия должна быть такой-то – отвечать качествам х, у, z. Они примерно соответствуют традиции, в рамках которой я задаю этот вопрос. А в настоящей религии есть только х и у. Качество з действительно может не содержать (она не идеальна), а потому ее можно игнорировать.

Кто-то уходит к провиденциализму (Шелер): все еще впереди, кто-то – к финализму (история кончилась), к критике религий (они все несовершенны, и если даже лучшая из всех религий не совершенна, в них нет смысла).

Философ гегельянец считает все эти недостатки достоинствами, но для религиоведческого знания гегелевская традиция малопригодна.

После Гегеля в Европе возникает краткое разочарование, предпосылка к которому – гегелевский исторический финализм. Гегель считает: история завершилась, и это – условие занятия философией (что равно истории философии).

Но последователи Гегеля увидели, что история как-то не завершилась.

Они разбились на два лагеря:

- позитивисты (Конт) во Франции. Никакой философии религии там нет, там, наверно, нет и философии, которой отводится роль учения о методологии науки. Потом возникает социологи, которой интересны религии, но с научной стороны.

ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ

- философия жизни. Принято считать, что представители предпочли заниматься не абстрактной метафизикой, а ключевыми вопросами человеческого существования. (А.Шопенгауэр, А.Бергсон, Ф.Ницше, Шпенглер).

В чем проблема с философией жизни? Проблема для философии религии в том, что ФЖ предельно несистематична. Ее разработчики утверждали, что систематика в философском познании мертвит дух. Надо избегать сухих схем, избегать вписанности в рациональные конструкты. Поэтому в философии жизни сколько философов – столько и философий жизни.

Как и в экзистенциализме – были ли школы? Вот ни разу.

ФЖ предельно персоналистична: основной принцип философствования – принцип личности. Момент религии не интересовал их, религиозность как таковая интересовала Шопенгауэра как подспорье для философии, причем только индийская, для Бергсона религиозность – один из способов ориентации в мире, причем негативный, для Ницше религия ассоциировалась странным образом только с христианством, которое Ницше притиковал. Он не критикует религиозность вообще, он не атеист, он серьезно рассуждает о дионисийском и аполлоническом, которые для него онтологичны. Но христианство неприемлемо потому же, почему для Гегеля ислам – не соответствует философским убеждениям. По Ницше, в мире действует воля к власти, человек есть человек, поскольку он отдается этой силе, а учение Павла – искусственное ограничение. Сильный человек мог с этой волей отождествиться, а тут ему советуют ограничивать себя на основании существования высшего существа. Ницше абсолютный персоналист. Так что религия в его систему не очень попадает, а если попадает, то только церковно-догматическое оформление христианства как объект критики. Главная работа на эту тему «Антихрист» или «Антихристианин».

Так что в философии жизни философия религии редуцирована, не становится предметом специального интереса.

КАССИРЕР

Она им становится в рамках неокантиантсва (Марбург и Баден) – возрожденной систематической философии. Здесь самая яркая фигура – Эрнст Кассирер (Марбургская школа, где было в основном философия точных естественных наук). Для Кассирера о религии можно рассуждать только в рамках философии символических форм, символ – это знак. Символическое – пространство, в котором разворачиватется сознание, и другого мы обнаружить не можем. Эта функция реализует себя в различных символических формах (символическая форма – это система знаков, подчиняющихся единой закономерности сознания, знаковая способность может провить себя различным образом).

Из бесспорных форм:

- язык

- миф

- искусство

- философия

- наука

- техника

Наука и техника – это разные символические формы, что очень проницательно.

Вопрос: где здесь место религии? Кто-то считает, что для К. миф – теоретический объект религии, а магия – практическая сторона мифа. (2 том Философия форм, которую при некоторой настройке сознания можно как роман читать).

 

- а у нас сегодня мифология?

- завтра.

- в ужас пришел.

 

Эссе о человеке – сильный мировоззренческий посыл, написано во время торжества нацизма. Религия возникает на руинах мифа, так как миф обещает объяснить мир, но не делает этого, обещает рассказать, что будет после смерти, и тоже этого не делает. Отсюда деструктивность – миф разрушается изнутри, и результатом становится организованная религия. Религия – это результат мифа, организованная система почитания высшей силы.

К. пытается выделить миф, магию, ритуал, религию как элементы сознания, и отводит им место в своей системе. Он систематичен. Значит, можно говорить о философии религии – миф и религия заслуживают своего объяснения, а не редуцируются к иррациональному, к воле, интеллектуальной деятельности – это логичное и закономерное проявление человеческого сознания.

Значит, можно обнаружить логику. Есть закономерность, возможно познание.

Естественно, Кассирер совершенно забыт в Марбурге. Нет ни квартиры, ни дома, где жил, хотя есть легенды. А в англосаксонской традиции фигура почитаемая. Он сильно повлиял на структурализм. Кассирер и Леви-Стросс были знакомы и вместе работали.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ

Другой пример - Сюзанна Лангер – 1945, «Философия в новом ключе», в Кембридже. Она пыталась примирить строгое систематическое философствование с вдохновенностью. Вдохновение должно быть технически обеспечено владением языком.

Вообще в промежуток между войнами происходит ряд философских трансформаций: в результате ПМВ стал непопулярен психологизм. «Гуссерль окончательно развенчал психологизм». Очень замороченный философ, вокруг него множество интерпретаций. Он выпустил книгу «Против психологизма» в 1914, раскритиковал всех свох знакомых, пропиарился, на книгу откликнулись. Но тут началась ПМВ, а потом – экзистенциализм. А потом идею, что Гуссерль сказал в психологизме последнее слово, никто не оспаривал.

Лангер анализирует понятие мифа и рассматривает в широком контексте: да, миф – символическая система, которая отражает некую форму существования, состояние сознания. Он интересен не сам по себе, а тем слепком сознания, к которому он отсылает. Человек в мифе живет, причем больше, чем в чем-либо еще. В науке, искусстве человек тоже живет, но в меньшей степени. Больше человек находится только в языке – он в нем всегда.

Больше человек находится только в языке – он в нем всегда.

Но если бы человеку удавалось всегда находиться в мифе, он бы только в нем и существовал. Миф дарит человеку переживание континуальности. Миф длится вечно. Разными способами – повторять, фантазировать, это некое вечное возвращение, при этом миф всегда разный по содержанию и новый, даже когда сюжетно и фабульно одинаковый – в ее представлении существуют универсальные мифы. Она не была уверена в наборе мотивов.

Так миф противостоит нашему дискретному разрозненному существованию, повседневности, обыденности. Миф вырывается из дискретности в континуальность и тем дает пережить полноту бытия. Такая вот загогулина.

Выход в миф бесспорно позитивен, опыт полноты бытия надо переживать – это один из залогов тождества личности, ощущать свое единство, сливаясь с первоосновой сущего. Но Лангер не отказывается от истории, а история таки показывает, что миф остается в прошлом. Это не постоянно.

Итак, миф экзистенциально закономерен и жизненно небходим для человека. Еще миф нельзя связывать с исторической формой мифологии – мы все и всегда стремимся пребывать в мифе, но символических форм у нас все больше, мы в них теряемся в силу конкурентности и плюрализма схем доступ к мифу затруднен, и мы попадаем в мифологическое сознание реже.

С конца 60х идеи символической философии продолжаются в Европе. Во Франции они ложатся на два мощных движения: структурализм и психоанализ (Лакана). Все это дает постмодернизм. Русский постмодернизм ужасен, лучше б не было, потому что он привнесен, а не пережит, как в западной культуре.

Похоже, что принцип тождества онто- и филогенеза не является истинным. И история, и эволюция нелинейна. Чтобы понять, развивается мир или деградирует, надо понять, что мы называем миром. Мир многоаспектуален. Наше знание о языке эволюционирует, а сам язык деградирует.

Пытаясь примирять друг с другом непродуманные, нестрогие системы, мы получаем работу с беспомощным инструментом. Не надо примирять Генона с Гегелем: они высказывались о мире абстрактно, о мире вообще.

Вопрос: что именно мы хотим увидеть в мире, единообразие или однообразие. Отсюда разные типы познавательных систем. Диалектика подходит и туда, и сюда.

 

 

10.03.15.

БАТАЙ ТЕОРИЯ РЕЛИГИИ

Еще одно славное имя. Жорж Батай. Личность совершенно феноменальная во многих аспектах. Пример личности эпохи постмодерна, противоречивая, разнообразная в творческих порывах, эпатажная. Успел побывать философом, литератором, литературоведом, иконой гомосексуализма, католиком, последователем Лакана, Гегеля. Широк французский человек.

Отзывы о нем тоже противоречивые, не шибко его жалуют, но советую воздерживаться от высокомерного невнимания. Его работа «Теория религии» - один из самых проникновенных и глубоких текстов 20 века. По степени порыва и экзистенциальному накалу можно сопоставить с лекциями Гегеля. Посыл исключительно интересен и вызывает глубокую симпатию.

Вдумчиво читать – надо прилагать серьезные усилия, писал непросто, была такая установка. Постарался переводчик, недостатки перевода видны.

Основной посыл: рассматривает религию как феномен. Он не анализирует конкретную религию, но сущность религии вообще. Это дискурс, извините за выражение, нормативный по характеру.

Религия по существу, согласно Батаю, высочайшая степень интимности. Это понятие, означающее возможность пребывать субъекту наедине с собой. В нашей действительности это тяжелый труд, так как каждый из нас представляет интересы групп, ролей и т.п. В нашей жизни критерий самоидентификации – это некая реальность, за которой стоит тождество личности. Я есть … Меня все время что-то побуждает ответить на этот вопрос ограниченным образом, но в этих идентификациях Я теряется и утрачивает целостность. Нельзя остаться наедине с собой в качестве философа.

Что-то втягивает меня во множественность и эфемерность реального существования. И тогда в существовании Я уже невозможно увериться. И религия – способ возвращения к самому себе на глубочайшем уровне интимности. Процесс идентификации имеет символический характер. На этапе писания этого текста Батай был целиком погружен в символическую философию. Прежде всего для религии важен процесс разрушения символических систем. Символ (знак) – то, с чем человек себя идентифицирует.

Наиболее центральным феноменом религии является жертвоприношение. Классический сюжет всех исторических мифологий. Жертва символически ассоциируется с субъектом и уничтожается, тем самым уничтожается множество мнимых я, а пустота, приобретаемая в результате жертвоприношения – есть ощущение полноты.

И медитация в ведантистском духе.

Текст довольно замороченный: он всерьез пытается примирить Гегеля и Фрейда, и иногда кажется, что ему это даже удается. Но в отличие от Кассирера мы видим понимание символической деятельности как конструирование юниверсумов, существование которых может провляться по-разному, отсюда множество разных символических форм.

Жертвователь отождествляеся себя с жертвой. Сермяжная правда в этом есть. Жертва – это символический двойник, и принесение ее божеству, означающему полноту бытия, переводит туда же самого жертвователя.

У Батая знаковые процессы нас уводят от реальности. Это не технические средства для изучения и освоения реальности, но барьер между нами и реальностью. Интеллектуальная практика должна быть направлена на разрушение этих преград.

Каким образом отшельник понимает, чтобы понять, что атман есть брахман. Сначала надо исчерпать набор негативных характеристик, что я не есть. Отсюда пустота, которая вынужденно интерпретируется как полнота. А полнота связывается с подлинным Я, его осуществлением. Весь символический юниверсум уничтожается.

О реальной жертве не может быть и речи, потому что это таки философия. Это рафинированное философствование по поводу жертвоприношений.

Внутренний ритуал.

Другая форма раскрепощения символического юниверсума – литература. Очерки «Литература и зло».

Другие яркие представители – Эммануэль Левинас.

ТЕОЛОГИЯ СМЕРТИ БОГА

Батай важен для некоторых направлений современной американской философии религии. Это «теология смерти бога», разобраться с этом сложно. Яркий представитель – Карл Рашкер, тоже замороченная персона. Они как будто специально голову морочат, пишут очень тяжело. Французский постмодернизм по-английски – не может быть простой.

Теология смерти бога исходит из тезиса Ницше о смерти бога. По Ницше, бог умер, да и бог с ним, но он воскрес. Умер бог как персонализация и объективация всех мнимых добродетелей, которые человек хочет видеть в себе. Это символ искусственных ценностей (противоестественных). Стремиться к этому идеалу неразумно. Разумный человек стремится упрочить себя в мире, для чего надо проникнуться волей, реализовать некую силу. Тезис интеллектуалы поняли и начали на разные модели интерпретировать.

В протестантской мысли интрига сводилась к тому, что бог умер в качестве личности, которая оправдывает человеческую греховность. Божество как персона, избавляющая человека от того, от чего он мог бы избавиться и сам.

Смерть теистического принципа – мир запустил, как аристотелевский перводвигатель.

Рашкер: «Алхимия слова» - иезуитски поступает: бог умер, но потребность в теологии никуда не делась, как в абсолютно фундаменталистком знании. К этому прекрасно примешивается американский и христианский марксизм. Богословие, из которого исключено божество.

Это демонстрирует автономность знания от принципов, в соответствии с которыми знание выстраивается. Мы располагаем принципами, например, историзм, сформулированный внутри христианской традиции, но мы можем использовать историзм вне ее. Можно богословствовать, не будучи верующими.

Полагаю, что он жулик. Есть в этом искусственность.

Есть серия статей «Дар Батая», где Рашкер рассматривает важность Жоржа Батая.

Это важно в связи с разговором о конце философии религии. Она не кончилась, это живой процесс, она существует, хотя неизбежно становится все более разнообразна. Она перестала быть неким академическим занятием (очень краткий период времени была таковым). В ней совмещаются несовместимые вещи, вроде Лакана, де Шардена, Блаженного Августина, Маркса, но это вовсе не значит, что они сложили все в одну кучу и хороводы водят.

В западноевропейской философии посмодернизм был чем-то органичным. А в России он дикий и монструозный, но это не значит, что он таков везде.