Этнолингвистическое исследование объектов духовной культуры

Этнолингвистика (антропологическая лингвистика, лингвистическая антропология и др.) – по наиболее распространенному определению - наука, занимающаяся исследованием связей между языковыми и культурными явлениями. За этим общим определением стоят достаточно разнородные внутренние течения, существование которых делает вполне справедливым замечание М. Жулковского, характеризующего этнолингвистику как «широкую исследовательскую область интердисциплинарного характера с довольно неопределенными границами» [Ареальные исследования в языкознании и этнографии 1983].

Этнолингвистика – в нашей гуманитарной науке сравнительно новая дисциплина; ее задачи, предмет и объект, методы, соотношение с другими дисциплинами сформулировал Н.И.Толстой.

Объектом изучения этнолингвистики является не только язык, но и вся народная культура, все ее виды, жанры и формы: лексика, фразеология, тексты, обряды, верования.

Предметом этнолингвистики является содержательный план культуры, ее семантический (символический) язык, ее категории и механизмы.

Ее цель – семантическая реконструкция традиционной (архаической, дохристианской, мифопоэтической) картины мира, мировоззрения, системы ценностей [Толстой 1995: 26].

Этнолингвистика как научное направление, пограничное между лингвистикой и этнологией, зародилась в начале 20 в. в США (хотя истоки ее подходов усматривают уже в трудах Гердера и В. Гумбольдта, а в России - Ф.Буслаева, А. Афанасьева и А. Потебни; среди родоначальников этнолингвистического подхода европейские исследователи называют также Малиновского, а предвосхищение концепции языкового релятивизма, близкое гипотезе Сепира-Уорфа, находят уже у Дюркгейма, чьи идеи были применены в этнологии, в частности, Моссом. И все же начало этнолингвистики обычно связывается с именем Боаса, совершившего своего рода теоретико-методологический переворот в этнологии.

Этнолингвистика занимается исследованием традиционной народной культуры и менталитета того или иного этноса. Это филологическая наука, использующая данные языка (общенародного и диалектного), фольклора, этнографии, истории, культурологии, художественной литературы, психологии и других гуманитарных дисциплин. Сегодня, на рубеже веков, происходит интеграция наук, науки взаимодействуют между собой, и этнолингвистика – один из примеров такого взаимодействия. Каждый народ создает свою модель мира, определяет духовные и нравственные приоритеты, формирует этническое самосознание и систему жизненных ценностей [Толстая:237]. При этом язык, религия, антропологические признаки этноса могут повторяться у других народов, единственное же, что отличает не только армянина от финна, но и русского от украинца, - это духовная культура, насыщенная обрядами, ритуалами, верованиями, представлениями, находящими свое выражение прежде всего в языке и фольклоре. Но сами носители не могут сформулировать суть своей этнической принадлежности. Тем более нет таких ответов относительно времени формирования этноса, когда порой не то, что ученых - самой письменности не было. Вот тогда в дело вступает этнолингвист, реконструирующий седую старину и исследующий современное состояние народной культуры.

Российская (советская) этнолингвистика представлена преимущественно школой академика Н. И. Толстого (1928-1996) (из ученых, не принадлежащих к этой школе, назовем петербургского исследователя А.С.Герда, а также Е.Л. Березович из Екатеринбурга). Впрочем, с американской и вообще западной этнолингвистикой русскую роднит преимущественно название. Основные ее черты в версии Толстого – перенос лингвистических (по сути - общесемиотических) методов на исследование народной культуры славян в сочетании с акцентом на исторический (диахронический) и генетический аспект исследований. Последнее особо подчеркивалось в связи с задачей преодоления «синхроничности» западной этнолингвистики, бывшей естественным следствием ориентации на исследование языков, не имеющих письменной традиции. Для Толстого этнолингвистика «есть раздел языкознания или шире – направление в языкознании, ориентирующее исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции» [Толстой 1995: 27]. Он говорит об этнолингвистике в широком и суженном понимании. В первом случае она «включает в себя диалектологию, язык фольклора и часть истории языка, связанную с исторической диалектологией и культурной и этнической историей народа, наконец, почти все аспекты изучения языка как социального явления». В узком смысле этнолингвистика – отрасль языкознания, «которая ставит и решает проблемы языка и этноса, языка и культуры, языка и народного менталитета, языка и мифологии и т. п.». [Толстой 1995:28].

В упомянутой уже статье 1995 г. Н.И. Толстой выделил в данной дисциплине две основные исследовательские области:

1. Рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции.

2. Анализ плана содержания культуры, народной психологии и мифологии независимо от средств и способов их формального воплощения (слово, предмет, обряд, изображение и т.д.).

Решая эти задачи, Н.И. Толстой предложил широко известную ныне типологию, учитывающую соотношение функционального варианта языка и культуры. Она выделяет четыре типа культуры в соотношении с языком, получая параллельные ряды:

литературный язык – элитарная культура;

просторечие – промежуточная культура, «третья культура»;

наречия, говоры — народная культура;

арго - традиционно-профессиональная культура.

С.М.Толстая [2002 ] определила этнолингвистику как научное пространство между народной культурой и диалектным языком. Но между ними есть и более глубокая внутренняя двусторонняя связь. С одной стороны, языковые единицы (слова) в контексте культуры часто обладают, помимо общеязыковых значений, еще и особой, подчас очень богатой культурной семантикой, которая редко и лишь случайно фиксируется словарями, а с другой стороны, язык и культура (ритуал) часто выступают как дополняющие или дублирующие друг друга. Одни и те же смыслы выражаются то вербально, то ритуально, то предметно и т.д. например, в контексте свадебного обряда калиной может называться невеста, брачная рубаха невесты со следами крови, песня, исполняемая на свадьбе и др., По отношению к культуре оказывается вполне оправданным применение таких "лингвистических" понятий, как текст, грамматика, семантика, синтаксис, прагматика, синонимия, антонимия, полисемия и многие другие. Вместе с тем важно иметь в виду и принципиальные различия между языком и культурой. К ним прежде всего надо отнести неодинаковый характер используемых ими знаков. Так, в обрядах употребляются предметы обихода, такие как хлебная лопата, борона или веник. Действия, входящие в обрядовый текст, также могут быть и обычно бывают не специально обрядовыми, а вполне практическими, как бег, обход, выбрасывание, подпрыгивание, сжигание, обливание водой и т. д. Они приобретают знаковую функцию вторично, в составе обряда, в системе культурного языка. Значительно меньше в языке культуры знаков «первичных», т. е. не имеющих утилитарного применения, а создающихся специально в культурных целях. Таковы, например, так называемые ритуальные предметы – свадебное деревце, коровай, венок, жатвенная «борода», куклы и чучела и т. д.

Знаки языка культуры имеют разную природу и субстанцию даже в пределах одного, например, обрядового, текста [Толстая 1994].

Культурная семантика имеет символическую природу, т.е. из всего набора свойств, признаков реалии (предмета, действия и т.п.) выбирается один признак, который становится доминирующим и как бы подавляет все остальные. Это может быть любой признак – форма, размер, цвет, фактура, утилитарная функция и т.д.

Если, например, сравнить толкования слова колодец и культурного знака колодец, то эти отличия в семантике (т.е. в содержании толкований) будут хорошо видны.

В академическом словаре русского языка мы находим такое толкование:

Колодец. 1. Искусственная, защищенная от обвалов срубом яма для добывания воды из водоносных слоев земли. 2. Спец. Различной величины и глубины яма, отверстие для различных технических целей (для спуска в шахту в рудниках, для винта на пароходе, для прохода к месту закладывания мины и т.п.). 3. Обл. Родник, ключ [БАС 5: 1172]. Сравним толкование в словаре «Славянские древности» [СД]:

Колодец – объект и локус, совмещающий признаки водного источника и хозяйственной постройки; из-за связи с водой и подземельем осмысляется как пограничное пространство, путь в ирий и канал связи с потусторонним миром [Валенцова, Виноградова 2004: 356]. Как бы ни оценивать эти дефиниции, их адекватность, нельзя не заметить, что они отмечают в качестве релевантных разные признаки реального объекта: в определении БАС ключевыми смысловыми элементами оказываются вода, земля, глубина, рукотворность (колодец - артефакт); для культурной семантики в СД важны: вода, в меньшей степени земля, но доминирующий смысловой компонент – пограничность двух миров (тогда как для слова колодец доминантой, видимо, является "источник питьевой воды"). Как и в случае толкования слова в языке, источником при выделении релевантных культурных признаков служат контексты употребления соответствующего знака; в данном случае различные обрядовые магические действия, совершаемые у колодца, например, обряды вызывания дождя у колодца, включающие призывы к утопленнику Макарке «разлить слезы по святой земле», т.е. пустить на землю дождь (в "пресуппозиции" присутствует представление о том, что колодец - канал связи двух миров, через него можно общаться с обитателями того света; это подтверждается и многими другими контекстами, например, гаданиями у колодца о жизни и смерти путем «заглядывания» в воду, на которой проступают соответствующие знаки).

Чаще всего лингвистический анализ и языковые показатели требуют "поддержки" со стороны неязыковых данных.

В случае языка культуры мы часто имеем дело с очень обобщенными, категориальными (и часто оценочными) значениями [Толстая 1994].

Культурная семантика, так же как и языковая, формируется на основе некоторых (выбранных) свойств денотата: его внешних признаков (формы, размера, субстанции и материала, цвета и т.д.), его «происхождения» (способа производства), отношения к другим объектам действительности, но чаще всего она обусловлена его практическими функциями. Например, семантика сети как предмета-оберега определяется в первую очередь ее формой (наличием узлов и ячеек) и способом изготовления (продукт вязания), а семантика, скажем, веретена – и формой (остроконечность), и характерным действием (кручение, витье), и контактом с пряжей и нитью, со слюной, и принадлежностью к «женской» сфере (это атрибут и орудие женского труда); фаллическая семантика ключа – его формой и характерным действием и т.д. Семантика и символика акциональных знаков также находит свою мотивацию в характерных признаках и обстоятельствах действия (значимым может оказываться любой «актант» – и орудие действия, и способ действия, и исполнитель, и продукт, и объект действия, реже символическая семантика коренится в самом действии, ср. бить). Например, символика и семантика таких действий, как подпрыгивать, подбрасывать, поднимать, основывается на признаке «верх, высокий» (отсюда продуцирующая магия этих действий, приписываемое им благоприятное воздействие на рост, возрастание, прибыль и т.д.). Действия обходить, обводить, окружать получают свое значение благодаря круговой траектории движения и магии замыкаемого в результате действия круга, отсюда защитная функция такого рода действий. Уже упоминавшийся ключ в качестве орудия действия по принципу метонимии приобретает акциональное значение замыкания, запирания. Если речь идет о признаке, то в этом случае семантика часто определяется «прототипическими» носителями соответствующего признака или свойства (например, семантика и символика красного может «перенимать» семантику и символику крови как субстанции жизни; для признака зеленый источником символических значений становится трава и т.д.) [Толстая 1994].

Сегодня, на рубеже веков, происходит интеграция наук, науки взаимодействуют между собой, и этнолингвистика – один из примеров такого взаимодействия. Каждый народ создает свою модель мира, определяет духовные и нравственные приоритеты, формирует этническое самосознание и систему жизненных ценностей.

Современному обществу не обойтись без специалистов по традиционной культуре. Например, они необходимы в образовании, где набирает силу так называемый региональный компонент. В учреждениях культуры тоже должны быть специалисты по этнолингвистике, необходимо иметь отчетливое представление о связи языка и этнической культуры, языка и мышления, ориентироваться в основных течениях лингвистической мысли, связанных с проблемами этнолингвистики, владеть основополагающими приемами анализа отдельных сторон языковой картины мира.

Таким образом, в данной главе можно сделать такие выводы: культура традиционная (духовная) составляет основу народной культуры. К основным аспектам содержания народной культуры можно отнести мировоззрение народа, народный опыт, жилище, костюм, трудовую деятельность, досуг, ремесла, семейные отношения, народные праздники и обряды, знания и умения, художественное творчество. Язык и культура не могут существовать друг без друга. Каждый человек является одновременно носителем культуры и языка, поэтому языковые знаки приобретают способность выполнять функцию знаков культуры и способны отображать культурно-национальную ментальность его носителей.

Этнолингвистика занимается исследованием традиционной народной культуры и менталитета того или иного этноса. Это филологическая наука, использующая данные языка (общенародного и диалектного), фольклора, этнографии, истории, культурологии, художественной литературы, психологии и других гуманитарных дисциплин.

- Народу надо знать себя, свое прошлое. ( И уплывают пароходы, и остаются берега,III, 362).

Эта важная мысль, сказанная одним из героев рассказа Е.И. Носова, говорит сама за себя.