Декабря, вторник. В Факе с Ману

 

Ману возвращается из Кали.

- Как дела с ярмаркой, нормально?

- Кали – столица сальсы.

- Зачем ты ввязался в эту операцию с поездом?

- Потому что Коко попросил меня об этом, а Коко – мой друг. Прежде чем узнать, о чём пойдёт речь, я сказал ему, чтобы он рассчитывал на нас, что с нашей стороны он располагает незаполненным чеком. Коко – некто гениальный. У него всегда получаются такие безумные проекты, как этот, хорошо заканчивающиеся.

- А твоя группа?

- Нет проблем. Все были готовы, чтобы пережить подобный опыт.

- Ты был в Cargo 92 в прошлом году. Какая разница с поездом льда? Ты видишь его как логичное продолжение Cargo 92?

- На самом деле, нет. По факту, Cargo в Колумбии или где-то ещё останавливался, прежде всего, в крупных портах. Поезд – нет. С поездом мы хотели прийти в деревню, маленькие посёлки Средней Магдалены, где никогда не видели подобных представлений, с небольшими постройками, без крупных развёртываний, способных вместить 60 000 человек, как это было в 92 на площади Боливара в Боготе. Важным было то, что концерты были бесплатными, что всё вертелось вокруг станций, как это обычно бывает в городах на периферии. Через десять минут после окончания концерта ты становишься друзьями с теми, кто приводит тебя в свой район и даёт тебе всё, что имеет. В Латинской Америке брать за билет плату, эквивалентную 250 песет, значит игнорировать 95% населения.

- И какова цена?

- А, да. Ужасно. Это было большим ударом для нас, понять, как сильно наша манера жить, одеваться, культура в целом отличается от жизни нашей публики. Но встреча с ними, за гранью понимания, была настоящим переживанием. Поэтому мы могли продолжать, несмотря на проблемы с деньгами, едой, с товарищами которым надоело и которые хотели уехать каждый раз, когда мы меняли место. Но в любом случае нужно было сломать лёд. Прежде всего, в Средней Магдалене, где народ не очень общительный. Зная, что мы будем играть в Барранкабермехе, многие в Боготе сказали, что речь идёт о коллективном самоубийстве.

- Ты должен был понравиться партизанам с твоим лозунгом: «Пока мы едины, мы непобедимы!»

- Я признаю, что это была ошибка, безосновательная провокация. Для меня эта фраза прекрасна, но здесь она обретает другой смысл. Это один из боевых кличей F.A.R.C. Мы взяли ей на сцену Санта-Марты, потому что местный сенатор пытался присвоить себе представление, и обстановка тут же изменилась! Конечно, ты понимаешь, что на следующий день пресса написала о поезде, но не о Mano Negra. Я смягчил несколько наших песен на испанском языке, в которых было слишком много политического контекста. Но также нужно быть непреклонным с теми, кто хочет захватить представление, это ещё опаснее, чем лозунги. В тот день ведущий представил сенатора как организатора поезда, а среди публики были люди из партизан. Представь себе эту картину. Колумбия, собралось более 6 000 людей, есть несколько насильственных смертей. Смертей от ножа, выстрелов, всегда всё заканчивается одинаково. В Барранке три четверти публики в возрасте от двадцати до семидесяти лет в карманах имели револьвер. Больше всего в колумбийцах удивило то, что не было инцидентов.

- Это то, что впечатлило тебя больше всего?

- Нет. Нищета в Боготе. Я часто приезжал, и нищета всегда была здесь с момента прибытия. Это ужасно. На каждом шагу я чувствую страх. В Боготе я был с беспризорниками, которых убивали. Это ад для них, и, несмотря на всё, они продолжают смеяться, будучи сильнее духом, чем ты. Им по двенадцать лет, и все наркоманы, и нет ни одного, который спасся бы. Когда они ложатся спать, они не знают, проснутся ли: пластиковый пакет на голову, их кладут в багажник машины, а затем – выстрел в голову.

- Ты делал несколько джемов с местными музыкантами. Что ты для себя открыл?

- Это что-то очень динамичное. Мы постоянно открывали ритмы и мелодии. Даже если мы не разучивали их, я не просил людей объяснять мне аккорды, не искал способ анализировать их, это только, чтобы получать удовольствие от игры, так или иначе, это что-то, что остаётся в голове, и я знаю, что рано или поздно получится, в Париже или где-то ещё, не зная точно, откуда это взялось.

- Половина Mano Negra смылись из Аракатаки. Это конец группы?

- Эй, не так быстро. У нас нет «менеджера», выход следующего диска задерживался, и было необходимо, чтобы кто-то вернулся во Францию, чтобы заняться этим. Когда закончился тур Cargo 92, Даниэль, Тоньё и Джо почти полностью отделились от группы. Другие дотянули, но никогда в Mano Negra не было разрыва, драк и всякого такого. Те, кто ушёл, всегда возвращались как друзья. Нет нездорового климата, и мы все этим гордимся. Мы провели вместе четыре года, а затем расстались. Жить с Mano Negra нелегко, особенно в туре, когда нужно забыть о семейной жизни. Но мы знаем, что по возвращении во Францию следующий диск выйдет, и для этого нам нужно будет начать сначала. С другими людбми, да, не с теми, кто предпочитает забыть всё то, что пережил. Мы не можем пережить опыт, подобный этому, и продолжать как раньше. Мы вернёмся в Европу, чтобы предложить народу что-то другое. В группе происходят новые вещи. Не знаю, будет ли представление во Франции таким же, как в поезде.

- Ты привязался к негритёнку…

- Да, Рондель. Этому мальчишке предназначено стать звездой, если он будет следовать музыке. У него исключительные способности к пению и танцам.

- Ты думаешь включить его в группу?

- Mano Negra не требуется двенадцатилетний ребёнок, и это последняя вещь, о которой я бы думал. Но сейчас я предпочитаю поменьше думать о будущем, потом будет видно, что мы можем сделать. Возможно, он войдёт в состав Mano Negra, мы не знаем, является ли он уже частью группы. Он вернулся в Санта-Марту, но я буду искать его, чтобы попытаться привезти во Францию.

- Мы также видели с группой аргентинца Фиделя.

- Мы познакомились в Аргентине. У нас был инцидент на телевидении, и первый человек, который появился в отеле, чтобы поздравить нас, был Фидель, который видел выпуск. Его группа участвовала в первой части нашего тура, и сразу же началось сотрудничество. Когда мы записали альбом, мы ощутили, что не хватает Фиделя, и позвали его. Он оставался с нами на три месяца. Сейчас он тоже часть семьи.

- По-твоему мнению, какое будущее у поезда льда?

- Чего я бы хотел, чтобы были пассажирские поезда. Это то, чего ждёт народ, не товарных поездов. Вместе с этим хочу сказать, что я не считаю, что мы, с нашим участием, произвели переворот в истории железных дорог в Колумбии. Важно, чтобы поезд продолжил ездить с колумбийскими артистами.