Штурм высокогорных перевалов

 

Гонка к горам — Боевая группа фон Хиршфельда берет Клухорский перевал — Восхождение на Эльбрус — 30 километров до Черного моря — «Нет ли у вас самолетов, чтобы обеспечить снабжение?» — Оборона на Главном хребте

 

Двадцать восьмого июля, сразу после того как пал Ростов, командующий группой армий «А» генерал-фельдмаршал Лист прибыл на командный пункт 49-го горнострелкового корпуса и объявил его командиру генералу Конраду благодарность за бои в Ростове.

На командном пункте, расположенном в одном из зданий Ростова, генерал Конрад узнал о дальнейшем замысле командования по поводу предстоящих действий 49-го горнострелкового.

— 17-я армия в ходе наступления перейдет через Кавказ, — сказал Лист и после короткой паузы задал прямой вопрос: на каком направлении предполагает командование корпуса свои дальнейшие действия?

— Через Майкоп! — ответил Конрад.

— Горнострелковый корпус двумя дивизиями предположительно будет наступать через высокогорные перевалы западнее Эльбруса в направлении Сухуми, чтобы открыть путь в Закавказье 17-й армии, наступающей вдоль узкой прибрежной полосы через Туапсе!

В ходе беседы генерал Конрад в общих чертах узнал план ОКВ, который затем неоднократно будет подвергнут многочисленным изменениям в зависимости от конкретной обстановки.

Итак, главная задача ясна! Незамедлительно штабы горнострелкового корпуса приступили к планированию. Для этого в качестве справочника послужила разработка Высокогорной школы Фульпмеса «Высокогорные перевалы Кавказа», в которой были отражены три решающих фактора:

1. До начала зимы на высокогорных перевалах осталось менее восьми недель. В конце сентября из-за сильных снегопадов активное движение через них прекращается.

2. Единственный большой проход, через который ведут на Туапсе железная и шоссейная дороги, сообщающиеся с прибрежной дорогой, ведущей к Сухуми, находится в Понтийском (Лесном) Кавказе.

3. Проходы через высокогорные перевалы описаны неточно. Данные о важнейшем переходе — Военно-Сухумской дороге — ненадежны. Она местами сильно разрушена, и ширина ее не превышает ширину одной повозки.

О важнейшем проходе — Военно-Сухумской дороге — в Военно-географическом описании говорится следующее:

«Военно-Сухумская дорога. От северного обреза карты до курорта Теберда (156 км), проезжая для автомобильного транспорта. Отсюда еще 34 км можно проехать на гужевом транспорте. Затем возможны следующие маршруты: 8а — через перевал Домбай — Ульген (3007 м), так же как и 7- (покрыт ледником, непроходим для вьючных животных) — 86 — через Клухорский перевал (2816 м) — Асхара. К перевалу серпантином ведет 13-километровая тропа* местами обрушенная и крутая. Перевал покрыт небольшими снежными полями. Летом пастухи гонят отары овец через перевал. Он проходим для вьючных животных. После перевала за Асхарой дорога пригодна для движения гужевого транспорта. Маршрут 40 — с трудом проходим для гужевого транспорта. (G.41) — 1936 г. начато строительство проезжей дороги через перевал, закончено в том же году. (G. 41) — 9 — через Нахарский перевал (2867). С трудом проходим для вьючных животных, на перевале — снежные поля»[7].

Оценка описания и карт позволила сделать вывод, что только части, способные передвигаться в условиях горной местности, могут действовать в условиях высокогорья. Моторизованные части корпуса, тяжелая артиллерия, противотанковая артиллерия и тыловые колонны после овладения перевалами у Туапсе должны были следовать через них к прибрежной дороге.

В это время танковые и моторизованные соединения с плацдармов на Дону и Маныче рванулись на юг. И горные стрелки двинулись за ними. От гор их еще отделяли 500 километров, но с каждым шагом егерей все больше охватывала настоящая горная лихорадка.

Пятого августа командир 1-й горнострелковой дивизии отдал приказ о формировании одной высокогорной роты для восхождения на Эльбрус. Позднее по приказу командира 49-го горнострелкового корпуса в нее были откомандированы капитан Геммерлер и четверо солдат из 4-й горнострелковой дивизии. В восхождении должны были принять участие обе дивизии. Покорение Эльбруса требовало от команды высокой горной подготовки. Состояла она из опытных альпинистов, часть из которых участвовала в восхождении на вершины в Гималаях. Капитан Грот, начальник этой экспедиции, вылетал к горному массиву на самолетах дальней разведки 4-го авиакорпуса, чтобы разведать пути подхода к вершине.

В оценках экспедиции на Эльбрус существуют различные мнения. По крайней мере, она имела ценность с тактической точки зрения, так как массив и приют на Эльбрусе представляют собой важный опорный пункт. В Эльбрусском приюте можно разместить целый батальон, он господствует над переходом из долины Кубани в Баксанское ущелье. Если бы его значение было своевременно определено, то было бы значительно легче действовать против неприступных с фронта русских позиций в районе Орджоникидзе, получить доступ к Крестовому перевалу и пройти в обход в Закавказье. Большое значение имело овладение массивом Эльбруса для обеспечения перехода из долины Кубани в Баксанское ущелье через связанные перевалы Хотю-Тау, Хасан-Чой-Сюрулген, Азау и Чипер-Азау.

Под ударами немецких танковых дивизий рушился фронт советских войск. Советская 46-я армия Закавказского фронта была оттеснена к высокогорным перевалам западнее Эльбруса и разрозненными частями отходила в горы. А немецкие подвижные дивизии в полном порядке подошли к границе гор и ждали подхода горнострелковых и егерских дивизий. Наставал час горных егерей!

Вторую директиву фельдмаршала Листа командир 49-го горнострелкового корпуса получил 10 августа под Курчевской, она существенно не отличалась от той, что была отдана в Ростове. К этому времени 1-я и 4-я горнострелковые дивизии, а также румынская 2-я горнострелковая дивизия находились в излучине Кубани. Вторым эшелоном через Ростов должен был проследовать итальянский альпийский корпус, в состав которого входили три дивизии. Они были специально предназначены для действий на Кавказе. Все участвующие в разработке планов офицеры были уверены, что такими силами можно покорить горы. Но все случилось иначе!

Относительно покорения перевалов и захвата проходов в Закавказье в некоторых высоких штабах существовали различные представления. К тому же общая обстановка претерпевала ежедневные изменения и постоянно требовала принятия новых решений. Управление 1-го танкового корпуса планировало во взаимодействии с главными силами горнострелковых дивизий прорваться через Орджоникидзе по Военно-Грузинской дороге к Тбилиси, а западные перевалы — только перекрыть, но генерал-полковник фон Клейст выступил со своим планом, который предлагал разумно определить направление главного удара с учетом недостатка сил. Но в ОKB эти планы приняты не были.

Двенадцатого августа из ОKB пришел приказ:

«49-й горнострелковый корпус снова переходит в подчинение командующего 17-й армией (временно он находился в составе 1-й танковой армии). Румынская 2-я горнострелковая дивизия переходит в подчинение 1-й танковой армии. В состав 49-го горнострелкового корпуса входят 1-я и 4-я горнострелковые дивизии и эскадрилья дальней разведки B/F 121».

Теперь перед горнострелковым корпусом стояла ясная задача: захват перевалов в восточной и центральной части Абхазского Кавказа и в районе Эльбруса. Но горнострелковым полкам до них было еще идти и идти.

Генерал Конрад поставил перед своими дивизиями следующие задачи:

4-й горнострелковой дивизии действовать на правом фланге, захватить перевалы у истоков Большой Лабы. Сосед справа — 44-й егерский корпус.

1-й горнострелковой дивизии действовать на левом фланге, захватить перевалы в истоках Теберды и Кубани. Выделить отряд охранения на левом фланге в Баксанское ущелье и на перевалы Эльбруса.

Наряду с передовыми отрядами, сформированными в дивизиях, передовые отряды были самостоятельно созданы в каждом из полков. Разгрузили имущество тыла с грузовиков, погрузили на них горных егерей, вьючных животных и все самое необходимое. Гонка к горам началась. Вскоре передовые отряды были уже у подножья гор.

Первая горнострелковая дивизия должна была наступать по Военно-Сухумской дороге, южная часть которой в Кодорской долине в 16 километрах юго-восточнее Сухуми соединяется с прибрежной дорогой. Четвертой горнострелковой дивизии предстояло продвигаться через труднодоступную долину Большой Лабы к истокам Бсыби, впадающей в 64 километрах северо-западнее Сухуми в Черное море.

Десятого августа 1942 года передовой отряд Л аваля (54-й горно-вьючный артиллерийский дивизион с четырьмя эскадронами, один взвод 54-го горносаперного батальона, группа фон Хиршфельда, группа Грота) вышел к предгорьям у Невинномысска и прошел за охранения 40-го танкового корпуса. Пятого августа город был взят 3-й танковой дивизией. В течение пяти дней советские войска отходили в горы.

11 августа передовой отряд Л аваля подошел к Черкесску и захватил там неразрушенный мост через Кубань.

По Военно-Сухумской дороге двинулся горнострелковый батальон фон Хиршфельда. Батальон был сформирован из двух лучших рот 98-го и 99-го горнострелковых полков, имел дополнительное специальное тяжелое вооружение. У слияния рек Теберда и Кубань к северу от Микоян-Шахара было преодолено сопротивление крупных сил противника, который понес большие потери. Недавно возникший крупный промышленный поселок Микоян-Шахар был взят.

Заняв Микоян-Шахар, 1-я горнострелковая дивизия получила трамплин для захвата высокогорных перевалов. Дальнейшие задачи были поставлены в приказе командира дивизии от 12.8.1942, имевшего подзаголовок «О наступлении через Кавказ к Черному морю». В нем говорилось:

«...1-я горнострелковая дивизия сосредоточивается в районе 117-118 (Кардоникская, Черкесск) и наступает через 123-128 (перевал Клухор — Донгус-Орун) в направлении Черного моря... Передовому отряду Л аваля, усиленному полубатальоном фон Хиршфельда и альпийской ротой Грота, уничтожить силы противника в районе 117-119, захватить перевалы 123, 125 и удерживать их до подхода дивизии... особая задача для альпийской роты Грота — см. Приложение... 98-му и 99-му горнострелковым полкам перебросить на грузовиках автомобильной колонны начальника снабжения дивизии майора Хофмана по одному усиленному батальону со штабами полков в район 119 (Микоян-Шахар)...

а) 98-му горнострелковому полку: во взаимодействии с передовой ротой полубатальона капитана фон Хиршфельда (6-я рота 98 гсп) атаковать и захватить перевал 123 (на маршруте Пикера), вести разведку в направлении 22...

б) 99-му горнострелковому полку: во взаимодействии с передовой ротой полубатальона фон Хиршфельда (13-я рота 98 гсп) и альпийской ротой капитана Грота овладеть перевалом (на маршруте Кресса) и вести разведку в направлении 64...

Разведать и установить сообщение между 22 и 64 через 71...»[8]. После взятия Микоян-Шахара группа фон Хиршфельда постоянно наступала противнику на пятки. 14 августа она устроила «частную битву на окружение» за овладение поселком Теберда. В результате этой «битвы» было захвачено 23 орудия, среди них — 7 тяжелых, большое количество минометов и пулеметов, два танка, 96 грузовиков и 180 бронемашин. Вечером группа фон Хиршфельда южнее поселка захватила небольшой плацдарм за рекой, восстановила разрушенный мост и создала условия для продолжения наступления.

Вечером в Теберду приехал командир корпуса. На мосту его встретил фон Хиршфельд.

— Быстрота решает все, фон Хиршфельд, и на Клухорском перевале — тоже! — сказал генерал Конрад.

— Это не самая моя плохая сторона, господин генерал! — ответил тридцатилетний жилистый натренированный офицер горнострелковых войск, обладавший, кроме того, замечательными знаниями и умениями в области тактики.

Пятнадцатого августа группа фон Хиршфельда снова пошла в наступление. Южнее Теберды начался настоящий горный бой. Горную дорогу, становившуюся хуже и хуже, все теснее обступали еловые леса и склоны гор, и вскоре она уже превратилась лишь в тропу. Укрываясь за скалами и деревьями, с боем отходили тыловые прикрытия противника. Два раза взводы горных егерей вынуждены были идти вброд по ледяной горной реке. Погиб лейтенант Харрас, командир головного взвода. Много раз приходилось обходить вражеские заграждения. Словно магнитом притягивал Клухор немецких горных стрелков. Сильно растянувшись, маршировали роты, за ними следовали вьючные колонны. У лагеря лесорубов передовое охранение вышло к «Серпантинному приюту» у подножья Клухора.

После разведки местности и выделения охранения в направлении перевала Домбай — Ульген 16 августа надо было идти дальше, но вскоре оказалось, что с фронта перевал не взять, на нем находились советские войска. Майор фон Хиршфельд, превосходный тактик, решил ввести противника в заблуждение атакой с фронта, незаметно для него направил в обход одну из подчиненных ему групп и сбросил противника с перевала. Вот что по этому поводу рассказывал командир группы охвата обер-лейтенант Нойхаузер:

«Были образованы две боевые группы — одна под командованием капитана Пёссингера, другая — моя. Один взвод в высокогорном снаряжении, но без снаряжения для скалолазания, взвод егерей, взвод станковых пулеметов, взвод тяжелых минометов — такой состав обеих боевых групп. У каждой группы была своя задача. В то время как Пёссингер сначала атаковал с фронта, я со своей боевой группой должен был отклониться далеко вправо, чтобы с тыла выбить противника, окопавшегося на перевале. Мы так часто отрабатывали подобные задачи еще на Кранцберге под Миттенвальдом! Рассчитанные три часа марша и восхождения были для нас наиболее утомительными за все время наших прежних действий на Кавказе. По склону горы тянулась плоская впадина, которая мне показалась подходящей для того, чтобы незаметно для противника достичь своей цели. Добравшись до верхней трети, мы отклонились влево, при этом мы должны были миновать широкое снежное поле, и там уже нас обстрелял противник. Тогда нам пришлось вернуться и спуститься. За второй горной цепью повторилось все снова. Теперь я шел впереди моей усталой группы, чтобы разведать местность. Стрелки медленно продвигались за мной — у каждого из них за спиной была «большая туча» — рюкзак и оружие. Из-за валуна показались двое русских с поднятыми руками. Это были солдаты поста охранения. Они предоставили нам ценную информацию. Я добрался до гребня и получил полную картину жизни и деятельности противника в долине. В 500 метрах на противоположном склоне происходило постоянное движение противника. Почти на таком же удалении у подножья горы у костров сидели группы противника, готовили еду и ели. На перевале было много войск. Подходившие одна за другой группы егерей равномерно распределялись вдоль гребня. Боевая задача, как таковая, могла быть выполнена. Я счел нашу позицию настолько удачной, что решил нанести после тщательного измерения расстояний огневой налет по группам противника, находящимся в лагере. Очереди станкового пулемета, минометные мины и даже выстрелы из карабинов настолько ошеломили противника, что результат налета был потрясающим. Общее впечатление было такое, что русские в этой неожиданной обстановке почувствовали себя очень неуверенно, так как, в общем, мы оказались у них за спиной.

В 14.00 я сам в качестве посыльного отправился назад, чтобы доложить капитану фон Хиршфельду о выполненной задаче, моих наблюдениях и предположениях. Я получил приказ атаковать противника с тыла. В том случае, если это окажется невозможным, я должен буду подать сигнал ракетой, и Пёссингер будет атаковать перевал с фронта, тогда как мы будем поддерживать его огнем. После двух с половиной часового восхождения я снова был со своей боевой группой. Но обстановка изменилась. Противник отходил двумя группами, каждая из которых поочередно прикрывала другую огнем. Группа Пёссингера сразу же начала наступление с фронта, опередила прикрытие противника, и мы открыли огонь по отступавшим русским. Перевал наш! Наступила ночь. Все мы смертельно устали, настолько устали, что даже жесткий скалистый грунт не мешал сну».

Вечером 17 августа 1942 года штурмом был взят Клухорский перевал (2816 м). Самая высокая точка на Военно-Сухумской дороге была в немецких руках. Группа Нойхаузера получила двухдневный отдых, а боевая группа капитана Пёссингера пошла по пятам за противником.

В тот день группа капитана Грота, состоявшая из его прежней 13-й роты 99-го горнострелкового полка (теперь ею командовал обер-лейтенант Хирхольцер) и из подчиненной Гроту высокогорной роты 1-й горнострелковой дивизии, подошла по долине Кубани восточнее группы фон Хиршфельда к 3546-метровому перевалу Хотю-Тау у западного подножья Эльбруса. Хотя Гроту не мешало вражеское охранение, зато приходилось преодолевать взорванные мосты, крутые скалы и непроходимые осыпи.

На высоте почти 3000 метров под диким юго-западным склоном Эльбрусского массива у края ледника Уллу-Кам расположилась лагерем головная группа из 20 человек. Вьючная группа с вооружением, боеприпасами и продовольствием отстала. Необходимо было дождаться ее прибытия. Грот еще до полуночи направил разведывательный дозор из восьми человек под командой офицера разведки обер-лейтенанта Шнайдера с задачей разведать обстановку, расположение и вместимость приютов в районе Эльбруса. На единственной имевшейся в распоряжении карте масштаба 1:100000, снятой с русской карты 1:84000, в районе Эльбруса были обозначены три приюта: расположенный на высоте 4045 м Западный приют у юго-западного гребня горы, приют на высоте 4100 метров на бесконечном просторе ледника южнее восточной вершины и находящийся на высоте 4690 метров приют Гастухова у южного подножья восточной вершины.

Не было ни Западного приюта, ни приюта Гастухова, однако приют, обозначенный на высоте 4100 метров, оказался гостиницей «Интуриста» современной постройки с алюминиевым покрытием, центральным отоплением и электрическим светом. Но находился он на высоте 4200 метров и был переоборудован в казарму. Кроме того, на высоте 5300, на узкой седловине между восточной и западной вершинами Эльбруса имелся сарайчик из фанеры, который был заполнен льдом и вряд ли мог быть использован в качестве укрытия. Недалеко от отеля, вокруг метеостанции солидной постройки было несколько фанерных домиков.

Обеспеченный такими неточными картами и абсолютно не знающий местных условий, капитан Грот со связистом в 3.00 17 августа пошел за разведывательным дозором Шнайдера, чтобы как можно скорее получить данные разведки. Остаток его небольшого отряда получил приказ дождаться вьючной колонны и, как только она прибудет, следовать за ним.

На восходе солнца капитан Грот и его связист находились на высоте перевала Хотю-Тау (3546 метров). Перед ними открылся чудесный вид на царственные вершины Центрального Кавказа от Ушбы и Дыштау да Коштантау. Перед ними лежали протянувшиеся на 17 километров с запада на восток языки ледников Азау, Гара-Башиша, Терскола и Джика-Угон-Кес. Грот не поверил своим глазам, когда посреди этой выветренной, пересеченной многочисленными разломами ледяной пустыни, в шести километрах от себя на скале, на 650 метров выше, увидел покрытый металлом, сверкающий на солнце отель. Дозора Шнайдера не была видно. Ночью на твердом льду ледника Азау он не оставил ни следа. Грот был уверен в том, что Шнайдер со своими людьми захватил заметное издали и, по-видимому, необитаемое здание. На хорошо заметное место на тропе он положил письменный приказ главной группе немедленно следовать за ним.

Чем выше поднималось солнце, тем мягче становился лед и глубже снег на леднике. К середине дня каждый шаг давался с большим трудом. Сверкающая на солнце цель медленно приближалась. И вдруг капитан заметил, что там откуда-то поднимается гостеприимный дымок! Там мог быть только Шнайдер со своими людьми. Ничуть не бывало!

Тем временем произошло следующее: к утру Шнайдер добрался до этого своеобразного, напоминающего дирижабль здания и своевременно обнаружил, что оно занято противником. Поэтому дозор ушел вверх по леднику, чтобы занять там позицию.

Мастер-альпинист Шварц из Оберсдорфа побежал вниз с горы, чтобы предупредить своего земляка-шваба.

Грот задумался: атаковать? — Идиотизм. Повернуть назад? — Бессмысленно! Перед русскими-то пулеметами! Сначала он приказал своему верному связисту, мюнхенскому чистильщику каминов Штайнеру залечь рядом со Шварцем. Затем достал из рюкзака белый платок и, размахивая им, с видом полного отчаяния, едва живой от усталости, тяжело зашагал по рыхлому снегу к ближайшей русской пулеметной огневой точке. Грот позволил без сопротивления взять себя в плен. Красноармейцы, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, повели его к отелю, где стояла группа офицеров. Командный пункт находился на метеостанции. Грот опытным взглядом заметил старого опытного командира горнострелковой роты. Ее полнокровный взвод, состоявший из киргизских горных стрелков, занимал гостиницу и образцово подготовленные оборонительные позиции. С помощью начерченного в блокноте для донесений эскиза и своеобразного ломаного языка восточного фронта, позволявшего в случае необходимости наладить взаимопонимание между людьми в тех случаях, когда необходимо было преодолевать европейско-азиатскую языковую границу, боровшемуся за свою жизнь и успех операции капитану удалось объяснить русскому командиру, что он окружен со всех сторон, отовсюду приближаются превосходящие силы, а он, капитан, направлен в качестве парламентера, уполномочен предоставить хозяевам свободное отступление, чтобы предотвратить кровопролитие.

Немыслимое свершилось: после долгого совещания, которое устроили гражданские метеорологи со своим рабочим штабом, русское подразделение и ученые, захватив оружие, начали спускаться в долину Баксана. Они оставили четверых вооруженных узкоглазых солдат. Задача им была поставлена шепотом, и капитан ее не понял. Судьба распорядилась таким образом, что все четверо оказались мирными крестьянами из фруктового рая Оша и Ферганы. Грот накормил их пирогами и напоил чаем на кухне метеостанции. Это завязало дружбу. Винтовки были отложены в сторону, позвали Штайнера и Шварца. Штайнер достал из кармана кителя имперский военный флаг, Шварц поднялся к флагштоку метеорологической станции и поднял на нем флаг в знак победы.

Великолепный опорный пункт без единого выстрела оказался в руках у немцев. Подошел разведывательный дозор Шнайдера, напряженно следивший за авантюрой. В течение вечера подтянулись люди передового отряда. К наступлению ночи собрались все двадцать человек и заняли оборону. Ожидавшегося ночного нападения так и не случилось.

Подошел Геммерлер с основным отрядом. В Эльбрусской гостинице имелось 150 мест в 40 помещениях и, кроме того, большие запасы продовольствия и имущества. Выставив на следующий день необходимое охранение, альпинисты 1-й и 4-й дивизий отдыхали, чтобы набраться сил для восхождения на вершину.

От сорока пяти русских, составлявших гарнизон Эльбрусской гостиницы и метеостанции и днем раньше спустившихся в Баксанское ущелье, не осталось и следа.

Девятнадцатого и двадцатого августа была пурга и сильный град. Несмотря на это, команда предприняла тренировочный марш до высоты 5000 метров, чтобы привыкнуть к разреженному воздуху. От попытки восхождения 19 августа пришлось отказаться. Вечером 20 августа по радио последовал категорический приказ командира 1-й горнострелковой дивизии через день покорить вершину Эльбруса. День 21 августа обещал быть благоприятным, но утром оказалось, что прогнозы обманчивы.

Ночью вокруг дома завывал сильный ветер. В 3.00 команда пошла на восхождение. Начался снегопад. Свечение неба в серых предрассветных сумерках ничего хорошего не предвещало. Вскоре началась метель, видимости не было никакой. Несмотря на это, группа шла дальше, шесть связок по три человека, среди них четверо — из 4-й горнострелковой дивизии. У эльбрусской гостиницы осталась в охранении небольшая группа. Все еще ожидалась контратака противника.

В 6.00 Трон Богов затянула густая облачность. Снова приближалась сильная метель. В маленьком приюте на седловине Эльбруса (5319) покорители вершины перевели дух. Не лучше ли вернуться?

Железная воля и великое непознанное заставили их идти дальше. С каждым шагом из-за разреженного воздуха идти становилось все труднее и труднее. Ураган завывал над ледяным гребнем. Летящие ледяные кристаллы в кровь рассекали лица людей, но они сделали свое дело. В 11.00 обер-фельдфебель Кюммерле установил флагшток с немецким военным флагом на ледяной вершине. Рядом с ним были установлены штандарты 1-й горнострелковой дивизии с эдельвейсом и 4-й горнострелковой дивизии — с горечавкой. Покорители вершины пожали друг другу руки.

Затем последовал осторожный спуск по тому же маршруту. Уже во время спуска с вершины было заметно, что военный флаг разорвало ветром, казалось, что боги защищаются от вторжения в их пределы, находящиеся на высоте 5633 метра. Царственная вершина Эльбруса исчезла из вида ее покорителей.

В это же время (в 11.30) сформированная из памирцев советская альпинистская рота, которой командовал известный русский альпинист, находившаяся на высоте 5000 метров, из-за снежной бури отказалась от приказанного ей перехода через седловину Эльбруса к Эльбрусской гостинице. Как для слабого гарнизона гостиницы, так и для безоружной группы восхождения возможная встреча с советской горнострелковой ротой была бы неприятным сюрпризом.

Чтобы надежно обеспечить восточный фланг 49-го горнострелкового корпуса в районе Эльбруса, рота Грота была усилена двумя боевыми группами, шедшими к ней с 15 августа по ледникам южнее эльбрусского массива. На перевалы Азау, Чипер-Азау, Хасан-Хой-Сюрулген, Чипер и Хотю-Тау было направлено охранение. Подразделения Даунера и Хёрля из 99-го горнострелкового полка поднялись в изрезанную ущельями горную страну и закрыли перевал Азау. Находящийся на высоте 3000 метров у ледника Баксан бывший царский охотничий замок Кругозор несколько раз переходил из рук в руки, но в конце концов там закрепились немецкие горные егеря и взяли под контроль глубокое Баксанское ущелье. На выходе из него уже вела бои 1-я танковая армия генерал-полковника фон Клейста.

Разумеется, противник не оставил попыток снова овладеть Эльбрусской гостиницей. Снова и снова его отряды подходили к ней. В этих операциях принимали участие лучшие советские альпинисты. Капитан Гусев — один из первых покорителей 7495-метрового пика Сталина (самой высокой вершины Советского Союза) — возглавлял эти необычно тяжелые с военной и горной точки зрения операции. Но они терпели неудачи из-за бдительности гарнизона Эльбрусской гостиницы, численность которого к тому времени выросла до роты.

В середине сентября противник предпринял наступление при поддержке авиации. Оно было отбито с большими для него потерями. Опорный пункт в Эльбрусской гостинице оказался неприступным, если его правильно оборонять. Он непрерывно оставался в руках немцев до отхода его гарнизона в начале января 1943 года. Только в конце зимы советские альпинисты повторили немецкое восхождение 21 августа 1942 года для замены символов. Отобранный из всех горнострелковых войск Советского Союза специальный отряд альпинистов, который возглавили Гусев, Гжелецкий и Гузаль — опытные покорители вершин Памира, — снял штандарты 1-й горнострелковой дивизии с эдельвейсом и 4-й — с горечавкой с вершины Эльбруса и установил там красное знамя с серпом и молотом.

Предпринятая немцами в начале сентября разведка перевала Донгус-Орун на высоте 3198 метров была обнаружена русскими, разведгруппа понесла большие потери. Среди исполинских гор стояли охранения горных стрелков. То и дело они поглядывали на восток. Там виднелась 4697-метровая Ушба, кавказский Маттерхорн[9], величественная красавица, а дальше на востоке — двойная вершина Дых-Тау высотой почти 5200 метров. Они притягивали взгляды и души немецких горных егерей.

Что происходило в это время на участке 4-й горнострелковой дивизии?

Четырнадцатого августа, когда 1-я горнострелковая дивизия уже находилась в Теберде, передовой отряд 4-й горнострелковой дивизии через Лабинскую вышел к поселку Опорная, расположенному у подножья гор. Дороги на участке 4-й горнострелковой дивизии были очень плохие. Несмотря на это, командир дивизии генерал Эгльзеер, опытный австрийский офицер горнострелковых войск, не терял уверенности. Он незамедлительно повел в наступление все свои успевшие прибыть части на юг, в долину Большой Лабы. Полковник Штеттнер фон Грабенхофен преследовал отступавшего противника с подразделениями своего 91-го горнострелкового полка и вскоре вышел к селению Губский. Здесь началась борьба с противником и природными условиями. Боевая группа фон Штеттнера искусно пробивалась вперед. Множество раз приходилось переходить стремительную горную реку. Приходилось строить мосты, прокладывать тропы, налаживать канатную дорогу. С большим трудом обеспечивалось снабжение.

Тем временем второй эшелон 4-й горнострелковой дивизии, 13-й горнострелковый полк полковника Бухнера, двигался маршем восточнее группы Штеттнера по Зеленчукской долине на юг. Там тоже природные условия и отсутствие дорог замедляли движение. Обе ударные группы 4-й горнострелковой дивизии шли вдоль рек, истоки которых отстоят друг от друга на 15 километров. Бухнер приказал одной боевой группе наступать далее на юг, чтобы обеспечить охранение перевалов Пшис и Марух, у левого фланга 1-й горнострелковой дивизии. Главные силы были брошены на запад, и их передовые подразделения 22 августа соединились с группой Штеттнера южнее селения Коши.

Казалось, что Зеленчукская долина достаточно хорошо охраняется. Командир корпуса поставил 4-й дивизии новую задачу: выделить штаб полка, которому будут приданы прибывающие подразделения 4-й горнострелковой дивизии. Эта группа направится через Умпырский перевал в долину Малой Лабы и Уруштена с задачей овладеть перевалами Псешхо и Айшхо, которые наряду с обеспечением правого фланга 49-го корпуса планируются в качестве исходного района для наступления на Адлер. Посредством такой перегруппировки немецкое командование надеялось получить в руки еще один козырь, так как оказалось, что многие козыри не открываются. Теперь стало ясно, как никогда, что многие переходы через Кавказский хребет таковыми не являются. Большинство из нанесенных на карты дорог на самом деле были непроходимыми даже для гужевой повозки и часто оказывались лишь тропами. Несмотря на предоставленную информацию о действительном состоянии дорог, немецкое главнокомандование не отказалось от первоначально поставленных задач. И горным егерям пришлось идти дальше на юг по бездорожью горных долин, теша себя большой мечтой о том, что вдали вот-вот появятся пальмы на пляже черноморского берега у Сухуми.

После взятия Клухорского перевала боевой группой фон Хиршфельда группа преследования в составе 6-й роты 98-го полка, 6-й роты 99-го полка, 2-й роты 54-го полка (спешенные мотоциклисты) с многочисленными пулеметными и минометными взводами пошла дальше на юг. 2-й батальон майора Зальмингера из 98-го полка двинулся вслед за ней. Продвигаясь от Учкулана, боевая группа 2-го батальона 99-го полка прикрывала у Нахарского перевала наступление фон Хиршфельда. Главные силы оставались все еще позади. По долине Теберды следовали главные силы 98-го горнострелкового полка, стремившиеся нагнать передовой отряд. По долине Кубани шел 99-й горнострелковый полк, обеспечивший охранение в районе Эльбруса и выделивший боевую группу Майера, двинувшуюся к группе Зальмингера на Нахарском перевале. В районе южнее Клухора вместо заболевшего полковника Пикера принял командование полковник Кресс. Далеко впереди шла, почти не встречая сопротивления, боевая группа фон Хиршфельда, но она испытывала большие трудности со снабжением. Передовой отряд установил, что Военно-Сухумская дорога от Клухорского перевала до селения Клыч у слияния ручья Клыч и Гвандры представляет собой лишь разбитый проселок. В селении Клыч боевая группа фон Хиршфельда была уже 21 августа, в день, когда на вершине Эльбруса был поднят немецкий флаг. У селения Клыч была создана прочная советская оборона. Выход с гор немцам был прегражден. Посреди субтропической растительности немецким горным егерям пришлось надолго залечь. С юга ветер приносил чистый воздух Черного моря. До побережья оставалось менее 50 километров. Поблизости от долгожданной цели боевая группа фон Хиршфельда вынуждена была ждать, когда подтянутся остальные силы, с которыми можно будет осмелиться совершить последний бросок.

Капитан фон Хиршфельд, конечно же, не мог знать, что в Ставке Верховного Главнокомандования в Москве Сталин энергично постучал по столу и приказал прекратить дальнейшее отступление и остановить немецкий натиск по крайней мере в горах и на рубеже Баксан, Терек. Он пригрозил отдать командующих под суд, клеймил позором командный состав до командира полка включительно за ошибки в командовании, ругал никуда не годное снабжение фронта и угрожал принять крутые меры, если его приказы не будут выполняться как следует. Командующего 46-й армией Закавказского фронта он обвинил в том, что тот слишком мало сделал для обороны перевалов. Слишком быстро, например, 3-й стрелковый корпус отошел через перевалы Военно-Сухумской дороги. Но даже Сталин не искал виновных в том, о чем он, да и преданные ему военачальники не могли даже подумать: в том, что немцы перешли через непроходимую горную область западнее Эльбрусского массива. Поэтому советское командование было вынуждено с опозданием организовывать оборону у перевалов с помощью подходивших войск.

Но потом в Ставке стал известен немецкий план, по которому 49-й горнострелковый корпус должен был в районе Сухуми открыть Черноморское побережье для корпусов, воевавших западнее, и освободить для них дорогу в Закавказье.

В советской книге «Битва за Кавказ» авторы поделили боевые действия на множество этапов. По их мнению, 18 августа началось усиленное сопротивление советских войск. Отойдя к Кавказу, советские войска под руководством Центрального Комитета партии и Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил Советского Союза укрепили оборону. Были созданы центры по подготовке минометчиков и пулеметчиков для действий в условиях горной местности, формировались группы носильщиков, налаживалась служба снабжения. В Закавказье предприятия переключились на производство вооружения и боеприпасов. Командование Закавказского фронта потребовало незамедлительно направить в бой горнострелковые и переученные стрелковые части, установить связь с разрозненными разбитыми частями, переформировать их и направить в бой. Советские ВВС частично взяли на себя задачи по снабжению.

С результатами этих новых организационных изменений группа фон Хиршфельда смогла познакомиться у селения Клыч. Хотя полковник Кресс постоянно присылал новые роты, рывок на свободную равнину совершить не удавалось.

Новая попытка должна была освободить дорогу. Пока боевая группа фон Хиршфельда с усиленным 3-м батальоном 99-го горнострелкового полка сковывала противника с фронта, полковник Кресс направил 2-й батальон 98-го горнострелкового полка для охвата главных советских сил с востока. Но группа охвата, которую возглавлял майор Зальмингер, была контратакована советскими частями, рассеяна и опрокинута. Поэтому осуществить запланированное совместное наступление 3-го батальона 99-го полка и 2-го батальона 98-го полка не удалось.

До 26 августа оба батальона укреплялись на позиции у селения Клыч. Постепенно натиск противника усиливался. Большую проблему представляло тыловое обеспечение, еще труднее было эвакуировать многочисленных раненых по разбитой проселочной дороге. Сутками без отдыха работали военные врачи доктор Шляйнцер, Бек, Хёльригель, Зебальдт, фон Лангсдорф, Цимек и младший медицинский персонал.