Глава VII. Погребальный костер

Призрак исчез, и зияли пустые Врата, но Гэндальф оставался неподвижен.А Пин вскочил на ноги: его словно отпустило, и он стоял, внимая звонкойперекличке рогов, и сердце его, казалось, вот-вот разорвется от радости. Доконца своей жизни он замирал со слезами на глазах, заслышав издали звукрога. Но вдруг он вспомнил, зачем прибежал, и кинулся вперед. В это времяГэндальф шевельнулся, что-то сказал Светозару и поехал к Вратам. - Гэндальф, Гэндальф! - закричал Пин, и Светозар стал. - Ты что тут делаешь? - сказал Гэндальф. - Не знаешь разве здешнегозакона - стражам в черно-серебряном запрещено отлучаться из цитадели безпозволения Градоправителя! - А он позволил, - сказал Пин. - Он меня прогнал. Только вот как бы тамне случилось чего-нибудь ужасного. По-моему, правитель не в своем уме.Боюсь, он и себя убьет, и Фарамира. Может, ты его как-нибудь вразумишь? Гэндальф посмотрел в пролом ворот: с поля все громче доносился шумбитвы. - Мне надо туда, - сказал он. - Черный Всадник, того и гляди, вернется,и беды не миновать. Нет у меня времени. - Но Фарамир-то! - вскрикнул Пин. - Он же не умер, а его сожгут заживо,если никто не помешает! - Сожгут заживо? - повторил Гэндальф. - Что еще за новости? Быстрейвыкладывай! - Денэтор отправился в Усыпальню, - заторопился Пин, - и с ним понеслиФарамира, и он сказал, что все мы сгинем в огне, а он дожидаться не будет,пусть приготовят костер и сожгут его вместе с Фарамиром. И послал заполеньями и маслом. Я сказал Берегонду, но он вряд ли уйдет с поста, он начасах. Да и куда ему против Денэтора? - Пин выложил все вперемешку и трогалдрожащей рукой Гэндальфа за колено. - Ты не можешь спасти Фарамира? - Наверно, могу, - сказал Гэндальф, - но пока я буду его спасать,боюсь, погибнут другие. Что ж, пошли - тут никто больше, пожалуй, не сумеетпомочь. Но помощь моя наверняка худо обернется. Да, от лиходейской порчиникакие стены не защитят. Враг проникает изнутри. Приняв решенье, он не мешкал: подхватил Пина, посадил его перед собой ипереговорил со Светозаром. Они поскакали вверх по улицам Минас-Тирита, а гулза спиною нарастал. Повсюду люди, очнувшись от ужаса и отчаяния, хваталиоружие и кричали друг другу: "Мустангримцы пришли!" Слышались команды,ратники строились и спешили к разбитым Вратам. Им встретился князь Имраиль, он их окликнул: - Куда же ты, Митрандир? Мустангримцы уже сражаются на гондорскойравнине! Нам надо собрать все силы! - Выводи ратников всех до единого, - сказал Гэндальф. - И не теряй ниминуты. Я буду, как только смогу, но сейчас у меня неотложное дело кГрадоправителю. Прими войско под начало! На высоте, близ цитадели, в лицо им подул ветер, вдали забрезжило утро,и озарился южный небосклон. Но им от этого было мало радости: онипредчувствовали недоброе и боялись опоздать. - Темень рассеивается, - сказал Гэндальф, - но город все еще в сумраке. У ворот цитадели стража не оказалось. - Ага, Берегонд пошел туда, - сказал Пин, и у него полегчало на сердце.Они свернули на дорогу к Запертой Двери. Дверь была распахнута настежь,привратник лежал убитый: должно быть, у него отобрали ключи. - То-то Враг порадуется! - сказал Гэндальф. - Ему как раз такие дела понутру: свой разит своего, и оба по-своему верны долгу. Он спешился и отослал Светозара в конюшню. - Друг мой, - сказал он, - нам бы с тобою давно надо скакать в поле, давот пришлось задержаться. Я скоро позову тебя! Они вошли в дверь и спустились крутой извилистой дорогой. Светало,высокие колонны и статуи казались шествием привидений. Внезапно тишину нарушили крики и звон мечей - такого здесь, в священнойобители покоя, не бывало никогда со времен построения города. Наконец онивышли на Рат-Динен и поспешили к Усыпальне Наместников: ее высокий куполсмутно виднелся в полумраке. - Стойте! Стойте! - крикнул Гэндальф, подбегая к каменному крыльцу. -Остановитесь, безумцы! На верхней ступени Берегонд в черно-серебряном облачении стражацитадели отражал слуг Денэтора с факелами и мечами в руках. Двоих он ужезарубил, и кровь их обагрила крыльцо Усыпальни; остальные, нападая,выкрикивали проклятья мятежнику и предателю. И Гэндальф с Пином услышали из склепа голос Денэтора. - Скорее, скорее! В чем там дело? Убейте изменника! Без меня, что ли,не справитесь? - И дверь, которую Берегонд придерживал левой рукой,распахнулась; появился Градоправитель, величественный и грозный, собнаженным мечом. Глаза его сверкали. Но взбежал по ступеням Гэндальф, и казалось, будто вспыхнулаослепительно белая молния; слуги попятились, заслоняя глаза. Он гневновоздел руку, и занесенный меч Денэтора отлетел и упал позади, в могильнойтени, а сам Денэтор изумленно отступил на шаг. - Это как же, государь мой? - вопросил маг. - Живым не место в склепах.И почему здесь блещут мечи, когда все ратники выходят на поле боя? Или Врагуже здесь, пробрался на Рат-Динен? - С каких это пор повелитель Гондора в ответе перед тобой? - отозвалсяДенэтор. - Может, и слуги мои мне неподвластны? - Подвластны-то они подвластны, - сказал Гэндальф. - Но если тобоювладеют безумье и злоба, то власть твою можно и оспорить. Где твой сынФарамир? - Лежит в Усыпальне, - сказал Денэтор, - и его сжигает огонь, огоньпалит его изнутри. И все мы скоро сгорим. Запад обречен: его пожрет великийогонь, и всему конец. Останется лишь пепел! Пепел и дым разнесет ветер! И Гэндальф увидел, что наместник Гондора поистине утратил рассудок;опасаясь за Фарамира, он двинулся вперед, и Берегонд с Пином шли следом заним, а Денэтор отступал до самого стола. Фарамир по-прежнему лежал влихорадочном забытьи. Под столом и вокруг него громоздились поленья, обильнополитые маслом, и маслом были облиты одежды Фарамира и покрывало. ТогдаГэндальф явил сокрытую в нем силу, подобно тому как являл он своюсветоносную власть, откинув серую хламиду. Он вскочил на груду поленьев,легко поднял Фарамира, спрыгнул вниз и понес его к дверям. А Фарамирзастонал, в бреду призывая отца. Денэтор словно очнулся, огонь погас в его глазах, полились слезы, и онпромолвил: - Не отнимай у меня сына! Он зовет меня. - Да, он зовет тебя, - сказал Гэндальф, - но подойти к нему тебенельзя. Он ищет целительной помощи на пороге небытия - не знаю, найдет ли. Атебе надлежит сражаться за свой осажденный город, выйти навстречу смерти. Исам ты все это знаешь. - Нет, ему уже не помочь, - сказал Денэтор. - И сражаться незачем. Чегоради растягивать ненужную жизнь? Не лучше ли умереть вместе, с ним заодно? - Не волен ты, наместник, предуказывать день и час своей смерти, -отвечал ему Гэндальф. - Одни лишь владыки древности, покорствуя темнымсилам, назначали этот час и, одержимые гордыней и отчаянием, убивали себя, азаодно и родню, чтоб легче было умирать. И Гэндальф вынес Фарамира из склепа и положил его на ложе, на которомего принесли: оно стояло у сводчатых дверей. Денэтор вышел вслед за ним и,содрогаясь, глядел на распростертого сына, не отрывая глаз от его лица. Всезамерли, все молчали в ожидании слова правителя, а он колебался. - Пойдем же! - сказал Гэндальф. - Пойдем, нас давно ждут. Ты нужен наполе брани. И вдруг Денэтор расхохотался. Он выпрямился, высокий и горделивый,быстрыми шагами отошел к мраморному столу, взял свое подголовье, вынес его кдверям, раскутал - и все увидели, что в руках у него палантир. Он поднялего, и камень озарил огненным светом впалое лицо правителя: казалось, оновысечено из гранита, жесткое, надменное и устрашающее. И снова зажглись егоглаза. - Гордыней, говоришь, и отчаянием! - воскликнул он. - Ты, верно,думаешь, что окна Белой Башни - незрячие бельма? Откуда знать тебе, СерыйГлупец, сколь много я отсюда вижу? Надежды твои - от неведенья. Иди исцеляйполумертвых! Иди сражайся с победителями! Все понапрасну. Ну, может, иодержите вы победу в сраженье - на день-другой. Но удар, занесенный надвами, не отразить. Лишь один малый коготок протянулся к Минас-Тириту.Несчетны воинства востока. И даже сейчас ты сдуру радуешься ветру, которыйвлечет вверх по Андуину армаду под черными парусами. Запад обречен! И тем,кто не хочет умереть в рабстве, надо скорей расставаться с жизнью. - Такие речи на руку Врагу и взаправду сулят ему победу, - сказалГэндальф. - Что ж, тешься надеждой! - захохотал Денэтор. - Я вижу тебя насквозь,Митрандир! Ты надеешься править вместо меня, хочешь исподтишка подчинитьсебе престолы севера, юга и запада. Но все твои замыслы я разгадал. Думаешь,я не знаю, что ты строго-настрого велел этому вот невысоклику держать языкза зубами? Что ты приставил его шпионить за мной у меня во дворце? Однако жея выведал у него всю подноготную про всех твоих спутников. Так-то! Ты,значит, левой рукою подставлял меня, точно шит, заслоняясь от Мордора, аправой манил сюда северного Следопыта, чтобы посадить его на великокняжескийпрестол! Нет, Митрандир, или Гэндальф, или как тебя там! Я - наместник,поставленный потомком Анариона, и негоже мне становиться слабоумнымприслужником какого-то выскочки. Если даже он и впрямь наследник, то всеголишь дальний наследник Исилдура. Что мне до этого последыша захудалого рода,давным-давно лишенного власти и достоинства? - А будь воля твоя, чего бы ты хотел? - спросил Гэндальф. - Я хочу, чтобы все и дальше оставалось так, как было при мне, -отвечал Денэтор, - как было исстари, со времен моих далеких предков: хочуправить Гондором в мире и покое - и чтобы мне наследовал сын, который будетсам себе хозяином, а не подголоском чародея. Если же мне в этом отказаносудьбою, то я не хочу ничего - ни униженной жизни, ни умаленной любви, нипопранной чести. - Не пойму я, как это возвращенье законного Государя унижает, умаляет ибесчестит верного наместника, - сказал Гэндальф. - Да и сын твой пока чтожив - ты не вправе решать за него. При этих словах глаза Денэтора запылали пуще прежнего: он взял каменьпод мышку, выхватил кинжал и шагнул к ложу. Но Берегонд бросился вперед изаслонил Фарамира. - Ах, вот как! - воскликнул Денэтор. - Мало тебе украсть у меняполовину сыновней любви, ты еще и слуг моих соблазнил, и теперь у меня нетсына. Но в одном ты не властен мне помешать: я умру, как должно!.. Ко мне! -приказал он слугам. - Ко мне, кто из вас не предатели! И двое из них взбежали к нему по ступеням. Он выхватил факел у первогои ринулся назад, в склеп. Гэндальф не успел остановить его: поленья стреском вспыхнули, взвилось и загудело пламя. А Денэтор одним прыжком вскочил на стол, поднял свой жезл, лежавший визножье, и преломил его об колено. Потом он швырнул обломки в костер,поклонился - и лег навзничь, обеими руками прижимая к груди палантир.Говорят, если кому случалось потом заглянуть в этот Зрячий Камень и если небыл он наделен особой властью подчинять себе палантиры, то видел в нем лишьскрюченные старческие руки, обугливающиеся в огне. Негодуя и скорбя, Гэндальф отступил и затворил двери. Он молча стоял враздумье у порога: все слушали завыванье пламени, доносившееся из склепа.Потом раздался страшный выкрик, и больше на земле Денэтора не видели и неслышали. - Таков был конец Денэтора, сына Эктелиона, - промолвил Гэндальф иобернулся к Берегонду и к застывшим в ужасе слугам. - И вместе с ним навекиуходит в прошлое тот Гондор, в котором вы жили: к добру ли, к худу ли это,но дни его сочтены. Здесь пролилась кровь, но вы отриньте всякую злобу и непомышляйте о мести: вашей вины в том нет, это лиходейские козни. Дажеверность присяге может оказаться пагубной, запутать в хитрых сетях Врага.Подумайте вы, верные слуги своего господина, слепо ему повиновавшиеся: ведьесли бы не предательство Берегонда, то Фарамир, верховный начальник стражиБелой Башни, сгорел бы вместе с отцом. Унесите погибших товарищей с этой злосчастной Улицы Безмолвия. А мыотнесем Фарамира, ныне наместника Гондора, туда, где он, быть может, очнетсяили уснет навеки. И Гэндальф с Берегондом подняли ложе и понесли его прочь от склепов, кПалатам Врачеванья, а Пин, понурившись, брел следом. Но слуги Правителястояли как вкопанные, не в силах оторвать глаз от Усыпальни. Когда Гэндальфи спутники его миновали Рат-Динен, послышался гулкий треск. Обернувшись, ониувидели, что купол склепа расселся, извергая клубы дыма. С грохотомобрушилась каменная груда в бушующий огонь, но пламя не угасло, и языки егоплясали к взвивались посреди развалин. Лишь тогда слуги встрепенулись и,подняв трупы, поспешили вслед за Гэндальфом. У Фен-Холлена Берегонд скорбно поглядел на убитого привратника. - Никогда себе этого не прощу, - сказал он. - Но я себя не помнил отспешки, а он даже слушать не стал и обнажил меч. И, вынув ключ, отобранный у мертвеца, он затворил и запер дверь. - Ключ теперь надо отдать государю нашему Фарамиру, - сказал он. - Пока что его заменяет правитель Дол-Амрота, - сказал Гэндальф, - ноон при войске, и здесь распоряжаться буду я. Оставь ключ у себя и храни его,пока в городе не наладят порядок. Наконец они вышли на верхние ярусы и в еще неверном утреннем светенаправились к Палатам Врачеванья, красивым особнякам, где прежде лечилитяжелобольных, а теперь - опасно и смертельно раненных. Они находилисьнедалеко от ворот цитадели, в шестом ярусе у южной стены, и возле них былсад и роща - для Минас-Тирита диво дивное. Хозяйничали там женщины, которымпозволили остаться в городе, ибо они помогали врачевать и были хорошимисиделками. Когда Гэндальф с Берегондом поставили ложе у главного входа в Палаты, споля битвы, из-за нижних Врат, вдруг послышался, раздирая уши, исступленный,пронзительный вопль; ветер унес его, и он стих где-то в поднебесье. Вопльбыл ужасен, и все трое на миг замерли, но, когда он отзвучал, они вздохнулиполной грудью, как не дышалось ни разу после нашествия тьмы с востока, изасияло утро, и солнце пробилось сквозь тучи. Но лицо Гэндальфа было сурово и печально, он велел Берегонду с Пиномотнести Фарамира в Палаты, а сам взошел на ближнюю стену; словно белоеизваянье, стоял он, озаренный солнцем, и всматривался в даль. Его взгляду,не по-земному зоркому, открылось все, что произошло; и когда Эомер, оставиввойско, подъехал и спешился возле простертых тел, Гэндальф тяжко вздохнул,завернулся в плащ и спустился со стены. Берегонд и Пин вскоре вышли; онзадумчиво дожидался их у дверей. Они поглядели на него, и наконец он прервал молчанье. - Друзья мои! - сказал он. - Ты, защитник столицы Гондора, и ты,маленький житель западного края! Великий подвиг свершился ценою великогогоря. Плакать нам или радоваться? Мы и надеяться не смели, что лютый нашнедруг сгинет; но этот неистовый вопль возвестил о его погибели. Однако же инас постигла тяжкая утрата. Я мог отвратить ее, когда б не безумие Денэтора.Нет, от Врага в крепостях не укроешься. Но теперь-то я знаю, как ему удалосьпроникнуть в глубь самой мощной крепости. Я давно догадался, что здесь, в Белой Башне, сокрыт хотя бы один изСеми Зрячих Камней, и напрасно наместники мнили, будто это великая тайна. Допоры до времени у Денэтора хватало мудрости не трогать палантир, несоперничать с Сауроном: он трезво ценил свои силы. Но с годами мудрости унего поубавилось, и, когда над Гондором нависла угроза, он, должно быть, вКамень заглянул - и заглядывал и обманывался, и боюсь, после ухода Боромиразаглядывал слишком часто. Барад-Дур не мог подчинить его своей злой воле, новидел он только то, что ему позволялось видеть. Узнавал он немало, и многоеочень кстати, однако зрелище великой мощи Мордора довело его до отчаянья иподточило рассудок. - Теперь-то я понимаю, а тогда как испугался! - воскликнул Пин,содрогнувшись при этом воспоминании. - Он тогда вышел из чертога, где лежалФарамир, и вернулся не скоро, а я подумал, какой он совсем другой - дряхлый,надломленный. - Когда Фарамира внесли в Башню, многие у нас часом позже видели, каквдруг засветилось верхнее окно Башни, - сказал Берегонд. - Но такое и раньшебывало, и слух шел давно, что правитель порою единоборствует с Врагом. - Верны, стало быть, мои догадки, - сказал Гэндальф. - Вот так и проникСаурон в Минас-Тирит, и сумел меня задержать. Придется мне здесь пока, иостаться: вслед за Фарамиром принесут других раненых. Надо спуститься к воротам и встретить их. Горестно мне то, что увидел яна равнине, и как бы не стало еще горестнее. Пойдем со мною, Пин! А ты,Берегонд, иди в цитадель и доложи своему начальнику обо всем, что случилось.Стражем Белой Башни, боюсь, тебе уж не быть; скажи ему, однако ж, что, еслион не против, я ему советую послать тебя в Палаты Врачеванья - здесь тоженужна охрана и нужно будет выхаживать правителя Гондора. Если он очнется,хорошо бы ты был рядом, ибо ты, и никто другой, спас его от огненной смерти.Ступай! Я скоро вернусь. И он пошел с Пином вниз по улице; в это время брызнули серые дождевыеструи, смиряя пожары. Дымное облако застлало город.