Из материалов исследователя А. Ф. Гордеева «подвиг во имя жизни»

«Служебные помещения краснодонской полиции превратились в камеры страшных истязаний. Как стало известно позднее, жандармы, прибывшие в составе карательной команды из г. Магдебурга, имели секретную инструкцию, предписывавшую им применять всевозможные «меры физического воздействия» при допросах арестованных. И каратели усердно ее выполняли. Узников помещали в холодную камеру с ледяной водой, связывали им за спиной руки с ногами и подвешивали, избивали резиновым кабелем, давили им дверью пальцы на руках и ногах, загоняли под ногти раскаленные иголки, вырывали волосы, выкручивали руки, вырезали звезды, выкалывали глаза, отрезали куски тела и даже... отрубали головы. В здании полиции постоянно слышны были душераздирающие крики, арестованных водили залитых кровью, в одежде, разорванной в клочья. М.Я. Борц, которая арестовывалась полицией как заложница и некоторое время содержалась в тюрьме, вспоминала: «Я решила лечь на пол, но не успела сделать это, как вдруг услышала душераздирающие крики, затем глухие стоны. Я подошла к двери, опустилась на колени и через замочную скважину стала наблюдать за коридором. По коридору пробежал полицейский с ведром в руках, пронесли шомпола, какие-то широкие ремни и веревки. Где-то недалеко снова раздались душераздирающие вопли. Я не выдержала, встала и отошла от двери. Избивали и мучили людей часов до двух ночи, затем всё стихло. До утра я не смыкала глаз».

Об изуверской форме допросов и ужасах пыток можно судить по тому факту, что переводчица жандармерии Лина Артес (немка по национальности, девичья фамилия Римпель) просила командование освободить ее от работы, потому что она не выносила страшных зрелищ. На допросе 9 июля 1947 г. Ренатус говорил: «...Переводчица Лина Артес просила освободить ее от работы, так как жандармы во время допросов слишком грубо обращаются с арестованными. Гауптвахмистр Зонс после обеда якобы сильно избивал арестованных. Я удовлетворил ее просьбу и говорил по этому вопросу с Зонсом. Он признался, что действительно избивал арестованных, но по той причине, что другим путем не мог добиться от них показаний».

Кроме всего прочего, мучения юных подпольщиков усиливались еще и тем, что их постоянно морили голодом. Это бесчеловечная и изуверская акция использовалась карателями как «эффективный» способ подрыва физических и моральных сил молодогвардейцев.

В конце января 1943 года Соликовский и Захаров привели на очередной допрос Сергея Тюленина. По свидетельству бывшего следователя полиции Черенкова, «он был изуродован до неузнаваемости, лицо покрыто синяками и распухло, из открытых ран сочилась кровь. Тут же вошли три немца, и вслед за ними явился Бургардт [переводчик], вызванный Соликовским. Один немец спросил Соликовского, что это за человек, которого так избили. Соликовский объяснил. Немец, как разъяренный тигр, ударом кулака сбил Сергея с ног и коваными немецкими сапогами стал терзать его тело. Он со страшной силой наносил ему удары в живот, спину, лицо, топтал и рвал на куски его одежду вместе с телом. Вначале этой страшной экзекуции Тюленин подавал признаки жизни, но вскоре он умолк, и его замертво выволокли из кабинета. При этом ужасном побоище беззащитного юноши присутствовал Усачев» *.

* Текст воспоминаний приводится по: Гордеев А.Ф. Подвиг во имя жизни. Изд.: Центр экономического образования: 000«Днепррост», 2000 г.: OCR, правка: Дмитрий Щербинин (http://molodguard.ru).

Из карточки участника комсомольско-молодежного подполья Сергея Тюленина музея «Молодая гвардия» г. Краснодона: «Какие побои и увечья были нанесены во время допросов и казни: выколоты глаза, разломан нос, руки скручены колючей проволокой; из шурфа достали одетого - повис на стене».

Выписка из акта по расследованию злодеяний, совершенных гитлеровцами в Краснодонском районе Ворошиловградской области от 12 октября 1946 г.:

52. Тюленин Сергей Гавриилович – 1924 * года рождения. В камере полиции при пытках на глазах у матери, Александры Васильевны Тюлениной, сквозную огнестрельную рану на левой руке прижигали раскаленным прутом, пальцы рук подкладывали под дверь и зажимали до полного омертвения конечностей рук, под ногти загоняли иголки, подвешивали на веревках, избивали, после чего отливали водой. При извлечении его трупа из шурфа шахты № 5 нижняя челюсть и нос были сбиты набок, позвоночник перебит» *.

* В документе ошибочно указан год рождения, точно -12 августа 1925 года.

* Москва, архив КГБ при Совете министров СССР, д. 100275, т. 8, л.д. 44: копия: архив музея «Молодая гвардия», ф. 1,д. 7517, л. 1.

 

Несломленные и непокоренные

На одной из встреч с читателями Александру Фадееву, автору романа «Молодая гвардия», задали вопрос: что произвело на него наиболее сильное впечатление?

«Мой ответ таков: характер этой молодежи, которую мне предстояло изобразить в романе. Невольно приходило на ум сравнение с молодежью моей юности. Подавляющее большинство молодогвардейцев было интеллигентными молодыми людьми, в то время как в нашем подполье интеллигентных молодых людей - революционеров было чрезвычайно мало <...> Что же касается рабочей молодежи, то это была чудесная молодежь, очень революционно настроенная. Но она была полуграмотной, ее революционность была в основном стихийной. Очень многие из них не были знакомы с политической литературой. Многие окончили начальную школу, церковноприходскую или даже были совсем неграмотными. Вот какова была молодежь в мое время. В Краснодоне мы видим другую картину: люди с образованием, воспитанные советским обществом, встали на борьбу. Люди, у которых революционное сознание является ясным, а не стихийным. Ведь молодогвардейцы по своему происхождению не представляли из себя что-нибудь выдающееся. В большинстве это были дети шахтеров. Ваня Земнухов был сыном сторожа, у Вали Борц отец и мать работали учителями. И сами молодогвардейцы не представляли собой ничего исключительного. Это были типичные, всем нам знакомые молодые люди, учащиеся наших школ. Именно потому, что это самая обыкновенная наша советская молодежь, вышедшая из самых обыкновенных рядовых советских семей, - именно поэтому вся деятельность «Молодой гвардии» заслуживает того, чтобы ее изобразить в художественном произведении как нечто типичное для всей советской молодежи» *.

* Фадеев А.А. Материалы и исследования. - М.; Худ. лит., 1977. -С. 131. (Документы из фонда ИМЛИ им. Горького АН СССР.)

 

Из рассказа Анатолия Ковалева, * члена «Молодой гвардии»

«...Меня арестовали в 1943 году в ночь на 29 января. Когда меня привели в кабинет Соликовского, он крикнул: «Ты думаешь, убежишь? Мы тебя везде найдем!»

Внесли плети. Палачи начали валить меня. Я стал, заложив руки назад и немного расставив ноги: в таком положении меня никто не мог повалить. Тогда Соликовский ударил меня наганом в висок, и я упал. Три раза меня подвешивали: два раза за шею и раз за ноги. Наденут на голову мешок, подтянут - и ничего не помнишь; очнешься на полу - отливают водой, и снова начинают пытки. Один палач бил по шее, другой тянул за волосы, они топтали живот, били плетьми.

В камере, бывало, скажу Виктору Лукьянченко: «Виктор, переверни меня!» А когда приду в себя, начинаю заниматься гимнастикой по примеру Григория Котовского. 31 января нам крикнули по камерам: «Собирайтесь в Ровеньки!».

«Знаем, в какие Ровеньки!» - сказал я. «Молчи, сталинец!» - крикнул Захаров и ударил меня в зубы. Всех молодогвардейцев полицейские называли сталинцами. Завязали нам руки назад телефонным проводом, посадили на дне подводы по четыре человека. Я сидел с Мишей Григорьевым, Юрием Виценовским, Владимиром Загоруйко. На другой подводе - Нюся Сопова, Сергей Тюленин, Витя Лукьянченко и еще один молодогвардеец. Полицейских было 9 человек - пьяные, с автоматами. Мелькнула мысль: убежать. И я шепнул Мише: «Миша, давай бежать!» - «Да как бежать? Руки связаны...» - еле ответил Миша. Собрав последние силы, я попытался ослабить провод и после некоторых усилий почувствовал: провод ослабел. Но руки я держал по-прежнему за спиной.

Молодогвардейцев с первой подводы подвели к шурфу шахты № 5. Полицейские скомандовали: «Ну, становитесь, партизанская сволочь, и нагните голову вниз!» Нюся Сопова ответила: «Что вы хотите этим доказать?» Эта стойкая девушка, когда ее вешали за косы, ни разу не крикнула, и одну косу ей оторвали. Когда подвезли нас к шурфу, Захаров крикнул: «Ты погибнешь не от руки Соликовского, а от меня лично! Ты будешь у меня восьмидесятым!» Полицейские обратили всё свое внимание на шурф... Я рванулся. Меня будто вихрем подхватило. Не бежал, а, казалось, летел. На ходу сбросил пальто, галоши куда-то отлетели, остался в бурках. Когда я отбежал несколько шагов, послышались выстрелы. Я падал, поднимался и снова бежал. Всё время боялся, чтобы в ногу не попали. Вдруг что-то ужалило в левую руку выше локтя. Я схватился за руку, меня ранили. Куртка стала тереть рану - я ее сбросил. Зажав рукав рубахи, бежал по садам и огородам поселка. Выбежав на гору, я остановился, выстрелы прекратились. Разорвал рубаху, перевязал рану и, передохнув, побежал дальше...

[Февраль] 1943 года».

* 31 января 1943 г. в Краснодоне была расстреляна последняя группа молодогвардейцев. В эту ночь бежал из-под расстрела Анатолий Ковалев. Скрываясь от преследования полиции, он ушел из города и пропал без вести. Здесь представлены выдержки из рассказа Анатолия родителям перед уходом из Краснодона, которые приведены по: Молодая гвардия. Документы и воспоминания... -Донецк, «Донбасс», 1977. - С. 65-67.

 

Воспоминания матери Анатолия Ковалева *

«...Отбежав дальше от поселка в степь, когда выстрелы стали реже и, по-видимому, полиция след потеряла, я снял рубаху, разорвал ее и перевязал рану, оставшись в одной майке. Добежал чуть ли не до Дуванки, оттуда назад и прибежал на Сахалин, ул. Чапаева. Постучался в дверь одного дома, не пустили. В следующей двери ответил человек и сказал, куда обратиться. Постучал в указанную этим человеком дверь, мне открыли. «Спасите, наши фронт прорвали...» - и упал на руки подошедшего хозяина Павла Яковлевича Куприянова. Они перевязали мне рану, накормили.

Куприянов то и дело поглядывал в окно, не идет ли полиция, и спросил у него: «Далеко ли отсюда 5-я школа? Не могу сообразить, куда я прибежал».

Когда убедился, что Куприяновы люди надежные, не выдадут, рассказал всю историю случившегося».

Потом Куприянова рассказывала:

«Анатолий обратился ко мне:

- Поднимите майку и посмотрите, что они со мной сделали.

Когда я глянула, чуть в обморок не упала, - куски мяса висят по всей спине. Мы показали ему место, где спрятаться - под фундаментом дома, и Анатолий почти всю ночь простоял на дворе, прислонившись к столбу, всматриваясь, не появится ли полиция, чтобы вовремя прыгнуть под фундамент дома».

Наутро Куприяновы переодели его в женскую плохую одежду, как побирушку, повели в Краснодон. Он согнулся немного и трясет рукой, как больная. Мимо него проходят полицейские, искавшие его возле пятой школы, перерывшие все сени и подвалы. Дорогой встречались и немцы. Наконец добрались в гор. Краснодон к знакомой барышне и участнице «Молодой гвардии» Титовой Антонине.

2/II-1943 г. приходит к нам Тони Титовой мать и говорит: «Никого у вас чужих нет?» Мы так и затряслись, думали, что-то страшное сообщит, а она: «Анатолий убежал из-под расстрела, ранен в левую руку, лежит у нас».

Мы от радости и страха так и обмерли. В этот же день я пошла к Титовым - глянуть на своего сыночка, этого мученика, чудом убежавшего от палачей. И радость большая была, что я увидела сыночка, с которым, я думала, рассталась навсегда, но тяжело было смотреть на измученного, истерзанного, всего избитого, бледного. И вспомнила я его до взятия в полицию: свежий, веселый, бодрый, сильный борец, державший на своей груди 18 человек (вероятно, в спортивной пирамиде. - Е. Щ.), а теперь...

Но Анатолий меня успокаивал: ничего, переживем. И начал мне рассказывать, каким пыткам его подвергали: три раза вешали, два раза за шею, один раз вниз головой, натянув мешок на голову, вздернув на виселицу. Теряешь сознание и ничего не помнишь. Потом снимают, отлива-ют водой и начинают опять бить. Трое мужчин топтались по животу, один бил по шее, другие держали за волосы. А битье плетьми - это пустяк по сравнению со всеми остальными пытками. Соликовский, начальник полиции, палач, ударил его один раз рукояткой нагана в висок, так и думал, что убьет. Всякие пытки применяли, били прикладами по голове и спине.

Когда еще только посадили Анатолия, то Соликовский сказал: «Ты думаешь - убежишь? У нас везде свои люди».

Страшно было ночью, рассказывала Титова: «Скрипит зубами, бредит: «Ничего не знаю, ничего не скажу, бейте сильнее, вы не умеете бить». Анатолий пробыл у Титовых 4 дня, и стала Титова замечать, что соседи подозревают, а одна так и сказала: «Смотрите, чтобы не попались». Услышав это, Анатолий разволновался, почернел прямо в лице и говорит: «Лучше бы меня над шурфом расстреляли, чем заберут и начнут снова мучить. Так лучше я себе нож в горло загоню, но живым не дамся». Тогда Титова начала его успокаивать: «Анатолий, не волнуйся, ты еще больной. Мы переживаем, не знаем, куда тебя спрятать. Подговорили было нашего соседа, у него есть тайное место. Как назло на этот случай немцы у него остановились с машинами. Они стояли в центре, а когда начались бомбежки, перекочевали к нам на окраину. Анатолий сильно радовался, когда наши начали бомбить: «Вот скоро придут наши. Если бы только разведка показалась, я бы сейчас к ним побежал». Стоит, бывало, у окна, улыбается, когда соседи прячутся в погреба от бомбежки.

На пятый день Анатолий переоделся в женскую одежду и ушел с Тоней Титовой на 12-й номер (вероятно, в поселок шахты № 12. - Е. Щ.) к своим родственникам. Пробыв там два дня, прибегает Тоня и говорит нам: «Там нельзя больше быть, соседка ходит и спрашивает, что это за мужчина».

Что же делать, куда деваться? Отец Анатолия решил: «Тоня, веди его домой». Прибежали Тоня с Анатолием. Он быстро переоделся в мужскую одежду, а мы стояли «на часах», смотрели во все стороны, не идет ли полиция. Собрала я ему кое-что из харчей. Быстро выскочив из дома, пошли с отцом на Должанку - в 30 км от Краснодона, к знакомому человеку- Кателкину Николаю. Отец рассказывал, что по дороге встретился человек, который знал Анатолия. Решили, пойдем другой дорогой, а то еще заявит. Впоследствии оказалось, что этот парень сам убежал от полиции, угонявшей молодежь. Но он всё же проболтался кому-то, что «Царь», т.е. Анатолий, пошел с каким-то дедом на Должанку.

На следующий день пришел отец с Должанки и говорит, что не знает, что делать с Анатолием. У Николая нельзя находиться, так как по соседству живет полицай и кругом немцев полно. В это время наш знакомый Гиря Гордей Герасимович, еще в августе ушедший со своим сыном на родину в Запорожье заработать хлеба, как раз на этот момент приехал домой, т.е. в Краснодон, забрать свою семью. Жена Гордея, знавшая обо всем случившемся с Анатолием со дня его ареста и бегства из-под расстрела, сочувствовала и помогала нам в это время продуктами, так как дороговизна была страшная, приходилось платить за стакан ячменной муки 20 руб. А у Анатолия аппетит был хороший, и стаканом муки нельзя было его накормить. Она рассказала своему мужу о произошедшем с Анатолием и, учитывая всю опасность его положения, посоветовавшись с мужем, предложила ему взять Анатолия в Запорожскую область в деревню Верковка Ореховского района. Нам, говорит Гиря, лишь бы проехать Ровеньки, лишь бы на своих полицейских не наскочить, а там дальше его никто не будет знать и документы, может быть, достанем для Анатолия. Его документы остались в полиции. А в случае чего, там можно будет спрятаться».

Известно, что в первые дни после начала арестов, когда штаб принял решение о том, что члены организации должны покинуть город и по возможности перейти линию фронта, часть молодогвардейцев выполнила эту установку. Как оказалось, это было непросто сделать. Все населенные пункты в 50-километровой прифронтовой зоне были «нашпигованы» полицаями и жандармами. В крупных населенных пунктах стояли немецкие войска. Население относилось к любому постороннему крайне подозрительно - свой, чужой? За укрывательство человека без документов, как за содействие партизанам, грозила смертная казнь. При приближении Красной Армии эти меры ужесточались: расстреливали всю семью и поджи-гали дом. Теперь становится понятно, в какой ситуации находились подпольщики, пытаясь скрыться от преследования, т.к. они были объявлены в розыск. Это был настоящий взведенный капкан. Малейшая оплошность - и он мгновенно захлопывался. В таком положении оказались Радик Юркин, Василий Левашов, Сергей Тюленин и, конечно, Анатолий Ковалев. На сегодняшний день судьба Ковалева неизвестна. Возможно, его кто-то выдал? Тогда кто его расстрелял и где его могила? Эти вопросы остаются открытыми...

* РГАЛИ, ф. 1628, on. 1, д. 758, л. 18, 18 (об.), 19, 19 (об.).

Глава VII Навстречу гибели...

 

Зададимся вопросом: почему Тюленин вернулся в Краснодон? Как удалось установить, Сергей, единственный из молодогвардейцев, в начале третьей декады января в четвертый раз возвращается с риском для жизни из-за линии фронта на оккупированную территорию, чтобы продолжить борьбу с ненавистным врагом. Это главный аргумент в пользу его решения о возвращении в Краснодон, кишащий немцами и предателями. Чудом выживший после расстрела группы красноармейцев и молодых патриотов в г. Каменске, он мог бы беспрепятственно отправиться на восток. И никто не мог обязать его идти на запад. Условная линия фронта находилась в 5-10 километрах от Каменска. Ее как таковой в то время на этом участке боевых действий не существовало. Красная Армия наступала, ведя локальные бои за крупные населенные пункты, города, ж/д станции. Сергей, обладая природной смекалкой, хитростью и опытом, мог проскользнуть между полицейско-немецкими гарнизонами и вновь оказаться в расположении советских войск. Единственное, что осложняло его передвижения, это ранение в руку. Но с этим ранением он преодолел путь по оккупированной территории от Каменска до Краснодона, а это более 50 километров. Да еще ночью, в лютый мороз и по бездорожью, плохо одетый, кое во что обутый. И всё же Сергей Тюленин пошел не на восток, а отправился на запад, как оказалось - навстречу своей гибели.

Из воспоминаний жительницы хутора Волченска Каменского района В.Д. Говорухиной

«В январе 1943 года к нам на квартиру зашел парнишка, раненный в правую руку, и назвался Сергеем Тюлениным. Мы жили очень бедно, и немцев у нас не было. Он рассказал, что ранили его в Каменске. В то время шли бои за этот город. Немцы бросили Сергея и других ребят в подвал и закрыли, а вечером начали расстреливать их. Сергея ранили в руку, он упал, на него начали падать другие. Когда всё стихло, он пришел в себя, выбрался из-под трупов и ночью незаметно ушел из города. Мы обмыли его рану, покормили чем было, и он остался у нас ночевать.

Я предлагала, чтобы он остался у нас, можно было перепрятаться, вокруг было много шахтенок, а кушать мы бы носили, но он отказался. Он прямо заявил: «Я их не боюсь!» После этого мы дали ему харчишек на дорогу, и он ушел в Краснодон» *.

* Воспоминания В.Д. Говорухиной приведены по: Молодая гвардия. Документы и воспоминания... -Донецк, «Донбасс». 1977.-С. 173.

«Я не боюсь их... я буду их грызть зубами!»

Это кредо Сергея Тюленина в условиях жестокой оккупации служит ответом на вопрос, почему он принял мученическую смерть.

Чем же он руководствовался, выбирая путь между жизнью и смертью?

Смелостью, выходившей за пределы разума.

Чувством долга.

Чувством товарищества.

Наконец, ответственностью руководителя - он член штаба «Молодая гвардия».

Вычленить какой-либо один весомый аргумент из вы-шеперечисленных невозможно. Всё было налицо. Но в самый ответственный момент принятия решения главную роль всё же сыграла его патологическая ненависть к немецким оккупантам, которая являлась тогда его сутью и сущностью. Это определяло весь порядок его жизни, порядок его действий.

А уже потом - долг, ответственность за порученное дело и всё остальное...

Внимательно просматривая военную составляющую биографии Тюленина, приходишь к выводу, что еще до начала оккупации, вероятно, он становится военным разведчиком.

Основные подвиги патриотов теперь широко известны. Но в жизни Сергея была особая тайна, не раскрытая до сих пор, не вошедшая ни в роман Фадеева, ни в другие произведения о краснодонцах, - его связь с разведчиком Быченко.

«До июня 1942 года, - вспоминала Надежда Алексеевна Тюленина, - у нас квартировал курсант Краснодонской школы десантников Феодосии Быченко. Сергей привязался к нему.

В июне 1942 года Быченко распрощался с нами. Он сказал мне, что на случай оккупации Краснодона база оружия находится в Изваринском руднике и что в Чурилиной балке зарыты четыре пулемета «максим».

В ноябре 1942 г. этот разведчик (в очередной раз!) приходил в Краснодон и передал Сергею пакет для нашей армейской разведки, расположенной за линией фронта, в Белой Калитве. Я тогда провожала брата до хутора Большой Суходол. Сергей не только доставил пакет по назначению, он и там побывал в разведке, при этом был ранен в руку и через неделю вернулся домой. Это было его первое ранение».

Задача военного разведчика: установить расположение воинских частей противника в тылу, их состав и вооружение и передать информацию - устно, письменно или посредством радиосвязи. Кому как не Тюленину быть разведчиком? Он блестяще знал местность в радиусе 50 км от дома. Вот где пригодилась Сергею практика голубевода, когда он уходил с голубями далеко от дома, отпускал их, с тем чтобы они вернулись на крышу родной голубятни краснодонского Шанхая. Хорошая память, необычайная физическая выносливость, когда он без сна, еды мог быстро идти, переходя на бег, преодолевая десятки километров, а также поручительство Быченко, вероятно, способствовали тому что разведотдел какой-либо дивизии или армии дал задание Сергею собирать и передавать разведданные о противнике. Об этом, я бы сказал, параллельном задании, не было известно никому, даже сестрам, которым он доверял. В оккупированном Краснодоне сразу же устанавливается а затем прослеживается четырехмесячное тесное сотрудничество Сергея Тюленина с разведчицей Любовью Шевцовой.

Несомненно, те сведения о противнике, которые Тюленин добывал перемещаясь по оккупированной территории, он передавал Шевцовой, а та - по назначению. Из воспоминаний матери и сестер Тюлениных следует, что Сергей во время оккупации Краснодона практически не ночевал дома. Где его носило один разведотдел знал, когда Тюленин периодически сообщал сведения о месторасположении частей противника.

«Линию фронта, - вспоминает Надежда, - мы [Сергеи и его сестры Даша и Надежда] перешли в Давидо-Никольске 15 января, затем мы отправились в село Караич Глубокин-ского р-на Ростовской области, там мы встретились с нашими войсками, ехавшими на бронемашинах. Сережа им рассказал о расположении немецких войск...

Его взяли на машину, и он уехал с нашими частями. Днем он возвратился в село Караич. Он приехал верхом на лошади и сказал, что пробудет несколько часов, затем отправится в штаб агентурной разведки в село Глубокое. Мы простились, и он выехал. Из Глубокого он был направлен в разведку, которая шла в город Каменск».

Итак после пересечения линии фронта Сергей первым делом отправляется в «штаб агентурной разведки», вероятно, армейской.

Известно, что после ранения в Каменске Сергей принимает решение вернуться домой. 25 января 1943 года он появляется в Краснодоне. Сначала он пришел в дом сестры Натальи и рассказал ей о том, что с ним происходило в эти пятнадцать дней (с 11 по 25 января) и как он был ранен. Затем он отправляется в дом матери.

Что это: ошибка или фатальная неизбежность?

Выбор у Сергея Тюленина в тот момент был невелик. Оставаться у сестры, подвергая ее семью риску быть расстрелянной? Этого он допустить не мог. И Сергей принимает роковое решение - идти в родной дом. А куда ему было деваться? Раненый, изможденный, голодный... Нужно было сделать перевязку, отогреться, поесть, а уж потом действовать. Внешне никаких признаков полицейской засады вокруг двора не было. Но как потом стало известно, за тем, что происходило в доме, внимательно следила соседка - «сука Лазуренко», которая периодически появлялась в доме, заигрывая с ребенком сестры Сергея Феодосии.

А дальше всё просто. Увидев спящего Сергея, она сообщает в полицейский участок о появлении в доме Тюлениных сына, которого полиция разыскивает с первого дня провала «Молодой гвардии» (читайте воспоминания сестер Натальи, Феодосии и матери Сергея Александры Васильевны). И капкан захлопнулся. Сергей еще мог спастись, рванувшись через дверь, ведущую во двор. Однако полицейские оказались предусмотрительными. Они пришли ночью, когда Сергей, уставший до смерти, спал крепким сном.

В эти последние дни января жандармы и полицейские особенно свирепствовали. Советские войска приближалась к Краснодону. Немцы начали мстить за Сталинград, а полицейские угодничали перед ними, чтобы уцепиться хотя бы за последнюю их подводу с награбленным добром, отправляющуюся в тыл - на запад. Так, кстати, и поступил продажная шкура - И. Мельников. А пока совместно полицейские и жандармы проводят последнюю облаву (27-31 января). В их западню попадаются молодогвардейцы: Юрий Виценовский, Михаил Григорьев, Владимир Загоруйко, Анатолий Ковалев, Виктор Лукьянченко, Дмитрий Огурцов, Семен Остапенко, Анна Сопова и Василий Субботин, которые до поры до времени скрывались у знакомых и родственников. Их пытали четыре дня, тогда как остальных - от двух недель и более. Любу Шевцову терзали 32 дня - с 8 января до 9 февраля 1943 года, когда жандарм Холлендер убил ее разрывной пулей в лицо. Вероятно, «немецкая тварь» не смогла выдержать пронизывающего взгляда ее голубых глаз.

 

Из романа «Молодая гвардия»

Сережка молчал, когда его били, молчал, когда Фенбонг, скрутив ему руки назад, вздернул его на дыбу, молчал, несмотря на страшную боль в раненой руке. И только когда Фенбонг проткнул ему рану шомполом, Сережка заскрипел зубами.

Всё же он был поразительно живуч. Его бросили в одиночную камеру, и он тотчас же стал выстукивать в обе стороны, узнавая соседей. Приподнявшись на цыпочки, он обследовал щель под потолком, - нельзя ли как-нибудь расширить ее, выломать доску и выскользнуть хотя бы во двор тюрьмы: он был уверен, что уйдет отовсюду, если вырвется из-под замка. Он сидел и вспоминал, как расположены окна в помещении, где его допрашивали и мучили, и на замке ли та дверь, что вела из коридора во двор. Ах, если бы не раненая рука!.. Нет, он не считал еще, что всё потеряно. В эти ясные морозные ночи гул артиллерии на Донце слышен был даже в камерах.

Наутро сделали очную ставку ему и Витьке Лукьянченко.

- Нет... слыхал, что живет рядом, а никогда не видал, - говорил Витька Лукъянченко, глядя мимо Сережки темными бархатными глазами, которые только одни и жили на его лице.

Сережка молчал.

Потом Витьку Лукьянченко увели, и через несколько минут в камеру, в сопровождении Соликовского, вошла мать.

Они сорвали одежды со старой женщины, матери одиннадцати детей, швырнули ее на окровавленный топчан и стали избивать проводами на глазах у ее сына.

Сережка не отворачивался, он смотрел, как бьют его мать, и молчал.

Потом его били на глазах матери, а он всё молчал. И даже Фенбонг вышел из себя и, схватив со стола железный ломик, перебил Сережке в локте здоровую руку. Сережка стал весь белый, испарина выступила на его лбу. Он сказал:

- Это - всё...

В этот день в тюрьму привезли всю группу арестованных из поселка Краснодон. Большинство из них не могло ходить, их волокли по полу, взяв под мышки, и вбрасывали в переполненные и без того камеры. Коля Сумской еще двигался, но один глаз у него был выбит плетью и вытек. Тося Елисеенко, та самая девушка, которая когда-то так жизнерадостно закричала, увидев взвившегося в небо турмана, Тося Елисеенко могла только лежать на животе: перед тем как ее отправить сюда, ее посадили на раскаленную плиту.

И только их привезли, как в камеру к девушкам вошел жандарм за Любкой. Все девушки и сама Любка были уверены, что ее ведут на казнь... Она простилась с девушками, и ее увели.

Но Любку повели не на казнь. По требованию фелъдкоменданта области генерал-майора Клера ее увезли в Ровенъки на допрос к нему.

 

Подводя итог 15 последних дней жизни Сергея Тюленина, приходишь к выводу, что он, выведя товарищей и сестер в безопасное место - за линию фронта, продолжает вести разведку в районе боевых действий на линии фронта, а затем возвращается назад, чтобы продолжить свое клятвенное дело - уничтожать «двуногих тварей» на родной земле. Выжить в такой ситуации - один шанс из тысячи. Понимал ли он это тогда? Понимал. 15 января, когда он был предпоследний раз дома, ему стало известно об аресте товарищей. Он знал, что за ним охотятся, его ждут. Однако чувство ненависти к нелюдям, огнем и мечом внедрявшим «новый порядок» - ordnung - на исстари славянской земле, и абсолютное отсутствие страха перед «мерзавцами человечества» - «я их не боюсь» - взяли верх. Он ринулся в Краснодон, чтобы зажечь свет свободы в бездне тьмы, подобной средневековому варварству.

 

Краснодонский апокалипсис

14 февраля в Краснодон вошли советские войска. В его освобождении приняла участие оперативная группа 3-й гвардейской армии Юго-Западного фронта, в которую входили соединения 23-го тк генерал-лейтенанта танковых войск Е.Г. Пушкина (он же командир группы) в составе: 56-й мотострелковой (подполковник А.Я. Кравцов), 3-й танковой (полковник В.И. Красноголовый), 39-й танковой бригад (полковник Ф.В. Румянцев); 203-я стрелковая дивизия (полковник Г.С. Зданович), часть сил 206-й стрелковой дивизии (полковник Л.Ш. Мухамедьяров) *.

* Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941-1945. -М.: Воениздат, 1985. - С.

По распоряжению горсовета депутатов трудящихся Краснодона и треста «Краснодонуголь», возобновивших свою деятельность, была создана специальная комиссия и начаты работы по извлечению казненных подпольщиков со дна шурфа. Руководство ими было поручено В.Г. Громову, в то время исполнявшему обязанности заведующего шахтами № 1-бис и № 5. Вскоре после исследования дна шурфа члены спасательной команды по указанию Громова приостановили работу. Он ссылался на отсутствие спецодежды, опасность для жизни трупного яда. Родители и родственники погибших молодогвардейцев решительно потребовали продолжения извлечения тел героев и отстранения Громова. Их просьба была удовлетворена, работы по подъему тел были возобновлены 17 февраля под руководством М.Т. Андросова *.

* Отец участницы подпольной комсомольской группы поселка Краснодона Л.М. Андросовой.

Как пишет в своих воспоминаниях народная артистка СССР Нонна Мордюкова, исполнительница роли Ульяны Громовой в фильме «Молодая гвардия»:

«Когда заговорили о том, что там, на глубине, в шахте образовался смертельный газ и что человеку туда опасно спускаться, одна из матерей решительно заявила:

- Газу я никакого не боюсь! Помру - так за детей наших. Я полезу!

Ее обвязали веревками и, спуская вниз, все кричали ей: «Вер!», «Ай» или «Ой!»

- Отвечала та бодро, и на самом дне вдруг замолчала. «Вера!» А Вера не от газа, а от того, что стоит на груде тел, поперхнулась. Газа не оказалось: видно, где-то хорошо сквозило. Потом она по одному, поддерживая под мышками, стала вытаскивать тела погибших. Два дня вытаскивали. Узнать никого было нельзя, только по остаткам одежды угадывали своего... Но Ульяны Громовой и Сергея Тюленина среди них не оказалось.

Родители вздохнули с надеждой, но потом тела их детей нашли в стороне...» *.

* Мордюкова Н. Не плачь, казачка!-М.: Олимп; Смоленск:Русич, 1997.-С. 101.

Воспоминания матери Жоры Арутюнянца Такуш Мкртычевны (Татьяны Никитичны) *

«26 января арестовали Сергея Тюленина и его мать. 27 января смотрю, подъезжает подвода и три полицая в ней. Я говорю мужу: идут за нами. Входит начальник полиции Захаров и еще один полицейский. Первый вопрос: где сын. Была повестка, говорю ему, ушел к вам.

- Мы вашего сына захватили в Герасимовке. И пришли к вам конфисковать имущество.

У меня всё затряслось - может, не он? А он с усмешкой:

- Нет, это он, я знаю вашего сына: высокий, худой, черный.

Утром 31 -го принимают передачу, а вечером их партию отправляют в Ровеньки и расстреливают, а один ушел от расстрела. Как потом стало известно, это был Ковалев.

14 февраля мы узнаем, что в партии, что погнали в Ровеньки, Жоры не было.

14 февраля вошли наши войска. Идем встречать, радуемся, плачем, вспоминая сына.

Нас расспрашивают и дают слово мстить за погибших товарищей. После вступления наших войск стали доставать трупы убитых из шурфа 5-й шахты, куда были брошены наши дети.

Сколько было пролито наших слез, когда родители с трудом узнавали своих детей - изуродованных и неузнаваемых. И мы каждый день с утра и до вечера в ожидании -вот-вот достанут. 23 февраля, измученные от слез терзания, пришли в 5 вечера домой. Сидим молча, вспоминаем сына и близких его товарищей.

И вдруг мимо окна прошмыгнул, как приведение, силуэт нашего сына. Я сидела прямо перед окном. Я как вскрикну: это Жора! Муж подумал, что я с ума сошла. Я вскочила, бегаю по комнате. Руками бью о себя. Тут вбегает наш: сынок. Да, сынок, а не изуродованный труп, кого мы ждали каждую минуту, и не приведение, как мне сказал муж, а настоящий, живой наш Жора. Я думала, что лишусь рассудка, не могу опомниться, а муж бросается к сыну и целует, целует -то сына, то меня. Я немного успокоилась, обнимаю, обнимаю руками его теплые щеки, а не холодный труп. Слышу, он говорит: «Ну что вы плачете, видите, я же живой».

Когда он рассказал историю своего побега за линию фронта, я поняла, что в полиции нас обманывали, хотели узнать, где находится наш сын, а еще поживиться добром.

Придя домой, Григорий стал молчалив и угрюм. Горе и тоска по товарищам стала одолевать его. Я ему сказала, чтобы он выступил над могилами своих товарищей.

В настоящий момент наш сын Георгий Арутюнянц в рядах Красной Армии, защищает свою Родину от врагов и предателей, мстит за погибших товарищей и пролитые слезы матерей, отцов, братьев и сестер и мстит за своего брата, погибшего 6 июля 1943 года на Курском направлении.

Простите за помарки и ошибки, как можем, так и написали.

Подробно об их работе [подпольной] знаем мало.

Родители 25 июля 43 г.»

* РГАЛИ, ф. 1628 (фонд А.А. Фадеева), on. 1, д. 758, л. 2-5. (Подлинник, рукопись чернилами с пометками на полях А. Фадеева «К сюжету».)

 

Было поднято 64 бездыханных тела. Из них удалось опознать только 57 человек. 1 марта при огромном скоплении жителей Краснодона и пригородных районов герои подполья с воинскими почестями были похоронены в братской могиле на центральной площади города, а также по желанию некоторых родителей - в городском парке имени Ленинского комсомола.

Как рассказала нам, гостям Краснодона, участникам научно-практической конференции, экскурсовод музея «Молодой гвардии», окрестности города трижды оглушались жутким стоном народа и душераздирающими криками родителей.

Первый раз - в дни, когда поднимали на поверхность тела героев Краснодонского подполья. Братья и сестры погибших, дальние родственники, почти все жители на терриконах - с них виднее. А внизу картина была жуткая. Стон, крики, солдаты оцепления, трупный запах, врачи, валерьянка - апокалипсис. Представьте себе, поднимают бездыханное тело - и к нему бросаются матери, они все тогда были еще живы и сравнительно молоды. Их оттаскивают, кое-как налаживают движение, напоминающее прощание с умершим человеком. Только вдоль бездыханного тела поочередно проходят матери. Каждая мать погибшего подходила и по остаткам одежды определяла своего сына или дочь. Некоторые матери подходили несколько раз к обезображенным телам, чтобы узнать или определить по каким-то приметам своего кровного сыночка или дочь. Узнает. И тогда она сама становилась безжизненной, теряя сознание.