Художественное своеобразие русского классического романа. Л Н толстой как художник и мыслитель

Русский классицизм возник в сходных исторических условиях – его предпосылкой было укрепление самодержавной государственности и национальное самоопределение России начиная с эпохи Петра I. Европеизм идеологии Петровских реформ нацелил русскую культуру на овладение достижениями европейских культур. Но при этом русский классицизм возник почти на век позднее французского: к середине XVIII в., когда русский классицизм только начал набирать силу, во Франции он достиг второй стадии своего существования. Так называемый «просветительский классицизм» – соединение классицистических творческих принципов с предреволюционной идеологией Просвещения – во французской литературе расцвел в творчестве Вольтера и обрел антиклерикальный, социально-критический пафос: за несколько десятилетий до Великой французской революции времена апологии абсолютизма были уже далекой историей. Русский же классицизм, в силу своей прочной связи с секулярной культурной реформой, во-первых, изначально ставил перед собой просветительские задачи, стремясь воспитать своих читателей и наставить монархов на путь общественного блага, а во-вторых, приобрел статус ведущего направления в русской литературе к тому времени, когда Петра I уже не было в живых, а судьба его культурных реформ была поставлена под удар во второй половине 1720 – 1730-х гг.

Поэтому и начинается русский классицизм «не с плода весеннего – оды, а с плода осеннего – сатиры», и социально-критический пафос свойствен ему изначально.

Русский классицизм отразил и совершенно иной тип конфликта, чем классицизм западноевропейский. Если во французском классицизме социально-политическое начало является только почвой, на которой развивается психологический конфликт разумной и неразумной страсти и осуществляется процесс свободного и сознательного выбора между их велениями, то в России, с ее традиционно антидемократической соборностью и абсолютной властью общества над личностью дело обстояло совершенно иначе. Для русского менталитета, который только начал постигать идеологию персонализма, необходимость смирения индивидуальности перед обществом, личности перед властью совсем не была такой трагедией, как для западного мировосприятия. Выбор, актуальный для европейского сознания как возможность предпочесть что-то одно, в русских условиях оказывался мнимым, его исход был предрешен в пользу общества. Поэтому сама ситуация выбора в русском классицизме утратила свою конфликтообразующую функцию, и на смену ей пришла другая.

Центральной проблемой русской жизни XVIII в. была проблема власти и ее преемственности: ни один русский император после смерти Петра I и до воцарения в 1796 г. Павла I не пришел к власти законным путем. XVIII в. – это век интриг и дворцовых переворотов, которые слишком часто приводили к абсолютной и бесконтрольной власти людей, отнюдь не соответствовавших не только идеалу просвещенного монарха, но и представлениям о роли монарха в государстве. Поэтому русская классицистическая литература сразу приняла политико-дидактическое направление и отразила в качестве основной трагической дилеммы эпохи именно эту проблему – несоответствие властителя обязанностям самодержца, конфликт переживания власти как эгоистической личной страсти с представлением о власти, осуществляемой во благо подданных.

Таким образом, русский классицистический конфликт, сохранив ситуацию выбора между разумной и неразумной страстью как внешний сюжетный рисунок, целиком осуществился как социально-политический по своей природе. Положительный герой русского классицизма не смиряет свою индивидуальную страсть во имя общего блага, но настаивает на своих естественных правах, защищая свой персонализм от тиранических посягательств. И самое главное то, что эта национальная специфика метода хорошо осознавалась самими писателями: если сюжеты французских классицистических трагедий почерпнуты в основном из античной мифологии и истории, то Сумароков писал свои трагедии на сюжеты русских летописей и даже на сюжеты не столь отдаленной русской истории.

Наконец, еще одной специфической чертой русского классицизма было то, что он не опирался на такую богатую и непрерывную традицию национальной литературы, как любая другая национальная европейская разновидность метода. То, чем располагала любая европейская литература ко времени возникновения теории классицизма – а именно, литературный язык с упорядоченной стилевой системой, принципы стихосложения, определившаяся система литературных жанров – все это в русской нужно было создавать. Поэтому в русском классицизме литературная теория опередила литературную практику. Нормативные акты русского классицизма – реформа стихосложения, реформа стиля и регламентация жанровой системы – были осуществлены между серединой 1730 и концом 1740-х гг. – то есть в основном до того, как в России развернулся полноценный литературный процесс в русле классицистической эстетики.

Важнейшие особенности Л. Н. Толстого – художника и мыслителя

1. Если Горький показал революцию 1905 г. в ее кульминации, то Толстой отразил эпоху подготовки этой революции, воспроизвел в своих книгах период с 1861 г. по 1904 г., «когда все только переворотилось и начинает укладываться» (слова Константина Левина). Значит, эпоха Толстого — это эпоха пореформенная и дореволюционная, это эпоха острого кризиса христианской религии, классической культуры и человеческого духа. Толстой в своих произведениях показал трагедию духа в эту эпоху кризиса.

2. Отразив целую эпоху в истории России, творчество Толстого стало итогом развития русской литературы за все столетие.

3. Толстой явился первым дворянским писателем в русской литературе, окончательно порвавшим с социальной психологией своего класса и сознательно перешедшим в мужицкую веру, т. е. на позиции патриархального крестьянства. До Толстого русские

Писатели: Радищев, декабристы, представители «натуральной школы», Добролюбов, Чернышевский и даже Некрасов — считали, что народ необходимо поднимать,.просвещать и подтягивать до уровня развитой революционной интеллигенции. Толстой же, подняв крестьянина на особую поэтическую высоту, сделал его нравственным эталоном, мерой и критерием для оценки всего в жизни; впервые в прозе он показал крестьянина не со стороны, а изнутри. Толстой первым начал утверждать, что не народ должен учиться у интеллигенции, а она у народа, потому что народ — не белый лист бумаги, на котором интеллигенция по своему желанию может писать любые лозунги, а народ — исторический организм со своей сложившейся верой, правдой и нравственностью. Недаром Толстой с гордостью называл себя «адвокатом стомиллионного земледельческого народа». А Ленин в разговоре с Горьким отмечал: «До этого графа подлинного мужика в литературе не было».

Что же такое толстовский крестьянин? Это точка зрения иной, демократической культуры, с высоты которой всему русскому обществу был брошен вызов и произнесен приговор от имени народного мира, крестьянской общины и общинной философии.

4. Толстой не просто и не только художник слова. Он видел в литературе не профессию, а средство воспитания и самовоспитания человека. В процессе творчества его волновали не технические вопросы сюжета, композиции, языка, а только нравственно-религиозные проблемы смысла жизни, совести, смерти и бессмертия, свободы, зависимости, истины, судьбы, счастья. Поэтому Толстой еще и моралист, проповедник, философствующий мыслитель, создавший оригинальное вероучение, имевшее 3 главных направления:

1) опрощение (пример из романа «Война и мир»: Пьер после плена под влиянием Каратаева);

2) нравственное самосовершенствование (ведущая идея всей жизни Толстого);

3) непротивление зла насилием (призыв к борьбе со злом любыми средствами, кроме одного — насилия; пример, позиция — «Не могу молчать!». Смысл: утверждение двойного гуманизма: гуманизма не только целей, но и гуманизма средств их достижения.

Главные творческие ступени к роману «Война и мир» (1863—1869 гг.).

«Война и мир» завершает первый период творчества Толстого. Этот период был начат в 1847 г. знаменитым «Дневником», который писатель вел практически всю жизнь вплоть до 1910 г. и был продолжен следующими произведениями, которые можно рассматривать как творческие ступени к эпопее:

1) Автобиографическая трилогия «Детство. Отрочество. Юность» (1852—1855 г.);

2) «Военные рассказы» и «Севастопольские рассказы» (1855 — 1856 гг.);

3) Повесть «Казаки» (1852—1855 гг.).

Из перечисленных произведений Толстой перенес в «Войну и мир» следующие особенности: из Дневника — принцип воспоминаний и беспощадный самоанализ; из автобиографической трилогии — «чистоту нравственного чувства» (Чернышевский), или способность смотреть на мир глазами ребенка; из «Казаков» — идею необходимости сопряжения положительных сторон обоих миров: душевной тонкости и сложности дворянской интеллигенции и душевной ясности, естественности и простоты трудового народа.

Примером психологического анализа (или «диалектики души») является изображение умирания русского офицера в рассказе «Севастополь в мае». Толстой впервые в мире показал умирание изнутри, т. е. с точки зрения человека, которому осталось жить одну секунду, а не человека, воспринимающего смерть извне; показано лихорадочное мелькание мыслей, подтекстом которых является ожидание разрыва бомбы, а после разрыва — борьба за жизнь угасающего сознания и его стремление в последнее мгновение утешить себя, устранить самое страшное — смерть. Отсюда: «Славу богу, я только контужен». Тем самым Толстой открыл новый (после Лермонтова) этап в изображении диалектики души, этап, показывающий переход человека от жизни к смерти, процесс, протекающий на грани сознания и бессознательного. В этом же эпизоде присутствует и гуманистическое осуждение Толстым убийства человека на войне.