Заявление о том, что Магомет не был пророком,

Подобным Мусе (Моисею)

Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему (Втор. 18:18).

В отношении этих стихов многие мусульмане заявляют, что Господь, говоря это евреям, которые произошли от семени Исаака (“из среды братьев их”), подразумевал потомков Измаила, так как Измаил был братом Исаака. Таким образом они утверждают: слова “пророка как Муса (Моисей)”, который, как предсказывалось, должен был прийти, могут относиться только к Магомету, поскольку он был, как Муса (Моисей), единственный великим пророком являвшимся потомком Измаила и, возвестившим Законы данные Богом и показал чудеса.

Для начала обратим внимание на слова “из среды их братьев”. Мы сможем лучше понять значения этого выражения из подобного стиха, когда Господь дает указание евреям как выбирать царя (Второзаконие 17:14-15).

Когда … скажешь: “поставлю я над собою царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня" то поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой; из среды братьев твоих поставь над собою царя; не можешь поставить над собою [царем] иноземца, который не брат тебе.”

Во-первых, никто из магометан знакомых с древними ближневосточными обычаями не стал бы ожидать, что евреи будут искать среди всех потомков Измаила, чтобы сделать его своим царем. Более того, ясно, что под фразой “из среды его братьев” подразумеваются евреи.

Во-вторых, обращая внимание на сравнение Магомеда с Мусой (Моисеем), полезно обратиться к другому месту из Второзакония (стихи 34:10-12). В нем нам повествуется о Мусе (Моисее), и нам дается возможность понять, каким должен быть будущий пророк.

И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицем к лицу, по всем знамениям и чудесам… и по руке сильной и по великим чудесам, которые Моисей совершил пред глазами всего Израиля.

Из Священного Писания мы знаем, что

1) Муса (Моисей) был евреем;

2) Господь знал его “лицом к лицу” и говорил с ним без посредников;

3) Муса (Моисей) совершал удивительные чудеса

Мусульмане заявляют, что Магомет и явился тем предсказанным во Второзаконии пророком. Христиане же убеждены, что “пророк как Муса (Моисей)” это не кто иной как Иисус Христос – Мессия. Такие выводы они делают на основании следующих сравнений:

Моисей Пророк из среды евреев	Иисус из среды евреев	Магомет из среды арабов
	(Мф. 1:3, Лк. 3:33)	(Сура 32:2; 36:6; 34:43-44)
Общался с Богом напрямую	напрямую	Общался с Богом через архангела Джабриила (Гавриила)
(Сура 4:164, Исход 33:11)	(Ин. 12:49-50)	(Сура 2:97)
Совершал чудеса	Совершал чудеса	Не совершал чудес
(Сура 2:50 – море; сура: 2:57 – манна)	(Сура 3:49; Мф. 8:27 – море; Инн. 6:11-14 манна)	(Сура 6:37; сура 28:48)

 

В дополнение к вышеуказанному, в Новом Завете подтверждается, что пророчество читаемое во Второзаконии 18:18 было исполнено приходом Мессии – Иисуса. Читая Деяния 3:17-26, особо отметим стих 22: Муса (Моисей) говорит: Господь Бог ваш воздвигнет вам из братьев ваших Пророка, как меня…

В заключение прочтем внимательно что сказано в Коране (28:48):

Но теперь, когда Истина пришла к ним сама, они говорят “Почему чудеса не даны ему (Магомету), как были даны Мусе (Моисею)?”.

В заключение, прочтем внимательно, что говорится в этом аяте. Из этих слов видно, что даже согласно Корану Магомет не казался его современникам похожим на Мусу (Моисея).

Из материалов сайта www.answering-islam.org

перевод - Ивана Огнёва

Г.В. Сегалин

Эвропатология гениальных эпилептиков

Форма и характер эпилепсии у великих людей

Магомет

О том, что Магомет страдал эпилептическими припадками, сопровождавшимися галлюцинациями, впервые было установлено историком Шпренгером в 1861 году в его работе по жизнеописанию Магомета (Des Lebens und Lehre Mohameds, nach Grustenteille unbekantenn quellen bearbeitet von A.Sprenger. Berlin, 1861j).

Положения этого ученого, основанные на тщательном изучении этого вопроса, давно служат авторитетным источником авторитетного исследователя, которым можно руководствоваться. И с этого времени тот факт, что Магомет страдал эпилептическими припадками стал достоверным положением. Позднее Шпренгера ряд авторов, как психиатров так и не психиатров пришли к тому же заключению (психиатры: Jreland, Ломброзо, Ковалевский и др.). Так Gibbon, в своем сочинении “Decline and Fall” приходит также, к заключению, что эпилепсия или случаи падучей болезни Магомета подтверждены и указываются Феофаном Гонором и другими греческими писателями. Конечно, установление факта страдания Магомета эпилепсией не обошлось без дискуссии. Спор касался не столько самого факта существования припадков (в этом никто не сомневался) сколько—характера припадков. Некоторые были склонны утверждать, что эти припадки не эпилептического, а истерического характера, на том основании, что будь Магомет эпилептиком, то он был бы подвержен эпилептическому слабоумию. Магомет же был человек с незаурядными и гениальными способностями, что противоречит, по их мнению наличию эпилепсии. Конечно, такого рода возражение (относившееся, между прочим, и к другим эпилептикам—великим и замечательным людям) могло иметь вес и значение лишь в ту эпоху, когда под “эпилепсией” исключительно подразумевали генуинную форму эпилепсии, имеющую прогредиентный характер течения и неизбежно ведущую к слабоумию. В наше время, после того, как Крепелин и Bratz клинически выделили особую форму эпилепсии — как аффективную форму, без прогредиентного течения с исходом в слабоумие, и где обязательно входит в этот симптомокомплекс — истерический компонент, в настоящее время возражения этих авторов теряют силу своих доводов. Мало того, эти авторы подчеркиванием своим истерических симптомов и своей диагностикой — истерии (вместо эпилепсии) — явно говорят в пользу диагностики аффективной эпилепсии. В таких случаях, т. е. там, где есть спор между различными авторами о диагностике, и где одни авторы говорят в пользу эпилепсии и другие в пользу истерии—всегда можно, не склоняясь ни в ту, ни в другую сторону, смело говорить об аффективной эпилепсии, ибо здесь явно идет спор о преобладании одного из 2-х компонентов аффективной эпилепсии, где одними подчеркивается эпилептический, а другими истерический компонент одной и той же болезни. Картина припадков Магомета древнейшим биографом Магомета Ибн Исхаком (Ibn Ishak) описывается таким образом:

“Мухаммада лечили от дурных наваждений еще в Мекке, еще до того времени, когда появилось ему откровение Корана. Когда откровение Корана к нему снизошло, он имел те же припадки, которые были у него и раньше. Еще раньше у него появлялось нечто в роде обморочного состояния после сильных судорог; глаза его при этом закрывались, лицо покрывалось пеной, и он вскрикивал так, как вскрикивает молодой верблюд."

(цит. по Birnbaum. Pathologische Dokumente. Berlin. Verlag J. Springer, 1923 j.). Во время такого приступа будто он, однажды, упал так стремительно и сильно на колени Заида, что тот опасался, как бы Магомет не сломал ему колени.

Таким образом, из этого описания припадка мы можем заключить, что его лечили еще до “откровения” Корана от “наваждения” (вспомним отношение древних к падучей, как к “порче”, и что припадки сопровождались даже вскрикиванием (обычно) неестественное вскрикивание эпилептика сравнивается здесь с вскрикиванием верблюда), пеной у рта, “обмороками” после судорог.

Такие же или подобные припадки были у него, когда появлялось откровение.

“Часто, когда пророк получал откровение, казалось, отнимали у него его душу, и тут всегда с ним случалось какое то обморочное состояние, и он выглядел, как опьяненный: губы же шевелились, будто он говорил”.

Припадкам этим предшествовали (или сопровождали) экстатические, галлюцинаторные и сноподобно-делириозные переживания. Эти то патологические переживания и явились источником “ откровения ” Магомета. Его Коран и вообще все его религиозное учение — чистый плод таких экстатических, галлюцинаторных и делириозных переживаний.

Приводим рассказ Спренгера о том, как Магомет получил первое откровение:

“В это время он почувствовал любовь к уединению и жил совершенно один в пещере на горе Хира, где проводил дни и ночи в молитве и религиозных размышлениях и возвращался домой только за пищей, которую брал с собою на несколько дней; так продолжалось до тех пор, пока он не получил откровения. В пещере Хира ангел явился ему и сказал: “Читай”, — он ответил, что никогда не учился читать. “Ангел, говорит Магомет схватил меня и так сжал, что я лишился сил, затем оставил меня и сказал опять: “читай”; я ответил: я никогда не буду читать. Так дважды ангел повторял свое требование и получал один и тот же ответ; за третьим разом ангел сказал: “читай во имя Господа, сотворившего тебя, — Он сотворил людей из крови читай, Господь есть величайший учитель, Он научил человека писанию, чего тот не знал”.

“Дрожа от испуга, пророк вернулся домой и сказал: “Хатиджа, покрой меня” — она укрыла его. Когда дрожь его пропала, он сказал жене; “О, Хатиджа, что случилось со мной” и рассказал все, что произошло с ним, прибавляя: “я боюсь за себя”.

Согласно другому показанию, первое откровение Магомета состояло в том, что Магомет видел везде один и тот же образ, куда бы он ни обратил свой взгляд; по другому варианту, Магомет только слышал голос взывающий: “Магомет, Магомет!” когда же он, осмотревшись, ничего не увидел, то он убежал к своей жене и сказал ей, что, боится быть зачарованным и сойти с ума.

Предание говорит также, что во время прогулок Магомета в окрестностях Мекки, каждый камень и каждое дерево встречали его следующими словами: “благо тебе, посланник Бога”, он останавливался и осматривался, но никого, кроме деревьев и камней, не было. Магомет слышал эти слова все время, пока “Богу угодно было оставлять его в таком настроении”. “Наконец, явился к нему архангел Гавриил и возвестил ему, что он, Магомет, посылается Богом на гору Хира”.

Согласно некоторым преданиям, после первого явления архангела Магомету долго не было никаких откровений, и он был настолько смущен этим, что ходил то на гору Шабир, то на гору Хира, с намерением броситься с них в пропасть. Наконец, на горе Хира он услышал голос с неба: он стоял на горе, как вкопанный, когда услышал этот голос и, обратясь в ту сторону, откуда тот был слышан, увидел Гавриила, сидящего между небом и землею на троне со скрещенными ногами. Архангел сказал:

“Магомет, ты воистину посланник Бога, а я—архангел Гавриил”. “Теперь Господь обрадовал сердце его и преисполнил храбрости: с этого момента начался целый ряд откровений”.

По другому преданию на вопрос, как он получил вдохновение Магомет отвечает:

“Вдохновение нисходило на меня двумя способами: иногда Гавриил являлся мне и открывал истины просто, как это делает один человек другому, — это было для меня легко; в другой раз откровения, как звон колокола, проникали непосредственно мне в сердце, как бы разрывая меня на части,—что для меня было очень тяжело”.

Айше, его любимая вторая жена, говорит, что она видела лоб Магомета, во время восприятия откровений, всегда покрытым каплями пота, хотя бы был холодный день. Отоман, однажды разговаривая с ним, ясно видел, с каким вниманием тот относился к разговору; вдруг Магомет взглянул направо, повернул туда же голову и как будто что-то шептал; спустя некоторое время он обратил свой взор на небо, повернул голову налево, — а затем опять обратился к Отоману, — лицо его было покрыто потом.

Отоман спросил, что с ним случилось, — на это Магомет ответил ему стихом из Корана, который только что он получил в откровении.

Все эти данные говорят за то, что Магомет был подвержен галлюцинациям слуха и зрения. Эти галлюцинации являлись Магомету в то время, когда у него были припадки и когда он был занят глубокими религиозными размышлениями и был так сильно возбужден, что он принял собственные галлюцинации за “видения”, посланные Богом. Это убеждение поддерживали в нем его жена Хатиджа и его родственники. Таким образом, под влиянием галлюцинации он начал свою громкую миссию пророка. Трудно определить характер галлюцинаций Магомета в последние двадцать лет его жизни, но есть основание предполагать, что они сделались менее часты после бегства его в Медину. Однако, после того, как он уверовал, что получает непосредственные откровения от Бога, и когда этому поверили и другие, Магомет начал смотреть на свои сновидения, галлюцинации и импульсы своих мыслей, как на знамение избрания его посланником Аллаха. Галлюцинации Магомета последовательно применялись к препятствиям, критике, оппозиции и наконец, способствовали к проведению быстро распространившейся религии. Казалось, будто кто-то стоял за Магометом, направляя его галлюцинации или бред и делая их способными производить на других впечатление “откровения”.

Вся картина болезни Магомета, со всеми ее симптомами, насколько можно судить из тех скудных данных, которые мы приводим выше,—говорит в пользу психогенного характера заболевания: следовательно, можно говорить больше всего об аффективной эпилепсии. Помимо всей картины болезни у Магомета можно констатировать повышенно - эмотивные и экстатические переживания в моменты приступов “откровения”, с другой стороны эти экстатические переживания связывались с его припадками.

Томос Константинопольского Собора 1180 года (о "Боге Мухаммеда")

С вятейшая Церковь издревле и даже до настоящего времени имела общеизвестные огласительные книги, в том виде, как они были изначально составлены. В числе других изречений в этих книгах располагается следующее: "сверх всего этого, анафематствую Бога Мухаммедова, о котором тот сказал, что он есть Бог единый, Бог не родил он и не был рождён, и не явился никто, подобный ему". [Сделано было это] так как, с одной стороны, сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога с этим [термином] как, по крайней мере, поняли тогда, и в то время, когда через опубликованную им книгу Коран, он передал окружавшим [его людям], которые не имели прежде большего количества гнусных и негодных вещей.

Но приходящие из мусульман к божественному крещению и, согласно обыкновению, оглашаемые, обращая внимание на изречение о боге Мухаммеда, постоянно приходят в затруднение об этом, остерегаясь явно анафематствовать Бога по имени, и по причине [их] некультурности, и незнания грамоты, и потому как совершенно не знают, что означает? Ибо Бог - не Бог [для них], и мусульмане свидетельствуют, что никогда не слыхали о таковом, если даже и нечто иное подразумевал [под этим словом] тот, кто составил огласительные книги.

И вот, поскольку они пребывают в нерешительности, подвигся этим разногласием наш богомудрый и святой император, и, сочтя их осторожность о Боге не вовсе неоправданной, возжелал удалить эти повседневные недоумение и смущение для мысли колеблющихся [мусульман] и сохранить их от соблазна и сомнения по отношению к православной вере (и не их одних, но и других, кто смущается из-за этого), своей боговдохновенной царской властью постановил анафематствование Бога Мухаммедова из огласительной книги удалить, [и вместо этого] подвергать анфеме самого Мухаммеда, и все, в книге его Коране [содержащиеся] мерзостные и общеизвестные учения, дурно переданные им вопреки учениям Христа Бога нашего. Итак, решение об этом было ясно высказано в письме его величества, пространном и подробном, в котором все мысли подводят к заключению: не оставлять эту часть с вышеупомянутой анафемой как изречение, кажущееся кощунством по отношению к Богу.

Поэтому наш богомудрый император, преследуя эту цель, на протяжении письма, посланного нам, устанавливает необходимость быть удалённой той скандальной части изречения из огласительной книги, поскольку она кажется не соответствующей тому, что должно было бы [там находиться]. Мы же, соборно рассмотрев упомянутое императорское письмо, определяем и постановляем выбросить из огласительной книги вышеуказанное изречение, ради приходящих к божественному крещению и других, соблазняющихся о таковом наименовании Бога, анафематствовать же самого Мухаммеда и книгу его, Коран, во [всех пунктах], в которых он противоречит святым учениям Христовым, и иметь следующее изречение [взамен прежнего]:

"Анафема Мухаммеду, [и его] учению, переданному в Коране, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим; благое называет дурным, а свет выставляет тьмою, ещё же [анафема] и скверному учению его, противному священным наставлениям Христа и богомудрых святых, а также [анафема] и тому, кто внушил ему и думать и учить этим скверным и презренным вещам, буде это кто-либо из людей, или же злоначальник демонов и отец зла, или же сам скверный Мухаммед породил от себя столь безобразнейшие плоды; кроме того, анафема тем, кто [считает], что Мухаммед ѕ пророк и посланник, от которого приняли учения и заповеди, противные учению Христа".

Анафема была написана и подписан настоящий томос 13 апреля 6688 года.

Подписи с другой стороны: моё императорское величество, приняло к рассмотрению решения святого и божественного собора [изложенные в] настоящем томосе и одобрило их 13 апреля 6688 года. Имеется печать Мануила Комнина, во Христа Бога верующего императора и самодержца Ромейского. Имеется также подпись каждого архиерея следующим образом: "такой-то о таком-то вопросе имеет решение и подписывает".

Ф. Смирнов.