Зарабатывание денег и упование на Аллаха (таваккуль).

 

Суфизм: его представители запрещают своим мюридам зарабатывать на жизнь и искать богатства и призывают их к упованию на Аллаха (таваккуль) в их понимании, которое резко отличается от требуемого Шариатом таваккуля. Они толкуют это слово как оставление всякого действия и совершения того, что ведет к достижению цели, а также отказ от приложения усилий для поиска пропитания, избавление от денег и ожидание того, что пропитание и все остальное придет ниоткуда. Мы приводим несколько историй из их авторитетных книг.

Рассказывает шейх Мухаммад аль-Курди, что группа людей вошли к аль-Джаниду и спросили его: «Добывать ли нам пропитание?». Он ответил: «Если вы знаете, где оно, добывайте». Они спросили: «Просить ли нам его у Аллаха?». Он ответил: «Если вы считаете, что Он забыл о вас, напомните Ему». Они спросили: «Вернуться ли нам в свои дома и уповать на Него?». Он ответил: «Эксперимент с Аллахом – опасное сомнение». Они спросили: «Что же делать?». Он ответил: «Ничего не делать (т.е. оставить действия)»[637].

Рассказывает шейх Мухаммад аль-Курди: «Сказал Ибрахим аль-Хаввас: «Мне встретился аль-Хидр и попросил меня стать его другом, но я побоялся, что, положившись на него, нарушу свое упование на Аллаха, и расстался с ним»[638].

Сказал шейх аль-Курди: «Наилучшее положение уповающего на Аллаха – чтобы быть перед Аллахом, словно мертвый перед омывающим его, который переворачивает его, как захочет, а он при этом не двигается и ничего не предпринимает»[639].

Он также сказал, что один из шейхов накшбандийской общины (а именно шейх Хабибуллах Джан Джанан аль-Мазхар(?)) отправлялся в путешествие со своими товарищами без дорожных припасов и без верховых животных. И когда они останавливались в каком-нибудь доме, у них появлялись накрытые столы неизвестно откуда»[640].

Один из их шейхов (его имя ‘Абдуллах ад-Дехлеви) говорил: «Так же, как стремление к дозволенному является обязательным (фард) для верующих, так и оставление дозволенного является обязательным для достигших познания (‘арифун)»[641].

И взглянул Абу Тураб ан-Нахшаби(?) на оголодавшего суфия, который протянул руку к арбузной коре, чтобы съесть ее, после трех дней суфийского «упования» (таваккуль) и сказал ему: «Суфизм для тебя не годится, иди на базар!»[642].

Сказал Али ар-Рузбари: «Если скажет тебе суфии после пяти дней: «Я голоден», отправляйте его на базар и велите ему зарабатывать на жизнь»[643].

Эти высказывания выдающихся суфиев прямо, вне всякого сомнения и истолкования, указывают на то, что упование на Аллаха (таваккуль) у них – это отказ от зарабатывания на жизнь, запасания, совершение действий, необходимых для достижения чего-либо, и опора на то, что появляется неизвестно откуда. И это совсем не тот таваккуль, который в Шариате и у Ахлю-с-Сунна ва-ль-Джама’а.

Ахлю-с-Сунна: говорят, что упомянутое здесь суфийское понимание таваккуля не имеет никакого отношения к таваккулю шариатскому, но он является пассивностью, бездельем, праздностью и призывом к отказу от зарабатывания на жизнь и воздержанию от работы. И это – причина распространения бедности, ослабления общества и того, что нищие будут постоянно стучаться в дома богатых, выпрашивая милостыню.

Что же касается узаконенного и требуемого исламского таваккуля, то это зарабатывание на жизнь, работа, забота о безопасности и совершение действий, помогающих достичь цели, когда люди добывают еду и питье, берегутся врага и приготавливают оружие, и предоставляют Аллаху то, что выше их сил. При этом они полностью доверяют Ему и абсолютно убеждены в том, что все происходит согласно Его Предопределению.

Что же касается того, чтобы сидеть, ничего не предпринимая, отлынивать от работы и ожидать, что Аллах ниспошлет тебе пропитание из ниоткуда без всякого действия, ведущего к этому с твоей стороны, то это противоречит тому таваккулю, который упоминается в Коране и хадисах, и который был у наших праведных предков.

Сказал Всевышний тем, кто совершает пятничный намаз: «Когда же намаз завершится, то разойдитесь по земле, ищите милость Аллаха и часто поминайте Его, – быть может, вы преуспеете» (Собрание, 10). Это означает: расходитесь по земле и ищите себе пропитание от Аллаха посредством приложения усилий, работы и торговли.

И Всевышний Аллах не говорил: «Сидите дома до тех пор, пока не придет к вам пропитание от Аллаха без всяких действий и усилий с вашей стороны». Но Он сказал: «Ступайте же по свету и вкушайте из Его удела» (Власть, 15). Это означает: ходите по просторам земли, добывая себе пропитание*.

Упоминает Ибн Кясир, что «некоторые жители Йемена совершали хадж, не запасаясь на дорогу, и говорили: «Мы – уповающие (на Аллаха)». И Аллах ниспослал относительно них: «Берите с собой припасы, но лучшим припасом является богобоязненность» (Корова, 197). Куда же до этого аята шейху Хабибуллаху Джан Джанану аль-Мазхару(?), который путешествовал со своими товарищами без дорожных припасов и верховых животных! Так что же, он является исключением из божественного повеления? Или же вся причина в том, что он – суфийских шейх?

Что же касается хадисов, то в них мы не находим ничего, указывающего на суфийское понимание таваккуля. Как раз наоборот, все хадисы, имеющиеся в нашем распоряжении, побуждают нас к приобретению имущества и совершению действий, способствующих этому, и они отрицают суфийский таваккуль. Среди них:

Слова Пророка (да благословит его Аллах и приветствует): «Никогда не вкушал человек пищи лучшей, чем когда он питается из того, что зарабатывает своими руками. И пророк Аллаха Дауд (мир ему) питался от работы рук своих» [644].

И его слова (да благословит его Аллах и приветствует): «Если один из вас возьмет веревку, и будет таскать на своей спине дрова, питаться (от этого) и раздавать милостыню, это будет лучше для него, чем подходить к человеку и просить у него, (не зная) подаст он или откажет» [645].

И его слова (да благословит его Аллах и приветствует) ‘Амру ибн аль-‘Асу: «Прекрасны достойные деньги для достойного человека» [646].

И когда пришел один человек к Пророку (да благословит его Аллах и приветствует) и спросил его о том, что ему делать со своей верблюдицей – стреноживать ее или отпускать, уповая на Аллаха, он ответил: «Стреножь ее и полагайся (на Аллаха)» [647].

Этот хадис не оставляет у нас сомнения в том, что упование на Аллаха должно сопровождаться принятием мер для достижения цели, а не как утверждают суфии – отказом от приложения усилий и совершения действий, ведущих к достижению цели.

Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) обладал упование на Аллаха и так полагался на него, как никто другой, и вместе с этим мы видим, что в своей повседневной жизни он принимал меры предосторожности и защиты. Он приказал выкопать ров вокруг Медины для защиты мусульман и их имущества. Это действие противоречит суфийскому таваккулю. Разве он оставил упование на Аллаха, которое приказал ему Сам Аллах, говоря: «Пусть же верующие уповают только на Аллаха» (Препирающаяся, 10). Но вместе с этим он позаботился о безопасности и соблюдении осторожности, когда вышел из Мекки вместе с Абу Бакром с целью совершения хиджры. Он вышел сначала в сторону Йемена (т.е. в сторону, противоположную той, где находилась Медина, которая была местом их переселения). Они скрывались от многобожников-курейшитов, которые разыскивали его. И кто осмелится сказать, что в этом случае Посланник (да благословит его Аллах и приветствует) оставил упование на Аллаха (таваккуль)?

Если мы заглянем в жизнеописание сподвижников, которые были лучшими уповающими на Аллаха после пророков, мы обнаружим, что никто из них не уповал на Аллаха суфийским упованием. Напротив, мы видим, что среди них были торговцы и обладающие богатством. Например, Абу Бакр (да будет доволен им Аллах) – он был богатым, имел много денег, и Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) пользовался его деньгами. Он даже сказал о нем: «Никогда деньги не приносили мне такой пользы, какую принесли мне деньги Абу Бакра» [648].

Абу Бакр выкупил за свои деньги и освободил пятнадцать рабов, которых курейшиты подвергали пыткам – из тех, кто уверовал в Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует). И это одна из заслуг Абу Бакра (да будет доволен им Аллах). А сделал бы он это, если бы не его деньги?

Абду-р-Рахман ибн ‘Ауф также был богатым, и когда он совершил хиджру, он оставил все свое имущество и богатство в Мекке. И Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) побратал его с ансаром Са’дом ибн ар-Раби’, и Са’д предложил ему половину своего имущества, а также одну из своих жен (после того, как даст ей развод), чтобы он женился на ней. Но он отказался и произнес свою известную фразу: «Да благословит Аллах твое имущество и твою семью! Но лучше укажи мне, где рынок». И он стал еще богаче, чем был в Мекке до хиджры, потому что занимался торговлей и приобретением богатства.

И Абу Бакр ас-Сыддик (да будет доволен им Аллах), когда его избрали халифом, отправился с утра на рынок по своему обыкновению, неся одежды, которыми он торговал. И ему встретился ‘Умар и Абу ‘Убейда. Они спросили его: «Куда ты направляешься?». Он ответил: «На рынок». Они сказали: «Что ты делаешь, ведь ты стал халифом мусульман?». Он сказал: «А откуда мне кормить мою семью?». И они запретили ему заниматься торговлей, и выделили ему шесть тысяч дирхемов в год[649].

Посмотрите теперь на слова Абу Бакра: «А откуда мне кормить мою семью?». Клянусь Аллахом, если бы кто-то из нас сказал суфиям подобную фразу, они бы сказали ему: «Ты совершил ширк!». Что же, - Абу Бакр совершил ширк? Или он не уповал на Аллаха? Или аят об уповании (таваккуль) не достиг его ушей? Или же его слова они тоже истолковывают по-своему, ведь они наставники в толковании и искажении?

И мы видим среди сподвижников таких, которые оставили наследникам тысячи тысяч, как Тальха, аз-Зубейр, Ибн ‘Ауф и другие. Все это дает нам понять, что сподвижники, которым уже при жизни была дана благая весть о Рае, понимали таваккуль совсем не так, как это делают суфии. Можно ли предположить, что от сподвижников и Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) укрылось истинное значение таваккуля, в то время как суфии-еретики поняли его лучше, чем они? Конечно же, нет! Но суфии сделали это, как и многие другие свои действия, с целью ослабления общества, распространения в нем бедности, разрушения его и приведения к гибели.

На то, что узаконенный исламский таваккуль совершенно не противоречит зарабатыванию денег, поиску пропитания и совершению действий, ведущих к достижению цели, указывает то, что Аллах, Который, с одной стороны, приказывает нам уповать на Него, говоря: «Уповайте на Аллаха, если вы являетесь верующими» (Трапеза, 23), и говоря: «Пусть же верующие уповают только на Аллаха» (Препирающаяся, 10). Он, с другой стороны, приказывает искать пропитание и ходить по земле в поисках его. И Он приказывает нам готовить силу для устрашения врага и противодействовать ему. Как же Аллах приказывает нечто и в то же время приказывает противоположное ему? Клянусь Аллахом, это же противоречие, а абсолютно невозможно противоречие между Словами Аллаха. Отсюда следует, что значение таваккуля должно быть иным, нежели представляют это суфии – что это отказ от совершения каких-либо действий, помогающих достичь цели. Напротив, таваккуль – это принятие мер и совершение действий, ведущих к цели, и предоставление Аллаху того, что выше сил раба, с полным доверием Ему и довольством Его Предопределением, как мы уже говорили. И, наконец, я хочу привести простой пример двух таваккулей – суфийского и исламского, для сравнения между ними и большей ясности. Первый подобен человеку, имеющему поле, которое вспахивают и засеивают. Но он не вспахал его и не засеял семенами и не орошал, но оставил все это, уповая на Аллаха и надеясь, что на нем вырастут лучшие виды пшеницы или риса. А второй человек вспахал поле и засеял его семенами, чтобы собрать жатву. Он орошал его, добавлял необходимые удобрения, уничтожал насекомых-вредителей и окружил его забором, чтобы на него не забрел скот и не погубил посевы. А после того, как сделал все необходимое, он положился на Аллаха. Так какой же из двух человек имеет больше прав на то, чтобы собрать полученный урожай? Ответ очевиден, и упование первого – это суфийский таваккуль, а упование второго – исламский таваккуль. Равняйте на это и все остальное.

 

 

Джихад

 

Суфизм: его представители отвращают людей от Джихада и сражения с врагами, преуменьшают его важность, и говорят, что он не является обязательным (ваджиб), и не участвуют в нем (кроме немногих из них), и доказательств этого и примеров из истории – великое множество.

Говорит устаз ‘Абду-р-Рахман аль-Вакиль в своей книге «Хазихи хийа-с-суфиййа» («Таков суфизм») об ‘Абду-ль-Хамиде аль-Газали: «В 492 году хиджры Бейту-ль-Макдис (Иерусалим) был захвачен крестоносцами, а аль-Газали, выдающийся суфийский предводитель, был в то время еще жив. Но это великое событие ничуть не взволновало его, и он даже не упоминает о нем в своих книгах. Аль-Газали прожил после этого еще тринадцать лет (он умер в 505 г. х.), и не пролил ни одной слезинки, и в нем не поднялся пыл мусульманина, который заставил бы его защищать первую кыблю… В то время как другие поэты говорили:

Куфр Исламу чинит несправедливость,

Затянулось для него религии горькое рыдание…

Сколько мечетей превратили в монастыри,

И на их минбаре – крест водруженный,

Кровь свиней на нем для них – вещь благая,

И дым от сжигания свитков Корана в нем – благовоние.

Сотряс ли этот крик боли аль-Газали? Нет. Он был занят своими книгами, в которых он докладывал о том, что, видите ли, неживые предметы обращаются с речью к вали. И он философские рассуждения, не участвуя в сражениях, и даже не призывал к этому других.

И Ибн ‘Араби и Ибн аль-Фарид, выдающиеся суфийские лидеры, жили в эпоху крестовых войн. При этом ни о ком из них не известно, чтобы он участвовал в сражении или призывал к этому. Ни в их стихах, ни в их прозе не запечатлено даже печального вздоха из-за трагедий и горя, постигшего мусульман. Они заявляли людям: «Аллах – сущность каждой вещи, пусть же мусульмане взывают к крестоносцам, поскольку они – не иначе, как Божественная Сущность, воплощенная в подобном образе». Таково положение выдающихся суфийских лидеров и их позиция по отношению к врагам Аллаха.

Боролись ли они с захватчиком и притеснителем?...»[650].

Мы приводим здесь свидетельство доктора ‘Умара Фаруха из его книги «Ат-тасаввуф фи-ль-Ислям» («Суфизм в Исламе»): «Разве не удивится читатель, узнав, что Абу Хамид аль-Газали был свидетелем падения аль-Кудса (Иерусалима) и захвата его крестоносцами, и прожил после этого около двенадцати лет, ни словом не упомянув об этом важнейшем событии? Если бы он обратился к жителям Ирака, Персии и турецких земель с призывом помочь их братьям в Шаме, сотни тысяч из них устремились бы на Джихад на Пути Аллаха и уберегли бы арабов и Ислам от долгих лет, наполненных отчаянной борьбой и Джихадом. Причина же этой небрежности аль-Газали в том, что он в это время уже стал суфием, или, по крайней мере, убедился в том, что суфизм есть один из жизненных путей, более того, это наиболее верный и счастливый путь... Также и ‘Умар ибн аль-Фарид и Мухйи-д-дин ибн ‘Араби – они жили в разгар крестовых войн, но ни словом не упоминают об этих войнах в своих трудах… И когда напали европейцы на аль-Мансуру в 1259 году (647г. х.), собрались суфийские лидеры. Знаете, для чего? Для того, чтобы почитать «Ар-рисаляту-ль-кушейриййа» и обсудить чудесные способности, даруемые вали!

Однако суфии объясняют свое молчание и довольство несчастьями, постигшими их народ, тем, что эти несчастья – наказание Аллахом Своих грешных творений. И если Аллах отдал какой-то народ под власть тирана, то никто не должен сопротивляться Его Воле или чувствовать досаду в связи с ней…» (цитата с небольшими изменениями).

А вот третье свидетельство – доктора Заки Мубарака. Говорит он после того, как недолгих рассуждений на тему крестовых войн: «Знаете, почему я упомянул эти слова о крестовых походах? Чтобы вы знали, что пока Петр проводил дни и ночи в подготовке проповедей и сочинении писем, побуждающих жителей Европы завоевывать земли мусульман, «Довод Ислама» аль-Газали был погружен в свое уединение и занят своими вирдами (новоизобретенными, конечно же), не догадываясь о том, что ему следовало бы призвать людей к Джихаду.

Достаточно упомянуть о том, что в день завоевания Бейту-ль-Макдис европейцы схватили Абу-ль-Касима ар-Рамли аль-Хафиза и предложили людям заплатить за него выкуп, но его никто не выкупил. И они убили его и убили вместе с ним такое количество ученых, о котором знает лишь Аллах, как упоминает ас-Сибки в своей книге «Ат-табакат» («Слои»). И мы упомянули об этой трагедии только для того, чтобы подготовить читателя к пониманию жизни аль-Газали».

Это – три свидетельства от трех докторов-исследователей, одинаково повествующих об аль-Газали и его позиции относительно Джихада и крестовых войн. И ни один из них не возводил лжи на аль-Газали, Ибн аль-Фарида и Ибн ‘Араби, и не наговаривал на них того, чего не было на самом деле. Как же иначе, когда сам аль-Газали свидетельствует о своих действиях во время крестовых войн? Он упоминает в своей книге «Аль-мункыз фи-д-даляль» («Спаситель в заблуждении»), в рассказе о суфийском тарикате, о том, что во время крестовых войн он был занят в своем уединении – порой в одном из мест в Дамаске, а порой в Куббату-с-Сахра в аль-Кудсе. Двери их закрывались за ним на период более двух лет.

Да, такова позиция аль-Газали («Довода Ислама» у суфиев) по отношению к Джихаду, сражению с кяфирами и войнам с крестоносцами. Более того, он считал, что Джихад не имеет отношения к религии. Поэтому он ни словом не упомянул в своей книге «Ихйа ‘улюми-д-дин» («Воскрешение религиозных наук») о Джихаде – ни главы, ни раздела, ни вопроса, посвященного ему. Не удивляет ли вас, дорогой читатель, эта книга, с помощью которой он хотел воскресить религиозные науки – как же он пренебрег важнейшим из того, чем живет религия, то есть Джихадом? Забыл ли он? Нет, и еще раз нет, но он оставил Джихад, и отвращение людей от Джихада – часть религии у суфиев и одна из важнейших частей их ‘акыды. Они говорят: «Для чего сражение? И с кем ты сражаешься? Сражаешься ли ты с самим собой, если каждая вещь есть, в сущности, Аллах?». Поэтому «Довод Ислама» вообще не упомянул в своей книге «Ихйа ‘улюми-д-дин» о Джихаде. В этой книге, о которой сказали некоторые их ученые: «Аль-ихйа» - почти Коран». СубханаЛлах!

Говорит ‘Абду-р-Рахман аль-Вакиль в своей книге «Хазихи хийа-с-суфиййа», с. 171: «Далее, почитайте, что пишет лидер Мустафа Камиль в своей книге «Аль-мас’аляту-ш-шаркыййа» («Восточный вопрос»): «Известный факт об оккупации Кайравана Францией: один француз принял Ислам и назвал себя господин Ахмад аль-Хади. Он усердно изучал шариат, достиг высокой степени и был назначен имамом большой мечети в Кайраване. И когда французские войска подошли к городу, его жители приготовились защищать его. Они пришли к этому человеку, чтобы он спросил совета в склепе шейха в мечети, в чудесную силу которого они верили. Господин Ахмад вошел в склеп, затем вышел из него, устрашая их грядущими бедами, и сказал: «Шейх советует вам сдаться, поскольку захват страны неизбежен». И простой народ последовал его словам и не стал защищать город Кайраван, и французы спокойно вошли в него 26 октября 1881 года. Поэтому не стоит удивляться тому, что империалисты осыпают суфиев деньгами и представляют им влияние».

Да и чего нам далеко ходить, чтобы подтвердить отвращение суфиев к Джихаду, когда у нас, в наших странах и в наше время, а также в недалеком прошлом, множество примеров этого.

Ни для кого не секрет, что имам Гази-Магомед, а после него имам Шамиль (да помилует их Аллах Свой безграничной милостью) поднялись на Джихад на Пути Аллаха для устранения традиций и обычного права и замены их на Шариат Аллаха и освобождения стран Ислама от господства Царской России. Они посвятили этому тридцать три года. В этот период тут и там в Дагестане и Чечне появлялись суфийские шейхи, отвращающие людей от Джихада и говорившие: «Прежде чем начать Джихад с внешним врагом-кяфиром, мы должны вести Джихад со своими внутренними врагами - душой (нафс), страстями, этим Миром (дунья), богатством и Шайтаном. И пока мы не победим врагов внутренних, мы не будем готовы к Джихаду с врагом внешним – кяфиром. Когда же закончится этот этап, начнется следующий за ним – это этап Джихада с внешним врагом. Если мы вступим в Джихад с внешним врагом до завершения предыдущего этапа, мы поторопим события, а этого делать нельзя. Это подобно плоду – если ты сорвешь его до того, как он созреет, ты не получишь от него пользы, а если сорвешь его после созревания, добьешься желаемого».

Среди этих шейхов – Кунта-Хаджи, который проник в ряды мусульман во времена имама Шамиля со стороны Царской России для удержания мусульман от сражения с кяфирами вместе с имамом Шамилем. Враги, увидев, что имама Шамиля невозможно победить, и что он не теряет своей стойкости, вмешались в дело коварным методом и воздействовали на мусульман и бойцов из его окружения мерзким способом… Когда он сыграл свою роль и исполнил свою задачу, сумев подавить пыл муджахидов, они убрали его – до того, как его раскроют. Они забрали его под видом пленного и скрыли его дальнейшую судьбу, чтобы вселить в его последователей убеждение о его бессмертии. И вот, последователи Кунта-Хаджи и до сегодняшнего дня убеждены, что ему дарована вечная жизнь, и он не умер, и ожидают его прибытия к чеченцам вновь, считая, что он находится за горой Каф. Существует также множество других небылиц, сложившихся о нем.

Чечня была избрана местом деятельности Кунта-Хаджи, потому что чеченцы обладали меньшими знаниями по сравнению с дагестанцами, да и как люди они были проще и наивнее, и на принятие его там было больше надежды. И, к сожалению, они добились, чего хотели. Что же касается Кунта-Хаджи, то его происхождение, место рождения и национальность неизвестны. Достоверно известно лишь то, что он не был чеченцем. Относительно него существуют расхожие версии. Говорят, что он из села Гумджа в области Анди в Дагестане. Говорят также, что он из Башкирии. А некоторые утверждают, что он из Молдавии. Говорят также, что он из гагаузов. Последнее наиболее вероятно. Возможно, что его отец пришел сперва в село Гумджа, а оттуда попал в Чечню, в село Иласхан-Юрт. Однако чеченцы утверждают, что он родился в Иласхан-Юрте. А Аллах знает обо всем лучше.

В любом случае, он отвратил муджахидов от участия в Джихаде вместе с имамом Шамилем. Он являл чудеса и делал сверхъестественные вещи, и среди его высказываний есть примерно такие слова: «Не будет беды, если вы повесите на шею крест, ибо он – кусок железа, и не будет беды, если вы зайдете в церковь, ибо она – лишь стены из камня».

И среди примеров и доказательств того, что Джихад отвергаем суфиями – враждебная позиция суфийского шейха-лениниста Хасана-эфенди Кохибского(?) по отношению к аварцу имаму Наджмуддину Хаззийскому, выдающемуся имаму Дагестана, который был назначен имамом Дагестана и Чечни во время Джихада против Царской России в начале двадцатого века. Упомянутый Хасан-эфенди поддержал русских, перешел на их сторону, враждовал с Наджмуддином, боролся с Джихадом и отвратил людей от сражения с кяфирами вместе с Наджмуддином. Он стал агентом большевистской ленинской России, которая использовала его против Наджмуддина и посылала его для исполнения любой миссии в Дагестане. И он переписывался с Лениным, выражал ему свою любовь, почтение и надежду на его скорое выздоровление, чтобы им сотрудничать и развернуть работу против Наджмуддина и ему подобных, и против Джихада. Наджмуддин, выдающийся ученый, прекрасно знавший сущность куфра и кяфиров, и что они не держат своих обещаний, и у них нет совести, сказал, что большевики-коммунисты – самый мерзкий вид кяфиров. И он сказал Хасану-эфенди: «Тебе не избежать одного из двух мечей: либо победа останется за мной, и я доберусь до тебя и снесу тебе голову, либо победят русские большевики, и тогда они снесут тебе голову». И все случилось именно так, как он говорил.

Кто-то может возразить, говоря: «Имам Шамиль был наставником накшбандийского тариката, а его бойцы были его мюридами. Даже история упоминает о них, как о его мюридах. И ты, подводя всех суфиев под один приговор, грешишь против Истины».

Я говорю в ответ: Имам Шамиль никогда не был суфийским наставником. Если бы он был таковым, он вошел бы в сильлсилю[651] суфийских шейхов, как вошли те, кто намного ниже его по положению. Он не совершал новоизобретенных суфийский вирдов, известных в наши дни, и он не совершал рабиту[652], являющуюся ширком, и не взывал в ней ни к кому помимо Аллаха, и не представлял в ней образ своего шейха, и никогда не носил изображение шейха в кармане, как делают это суфии сегодня. И он не вешал его на стену в месте совершения намаза, и сам никогда не стоял перед объективом фотокамеры, равно как и его родные, и он никому не позволял фотографировать себя – ни во время Джихада, ни после того, как попал в руки русских. Что же до его изображения, которое распространилось и продается и вешается на стены, то оно – плод фантазии художников.

Далее, имам Шамиль носил большую бороду, следую примеру Посланника (да благословит его Аллах и приветствует), и не сбривал ее, как делают суфии сегодня, чтобы не быть похожими на «ваххабитов»…

Что же касается того, что бойцы его именовались мюридами, то это было сделано из желания придумать одно название, которое объединило бы их и сплотило вокруг него, как собираются суфийские мюриды вокруг своего шейха, и для уподобления его организации и движения организации и движению суфиев.

Прибавьте к этому то, что он не знал об опасности суфизма и его гнусности, и не знал те из его тайн, которые известны нам сейчас, и потому не обращал на него особого внимания. Кто же станет утверждать противоположное моим словам, пусть приведет доказательства.

Мы не отрицаем наличие связи между ним и некоторыми суфийскими шейхами его времени, вроде Мухаммада аль-Яраги и Джамалю-д-дина аль-Гумуки. Как же ему не иметь с ними связи, когда он был зятем Джамалю-д-дина аль-Гумуки – он женился на его дочери? А Гази-Магомед был зятем Мухаммада аль-Яраги… Но он не подчинялся им в оставлении Джихада. И история упоминает о том, что они предпринимали попытки отвратить его (как и Гази-Магомеда) от Джихада. Но, увидев его упорство, они поддержали его в этом и перестали выражать свое неодобрение. Более того, они даже участвовали в нем вместе с ним. К тому же, мы не знаем природу той связи, которая существовала между ними. Была ли это связь ученика с наставником, или мюрида с шейхом, или друга с другом?.. В любом случае, имам Шамиль не является для нас примером во всем. Он – просто человек, совершавший великие дела, и он не был защищен от ошибок. И да помилует его Аллах Своей безграничной милостью…

Я вновь повторяю: нечего далеко ходить, чтобы доказать, что суфии питают отвращение к Джихаду. Джихад, начавшийся в наши дни – лучшее тому подтверждение. Мы, клянусь Аллахом, знаем, что суфии Дагестана всех видов и тарикатов, не участвовали в Джихаде чеченцев против сил российской оккупации в 1994-1996 годах. Ни своим имуществом, ни своими жизнями, ни своим словом, ни посредством оказания какой-либо помощи. Как раз напротив, они отвращали людей от участия в нем в угоду своим господам-русским.

Мухаммад-Саид Хаштадский(?), имам мечети в Хасавюрте, суфий и злейший враг «ваххабитов», не раз читал хутбы, отвращая людей от участия в Джихаде чеченцев. Он говорил: «Кто участвовал в нем и был убит, за его Иман следует опасаться». Что же касается русских солдат, убитых в Афганистане (я не помню, говорил ли он также: «В Чечне», или нет), то они, согласно его утверждению, шахиды… СубханаЛлах! Как все перевернулось с ног на голову…[653]

После же окончания чеченской войны изменились позиции и точки зрения, и суфии Чечни стали закадычными друзьями суфиев Дагестана. Они стали активно проводить встречи и аудиенции, и нашли общую тему для обсуждения и исследования, тему чрезвычайно важную… Это тема «ваххабизма» - как покончить с ним и как организовать совместную работу, направленную против него.

Кто-то может сказать: «Представители различных направлений и суфийских тарикатов Чечни участвовали в чеченском Джихаде, и обобщение здесь неверно». Я говорю им в ответ: да, участвовали, но не все, поскольку большинство их было на противоположной стороне. К тому же, множество участвовавших в нем побудили к этому националистические чувства, а вовсе не религиозные.И если бы они были верны своей ‘акыде и следовали заветам своих шейхов, они воздержались бы от участия в нем. Однако они пошли наперекор своей ‘акыде, и их национализм одержал верх над их ‘акыдой, и они приняли участие в Джихаде. Таким образом, их участие означает участие чеченца-националиста, а не чеченца-суфия. Мы не отрицаем при этом вероятность того, что среди чеченских бойцов-суфиев были те, кто сражался искренне, стремясь к Лику Аллаха. Однако из их действий после войны явствует, что таких мало. Поистине, мы не судим совесть людей и их намерения, ибо это – дело Аллаха. Однако мы судим по их делам и действиям и судим по очевидному для нас, и просим у Аллаха прощения, если ошибемся.

Для подтверждения своей позиции относительно Джихада суфии приводят хадис о том, что Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал после возращения из одного из своих военных походов: «Мы вернулись с малого Джихада к Джихаду великому». Хадис этот не имеет никакой основы, и его не передавал никто из имеющих знания о словах и делах Пророка (да благословит его Аллах и приветствует).

И сказал аль-Хафиз аль-‘Ираки: «Его приводит аль-Байхаки в главе «Аскетизм» («Аз-зухд»), из хадиса Джабира, и сказал он: «Этот иснад в нем – слабый (да’иф)».

И сказал аль-Хафиз ибн Хаджр в книге «Тасдид-ль-каус» («Выпрямление лука»): «Он известен среди людей, и он из слов Ибрахима ибн ‘Айля»[654].

Даже если бы мы допустили, что это – слова Пророка (да благословит его Аллах и приветствует), это не является аргументом в пользу их позиции (то есть оставление малого Джихада до завершения этапа великого Джихада), поскольку Пророк (да благословит его Аллах и приветствует), если он и сказал эти слова, то они были сказаны им после возращения с Джихада, который они называют малым. И если они берут с него пример, пусть скажут то, что сказал он после возращения с него, а их возращение с Джихада невозможно иначе, как после их ухода на него. В любом случае, является он малым или великим, они обязаны выйти на него, чтобы сказать, как сказал он: «Мы вернулись с малого Джихада к Джихаду великому».

Ахлю-с-Сунна: их позиция относительно Джихада прямо противоположна позиции суфиев. Они считают, что Джихад – обязанность (фард) до Судного Дня, до тех пор, пока на земле сохраняется смута (фитна), и правление кяфиров, поскольку Всевышний сказал: «Сражайтесь с ними, пока не исчезнет искушение и пока религия (поклонение) не будет полностью посвящена Аллаху» (Добыча, 39). И сказал Он: «Вам предписано сражаться, хотя это вам неприятно. Быть может, вам неприятно то, что является благом для вас. И быть может, вы любите то, что является злом для вас. Аллах знает, а вы не знаете» (Корова, 216). И потому что Посланник (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Джихад – ваша обязанность (ваджиб) с любым предводителем (амир), и благочестивым, и грешным…» [655].

И сказал он (да благословит его Аллах и приветствует): «Сражайтесь с многобожниками своим имуществом, своими душами и своими языками» [656].

Они считают Джихад прибыльной торговлей с Аллахом, так как Он сказал: «Воистину, Аллах купил у верующих их жизнь и имущество в обмен на Рай. Они сражаются на Пути Аллаха, убивая и погибая. Таково Его обещание и обязательство в Таурате (Торе), Инджиле (Евангелии) и Коране. Кто выполняет свои обещания лучше Аллаха? Возрадуйтесь же сделке, которую вы заключили. Это и есть великое преуспеяние» (Покаяние, 111).

И сказал Он: «О те, которые уверовали! Указать ли вам на торговлю, которая спасет вас от мучительных страданий? Веруйте в Аллаха и Его Посланника и сражайтесь на Пути Аллаха своим имуществом и своими душами. Так будет лучше для вас, если бы вы только знали» (Ряд, 10-11).

И сказал Он: «Пусть сражаются на Пути Аллаха те, которые продают мирскую жизнь за Последнюю Жизнь. Того, кто будет сражаться на Пути Аллаха и будет убит или одержит победу, Мы одарим великой наградой» (Женщины, 74).

И они считают Джихад одним из пяти свойств верующих. Сказал Всевышний: «О те, которые уверовали! Если кто-нибудь из вас отступит от своей религии, то Аллах приведет других людей, которых Он будет любить, и которые будут любить Его. Они будут смиренны перед верующими и непреклонны перед неверующими, будут сражаться на Пути Аллаха и не бояться порицания порицающих» (Трапеза, 54).

И они считают Джихад вершиной (то есть, высшим проявлением) Ислама, как сказал Пророк (да благословит его Аллах и приветствует): «Глава дела – Ислам, опора его – намаз, а вершина его - Джихад на Пути Аллаха» [657].

И они считают оставление Джихада причиной смерти на одной из ветви лицемерия, поскольку Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Кто умер, не приняв участия в сражении, и душа его не побуждала ему (участвовать в нем), тот умер на ветви лицемерия» [658].

И шахада (мученическая гибель) на Пути Аллаха, которая снимает с человека все грехи, не считая долга, не достигается иначе, как посредством Джихада.

И Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) желал быть убитым на Пути Аллаха, затем воскреснуть, затем снова быть убитым, затем воскреснуть, затем быть убитым, затем воскреснуть, затем быть убитым, как передает аль-Бухари.

И, поистине, один выход на Пути Аллаха или возращение лучше, чем все, над чем встает или заходит солнце. И Всевышний Аллах приказал верующим ожидать сражения и подготавливаться к нему наилучшим образом. Сказал Он: «Приготовьте против них сколько можете силы и боевых коней, чтобы устрашить врага Аллаха и вашего врага» (Добыча, 60).

И Аллах обещал верующим победу после сражения. Сказал Всевышний: «Сражайтесь с ними. Аллах накажет их вашими руками, опозорит их и одарит вас победой над ними. Он исцелит груди верующих людей и удалит гнев из их сердец. Аллах прощает, кого пожелает, ибо Он – Знающий, Мудрый» (Покаяние, 14-15).

И Джихад – это то, что поддерживает жизнь религии и обеспечивает величие Ислама и мусульман, и любой народ, оставивший Джихад, непременно окажется униженным. И мусульман и в наши дни, и в средние века не постигало унижение, бесчестие и зависимость иначе, как из-за оставления ими Джихада. И не будет им возрождения иначе, как после возвращения к Джихаду. Сказал Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует): «Если вы увлечетесь торговлей, и будете следовать за хвостами коров и удовольствуетесь земледелием и оставите Джихад, Аллах подвергнет вас унижению и не избавит вас от него до тех пор, пока вы не вернетесь к своей религии» [659].

Поистине, достоинства Джихада неисчислимы, как и аятов и хадисов, посвященных ему. И Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) в действительности был имамом-муджахидом и наихрабрейшим бойцом. Сподвижники побежали от него в день битвы при Хунейне, а он направил свою мулицу к вражеским рядам, крича громким голосом: «Я – Пророк, и это не ложь. Я – сын ‘Абду-ль-Мутталиба!».

И сподвижники (да будет доволен ими Аллах) охотнее всех людей принимали участие в Джихаде и были отважнее всех, когда разгорался бой. И их примеру следовали мусульмане до тех пор, пока не взвилось знамя Ислама над королевствами и городами и исламская ‘акыда не нашла свой путь к душам.