Рюмшина Л.И.(Ростов-на-Дону)

 

Русский экзистенциализм: учет национальных особенностей при анализе психологических явлений

 

Экзистенциализм как явление не может быть до конца понят без включения в него трудов русских писателей и философов конца Х1Х-начала ХХ века (Н.Бердяева, П.Флоренского, С.Франка, Ф.Достоевского и др.). Именно с них началось распространение экзистенциальных идей. Для отечественных психологов анализ этих работ, включение их в теоретические конструкты и практическую деятельность связан с учетом ментальности, глубины духовных слоев человека. Есть все основания полагать, что изменившиеся в последние годы общественно-политические и социально-экономические условия жизни не поменяли в корне устоявшихся психологических стереотипов поведения людей, норм и ценностей. Менталитет народа, их определяющий, формируется как минимум за 1,5-2 тысячи лет и претерпевает под влиянием внешних условий не столь существенные изменения.

Как известно, лучшие образцы русской философской мысли проникнуты христианством. Православие, являясь духовным приматом русского этноса, "не искоренилось" 70 годами советской власти, оно было вытеснено. В связи с этим возникновение христианской психологии, а вслед за этим и психотерапии, совершенно закономерно.

В отличие от западной философии русские мыслители развивали гуманистические традиции, во многом отличающиеся от атеистического и протестантского западного гуманизма. Определяющим для русского экзистенциализма является любовь как сострадание, милосердие, жалость, жертвенность, при которой другой наделяется безусловной ценностью как творение Бога. Смысл бытия - в служении другому, любовь к себе, как самоутверждение, "...разврат, и он ведет к самоистреблению. Величайшее употребление, которое может делать человек из своей личности - уничтожить это Я, отдать его целиком всем и каждому безраздельно и беззаветно" (Ф. Достоевский). Любовь - положительная творческая сила. Она и от свободы, ибо нельзя принудить любить кого бы то ни было, но это не имеет отношения к нерелигиозному гуманизму, абсолютизирующему свободу и самодостаточность человека, что делает его независимым от других. Единичный человек, согласно русским мыслителям, не может реализовать себя в Бытие, иначе как сообща, со всем миром. Общество - "братски" связанные люди. Однако соборность и любовь выходят за рамки отношений человека к человеку. Любовь расширяется до пределов всего мира. Она наполнена страданиями и лишениями и исключает ложь и хитрость, однако общение как "взаимное обращение" нетождественно западному представлению о диалоге.

В целом анализ трудов русских экзистенциалистов показывает неотделимость "Я" от социального контекста. Это имеет принципиальное значение для изучения личности (прежде всего, ее внутреннего мира, ценностей и смыслов) и взаимоотношений между людьми. Причем, в силу описанного выше, эти два аспекта должны рассматриваться одновременно. Тогда можно понять некоторые результаты психологических исследований, в том числе и наши, и объяснить почему:

- к базовым ценностям русской культуры относятся здоровье, защита семьи, настоящая дружба, верность, интеллект, смысл жизни (Н.М.Лебедева); терпение, страдание, смирение, жертвенность (К.Касьянова) и т.п.

- смысловые установки и ценностные ориентации, лежащие в основе диалога "склеиваются" с альтероцентристскими ценностями;

- достижение высокого уровня взаимопонимания предопределяется ориентацией на сотрудничество при центрации на партнере, а наиболее оптимальный для этого путь - диалог с элементами уступок и компромиссов. При этом уменьшение выраженности бескорыстного жертвования своими интересами в пользу собеседника уменьшает возможность достижения взаимопонимания;

- наконец, почему в русскоязычной выборке первой "реагирует" на западную гуманистически ориентированную психотерапию система личностных смысловых установок и ценностных ориентаций в общении, включающая и ценность другого; актуализируются одновременно отношения "Я-Ты".

Конечно, гуманизм остается гуманизмом при любой культуре и общественном строе, и можно говорить об определенном наборе общечеловеческих ценностей. Однако они - главные элементы культуры. Учет этого поможет не только осмыслению психологических понятий, но и квалифицированному оказанию психологической помощи. Привлечение трудов основоположников русского экзистенциализма при этом может оказать неоценимую услугу.

Несмотря на очевидность сказанного, подтвержденного исследованиями и умозаключениями различных авторов, подчас и зарубежные понятия, и виды психотерапии используются применительно к русским людям "в чистом виде". Апробация отдельных технологий и методов едва ли разрешит ситуацию. Необходимо погружение психологических явлений, наделенных нравственной оценкой в духовный слой и определение их места в русской ментальности. Например, манипуляций.

Исходя из особенностей русского этноса, можно говорить, что предпосылки для использования других в собственных целях отсутствуют в нашей ментальности. Слитность "Я" с другими при выраженности жертвенности и жалости будут препятствовать этому, а преобладание эмоционального над рациональным, значимость любви, страданий и лишений будут способствовать формированию "кающегося", страдающего манипулятора. В последнее время появились публикации об изменениях ценностей особенно у подрастающего поколения. Наши исследования также показывают, что у старших школьников стремление к использованию манипулятивных приемов выражено сильнее, чем даже у предпринимателей. Однако это только потенции. Надо думать, что до тех пор, пока ядро русского менталитета будет составлять ярко выраженный примат духовного над материальным (Н.Бердяев), а носителем доминирующей шкалы ценностей будет выступать православие, задающее особый слой человеческих взаимоотношений - общность, нетождественную однако ни коллективу, как он был представлен в Советской Союзе, ни западному индивидуализму,- манипулирование как сложноорганизованная деятельность, не уживется в России. Можно предполагать, что, как и в других странах, рыночные отношения будут провоцировать рост манипулятивных воздействий, но "манипулятивность" как таковая чертой национального характера не станет. Тем более что, как отмечает М.Мид, какие бы новшества не предлагала молодежь в кофигуративном обществе, они всегда основаны на опыте прошлых поколений и, следовательно, на определенных культурных традициях. Русский человек, в связи со своими этническими особенностями, скорее будет объектом манипуляций. Это мы можем наблюдать в настоящее время: трудно найти еще такую страну, где манипулятивные технологии в СМИ могут так сильно влиять на политическую ситуацию в стране.

 

С.Б.Есельсон (Ростов-на-Дону)

 

ВЕТХОЗАВЕТНОЕ ПРИКОСНОВЕНИЕ

 

Первое из прочтенных мной Житий Святых было житие Илии Пророка в изложении св.Дмитрия Ростовского. Помнится, оно меня поразило захватывающими неожиданными поворотами жизненного пути Илии Пророка, скупыми, но чрезвычайно емкими изобразительными средствами, очевидной личностной динамикой героя.

Как мне представлялось тогда, Илья Пророк "с пеленок" впитавший идею своей особенности, и вследствие этого общавшийся почти исключительно с Богом, но не установивший близких отношений ни с кем из людей, в ходе своей долгой жизни продемонстрировал подвиг преодоления всех своих дурных склонностей, что, собственно говоря, и являлось святостью.

Этот текст помогал обсуждать тему "Преодоление", понимать обретение святости как процесс личностного роста.

Первые же пробы использования текста в терапевтических целях показали наличие эффекта в случаях ригоризма, завышенных требований к себе и другим, болезненных очарований и разочарований. Традиционный ежегодный вильнюсский семинар А.Е.Алексейчика в 2000г., на котором была сделана попытка терапевтического "прикосновения" к Богу-отцу как к Отцу, побудил расширить смысловое поле терапевтических групп, в работе которых используется Житие Илии Пророка. Возникли такие темы как "идеальный отец" и "верность".

Проведение групп в Литве и на Юге России, в Ростове-на-Дону, проявило несколько значимых, по-видимому, социокультурных различий. Так, например, в Литве, в группе, состоящей из жителей Балтии, оказались непереносимыми, вплоть до психосоматических реакций, картины жестокости ветхозаветного святого. При этом жестокость не могла быть, в их восприятии, ни оправдана, ни покрыта. В Ростове же этот контекст вообще никак не присутствовал в переживаниях участников групп. Существенным для участников молодежных групп (студенческая молодежь в возрасте до 23 лет) в Ростове-на-Дону оказалось практически полное отсутствие у них контекста "верности", какого-либо отношения к ней.

 

И.С.Домбровская (Москва)