Прозаические жанры в составе Библии

 

 

"Всевышний сотворил людей, потому что Ему нравятся истории из жизни", — гласит раввини-стическое предание, а основатель журнала "Time" Генри Люс однажды остроумно заметил, что "ценность рассказа о человеке первым от­крыл не "Time", а Библия".

Повествование играет ведущую роль в Биб­лии. Это очень точно подметил Амос Уайлдер: "Повествовательные жанры исключительно важ­ны для христианства"¹. Таким образом, чем боль­ше читатель знает о том, как "устроена" художе­ственная проза, тем больше пользы и удовольст­вия принесет ему чтение библейского текста.

Библейские тексты очень разнятся друг от друга по степени подробности входящих в них описаний. Некоторые тексты Писания представ­ляют собой исторические хроники: в них, в соот­ветствии с законами документального жанра, по­вествуется о том, что произошло, но не описыва­ется, как событие происходило.

На противоположном конце шкалы находят­ся прозаические тексты, которые с полным пра­вом можно назвать художественными, напри­мер, жизнеописания Давида или Иова. В них проявляется характерное для художественного произведения стремление изобразить событие, а не только рассказать о нем. Это предельно на­сыщенное, обстоятельное, изобилующее деталя­ми повествование, позволяющее читателю вос­создавать в воображении описываемые события.

Отнюдь не всякая описанная в Библии после­довательность событий может быть названа ху­дожественной прозой в строго литературоведчес-

Ведущая роль повествова­тельных жан­ров в Библии

Сопоставление историко-доку-ментального и художествен­ного повество­вания

Early Christian Rhetoric: The Language of the Gospel (Cambridge: Harvard University Press, 1971), p. 56.

Библия как памятник художественной литературы

 

Художествен­ная проза как приглашение к сопережи­ванию

Читатель

как зритель

и участник

Требование

читательской

активности

ком значении этих слов. Если расположить все библейские тексты по степени подробности опи­сания на упомянутой нами шкале — от бесприст­растного изложения событий до пространного по­вествования о том, как событие происходило, — можно увидеть следующую закономерность: чем ближе текст к "пространной" части шкалы, тем более оправданы будут наши попытки применить к нему тот литературоведческий "инструмента­рий", о котором пойдет речь в данной главе.

Всякий раз, когда автор выходит за рамки документального повествования о событии и бе­рется подробно описывать, как оно произошло, он тем самым приглашает читателя разделить с героем (или героями) его переживания и опыт, иногда охватывающий довольно большой проме­жуток времени. Особенность восприятия, изве­стная как отождествление себя с действующим лицом, предполагает, что читатель "проживает" событие повествования вместе с одним из героев.

Описанное выше свойство художественного повествования требует читательской активности — читатель должен стать зрителем или непо­средственным участником повествования. Сила повествования как художественной формы кро­ется в его способности вовлекать читателя в про­исходящее событие. Повествователь вводит его в самый центр описываемых событий, помещает в качественно иное пространство и время. Как пи­сал Норман Перрин, "первичная задача повест­вования состоит в том, чтобы помочь читателю услышать голоса, присоединиться к действию, войти в сюжет"². Священнописатели хорошо осо­знавали, что чем ярче и наглядней опишут они события, обстановку и героев, тем вернее завла­деют они вниманием читателя.

Иными словами, вдумчивое чтение предпо­лагает, что читатель активен — он рисует в во­ображении описываемые автором картины, пы-

The New Testament: An Introduction (NewYork: Harcourt Brace Jovanovich, 1974), p. 165.

Прозаические жанры в составе Библии 43

тается представить образы и проникнуть в суть изображенных событий, отождествить себя с тем или иным действующим лицом. Если чита­тель отстранится от описываемых событий и увидит в них не более, чем перечень фактов, его впечатление от библейского текста будет до­вольно жалким. Личностная вовлеченность чи­тателя посредством активной работы воображе­ния — это главнейшее условие для восприятия библейского текста. Встреча с Писанием предпо­лагает ответный шаг — воссоздание в воображе­нии описываемых картин и событий, и только при этом условии библейский текст "достигнет" читателя.

Таким образом, можно сформулировать пер­вое правило чтения прозаических художествен­ных текстов в составе Писания: в библейской прозе необходимо "услышать" приглашение к живому, личностному сопереживанию действу­ющим лицам.

Любой художественный прозаический текст Основные слагается из трех основных структурных эле- составляющие ментов: фабулы (самого действия), действующих лиц и обстановки, на фоне которой происходят события. При чтении необходимо обращать вни­мание на каждую из этих составляющих, равно как и на их взаимодействие друг с другом.

Можно выделить три основные характерис- Значение тики обстановки действия — пространство, вре- обстановки мя, историко-культурный контекст. Вводя в по- действия вествование описания пространства, автор пре­следует сразу несколько целей. Прежде всего, описания художественного пространства необ­ходимы для понимания происходящих в нем со­бытий. Безусловно, они создают ту осязаемость и наглядность, благодаря которой читатель вовле­кается в повествование. Кроме того, они могут выступать элементом характеристики персона­жа (например, кочевник и добрый семьянин Ав­раам постоянно появляется на фоне шатров и ко­чевых поселений).

44 Библия как памятник художественной литературы

Описания Наконец, благодаря описаниям пространства

пространства создается атмосфера или "тональность" повест-

создают вования. Атмосфера повествования также созда-

атмосферу ется благодаря описанию интерьера. Так, напри-

Символическое значение пространства

повествования мер, введенное в 12 главу Деяний Апостолов опи­сание тюрьмы, стражи, цепей и железных ворот передает атмосферу той опасности, от которой был чудесным образом избавлен апостол Петр. Враждебность братьев Иосифа (Быт. 37) подчер­кивается введением в повествование характер­ных пространственных деталей — пустынная местность, рвы, близость торгового пути, по ко­торому следуют караваны.

Помимо буквального значения, описание
пространства в библейском тексте нередко несет
дополнительную тематическую или символичес­
кую нагрузку. Так, созданию идеализированной
картины любви способствует введение пасто­
рального пейзажа — полей пшеницы и картин
жатвы. Местом откровения Бога человеку чаще
всего выступают горы (ср. встреча Моисея с Бо­
гом на горе Синай, поединок Илии с пророками
Ваала на горе Кармил, Преображение Христа на
Фаворе). Не вызывает сомнений также символи­
ческий характер большинства географических
наименований, встречающихся в синоптических
Евангелиях и Деяниях Апостолов. Так, Галилея
— символ откровения о спасении, Иерусалим —
символ отвержения; Деяния Апостолов начина­
ются в Иерусалиме — духовной столице иудеев,
отвергшей Евангелие, и (после многих событий)
заканчиваются в Риме — столице языческого
мира, в которую донеслась Благая весть.
Пространство Художественное пространство также слу-

и структурное жит структурному единству повествования. Раз-единство розненные сюжеты, составляющие Книгу Исход,

повествования образуют целое не в последнюю очередь благо­даря сквозным образам пустыни, огня, воды и скал. В сюжете об Илии такими сквозными обра­зами выступают холмы и горы, в сюжете об Иа­кове — скалы. В Книге Бытия события объединя-

Прозаические жанры в составе Библии

 

ются общим пасторальным пространством, а в книгах Есфири и Даниила — описаниями при­дворного быта. В синоптических Евангелиях важным структурным принципом выступает движение из Галилеи в Иерусалим, так же как в Деяниях Апостолов движение из Иерусалима в Рим определяет не только развитие сюжета, но и богословие всей книги.

Помимо художественного пространства, воз­действие произведения на читателя определяется присутствием в нем художественного времени. Так, для понимания. Книги Есфирь принципиаль­но важно, что ее события происходят во время Ва­вилонского плена, когда иудеи были особенно без­защитны из-за своей малочисленности. Впечат­ление от Книги пророка Ионы во многом зависит от того, знает ли читатель, что во время описыва­емых в ней событий Ниневия была столицей пося­гавшего на весь мир Ассирийского царства, изве­стного своей жестокостью и воинственностью.

Наконец, обстановка действия определяется историко-культурным контекстом — убеждени­ями действующих лиц, верованиями, принципа­ми взаимоотношений и обычаями описываемой эпохи. Библейское повествование мало что ска­жет читателю, не знакомому с историей древних культур. Украл ли Иаков первородство у Исава? Формально это была покупка (выгодная сделка, закрепленная клятвой Исава, была "предусмот­рительно" заключена у котла с чечевицей), осно­ванная на бытующей в Уре практике передачи первородства за определенную плату. Если чи­татель не знает об извечной вражде между иуде­ями и моавитянами, начальные стихи Книги Руфь: "...И пошел один человек из Вифлеема Иудейского со своею женою и двумя сыновьями своими жить на полях Моавитских" — останутся для него нейтральным указанием на предысто­рию событий. Но если восстановить для себя культурный контекст, сквозь мирные слова про­рывается напряжение и тревога — все равно как

.

Художествен­ное время

Историко-культурный контекст

 

 

Библия как памятник художественной литературы

 

Важность

обстановки

действия

Роль

персонажа в

повествовании

Способы изоб­ражения дейст­вующих лиц: 1. Непосредст­венное описание

если бы современный писатель начал повесть с того, что "В 1946 году иудейская семья пересели­лась в Германию"³.

Читатели нередко оставляют без внимания описания обстановки в библейских текстах — и тем самым значительно теряют в понимании их смысла. Иногда, действительно, обстановка слу­жит не более, чем введением в повествование, например, "и опять начал учить при море" (Мк. 4:1). Однако можно с большой уверенностью предполагать, что введение подробных описаний обстановки действия несет определенную эсте­тическую нагрузку — они помогают читателю воссоздать в воображении описываемые карти­ны, либо же способствуют раскрытию содержа­ния. По тщательности разработки деталей опи­сания обстановки во многих библейских сюжетах приближаются к сценографическим ремаркам.

Итак, второе правило чтения библейских текстов гласит: при чтении Писания необходи­мо подмечать, какие детали обстановки свя­щеннописатель счел нужным ввести в повест­вование. В тех случаях, когда описания обста­новки занимают значительное место в общем объеме текста, следует проанализировать их роль в раскрытии содержания.

Читателя не должны смущать давние споры о том, что важнее — фабула или персонажи повест­вования. Персонаж производит действие; оно же, в свою очередь, характеризует персонажа. Поэтому при чтении художественного текста очень важно замечать, каким образом фабула и персонажи формируют общее впечатление от произведения.

Читателю также полезно знать об основных способах изображения действующих лиц. Один из них — непосредственное описание персонажа. Когда священнописатель говорит: "Иосиф же был красив станом и красив лицем" (Быт. 39:6) или Есфирь "была красива станом и пригожа ли-

Пример взят из работы Samuel Sandmel, The Enjoyment of Scripture (London: Oxford University Press, 1972), p. 26.

Прозаические жанры в составе Библии 47

цем" (Есф. 2:7), читателю остается принять его слова как данность. Никакой интерпретации в этом случает от нас не требуется. Однако суще­ственно отметить, что такой способ изображения персонажей встречается в Библии довольно ред­ко. Даже в Евангелиях священнописатели только в исключительных случаях впрямую объясняют действия Христа (например, подчеркивают, что Он был движим состраданием или гневом).

Следующий способ изображения персонажа — через восприятие его другими действующими лицами. Так, восприятие образа Христа в Еванге­лиях, не в последнюю очередь, определяется тем, как относятся к Нему другие: всеми презираемые и униженные люди следуют за Ним, тогда как ре­лигиозная элита и светские "правители" Его нена­видят. Отношение персидских царей и сатрапов к Даниилу указывает на его необычайную одарен­ность и порядочность; об этом же свидетельствует признание личных врагов пророка: "Не найти нам предлога против Даниила, если мы не найдем его против него в законе Бога его" (Дан. 6:5).

Кроме того, средством характеристики дей­ствующего лица могут выступать его слова и по­ступки. Наблюдение за речевым поведением биб­лейских персонажей позволяет заключить, что Авраам изображен в Писании как добрый семья­нин, Иаков — как интриган, Руфь предстает пе­ред читателем любящей и кроткой, Христос — милосердным, но в то же время Он "говорит как власть имеющий".

Иногда герой представлен, посредством само­характеристики. Наилучший пример здесь — высказывания Христа о Себе и Своем служении. Однако в Библии можно найти и другие, не менее примечательные примеры использования данно­го приема: так, Иов постоянно подчеркивает свою непорочность пред Богом, царь Саул при­знает, что он менее праведен, чем Давид (1 Цар. 24:18); автобиографические отступления мы на­ходим также в речениях апостола Павла (Деян.).

2. Опосредо­ванное описание

Слова и поступки персонажа

4. Самохарак­теристика

48 Библия как памятник художественной литературы

5. Поступки как В библейских текстах можно встретить раз-

средство ха- личные способы создания завершенного образа

рактеристики личности. Тем не менее, чаще всего средством персонажа раскрытия характера героя выступает поступок. Общеизвестно, что библейское повествование отличается предельным лаконизмом. Священно-писатель стремится сообщить только об исклю­чительно важном, поэтому он предпочитает изо­бражать персонажа в действии. Так, исключи­тельно из поступков действующих лиц читатель узнает о метаниях Авраама между верой и бла­гополучием, о мужестве Руфи или о нравствен­ной безупречности Христа.

Изображение Всякий раз, когда автор раскрывает характе-

действующих ры героев через поступки, он ставит читателя

лиц пред- перед необходимостью интерпретации текста.

полагает Зачастую действия персонажей интерпретиру-

читательскую ются достаточно легко, поскольку они вписыва-интерпретацию ются в контекст библейской этики. Читатель без колебаний осуждает убийство Каином Авеля, прелюбодеяние Давида с Вирсавией или ложь Анании и Сапфиры. Напротив, поступки, свиде­тельствующие о вере, щедрости Авраама или це­ломудрии Иосифа, позволяют с уверенностью назвать этих "мужей" образцами добродетели.

Однако действия других библейских персо­нажей не столь однозначны. Правдолюбив ли от­рок Иосиф, когда рассказывает отцу о недостой­ном поведении братьев, или же он бессовестным образом самоутверждается за их счет? Почему тот же Иосиф, прежде чем открыться перед бра­тьями, лукавит с ними? Отреклась ли Есфирь от веры отцов, когда настолько приспособилась к обычаям ассирийского двора, что смогла скрыть свое иудейское происхождение? Подобные во­просы ставят перед читателем многие фрагмен­ты Писания, и единственное, что ему остается — обращаться за помощью к комментариям, чтобы хотя бы отчасти разрешить противоречия, кото­рые неизбежно обнаруживаются в библейских текстах. Поскольку библейский текст таит в себе

 

Прозаические жанры в составе Библии

 

столь много недосказанного, в нем, как отмечает в ставшем классическим исследовании художе­ственной прозы Эрих Ауэрбах, "остается зага­дочный и темный задний план... отсюда такая жгучая потребность в интерпретации"⁴.

Таким образом, из немногочисленных дета­лей, посредством которых в лаконичном и "ску­пом" библейском тексте описывается герой, чи­тателю необходимо извлечь как можно больше сведений о нем. Кроме того, зачастую читателю приходится почти наугад выбирать между не­сколькими, существенно отличающимися друг от друга интерпретациями. "Чрезвычайно лако­ничное библейское повествование, — пишет Ро­берт Альтер, — полно загадочных персонажей, изображенных священнописателями с помощью типичных для их культуры приемов"⁵. Однако неоднозначные поступки, двусмысленное пове­дение или побуждения героя в каждой отдельной ситуации, равно как и расхождения в интерпре­тациях фрагментов почти никогда не влияют на основную идею повествования.

Внимание к деталям

 

Действующие лица составляют важнейший элемент библейского повествования. Таким обра­зом, мы можем сформулировать третье правило: необходимо использовать каждую содержащу­юся в произведении деталь, чтобы как можно полнее представить себе героев.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Сюжетом называется закономерная и после­довательная цепь событий. Это последователь­ность, в которой можно выделить начало, сере­дину и конец. Иными словами, это целостное или завершенное действие⁶.

⁴ Эрих Ауэрбах. Мимесис. Изображение действительнос­
ти в западноевропейской литературе. М., 2000. С. 15,18.

⁵ The Art of Biblical Narrative (New York: Basic Books, 1981),
pp. 126,184.

⁶ Вернее всего природа сюжета раскрывается в "Поэтике"
Аристотеля (главы 7-11 и 17, 23), которая по сей день
остается наилучшим введением в интересующую нас
проблематику.

Определение сюжета

 

50 Библия как памятник художественной литературы

I

Конфликт как Сюжет строится вокруг одного или несколь-

смысловой ких конфликтов и развивается к их разрешению,
центр сюжета При чтении, в первую очередь, необходимо вы­
явить центральный конфликт, организующий
все дальнейшее повествование. Традиционно вы­
деляют несколько видов конфликта.
Виды конфлик- Физический конфликт в той или иной форме

та в художест- присутствует в большинстве произведений. По-венном жалуй, все книги Библии насыщены рассказами о произведении: противостоянии героев бедам и опасностям, так 1. Физический что Писание вполне можно назвать энциклопеди-конфликт ей бедствий и чудесных избавлений. Это не уди­вительно, поскольку борьба со стихиями лежит в основе практически всех ранних сюжетов миро­вой литературы. Конечно, в Библии борьба за фи­зическое выживание служит исходной точкой для дальнейшего развития действия, которое ча­ще всего выходит на уровень духовных пережи­ваний. Однако, если мы хотим увидеть в Писании * не только вероучительную книгу, но художест­венное произведение, нам предстоит научиться переживать описания стихий так же непосредст­венно, как переживают "страшные истории" дети. Из всех библейских текстов наиболее извест­ны сюжеты, в основе которых лежит физический конфликт. Так, борьба за выживание выступает сквозным мотивом жизнеописаний Авраама, Иа­кова и Иосифа. Сквозь всю Книгу Исхода проходит тема нехватки воды и пищи. Священнописатели снова и снова обращаются к вечной теме чудесно­го избавления (она прослеживается в сюжетах об Иакове, Илии, Давиде и Данииле, а также в Еван­гелиях и Деяниях Апостолов). Иначе говоря, мы не вправе приуменьшать значение физического кон­фликта в библейском тексте. Это основной элемент повествования, служащий пробуждению чита­тельского интереса и одновременно позволяющий ввести посредством него духовную проблематику (например, именно посредством описания физиче­ского конфликта в библейском повествовании за­частую вводится тема Божьего Провидения).

Прозаические жанры в составе Библии

Кроме того, конфликт возможен между дей- 2. Конфликт ствующими лицами. Так, многие известные биб- между действу-лейские сюжеты строятся вокруг противоборст- ющими лицами ва между центральными героями (например, столкновение Каина с Авелем, Иакова с Исавом, Иосифа с его братьями, израильтян с угнетате­лями, спор Ионы с Богом, противостояние Илии и Иезавели, Иисуса и первосвященников, Павла и иудеев). При разборе этих сюжетов целесообраз­ней всего сосредоточиться на развитии конфлик­та между действующими лицами.

Наконец, необходимо упомянуть о нравствен- 3. Нравствен­ном или духовном конфликте. Это по преимуще- ный или духов-ству, конфликт героя с самим собой. Наряду с ный конфликт внешним столкновением между действующими лицами, история Каина и Авеля, безусловно, со­держит мотив противостояния добра и зла. То же можно сказать и об истории борьбы за виноград­ник, разгоревшейся между Иезавелью и Навуфе-ем. "Духовная брань" открывает Иову смысл об­рушившихся на него страданий и укрепляет его веру в Бога. Мучительные предсмертные борения переживает Христос в Гефсиманском саду.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Повествовательное произведение строится вокруг сюжетного конфликта. В ходе повество­вания, по мере приближения к развязке, кон­фликт нарастает и развязка знаменует скорое окончание произведения. Определение сюжет­ного конфликта позволит упорядочить как чте­ние, так и разбор прозаического произведения. Таким образом, четвертое правило чтения худо­жественной прозы гласит: чтобы выявить при­роду сюжетного конфликта, необходимо про­следить его развитие к развязке.

Элемент умолчания

При всем многообразии особенностей худо­жественной прозы, ее качество непосредственно определяется присутствием в ней элемента умолчания. По точному замечанию американско­го прозаика Э.М. Форстера, "чтобы стать худо-

Библия как памятник художественной литературы

жественным текстом, рассказу или повести до­статочно обладать способностью вызывать инте­рес у читателя. И наоборот, главнейший недоста­ток, свидетельствующий об отсутствии художе­ственности, — это неспособность текста заинте­ресовать читателя тем, что произойдет дальше"⁷. То же можно сказать и о библейской прозе.

Средства Чтобы держать читателя в напряжении, по-

пробуждения вествователь должен постоянно побуждать за-

читательского думываться над тем, как может развиваться та

интереса или иная ситуация. Существует множество
средств пробуждения читательского интереса;
самое распространенное из них — сам конфликт.
В таком случае ядро повествования будет со­
ставлять ситуация опасности или испытания ге­
роя. Не менее действенный способ завладеть
вниманием — изображение ярких или неожи­
данных действующих лиц, чья судьба небезраз­
лична читателю. В библейской прозе объектом
наиболее пристального читательского внимания
чаще всего выступает событие встречи героя с
Богом; даже если в нем не присутствует элемент
конфликта, читателю интересно узнать, как она
происходит и к чему приведет.
Анализ При чтении художественной прозы я при-

способов учился задавать себе два отнюдь не праздных во-

пробуждения проса: "Каким образом я смог заинтересоваться

читательского тем, о чем читаю?" и "Как меня вовлекли в проис-

интереса ходящие события?" Поиск ответа на эти вопросы побуждает задуматься о значении художествен­ных деталей и отдельных составляющих текста. В процессе чтения мы замечаем, что одни сюжеты вызывают у нас желание следить за тем, какие со­бытия будут развиваться, в других же исход из­вестен заранее, но читательское внимание прико­вано к тому, как может развиваться та или иная ситуация. В последнем случае классическим при­мером может служить сюжет об Иосифе: о том,

Aspects of the Novel (1927; reprint, Harmondsworth: Penguin, 1962), p. 35. В книге достаточно полно представлена информация по теории искусства повествования.

Прозаические жанры в составе Библии 53

что исход этой истории предрешен, и Иосиф вос­торжествует над братьями, читатель узнает уже в самом начале, но при этом исходная ситуация не содержит даже малейших намеков на то, каким образом станет возможна подобная развязка.

Таким образом, мы можем предложить еще одно — дополнительное — правило чтения биб­лейских текстов: при чтении или разборе биб­лейской прозы необходимо выявить основные фигуры умолчания, средства создания интриги и пробуждения читательского интереса.

В любом художественном произведении обя- Присутствие зательно присутствует главное действующее ли- протагониста цо. Введение его позволяет более тщательно от­бирать художественный материал и необходи­мые с точки зрения автора акценты. Главное действующее лицо называется положительным героем (протагонистом), а его противники — от­рицательными героями (антагонистами).

Читатели и интерпретаторы библейских тек­стов могли бы извлечь из них намного больше, будь они более внимательны к образу протаго­ниста. Все прозаические сюжеты строятся во­круг главного действующего лица. Читатель, внимательно следящий за развитием образа протагониста, сможет глубже понять содержа­ние произведения в целом.

Здесь необходимо сделать несколько практи- Проверка ческих замечаний. Было бы целесообразно рас- главного героя сматривать главного героя, как личность, прохо­дящую своего рода испытание. Он "проверяется" всем ходом действия, испытуется, в первую оче­редь, его мировоззрение и нравственные установ­ки; победа или поражение главного героя высту­пает критерием их истинности. Так, например, вся жизнь Авраама — риск жить по вере. Его при­зывает Бог, и, хотя ему не было дано ничего более осязаемого, чем несколько обетовании, Авраам собирает "имение" и следует за Призвавшим. Иногда его охватывали сомнения, его вера ослабе­вала, но он выдержал испытание. Бог благословил

Библия как памятник художественной литературы

Авраама, и он умер в мире с собой и ближними.
Назидание В некоторых случаях испытуемый герой

посредством "взвешен на весах и найден легковесным", то
отрицатель- есть не оправдывающим читательских ожида-
ного примера ний. Так, после избрания на царство Саул не вы­
держивает испытания славой — он угождает
"человекам", а не Богу. Трагическая развязка
сюжета, то есть поражение Саула, указывает на
то, что Саул не справился с испытанием.
Положитель- С вышеизложенным непосредственно связа-

ный герой дей- но представление о протагонисте как представи-
ствует от лица теле всего человечества или большей его части. В
читателя противном случае автору незачем было бы рас­
сказывать данную историю. По словам современ­
ного беллетриста Фланнери О'Коннора, "ни один
герой... не должен нести бремя смысла более ве­
сомое, нежели он сам"⁸. Как отмечают теоретики
литературы, начиная с Аристотеля, подобная
универсальность составляет особенность худо­
жественной литературы. Определить, остается
ли произведение всегда современным довольно
просто: если в изображаемых событиях и персо­
нажах читатель может узнать свои переживания
и самого себя, значит, в повествовании присутст­
вует общечеловеческое начало. Любая пропо­
ведь, построенная на библейском сюжете, пред­
полагает, что происходящее с героями носит вне­
временный характер.
Литературо- Таким образом, можно определить различие

ведческии под- между литературоведческим и сугубо историче-ход как способ ским подходом к Писанию. Задача историка — обнаружения записать, что произошло, писатель изображает универсально- событие как происходящее. Оба способа переда-сти художест- чи событий могут присутствовать в одном и том венного же произведении, что мы и наблюдаем в Библии, произведения Поэтому библейские тексты следует рассматри­вать и как художественное произведение, и как исторический документ. При литературоведчес­ком подходе повествование рассматривается как

Mystery and Manners, ed. Sally and Robert Fitzgerald (New York: Farrar, Strauss & Giroux, 1957), p. 167.

Прозаические жанры в составе Библии 55

происходящее в настоящее время. Следует отме­тить, что такой подход более применим для под­готовки проповедей и "массового" чтения Писа­ния, чем для исторического и текстологического изучения библейского текста.

Рассуждения о роли протагониста в библей­ском повествовании позволяют сформулировать следующее крайне важное правило: испытания, которые претерпевает герой, следует рассмат­ривать как проекцию наиболее существенных сторон человеческого бытия или фундамен­тальных жизненных ценностей.

Художественное произведение целостно. В Целостность любой качественной прозе обязательно присутст- повествования вует некая объединяющая рамка, внутри которой "располагаются" в определенном порядке все опи­сываемые события. Главной помехой в анализе библейского повествования чаще всего оказыва­ется неспособность выявить элементы и структу­ры художественного целого. При отсутствии по­добной объединяющей рамки произведение неиз­бежно распадается на множество разрозненных, не связанных друг с другом элементов. Целост­ность, последовательность и наличие смысловых акцентов — три основных принципа организации художественного произведения. Однако читатель замечает их в последнюю очередь, поскольку вплоть до развязки они не очевидны. Тем не ме­нее, на них следует в первую очередь обращать внимание при анализе библейского произведения.

При анализе художественной прозы необхо- Определение димо, прежде всего, установить рамки происхо- начала и конца дящих событий. Это предполагает определение повествования завязки и развязки библейского сюжета. Иногда место этих элементов может меняться в зависи­мости от актуальной цели читателя или интер­претатора. Например, историю жертвоприноше­ния Авраама (Быт. 22) можно рассматривать как завершенное произведение. Однако в контексте нсего жизнеописания Авраама данный сюжет воспринимается как отдельный эпизод.

56 Библия как памятник художественной литературы

Деление Определение границ текста предполагает не

повествования только выявление завязки и развязки, но и деле­
на сцены ние его на отдельные сцены или эпизоды. Во мно-
и эпизоды гих изданиях Библии подобное деление уже при­
сутствует. Остается точно соотнести подзаголовки
с соответствующими сценами, поскольку отдель­
ные единицы повествования играют роль "кирпи­
чиков", из которых складывается представление
об общем движении сюжета. После определения
границ текста и выявления составляющих его эпи­
зодов можно переходить к рассмотрению осталь­
ных элементов художественного целого.
Целостность Художественная целостность может прояв-

образа героя ляться по-разному. Аристотель предполагал, что
"целостность сюжета... и целостность образа ге­
роя... не одно и то же, как полагают некоторые".
Отчасти это верно, однако Аристотель недооце­
нивал способность героя "собирать" художест­
венное произведение как целое. Даже при нали­
чии единства сюжета целостность произведения
осуществляется во многом благодаря присутст­
вию главного героя. Читательское впечатление о
повествовании об Аврааме, Иакове, Иосифе, Ру­
фи, Есфири или Христе складывается, прежде
всего, под впечатлением образа главного героя.
Эпизодический Если повествование объединяется исключи-

сюжет тельпо присутствием главного героя, принято говорить об эпизодическом сюжете. В таком сю­жете события следуют одно за другим, но не об­разуют причинно-следственных связей, при ко­торых одно событие логически вытекает из дру­гого. В этом случае отдельные фрагменты можно опускать или менять местами без ущерба для це­лого повествования. Эпизодический сюжет хотя и редко, но все же встречается в библейской про­зе. Так, первые шесть глав Книги пророка Дани­ила представляют собой описание шести само­стоятельных испытаний, которые связаны меж­ду собой только присутствием в них самого Дани­ила или его окружения. Более отчетливо призна­ки эпизодического сюжета прослеживаются в

Прозаические жанры в составе Библии 57

повествовании о Давиде. Также Евангелия, не­смотря на наличие в них хронологической после­довательности в изображении событий и сквоз­ных мотивов, по большей части представляют собой эпизодический сюжет.

Тем не менее, как правило, целостность пове­ствования предполагает единство действия. Из множества происходящих с героем событий автор выбирает одно и выстраивает вокруг него повест­вование. Например, целостность сюжета о Гедеоне обеспечивается не только присутствием главного действующего лица, но и наличием центрального события — победы Гедеона над мадианитянами. Повествование об Иакове разворачивается вокруг мотива его борьбы с собственными пороками и внутрисемейных столкновений. Сюжет об Иосифе объединяется мотивом стремления героя к испол­нению обетования, о котором читатель узнает в са­мом начале истории. Из всех событий жизни Руфи повествователь отбирает только те, в которых рас­крывается тема обретения дома в чужой земле.

Некоторые библейские сюжеты, достаточно сложные по структуре, можно назвать составны­ми. Но даже в них действие упорядочено и разви­вается в определенных границах. Каждое отдель­ное событие может рассматриваться как самосто­ятельное завершенное повествование (принцип "рассказ в рассказе") со своей завязкой, кульми­нацией и развязкой. Наглядным примером может служить история об Аврааме. В ней прослежива­ются, по меньшей мере, четыре взаимосвязан­ные, но самостоятельные сюжетные линии: (1) хронология жизни героя, начиная с семидесяти пяти лет до его смерти; (2) развертывающееся от­кровение о завете между Богом и Авраамом; (3) обетование о рождении сына, потомстве и земле; (4) конфликт между верой и "удобством".

Данный сюжет можно рассматривать как со­ставной, но вместе с тем не эпизодический, по­скольку событие не выбивается из общей хроно­логии и не нарушает единства действия.

Единство действия

Составной сюжет

Библия как памятник художественной литературы

Причинно- Единство сюжета обусловлено не только под-

следственная бором художественных деталей-составляющих связь между действия, но предполагает наличие причинно-

событиями следственных связей между событиями. Целост­
ный сюжет — не просто последовательность, но
причинно-следственная цепь событий. Развивая
аристотелевское положение о том, что события
повествования располагаются одно за другим в
случайной или обязательной последовательности,
прозаик Э.М. Форстер утверждает, что сама по се­
бе последовательность "умер король, и умерла ко­
ролева" еще не создает сюжет. Однако последова­
тельность "король умер, и королева умерла от го­
ря" уже со