Глава IV. На кормалленском поле

Кругом бушевали полчища Мордора. Западное войско тонуло в безбрежномморе. Тускло светило багровое солнце, но и его затмевали крылья назгулов,смертною тенью реявшие над землей. Арагорн, безмолвный и строгий, стоял узнамени с думою то ли о прежних днях, то ли о дальних краях; и глаза егосверкали, как звезды, разгоревшиеся во тьме. На вершине холма стоялбелоснежный Гэндальф, и тени обегали его. Вал за валом откатывался отхолмов, но все сильней и сокрушительней был натиск Мордора, все громчеяростные крики и бешеный лязг стали. Вдруг встрепенулся Гэндальф, будто ему что-то привиделось, и обратилвзгляд на север, к бледным и чистым небесам. Он вскинул руки и громогласновоскликнул, заглушая битвенный гул: - Орлы летят! Орлы летят! И недоуменно уставились на небо мордорские рабы, холопы и наемники. А в небе явились Гваигир Ветробой и брат его Быстрокрыл, величайшиеорлы северного края, могущественнейшие потомки пращура Торондора, которыйсвил гнездо у неприступных вершин Окраинных гор - когда Средиземье ещесправляло праздник юности. И за ними двоими мчались стройные вереницыродичей, орлов северных гор: мчались с попутным ветром. Из поднебесья ониобрушились на назгулов, и вихрем прошумели их широкие крылья. Но назгулы, взметнувшись, скрылись во мраке Мордора, заслышав неистовыйзов из Черной Башни; и в этот миг дрогнули полчища Мордора, внезапно утративнапор, - и замер их грубый хохот, и руки их затряслись, роняя оружие.Власть, которая гнала их вперед, которая полнила их ненавистью и бешенством,заколебалась, единая воля ослабла, и в глазах врагов они увидели своюсмерть. А ополченцы Запада радостно вскрикнули, ибо в глубине тьмы просияла имновая надежда. И с осажденных холмов ринулись сомкнутым строем гондорскиератники, ристанийские конники и северные витязи, врезаясь, врубаясь всмятенные вражеские орды. Но Гэндальф снова воздел руки и звучно возгласил: - Стойте, воины Запада! Помедлите! Бьет роковой час! Еще не отзвучал его голос, как земля страшно содрогнулась. Над башнямиЧерных Ворот, над вершинами сумрачных гор взметнулась в небеса необъятнаятемень, пронизанная огнем. Стеная, дрожала земля. Клыки Мордора шатнулись,закачались - и рухнули; рассыпались в прах могучие бастионы, и низверглисьворота, издали глухо, потом все громче и громче слышался тяжкий гул,превращаясь в раскатистый оглушительный грохот. - Царствование Саурона кончилось! - молвил Гэндальф. - Хранитель Кольцаисполнил поручение. Ополченцы Запада взглянули на юг: в Мордоре чернее черных тучвоздвиглась огромная Тень, увенчанная молниями. Казалось, на миг оназаслонила небеса и царила над миром - и протянула к врагам грозную длань,страшную и бессильную, ибо дунул навстречу Тени суровый ветер, и она,расползаясь, исчезла; и все стихло. Ополченцы склонили головы, а подняв глаза, с изумленьем увидели, чтовражеские полчища редеют, великая рать Мордора рассеивается, как пыль наветру. Когда гибнет потаенное и разбухшее существо, которое изнутримуравейника заправляет этой копошащейся кучей, муравьи разбегаются кто кудаи мрут, жалкие и беспомощные; так разбегались и твари Саурона - орки, троллии зачарованные звери: одни убивали себя, другие прятались по ямам или с воемубегали напропалую, чтобы укрыться в прежнем безбрежном мраке и где-нибудьтихо издохнуть. А вастаки и южане из Руна и Хорода, закоренелые взлодействе, давние, свирепые и неукротимые ненавистники Запада, увиделисуровое величие своих заклятых врагов, поняли, что битва проиграна, исомкнули строй, готовясь умереть в бою. Однако же многие их сородичи толпамибежали на восток или бросали оружие и сдавались на милость победителя. Гэндальф предоставил Арагорну и другим вождям довершать сраженье; самже он воззвал с вершины холма - и к нему спустился великий орел ГваигирВетробой. - Дважды вынес ты меня из беды, друг мой Гваигир, - сказал Гэндальф. -Помоги же, прошу тебя, в третий и последний раз. Я не буду тебе в тягостьболее, чем тогда, в полете с Зиракзигила, где отгорела моя прежняя жизнь. - Я донесу тебя, коли надо, на край света, - отвечал Гваигир, - будь тыхоть каменный. - Летим же, - сказал Гэндальф.- Возьми с собой брата и еще одного орла- такого, что не отстанет. Ибо надо нам обогнать любой ветер и опередитьназгулов. - Северный ветер могуч, но мы переборем его, - обещал Гваигир. И сГэндальфом на спине он помчался на юг, а за ним летели Быстрокрыл и юныйМенельдор. Над Удуном и Горгоротом летели они, над бурлящими руинами, авпереди полыхала Роковая гора. - Как я рад, что ты со мною, Сэм, - сказал Фродо. - Ну вот и конецнашей сказке. - Конечно, я с вами, хозяин, еще бы нет, - отозвался Сэм, бережноприжимая к груди искалеченную руку Фродо. - И вы со мною, а как же. Да,вроде кончилось наше путешествие. Только что же это выходит - шли, шли, при-шли, а теперь ложись да помирай? Как-то это, сами понимаете, не по-нашему,сударь. - Что поделаешь, Сэм, - сказал Фродо. - Так оно и бывает. Всем надеждамприходит конец, и нам вместе с ними. Еще чуть-чуть - и все. Где уж намуцелеть в этом страшном крушенье! - Что верно, то верно, сударь, а все-таки давайте хотя бы отойдемподальше от этой, как ее, Роковой, что ли, Расселины. Ноги-то у нас пока неотнялись? Пошли, сударь, благо дорога еще цела! - Ладно, Сэм, пошли. Куда ты, туда и я, - согласился Фродо; они встали,и побрели по извилистой дороге, и едва свернули вниз, к дрожащему подножию,как Саммат-Наур изрыгнул огромный клуб густого дыма. Конус вулкана расселся,и кипящий поток магмы, грохоча, понесся по восточному склону. Путь был отрезан. Фродо и Сэм теряли последние силы. Кое-как добралисьони до груды золы близ подножия, но уж оттуда деваться было некуда. Грудаэта была островком, который вот-вот сгинет в корчах Ородруина. Кругомразверзалась земля и вздымались столбы дыма. Гора в содроганьях истекаламагмой, и медленно ползли на них пологими склонами огненные потоки,наползали со всех сторон. Густо сыпал горячий пепел. Они стояли бок о бок, и Сэм не выпускал руку хозяина, нежно поглаживаяее. Он вздохнул. - А что, неплохая была сказка, сударь? - сказал он. - Эх, послушать быее! Скажут как-нибудь так: внимайте Повести о девятипалом Фродо и о КольцеВсевластъя! - и все притихнут, вроде как мы, когда слушали в Разделе Повестьоб одноруком Берене и Волшебном Сильмарилле. Да, вот бы послушать! К тому жене мы первые, не мы последние, дальше ведь тоже что-нибудь да будет. Так он говорил наперекор предсмертному страху, а глаза его устремлялиськ северу, туда, где ветер далеко-далеко прояснял небо, ураганными порывамиразгоняя тяжкие тучи. И зорким орлиным оком увидел их обогнавший ветер Гваигир, кружа надОродруином и гордо одолевая смертоносные вихри, увидел две крохотныефигурки, стоявшие на холмике рука об руку; а вокруг, трясясь, разверзаласьземля и разливалось огненное море. И в тот самый миг, как он их увидел иустремился к ним, они упали: то ли стало совсем невмочь, то ли задушил чад,то ли, наконец отчаявшись, они скрыли глаза от смерти. Они лежали рядом; и ринулись вниз Гваигир Ветробой и брат егоБыстрокрыл, а за ними смелый Менельдор. И в смутном забытьи, ни живы нимертвы, странники были исторгнуты из темени и огня. Сэм очнулся в мягкой постели; над ним покачивались разлапистые ветвибука, и сквозь юную листву пробивался зелено-золотой солнечный свет. Веялодушистой свежестью. Запах-то этот он вмиг распознал: запах был итилийский. "Батюшки! -подумал он. - Вот уж заспался-то!" Он перенесся в тот день, когда разводилкостерок под солнечным пригорком, а все остальное забылось. Он потянулся иглубоко вздохнул. - Чего только не приснится! - пробормотал он. - Надо же, спасибо хотьпроснулся! Он сел в постели и увидел, что рядом с ним лежит Фродо - лежит и спит,закинув руку за голову, а другую - правую - положив на покрывало. И среднегопальца на правой руке не было. Нахлынула память, и Сэм вскрикнул: - Да нет, какой там сон! Где ж это мы очутились? И тихо промолвил голоснад ним: - Вы теперь в Итилии, под охраною Государя, и Государь ожидает вас. И перед ним возник Гэндальф в белом облачении; белоснежную его бородуосвещало переливчатое солнце. - Ну, сударь мой Сэммиум, как твои дела? - сказал он. А Сэм откинулся на спину, разинул рот и покамест, от радости иудивления, не знал, что и ответить. Потом наконец выговорил: - Гэндальф! А я-то думал, тебя давным-давно в живых нет! Хотя и менятоже вроде бы в живых быть не должно. Всех ужасов, что ли, будто и не было?Да что вообще случилось? - Рассеялась Тень, нависавшая над миром, - сказал Гэндальф и засмеялся,и смех его был как музыка, точно ручей зазвенел по иссохшей земле, и Сэмдолго-долго слышал этот живительный смех. Он услышал в нем радость,нескончаемую и звонкую, звонче знакомых радостей. И расплакался. Слезы егопролились, словно весенний дождь, после которого ярче сияет солнце; онзасмеялся и, смеясь, вскочил с постели. - Как мои дела? - воскликнул он. - Да я уж и не знаю, как мои, авообще-то, вообще... - он раскинул руки, - ну, как бывает весна после зимы,как теплое солнце зовет листья из почек, как вдруг затрубили все трубы изаиграли все арфы! - Он запнулся и взглянул на хозяина. - А господин Фродо -он что? Руку ему испортили - это надо же! Ну ладно, хоть прочее все цело.Вот уж кому туго пришлось! - Прочее все цело, Сэм, - сказал Фродо, смеясь и усаживаясь в постели.- Соня ты, Сэм, и я, глядя на тебя, уснул, даром что проснулся спозаранку. Атеперь уж чуть не полдень. - Полдень? - повторил Сэм, задумавшись. - Какого дня полдень? - Нынче полдень четырнадцатого дня новой эры, - сказал Гэндальф, - или,если угодно, восьмого апреля по хоббитанскому счислению. А в Гондоре сдвадцать пятого марта новая эра - со дня, когда сгинул Саурон, а вас спаслииз огня и доставили к Государю. Он вас вылечил и теперь ожидает вас. С нимбудете нынче трапезовать. Одевайтесь, я вас к нему поведу. - К нему? - сказал Сэм. - А что это за Государь? - Великий князь гондорский и властитель всех западных земель, - отвечалГэндальф. - Он возвратился и принимает под державу свою все древнее царство.Скоро поедет короноваться, только вас дожидается. - Надевать-то нам что? - спросил Сэм, глядя на кучу старого рваноготряпья - их бывшие одежды, лежавшие у изножия постелей. - Наденете, что было на вас, когда вы шли в Мордор, - отвечал Гэндальф.- Храниться как святыня будет, Фродо, даже твое оркское отрепье. Здесь, взападных странах, а стало быть, и во всем Средиземье, оно станет крашешелков и атласов, почетней любого убранства. Но мы потом подыщем вам другуюодежду. Он простер к ним руки, и заблистал тихий свет. - Как, неужели? - воскликнул Фродо. - Это у тебя... - Да, здесь оба ваших сокровища. Сэм их сберег, и они были найдены.Дары владычицы Галадриэли: твой светильник, Фродо, и твоя шкатулка, Сэм.Радуйтесь - вот они. Хоббиты неспешно умылись и оделись, слегка подзакусили - и не отставалиот Гэндальфа. Из буковой рощи вышли они на продолговатый, залитый солнцемлуг, окаймленный стройными темнолиственными деревьями в алых цветах.Откуда-то сзади слышался рокот водопада, а впереди между цветущих береговбежал светлый поток, скрывавшийся в роще за дальней окраиной луга, гдедеревья, стеснившись, потом расступились и образовали аллею, и снова мерцалавдали бегущая вода. А за рощей они так и замерли, увидев строй витязей в сверкающихкольчугах и рослых черно-серебряных стражей; и все они склонились передними. Один из стражей затрубил в длинную трубу, а они шли и шли светлойпросекой возле звенящего потока. И вышли на зеленый простор; вдалисеребрилась в легкой дымке широкая река и виден был длинный лесистый остров,у берегов которого стояли бесчисленные корабли. А поле обступило войско,блистая ровными рядами. Когда хоббиты приблизились, сверкнули обнаженныемечи, грянули о щиты копья, запели рога и фанфары, и воскликнули людимноготысячным голосом: Да здравствуют невысоклики! Хвала им превыше хвал! Куйо и Перийан аннан! Аглар-ни перианнат! Восхвалим же их великой хвалой - Фродо и Сэммиума! Даур а Бергаэль, Конин эн Аннун! Эглерио! Честь им и хвала! Эглерио! А лайта те, лайта те! Андаве лаитувальмет! Честь и хвала! Кормаколиндор, а лайта тариэнна! Восхвалим же их, восхвалим Хранителей Кольца! Фродо и Сэм закраснелись, глаза их сияли изумленьем; выйдя на поле, ониувидели, что посредине гудящего войска были воздвигнуты, дерн на дерне, тривысоких трона. За троном направо реяло бело-зеленое знамя, и на нем скачущийконь; налево, на голубом знамени, плыл кораблем в дальнее море серебряныйлебедь; а над самым высоким троном на огромном плещущем черном знамени сиялобелое цветущее древо, осененное короной с семью блистающими звездами. Натроне сидел витязь, облаченный в броню, и громадный меч лежал у него наколенях, а голова его была не покрыта. Они подошли, и он встал; и они узналиего, хоть он и изменился: лицо у него было горделивое и радостное,царственное лицо повелителя, и был он по-прежнему темноволосый и сероглазый. Фродо кинулся ему навстречу, и Сэм ненамного отстал. - Ну, дела! - крикнул он. - Бродяжник, он самый, не будь я хоббит! - Да, он самый, - отвечал Арагорн. - Далекая, видишь, оказалась дорогаот Пригорья, где я тебе не понравился! Да, трудновато нам всем пришлось, нотебе-то, пожалуй, труднее всех. И затем, к изумлению и великому смущению Сэма, он преклонил перед нимколено, а потом взял их за руки - Фродо за правую, Сэма за левую - и повел ктрону; посадил, обернулся к воинству и вождям и промолвил громче громкого: - Воздайте им великую хвалу! А когда отзвучал, разнесся и смолк восторженный клик, Сэм был пораженпуще прежнего и счастлив, как никогда, ибо выступил вперед гондорскийпеснопевец и, преклонив колена, испросил позволенья пропеть новую, небывалуюпеснь. Но прежде сказал он: - Внимайте! Внимайте, доблестные витязи, вожди и воины, князи иправители; вы, воители Гондора, и вы, конники Ристании; вы, сыны Элронда, исеверные дунаданцы; вы, эльф и гном, и вы, великодушные уроженцы Хоббитании,и весь свободный народ Запада - внимайте и слушайте. Ибо я спою вам одевятипалом Фродо и о Кольце Всевластья. Не веря своим ушам, Сэм звонко и радостно рассмеялся, вскочил ивоскликнул: - О чудеса из чудес и слава небывалая! Да я и мечтать не смел, чтобытакое сбылось! И все воины тоже смеялись и плакали; над смехом их и плачем вознессячистый, ясный голос песнопевца - звончатый, серебряный, золотой. Звенелаэльфийская речь, звучали наречия Запада, сладостный напев блаженно ранилсердца, и гореванье сливалось с восторгом, и блаженным хмелем пьянили слезы. Наконец, когда солнце склонилось за полдень и протянулись тенидеревьев, песнопевец закончил песнь. - Воздайте ж им великую хвалу! - воскликнул он и опустился на колени.Встал Арагорн, заволновалось войско, и все пошли к накрытым столам, пошлипровожать пиршеством разгоревшийся день. Фродо и Сэма отвели в шатер; они сняли истасканную, грязную одежду; еебережно свернули и унесли, и новое нарядное платье было дано им взамен.Пришел Гэндальф, держа в руках, к удивлению Фродо, северный меч, эльфийскийплащ и мифрильную кольчугу - все, что забрали орки в Мордоре. А Сэму онпринес позолоченную кольчугу и почищенный, заштопанный плащ; и положил передними оба меча. - Никакого меча мне больше не нужно, - сказал Фродо. - Нынче вечером придется быть при мече, - отозвался Гэндальф. Фродо взял прежний кинжал Сэма, который в Кирит-Унголе сочли егооружием. - А Терн - тебе, Сэм, - сказал он. - Нет, хозяин! Вы его получили от господина Бильбо вместе с этойсеребристой кольчугой; он бы сильно удивился, если б вы меч кому-нибудьотдали. Фродо уступил, и Гэндальф, словно оруженосец, преклонил колена, опоясалего и Сэма мечами и надел им на головы серебряные венцы. Так облаченные, явились они на великое пиршество - к главному столувозле Гэндальфа, конунга Эомера Ристанийского, князя Имраиля и другихвоеначальников Западного ополченья; и тут же были Гимли и Леголас. Постояли в молчании, обратившись лицом к западу; затем явились дваотрока-виночерпия, должно быть оруженосцы: один в черно-серебряном облачениистража цитадели Минас-Тирита, другой в бело-зеленом. Сэм подивился, как этотакие мальцы затесались среди могучих витязей, но, когда они подошли ближе,протер глаза и воскликнул: - Смотрите-ка, сударь! Ну и дела! Да это же Пин, то бишь, прошупрощенья, господин Перегрин Крол, и господин Мерри! Ну и выросли же они!Батюшки! Видно, не нам одним есть чего порассказать! - Нет, Сэм, не вам одним, - сказал Пин, радостно ему улыбаясь. - И ужкак мы станем рассказывать, так вы только держитесь - погодите, вот кончитсяпир. А пока что возьмите в оборот Гэндальфа, он теперь вовсе не такойскрытный, хотя больше смеется, чем говорит. Нам с Мерри недосуг - как вы,может, заметили, мы при деле, мы - витязи Гондора и Ристании. Долго длился веселый пир; когда же солнце закатилось и поплыла луна надандуинскими туманами, проливая сиянье сквозь трепетную листву, Фродо и Сэмсидели под шелестящими деревьями благоуханной Италии и далеко за полночь немогли наговориться с Мерри, Пином и Гэндальфом, с Леголасом и Гимли. Имрассказывали и рассказывали обо всем, что случилось без них с остальнымиХранителями после злополучного дня на Парт-Галене близ водопадов Рэроса; ине было конца их расспросам и повести друзей. Орки, говорящие деревья, зеленая нескончаемая равнина, блистающиепещеры, белые замки и златоверхие чертоги, жестокие сраженья и огромныекорабли под парусами - словом, у Сэма голова пошла кругом. И все же, внимаярассказам о чудесах, он нет-нет да и оглядывал Пина и Мерри, наконец невыдержал, поднял Фродо и стал с ними мериться спина к спине. Потом почесал взатылке. - Да вроде не положено вам расти в ваши-то годы! - сказал он. - А выдюйма на три вымахали, гном буду! - До гнома тебе далеко, - отозвался Гимли. - Чего тут удивляться - ихже поили из онтских источников, а это тебе не пиво лакать! - Из онтских источников? - переспросил Сэм. - Все у вас онты да онты, ачто за онты - в толк не возьму. Ну ладно, недельку-другую еще поговорим,глядишь, все и само разъяснится. - Вот-вот, недельку-другую, - поддержал Пин. - Дойдем до Минас-Тирита изапрем Фродо в башне - пусть записывает, не отлынивает. А то забудет потомполовину, и старина Бильбо ужас как огорчится. Наконец Гэндальф поднялся. - В руках Государя целебная сила, оно так, дорогие друзья, - сказал он.- Но вы побывали в когтях у смерти, оттуда он и вызволил вас, напрягши всесилы, прежде чем вы погрузились в тихий сон забвенья. И хотя спали вы долгои, похоже, отоспались, пора опять вам укладываться. - Сэму-то и Фродо само собой, - заметил Гимли, - но и тебе, Пин, тоже.Ты мне милей брата родного - еще бы, так уж я по твоей милости набегался,век не забуду. И не забуду, как отыскал тебя на холме после битвы. Кабы негном Гимли, быть бы тебе в земле. Зато я теперь ни с чем не спутаюхоббитскую подошву - только она и виднелась в груде тел. Отвалил яздоровенную тушу, которая тебя придавила, смотрю - а ты как есть мертвый. Ячуть себе бороду не вырвал от досады. А теперь ты всего-то день как на ногах- давай, пошел спать. Я тоже пойду. - А я, - сказал Леголас, - пойду бродить по здешнему прекрасному лесу,то-то отдохну. Если позволит царь Трандуил, я приведу сюда лесных эльфов -тех, кому захочется пойти со мной, - и край ваш станет еще краше. Надолголи? Ненадолго: на месяц, на целую жизнь, на человеческий век. Но здесь течетАндуин и катит свои волны к Морю. В Море! В Море, в морской простор! Чайки кричат и реют, И белопенный прибой набегает быстрей и быстрее. На западе, в ясной дали, закатное солнце алеет. Корабль, серокрылый корабль! Слышишь ли дальние зовы, Уплывших прежде меня призывные голоса? Прощайте, прощайте, густые мои леса, Иссякли дни на земле, и века начинаются снова. А я уплыву за моря и брега достигну иного. Там длинные волны лижут Последние Берега, На Забытом острове слышен солнечный птичий гам - В Эрессее, предвечно эльфийской, куда нет доступа людям, Где листопада нет и где мы навеки пребудем. И с этой песней Леголас спустился под гору. Все разошлись, а Фродо и Сэм отправились спать. Проснулись - и в глазаим глянуло тихое, ласковое утро, и потянулся душистый итилийский апрель.Кормалленское поле, где расположилось войско, было неподалеку отХеннет-Аннуна, и по ночам доносился до них гул водопадов и клокотанье потокав скалистой теснине, откуда он разливался по цветущим лугам и впадал вАндуин возле острова Каир-Андрос. Хоббиты уходили далеко, прогуливались познакомым местам, и Сэм все мечтал, что где-нибудь на лесной поляне или вукромной ложбине вдруг да увидит снова хоть одним глазком громадногоолифанта. А когда ему сказали, что под стенами Минас-Тирита их было хотьотбавляй, но всех перебили и сожгли, Сэм не на шутку огорчился. - Да оно понятно, сразу там и здесь не будешь, - сказал он. - Нопохоже, мне здорово не повезло. Между тем войско готовилось двинуться назад, к Минас-Тириту. Проходилаусталость, залечивались раны. Ведь еще пришлось добивать и рассеиватьзаблудшие остатки южан и вастаков. Вернулись наконец и те, кого послали вМордор - разрушать северные крепости. Но вот приблизился месяц май, и вожди Западного ополчения взошли накорабли вслед за своими воинами, а корабли поплыли от Каир-Андроса вниз поАндуину к Осгилиату; там они задержались и днем позже появились у зеленыхполей Пеленнора, у белых башен близ подножия высокого Миндоллуина, возлегондорской столицы, последнего оплота Запада, оплота, выстоявшего в огне имраке на заре новых дней. И среди поля раскинули они шатры свои и разбили палатки в ожиданиипервомайского утра: с восходом солнца Государь войдет в свою столицу.