Наиболее распространенные квазиценности – это паранормальное, квазинаучное и религиозное.

 

6.1. Паранормальное

Понятие «паранормальное» не является достаточно четким. В основном потому, что неопределенны границы явлений, подпадающих под этот термин. Он применяется обычно к феноменам, которые, как считается, не могут быть объяснены с помощью научных теорий и методов, так как относятся к сфере трансцендентного (потустороннего), иначе говоря, являются выражением сверхъестественных духовных или таинственных природных сил.

В круг таких явлений чаще всего зачисляют различные виды экстрасенсорных (сверхчувственных) восприятий, «чудесных» исцелений, телекинеза (передвижение материальных объектов силой мысли), телепатии (чтения или передачи мысли на расстоянии), ясновидения (усмотрение особым, «духовным» зрением того, чего нельзя увидеть или узнать никаким понятным способом), прорицаний, пророчеств и др.

Статус парапсихологии, изучающей эти явления, до сих пор остается в высшей степени спорным. Многие ученые скептически относятся к результатам парапсихологических исследований, полагая, что в них отсутствует должная чистота и строгость эксперимента, и, напротив, имеет место произвольность интерпретаций, а то и простое мошенничество и фаль­сификации.

В категорию паранормального включают и такие якобы существующие явления, как «жизнь после смерти», реинкарнация (переселение душ), левитация (сверхъестественное преодоление сил земного притяжения и полеты без каких-либо технических средств), астральное проектирование, демоническая одержимость, эксорсизм (технология изгнания бесов и других злых сущностей из человека) и т.д.

В разряд паранормальных явлений входит многое, связанное с уфологией (наблюдениями над так называемыми НЛО – неопознанными летающими объектами): появление ино­планетян, похищение ими людей, путешествия землян в иные звездные миры и т.п. Паранормальными считаются корреляции (связи, совпадения) между определенными событиями в жизни человека, чертами его характера и расположением планет в год, месяц и день его рождения. Соответственно паранормальными могут считаться и такие псевдонаучные области знания, как астрология, нумерология, карты Таро, учения о биоритмах, дианетика и т.п.

В отношении паранормального следует различать факт самого заявления о паранормальном явлении и содержащуюся в этом заявлении информацию.

Само заявление (если, конечно, оно добросовестно) – это свидетельство о некотором реальном факте, в котором, возможно, нет ничего сверхъестественного и паранормального. Все дело в подходе к этому факту, в его интерпретации. Что же касается реального содержания заявления, то его обычно практически невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть доступными объективными и научными методами, хотя было бы ошибочно просто отвергать его как абсолютно невероятное или абсурдное.

Таковы, например, многочисленные рассказы о лохнесском чудовище или снежном человеке. В них нет прямых ссылок на сверхъестественное или мистическое, и в принципе можно допустить, что за ними скрываются соответствующие реальности. Поэтому эти явления целесообразнее считать какими-то пока не изученными аномалиями, и в любом случае свидетельства о них должны подвергаться строгому научному анализу и независимой объективной экспертизе. В противном случае всякое подобное свидетельство рождает очередной миф или легенду, которая может переходить от поколения к поколению, засоряя разум и пополняя багаж человеческих предрассудков.

Другого типа паранормальные явления связывают не просто с чем-то аномаль­ным или необычным, а со сверхъестественным, мистическим, волшебным или колдовским. Поставщики таких заявлений – пестрая армия самозванных магов, колдунов и колдуний, волшебниц и волшебников, сатанистов. Общая черта исходящих от них заявлений состоит в утверждении бытия принципиально иного, сверхъестественного мира, который в принципе отличается от всего нам известного и до­ступного нашим естественным способностям и научным методам по­знания.

Оккультизм и всякого рода «волшебства» бытуют на границе между паранормальными практиками и религиозными культами. Эту зону псевдо­ценностей условно можно назвать полумистической. Их специфика со­стоит в совмещении веры в особое, например, ок­культное (магическое) действие различных вполне естественных вещей (черных кошек, воро­н, костей животных, разных трав и настоев, эликсиров» и т.д.), во-первых, с заявлениями паранормального характера, ска­жем, с утверждениями о влиянии астральных сфер на судьбу человека, во-вторых, с верой в трансцендентное, религиозно-мистическое, и в-третьих – с верой не только в Бога, но и в сатану, в оживающих и встающих из могил мертвецов и т.д. Та­кая «синтетическая» практика (помолясь, да за гороскоп) объединяет людей в различные секты полу-религиозного и полу-паранормального характера, представлена широким спектром волшебников, шаманов, магов, колдунов, «рыцарей» и «магистров» самых невероятных эзотерических учений, агенты ко­торых порой весьма неплохо зарабатывают на любопытстве, доверчивости, неосведомленности и несчас­тье людей, их тяге к таинственному или же на их элементарной глупо­сти.

Большая или меньшая доля шарлатанства обычно соединяется здесь с внушением и манипулированием сознанием, а также с психотера­певтическим или просто терапевтическим эффектом, если «клиентов» угощают каким-нибудь приворотным зельем, изготовленным из экс­трактов безвредных или полезных для здоровья трав.

Лет 15 тому назад в России люди не могли бы даже представить себе, что в газетах можно будет прочитать объявления об услугах, начи­нающиеся словами: «Адепт Абсолютного Колдовства...», «Астральная магия...», «Белая Деревенская магия...», «Абсолютная магия...», «Колдовство старообрядческое...», «Колдунья потомственная...», «Приворотное зелье, снятие порчи, венца безбрачия...», «Магистр бе­лой практической магии...», «Руническая магия...», «Магия черная и белая...», «Магия мощная...», «Магия высшая...».

Скептицизм и принципы свободного критического исследова­ния, присущие гуманистическому стилю мышления, запрещают заведомо отвергать какие-либо предположения или свидетельства, в том числе и заявления о паранормальных явлениях. Никакой чисто аналитический или формальный подход не может решить эту проблему, поскольку она носит более широкий характер и связана с фактуальными заявлениями (т.е. касающимися конкретных фактов). Поэтому вопросы эти должны рассматриваться не только с точки зрения современной науки, но и в историческом, психологическом и даже экономическом контексте.

Прогресс знания свидетельствует о том, что кажущееся невозмож­ным сегодня может стать возможным завтра. Поэтому допустимо рас­сматривать содержание заявлений о паранормальном как что-то вероятное и не исключать его заведомо из области научного исследования.

Открытость и критичность гуманистического стиля мышления предполагают непредвзятую, взвешенную и осторожную оценку заявлений о паранормальном. Такая установка требует осмотрительного определения самого термина, выявления его реального смысла.

Существует четыре подхода к самому поня­тию «паранормальное».

Во-первых, паранормальное может обозначать некоторого рода странное или необычное явление, которое отвечает хотя бы одному из следующих условий:

а) оно может полностью отличаться от любого из доступных нам объектов или противоречить всем известным нам фактам или закономерностям;

б) оно, таким образом, должно отличаться от наших обычных представлений о мире и его объектах;

в) оно невыразимо в обычных понятиях здравого смысла.

Во-вторых, паранормальное явление – это

а) то, что необъ­яснимо в терминах современных теорий;

б) что может иметь свое научное объяснение только в результате кардинального пересмотра существующих теорий.

Третий возможный смысл паранормального состоит в том, что, раз нам неизвестна причина некоего удивительного явления и поскольку мы просто не в силах оценить и осмыслить его, то оно не может быть естественным. В этом случае термин «паранормальное явление» эквивалентен понятию чуда.

Четвертый смысл этого понятия связан с предположением, что некие осно­вания для реальности паранормального существуют, но что они

а) не материальны и не психичны, а спиритуалистичны;

б) они неестественны или сверхъестественны.

Оценивая эти четыре возможных определения и понимания паранормального, легко придти к выводу, что в третьем и четвертом случае эти термины несостоятельны, поскольку сказать, что явления не имеют причины, это значит косвенным образом признаться в неве­жестве или нежелании познавать.

В свое время причины многих явлений казались непостижимыми, однако, в ходе прогресса нашего знания, рано или поздно многие из них обнаруживаются. В четвертом случае определения паранормального дают не его понимание, а способ компенсации и выраже­ния нашей тяги к загадочному и необъяснимому, и мы имеем здесь не­кое явное или неявное произвольное изобретение трансцендентных или потусторонних измерений во вселенной и человеческом поведении с тем, чтобы выдать их за объективно существующие.

Между тем и первый, и второй смысл термина «паранормальное», по существу, не является определением такового, поскольку, строго говоря, это всего лишь ссылки на то, что является неожиданным или удивительным или что не вписывается, но может рано или поздно вписаться в новые научные теории. В итоге следует признать, что понятие «паранормальное», в принципе, бес­плодно, что оно не отменяет научного, осторожного, скептического, объ­ективного и взвешенного подхода к заявлениям о паранормальном и не допускает их заведомого отрицания или игнорирования.

Однако кроме чисто аналитической стороны дела здесь есть аспект и психологический, и социальный, и нрав­ственный, поскольку речь идет о человеке, его жизни, смерти, здоровье, познании, его возможностях и т.п.

Дело в том, что такого рода заявления как правило мотивируются жаждой, потребностью в необычном и экзотическом, стремлением к чуду, тайне, загадочному, сенсационному и т.п. Эта мотивация может быть на­столько сильной, что способна существенным образом деформировать наши способности и орудия познания, особенно чувственно-эмоциональный его спектр.

Иллюзии, галлюцинации, чрезмерные ожи­дания, экзальтированность, сбои в ощущениях и восприятии, домысливание и т.п. являются частыми спутниками заявлений о паранормальных явлениях. Один из мощных стимуляторов заявлений о паранормальных феноменах скрывается в элементарной жажде наживы, успеха, извест­ности и славы. В условиях рынка практически любая потребность лю­дей обретает меновую стоимость и становится источником обогащения и экс­плуатации. В этом смысле сфера паранормальных практик – это свое­го рода потенциальный или реальный рынок услуг, стремящийся «удовлетворить» вполне естественные стремления людей к здоровью, безопасности, к необычному и т.п.

Часто заведомую ложность утверждений о паранормальном (чудесном, экстрасенсорном, мистичном, связанном с потусторонним и т.д.) пытаются прикрыть требованием догмати­ческой веры, в которой никакие обычные научные и рациональные подходы просто неуместны. Так порождается масса иллюзий и заблуждений. Сложность ситуации состоит и в том, что при желании некоторые из верящих в существование той или иной паранормальной реальности могли бы, если бы захотели этого, отделить действительность от иллюзий, обмана и сомнительного, однако, в силу причин психоло­гического характера они не склонны это де­лать, находя свое состояние, образ мысли и отношения к паранормальному вполне их удовлетворяющими, ценными, приятными и т.п. Вера в паранормальное становится своего рода знаком ущербного образа жизни, наркотиком, компенсирующим трудности жизни такого верующего. И только чувство юмора и наша терпимость к недостаткам других спасают ситуацию, когда мы общаемся с приверженцами современной эзотерики[15].

Хотя большинство заявлений о паранормальных явлениях с трудом поддаются научному, свободному и независи­мому критическому исследованию, суть отношений к паранормальному, так же как и поведение носителей «паранормальной» ин­формации и их «потребителей» понять несложно. Также очевидны и социальные причины оживлений и спадов в интересе людей к сверхъестественному. Переходные времена, периоды неопределенности в жизни человека и общества, экономическая нестабильность и другие негативные процессы обычно провоцируют интерес ко всякого рода чудесам и заявлениям о сверхъестественном. В этом убеждают многие социологические исследования, которые обнаруживают прямую зависимость интереса к иррациональному и мистическому от благополучия или неблагополучия человека и общества.

Безусловно, каждое отдельное заявление о паранормальном заслуживает специального и конкретного анализа и оценки. Но если паранормальное определять как некоторый класс феноменов, обладающих каким-то общими чертами (о чем мы говорили выше), то наша рациональность, здравый смысл и скепсис не могут не подсказать нам, что в первом своем приближении паранормальное представляет собой, чаще всего, причудливую смесь действительных фактов и процессов с различными верованиями, стремлениями к неожиданно­му, невероятному и чудесному, с фантазиями, заблуждениями и иллю­зиями.

Ввиду своего неопределенного, двойственного статуса паранор­мальное имеет весьма сомнительную ценность. Можно сказать, что утверждения о паранормальных феноменах, также как и «паранормальные» практики суть квазиценности. В конечном счете – это либо полная иллюзия, ошибка или обман, либо явление, которое имеет под собой вполне естественные причины, которые обнаруживаются в ходе критического научного исследования. И тогда статус псевдоценности паранормального трансформируется либо в антиценность, если это ошибка, иллюзия или шарлатанство, либо в ценность, если мы находим реальные его причины и получаем надежное и достоверное знание того, что вначале было объявлено как паранормальное.

 

Квазинука и лженаука

Следует отметить, что когда мы говорим о квазиценностях, то невольно сталкиваемся с областью явлений, которые в силу своей большей или меньшей алогичности и ненаучности образуют весьма аморфную и трудно расчленяемую совокупность утверждений и практик. Другими словами, между ними трудно провести четкие границы. Их сложно структурировать, хотя бы потому что апологеты квазиценностей редко бывают последовательны и строги в своих суждениях и желании ясно сформулировать то, о чем они говорят. Особенно очевидна размытость граней между квазинаукой, паранаукой, псевдонаукой и лженаукой. Тем более что в ряде случаев явно паранормальные, оккультные или мистические вымыслы сознательно маскируются под научные теории или выдаются за открытия.

Эта амбивалентность (двусмысленность) дана уже этимологически. Квази (от лат. quasi – якобы, как будто) означает «мнимый», «ненастоящий» и в то же время «почти», «близко».

Квазинаука – это область такого знания, в котором в разной степени и пропорции содержатся ложные и, возможно, истинные утверждения и которая может содержать утверждения как фактуального, так и сфальсифицированного характера.

Пара (от греческого pará – возле, мимо, вне) как часть сложных слов означает находящееся рядом, отклоняющееся от нормы или нарушающее что-либо.

Термин «паранаука» относится к утверждениям или теориям, которые в большей или меньшей степени отклоняются от стандартов науки и содержат в себе как существенно ошибочные, так и, возможно, истинные положения.

Близость по смыслу понятий «квазинаука» и «паранаука» позволяет использовать их как синонимы.

Понятия лженауки и псевдонауки семантически более определенны и практически также синонимичны. Псевдо (от греческого pséudos – ложь) - часть сложных слов, означающих «ложный» «мнимый».

Лженаука – это такой теоретическая конструкция (и, не исключено, соответствующая ей практика), содержание которой, как удается установить в ходе независимой научной экспертизы, не соответствует ни нормам научного знания, ни какой-либо области действительности, а ее предмет либо не существует в принципе, либо существенно сфальсифицирован.

Между тем, все идентифицированные выше феномены объединяет одна общая черта – их претензия быть истиной и иметь статус науки. К этому следует добавить, что, если установлена ошибочность того, то первоначально можно было квалифицировать как квазинауку или паранауку, то они переходят в разряд псевдонауки или лженауки.

При этом важно различать ошибку в научном исследовании и лженауку. Ошибка – естественная и неотъемлемая часть научного исследования, поскольку оно представляет собой процесс проб и ошибок, результатом которого является освобождение от ошибок и установление истины.

Отдельной проблемой является психологическая сторона квазинауки и паранауки.Это могут быть как корыстные амбиции их авторов, так и искренние заблуждения. В случае с псевдо- и лженаукой нередко имеет место или упорное и безотчетное (догматическое) нежелание их авторов признать свою ошибку, потерять лицо, положение и т.д., или же умышленное жульничество.

С точки зрения научного скептицизма, являющегося важной компонетой свободного исследования (как принципа гуманистического мировоззрения), особенно важно установление типичных признаков и истоков квази- и лженауки.

Среди многочисленных факторов, порождающих эти квази- и псевдоценности, можно выделить методологические, мировоззренческие или идеологические, психологические, социологические и экономические или прагматические. Как правило, все они связаны между собой и не проявляются в своем чистом и изолированном виде.

К истокам первого рода относится «выпрямление» логики научного познания, когда исследователь склонен пренебрегать деталями, всесторонностью и тщательностью эксперимента или игнорировать влияние на предмет всех вовлекаемых в изучение фактов. В результате возникает упрощенная модель, воспроизводящая лишь фрагмент явления, либо не имеющая с ним ничего общего. В ходе дальнейшего исследования ошибки накапливаются, результаты экспериментов подгоняются под исходные данные и возникает фантомный продукт, выдаваемый за научное достижение. Ярким образцом такого рода «достижений» была теория Лысенко и его школы.

К методологическим приметам следует отнести возникновение паранауки вследствие принципиальной неполноты наблюдательных или экспериментальных данных, когда исследователь впадает в соблазн рискованных обобщений, в итоге не оправдывающих себя, но лишь порождающих неполноценную теорию.

Столь же типично для квазинауки произвольное использование терминов и их неправомерная экстраполяция на другие области знания. Это слова-призраки, оторванные от своей первоначально объективной базы. Хорошо известно, как произвольно трактуются в околонаучной литературе такие фундаментальные понятия, как «поле», «энергия», «информация», «аура» и многие другие. Любопытна трансформация слова «аура». Его первоначальный смысл – веяние (от греческого áura) чего-то ядовитого, тлетворного и смертоносного. Аурой естествоиспытатели называют местности, зараженные, скажем, ядовитыми испарениями или газами. Однако, видимо, по эстетическим причинам («красиво звучит») это слово приобрело особый «романтический» смысл и стало исключительно популярным в квазинаучной или мистической литературе.

Не менее распространены такие псевдонаучные понятия, как «энергоинформационный обмен», «биоэнергия», «биополе», «тонкие поля», «информационно-фазовое состояние материальных систем» и т.д. Иногда на базе одного такого термина строятся теории глобального масштаба, как это сделал заметный представитель современной лженауки И. Язвишин, разработавший специальное учение «информациологию» и создавший весьма сомнительную и по большей части виртуальную Международную академию информатизации.

Произвольное толкование или изобретение терминов-пустышек сочетается с нарушением принципа, так сказать, финитизма научных понятий, т.е. пределов применимости научного термина, которые определяются максимально строго для каждой области научного знания.

Односторонность обоснования полученных результатов. Этот признак квазинауки проявляется в том, что подбираются аргументы и данные только в пользу «своих» результатов и закрываются глаза на данные, противоречащие заявленным идеям.

Нарочитое усложненое изложение сути дела, когда используются не только сложные термины, формулы или понятия других областей знания, но и изобретаются совершенно новые. В последнем случае выдумывание псевдопонятий может сочетаться с «изобретением» соответствующего псевдообъекта исследования (нечто вроде разработки «научной технологии выделки чертовой шкурки»).

Эта наукообразность легко обнаруживается, если попытаться упростить объяснение и истолковать его в хорошо определенных терминах. В результате такой операции нищета этой нарочитой премудрости оказывается очевидной.

Введение в оборот заведомо неверифицируемых, т.е. в принципе не проверяемых и потому не подтверждаемых и не опровергаемых независимыми экспертами положений. Так, адепты «торсионной теории» А. Акимов и Г. Шипов утверждают, что могут управлять так называемыми торсионными полями, хотя современная наука еще не разработала экспериментальной базы для обнаружения и работы с такого рода теоретически допустимыми полями.

Другими признаками работ псевдоученых являются:

– нередкое отсутствие у таких псевдоученых профессиональных знаний в той области, к которой относится предлагаемая ими теория;

– бедное или одностороннее цитирование научных источников;

– авторы не публикуют свои результаты в научных рецензируемых (т.е. наиболее серьезных и авторитетных) журналах; напротив, отмечается стремление обращаться через головы экспертов непосредственно к «народным массам», к журналистам и прессе, рассчитанной на невзыскательных или просто невежественных людей;

– в таких работах совершаются «революционные» перевороты в фундаментальных науках, методах лечения, образования и т.д., опровергаются или изобретаются новые фундаментальные законы, не согласующиеся с уже известными;

– стремление обещать как можно больше сенсационных практических результатов своих «открытий»;

– апелляция не столько к научным авторитетам, сколько к возможным потребителям «революционных переворотов», а также к потенциальным инвесторам;

– обвинения «официальной науки» или научного истеблишмента в догматизме, консерватизме, снобизме и бюрократизме, в гонениях на «подлинных» революционеров мысли.

К мировоззреническим основаниям псевдонауки относится некритическое сочетание научной картины мира с ненаучной.

Это может быть попытка «примирить» науку с оккультизмом или магией или создать «синтетическую» доктрину Единого Знания, в которой бы гармонично сочетались научное и мистическое знание и т.д. Такого рода тенденции являются следствием внутреннего дуализма в сознании человека, верующего в бога или в мировой разум, таинственные или сверхъестественные явления и т.д., но одновременно занимающегося научными исследованиями. Такое сознание тщится преодолеть противоречие между верой и знанием с целью компенсации, преодоления внутреннего раскола и психологического дискомфорта верующего ученого.

Не менее пестр психологический комплекс квазинауки. Ее двигателями со стороны человеческой субъективности могут быть честолюбие, не подкрепленное тяжелым и кропотливым исследовательским трудом, жажда легкой славы и быстрого успеха, видимость простоты научного открытия или просто заблуждение, иллюзия того, что обнаружена несомненная истина.

Более негативным является психологический комплекс псевдо- или лженауки. В ряде случаев ее адепты не столько искренне заблуждающиеся люди, сколько мошенники и шарлатаны, пытающиеся (иногда довольно успешно) сделать из своих построений финансово выгодное предприятие. Такими людьми движет беспринципность, распаляемая корыстью, непомерной амбициозностью и жаждой влияния. У них атрофированы стыд и совесть, они невосприимчивы к критике и, разумеется, не склонны размышлять над этическими аспектами науки. Свои усилия эти люди тратят в основном на рекламу и сбыт своих измышлений. Наиболее заметными фигурами в этом плане являются математик А. Фоменко, составивший совершенно ненаучную, основанную на ложных астрономических данных «новую хронологию», и «путешественник» Э. Мулдашев, обнаруживший целую гору «чудес» в Гималаях и на Тибете.

Экономические и прагматические истоки квази- и лженауки, в принципе, лежат на поверхности. Особенно явны они у нас, в смутные времена переходного периода в России, когда государство перестало интересоваться наукой и должным образом финансировать научные исследования. Это и падение престижа науки, отягощенное подогреваемой СМИ тягой выбитого из равновесия населения к сенсациям, всякого рода чудесам, нетрадиционным методам лечения и т.д.

Спрос родил соответствующее предложение: вместе со сворой колдунов, волшебников и магов родились «ниспровергатели» основ современной науки, «революционеры» из числа самозванных академиков и докторов, а также тех ученых, которые, по сути, предали идеалы науки, благородство ее целей и ее этику. Не случайно лжеученые ищут союза с «сильными мира сего»: депутатами, политическими деятелями, высшим офицерским составом, спецслужбами, а то и просто с влиятельными жуликами. Не удивительно, что проходимцы типа астрологов-советников оказываются востребованными в высших эшелонах власти, а какой-нибудь диван-экстрасенс, якобы излечивающий от всех мыслимых болезней, включая импотенцию, демонстрируется в Государственной Думе.

Приметой «социализации» пара- и псевдонауки, ее превращения в организованную силу является создание многочисленных, так называемых общественных академий и институтов, штампующих за определенную плату не только «академиков» и «докторов», но и «дипломированных» астрологов, экстрасенсов, магов и волшебников. Таким образом, у этой области псевдоценностей есть определенные узаконенные государством технологии производства лжеученых и шарлатанов, которые в свою очередь на диком отечественном рынке находят потребителей своих весьма сомнительных услуг.

В целом феномены квази- и лженауки социально обусловлены. Они находят для себя благоприятную почву в условиях идеологической сумятицы и вакуума, являются закономерным следствием кризисных процессов в области политики и экономики, бесцеремонной борьбы за власть и передела собственности. Они отражают факт падения нравов, криминализацию многих областей общественной жизни, загрязнение информационного пространства ложью, героизацией наглости, грубой силы, обмана, низменных страстей.

В атмосфере равнодушия большей части населения, отупляемого средствами массовой информации, пара- и псевдонаука стали составной частью антикультуры, разлагающей общественное сознание и препятствующей моральному, интеллектуальному и социальному выздоровлению России.