I. Органическое строение народов, живущих вблизи Северного полюса

Еще ни одному мореплавателю не удалось стоять^1* на оси нашего земного шара, что, может быть, позволило бы ему сообщить нам дополнительные сведения о его строении; однако мы все же оставили далеко позади себя населенную землю и описывали края, которые можно было бы назвать ледяным троном Природы, голым и холодным. Здесь люди увидели чудеса, в которые никогда не поверил бы житель экватора, — чудовищные нагромождения прекрасно расцвеченных льдов, величественное северное сияние, когда воздух чудесным образом обманывает наше

^1* Известно, какие надежды питает на этот счет наш соотечественник Самуэль Энгель², а возможность побывать на Северном полюсе кажется уже не столь невероятной после путешествия на Север Пажеса³.

зрение, теплые расщелины в земле, когда вокруг царит ужасный холод^2*. Как кажется, гранит отвесных растрескавшихся скал заходит здесь в более высокие широты, чем близ Южного полюса, — ведь и вообще пригодная для жизни земля в основном приходится на Северное полушарие. А поскольку в море жили первые живые существа и теперь еще Северный океан скрывает в себе страшное количество обитателей, его можно назвать материнской утробой жизни, а берега его можно рассматривать как край с которого начинается развитие живых существ земли — мхов, насекомых, червей. Морские птицы взмахами крыльев приветствуют сушу, где мало своих пернатых, на землю выходят из океана морские животные, амфибии, чтобы согреть свое тело редкими в эти широтах лучами солнца. Вода кишит живыми существами, но мы стоим словно на грани живого творения земли.

А как же человеческий организм мог сохраниться вблизи этой границы? Единственно, чего мог добиться холод, — это как-то сдавить человеческое тело, сузить кровообращение. Гренландцы обычно ниже пяти футов, а братья их эскимосы тем меньше ростом, чем дальше живут на север^3*. Но поскольку жизненная сила действует изнутри, то она теплой и упорной выносливостью плотно сбитого тела возместила то, что не могла дать росту и стройности. Голова гренландца стала непропорционально большой, лицо — широким и плоским; природа, которая рождает красоту, лишь умеряя и уравновешивая крайности, еще не умела очертить нежный овал лица и не дала выступить вперед, если так можно сказать, коромыслу весов — носу, этой красе лица. Скулы заняли почти все лицо, а рот от этого стал маленьким и круглым; волосы — упрямые, потому что недостает тонких соков, которые поднимались бы кверху и растили мягкие, шелковистые волосы; в глазах не видно души. Точно так же сформировались широкие плечи, сильные члены тела, все тело мясистое, насыщенное кровью; но руки и ступни — мягкие, слабые, как бы отростки, оконечности всего телесного строения. Как с внешним обликом, все точно так же происходит и с энергией, возбудимостью жизненных соков. Кровь течет медленнее, сердце бьется более вяло, потому и половой инстинкт выражен слабее, тогда как вместе с теплом он, в других странах, чудовищно возрастает. Поздно просыпается половое влечение, холостые живут целомудренно, а женщин приходится почти заставлять вступать в тяжкий брак. Они рождают мало, и плодовитых, похотливых европейцев сравнивают с собаками. И в браке, и во всем их образе жизни царит какой-то кроткий нрав, аффекты они упорно сдерживают. Не чувствуя тех раздражений, что более подвижные и энергичные, рождаемые теплым климатом существа, они живут и умирают кротко и мирно; равнодушно-довольные всем, они и трудятся, чтобы только-только удовлетворить малые потрео-ности. Отец воспитывает сына сдержанно-равнодушно, ибо такая сдержанность и равнодушие считается у них добродетелью и счастьем, мать

^2* «Путешествия» Фиппса, «История Гренландии» Кранца ⁴ и др.

^3* Кранц, Эллис, Эгеде, «Сообщение о побережье Лабрадора» Роджера Кёртиса⁵.

кормит дитя грудью долго, с глубокой, упорной привязанностью самки. Если природа отказала им в возбудимости и гибкости нервов, то она придала им силу и выносливость, окружила тела их греющим слоем жира, наделила полнокровием, так что в закрытом помещении само дыхание их жарко и душно.

Думаю, всякий заметит все ту же руку творящей природы, которая всему придает органический строй и во всех творениях своих творит равномерно и одинаково. Если в тех краях человек отстает в росте, то еще больше отстает растительность: деревца растут маленькие, кустарники и мох ползут по земле. Даже измерительный брусок, окованный железом, стал короче на холоде, — как же не сократиться тонким тканям человеческого тела? При том, что внутри их живет органическая энергия. Но жизненную энергию можно только оттеснить, можно только замкнуть ее в более тесном кругу тела, — и вновь аналогия действию климата на все органические существа. Ласты морских животных, конечности других живущих в холодных странах живых существ — маленькие и нежные: насколько это возможно, природа стремилась все удержать в области внутреннего тепла; птицы одеты в плотные перья, тела зверей окружены жиром, как и человек — греющей, насыщенной кровью оболочкой. Уже внешне природа должна была лишить их всего того, что вредило бы подобной комплекции, и тут природа следовала прежнему принципу строения органических тел. Есть острое значило бы для них казнить свое тело, склонное к внутреннему гниению, — ведь у столь многих из них отняла жизнь «бешеная вода» — водка. Итак, всего этого лишил их климат; в этих скудных местах, при их любви к покою, которой благоприятствует внутреннее строение тела, климат заставляет их трудиться, заставляет упражнять тело, а все их законы и обычаи требуют именно таких упражнений. Трава, которая растет здесь, очищает кровь, а именно в этом они испытывают потребность; воздух содержит мало флогистона^4*, а потому препятствует гниению мертвых тел и способствует долгой жизни. Сухой холод не терпит ядовитых веществ, а от надоедливых насекомых хранят бесчувственность, дым и долгая зима. Так природа возмещает одно другим и гармонически творит во всем созидаемом ею.

После описания этого народа нам не нужно подолгу останавливаться на каждом родственном ему. Американские эскимосы по нравам и языку—братья гренландцев. Однако, поскольку безбородые американцы вытеснили на Крайний Север этих несчастных, этих бородатых чужаков, то жить им еще тяжелее, им приходится терпеть больше лишений, и — о жестокая судьба! — зимой, скрываясь в пещерах, им нередко случается питаться сооственной кровью, высасывая ее из тела^5*. Здесь и в некоторых других местах Земли восседает на самом высоком своем троне жесто-

^4* «Наблюдения о влиянии климата на растения и животных» Вильсона⁶. Лейпциг, 1781; «История Гренландии» Кранца, т. II. с. 275.

^5* «Сообщение о побережье Лабрадора» Роджера Кёртиса в «Трудах по этно- и географии Форстера и Шпренгеля.

кая необходимость, так что человек живет почти как медведь. И все же он остается человеком, и даже в кажущихся совсем не человеческими чертах, если рассмотреть их повнимательнее, становится зримой человечность. Природа хотела испытать, вынесет ли род человеческий подобные тягости, и человек выдержал испытание.

Лапландцы живут уже в относительно более мягких областях, и они народ — более мягкий^6*. Человек здесь уже повыше ростом, лицо не такое плоское и круглое, скулы не так выступают вперед, глаза становятся темно-карими, торчавшие во все стороны черные волосы — теперь темно-рыжие; вместе с внешним строением тела и внутренний организм человека отходит от прежнего оцепенения, как бутон, раскрывающийся в лучах более теплого солнца^7*. Лапландец уже пасет своих горных оленей, чего не дано было ни гренландцу, ни эскимосу; олень дает ему пищу и кров, одежду, одеяла, удобства, удовольствия, тогда как гренландцу, живущему на краю земли, приходилось почти все добывать в море. Итак, у человека уже есть животное — друг и слуга, и благодаря этому животному человек учится искусствам, учится жить уютнее, удобнее. Ноги привыкают к бегу, руки — к управлению санями, душа начинает любить собственность, свое более прочное достояние, а это приучает любить свободу, приучает слух постоянно быть начеку, — подобную постоянную настороженность замечаем мы у многих народов, живущих в сходных условиях. Как и его олень, лапландец робко вслушивается в тишину и вздрагивает от любого шороха. Он любит свою жизнь, как и олень, он смотрит в сторону гор, когда из-за них должно взойти Солнце, возвращающееся на лето; он разговаривает с оленем и понимает его; он заботится о нем как о своем богатстве и о своей челяди. Вместе с первым одомашненным животным, которое природа могла дать этим местам, она в руки человека дала и средство — оно ведет его к более человечному образу жизни.

Что касается народов, живущих на побережье Ледовитого океана на широких просторах Российской империи, то, помимо множества новых, всем хорошо известных описаний путешествий, у нас есть собрание картин, а взгляд на них говорит больше, чем могу передать я своими словами^8*. Как бы ни смешались друг с другом многие из этих народов, как бы ни оттеснены они были с нажитых мест, мы видим, что, несмотря на всю разницу в происхождении, иго северного строения тела как бы подмяло их под себя и приковало все к той же полярной цепи. У самоеда лицо круглое, широкое, плоское, волосы черные, топорщащиеся, приземистая фигура, полнокровное тело, губы толще, нос шире, ноздри вывернуты, борода меньше, а к востоку на всей этой обширной территории она еще меньше. Итак, самоед — это как бы негр среди народов

^6* Как известно, Шайновиц установил, что лапландский язык схож с венгерским. См. Sainovicii demonstrate, idioma Ungarorum et Lapponorum idem esse. Havniae, 1770. ^7* О лапландцах см. Хёхстрёма, Леема, Клингштедта, «Описание народов Российской империи» Георги⁷ и др.

^8* «Описание народов Российской империи» Георги. Петербург, 1776.

Севера, и еще более похож он на негра — несмотря на свой холодный кран — тем, что легко возбудим, так что самоедки созревают уже на одиннадцатом, двенадцатом году^9*; кроме того, если только это правда, груди у них окружены черной полосой. Однако, несмотря на восприимчивость и вспыльчивость, эти черты национального характера, с которыми даже климат бессилен был что-либо поделать, самоед по своему телосложению — все же житель Севера. Тунгусы^10*, живущие южнее, уже больше напоминают монгольскую расу, но по языку и племени так же отличаются от них, как самоед и остяк от лапландца и гренландца; у них высокий рост, стройное тело, глаза по-монгольски маленькие, тонкие губы, более мягкие волосы, но лицо еще остается плоским, как у северян. То же можно сказать и о якутах и юкагирах, которые переходят в татарскую расу, как тунгусы — в монгольскую. Но то же и сами монголы — если они живут в умеренном климате, у Черного и Каспийского морей, на Кавказе и Урале, то и они становятся красивее. Фигура — более стройная, подтянутая, форма головы уже не круглая, неуклюжая, а овальная и красивая; кожа очищается, выступает вперед тонкий и правильной формы нос, глаза — живее, волосы — темно-каштановые, походка бодрая, выражение лица приятно скромное и робкое. Значит, чем ближе к областям, в которых природа все полнее является в живых существах, тем пропорциональнее, тем тоньше строение человека. Чем севернее, чем дальше в глубь калмыцких степей, тем более плоски и дики черты лица — на северный или на калмыцкий лад. Впрочем, многое зависит от образа жизни, который ведет племя, от почвы, на которой оно живет, от происхождения, от смешения с другими народами. У горных татар черты лица выражены резче, чем у степных и низинных. У народов, живущих в городах и селах, и нравы, и черты лица смягчаются и смешиваются. Если не вытеснить народ с нажитых мест, то он сохранит свое органическое строение, тем более будет привержен своему простому, невзыскательному образу жизни. Но, конечно, коль скоро на огромной, населенной татарами равнине, постепенно спускающейся к морю, происходило множество переворотов, переселений, набегов и напутали они больше, чем могли разделить горы, пустыни и реки, то отметим мы и исключения из правила; но тогда исключения такие подтвердят правило, ибо вообще все поделено между северным, татарским и монгольским типом.

^9* См. Клингштедта («Memoires sui les Samojedes et sur les Lappons»).

^10* Обо всех этих народностях см. «Описание народов Российской империи» Георги, Палласа, «Путешествия» Гмелина-Старшего⁸. Из «Путешествий» Палласа и замечаний Георги сделаны извлечения, изданные под заглавием «Характерные особенности разных народов» (Франкфурт и Лейпциг, 1773—1777)⁹.