Как реагировать на людей, которые совершают дурные поступки.

Во-первых, таких людей необходимо изолировать. И делать это нужно с пониманием их боли, да, именно боли. Любовь ко всем существам не сможет проявиться, если мы не признаем чужие потребности такими же важными, как и наши собственные. Во-вторых, этим людям необходимо обеспечить такое окружение, где их страх будет как можно меньшим. В противном случае любые усилия будут только питать их извращенную натуру, побуждающую совершать дурные поступки. Наконец, сами мы не должны потворствовать собственным страхам.

Идет ли речь об уличном насилии или о проказах наших детей, потеря контроля может грозить страшными последствиями. Наши предки десять тысяч лет спокойно жили в таком окружении, над которым у них было куда меньше контроля, чем теперь у нас. И почему же современное общество оказывается таким бессильным? Мы считаем, что обществу необходимо в значительной степени скорректировать многие его нереалистичные установки. Например, ведьмы вовсе не разделяют фундаменталистской (христианской) установки о том, что каждый человек на планете должен принимать Христа своим личным спасителем. Но белая Америка, похоже, не понимает, что другие культуры могут вовсе не стремиться перенимать американские массовые стандарты красоты, социальной организации и личного успеха.

Если бы люди делились друг с другом непреходящей любовью Богини друг к другу, ее полным блаженством, ее смелостью, бесстрашием, чувством юмора, духом приключения — тогда мы могли бы понять и оценить наши различия и не пытаться бежать от них, скрывать или порицать их. Если исчезнет наш страх перед людьми, пропадет и необходимость постоянно защищаться друг от друга. Иногда, говоря о согласии в культуре, я привожу пример дикого луга, полного различных цветов, — в нем каждый цветок хорош. И вслед за этим я говорю о том, что удивительно, что люди в состоянии оценить достоинства разнообразия цветов, но не могут радоваться разнообразию многих других аспектов жизни, включая и самих себя.

Преобразовать общество — такое агрессивное и бюрократически защищенное, как наше, — невозможно за один день. Однако кое-что существенное сделать можно, если только не омрачать свое видение страхом. Преобразовать задиру в друга нелегко, но возможно. Для такой силы, каковой является жизнь во всем ее разнообразии, это выполнимо. И сила эта проявляется в нас, поскольку это сила Богини.

Что стоит сказать о сексе?

Секс становится дурным делом только тогда, когда он превращается в способ зарабатывания денег. Нет, надо уточнить, определенно все виды сексуального насилия нехороши. И вообще, дурны все формы эксплуатации человека человеком. (Сюда, в частности, относится сексуальная эксплуатация детей и детская порнография, хотя в них больше насильственного подавления, чем секса.)

В самом по себе сексе нет ничего дурного, и ничье тело не является уродливым.

Если послушать разговоры подростков, к сожалению, становится совершенно очевидно, что большинство детей ничего не знают о тех импульсах, которые начинают в них пробуждаться. Они знают несколько «грязных выражений» и «грязных жестов», но совершенно невежественны относительно своей анатомии и того, что может произойти с ними: «Беременность можно подцепить от дверной ручки или в туалете» и т. п. Кто-то возбужденно шепчет: «У того-то и того-то стали расти волосы!» — «Надо пользоваться дезодорантом», — отвечает его приятель.

Предубеждение о том, что в связи с человеческим телом не может быть ничего хорошего или, по крайней мере, достаточно хорошего, происходит отчасти из религиозных представлений о том, что физический мир принадлежит дьяволу, а отчасти — от доминирующих в современной культуре представлений о красоте и успехе. Чувство непристойности проявляется во всем. Дети считают человеческое тело «отвратительным». Может быть, викканские дети сумеют преодолеть это предубеждение, но их друзья — никогда.

Из-за такого невежества и предубеждения против тела, восприятия его как в основе своей «нечистого», они не способны ценить никакие переживания, которые тело дает им. Их чувство собственного достоинства неразрывно связано с телом, но тело при этом низводится до уровня предмета потребления. Как могут они вообще уважать чье-либо тело, когда им вдалбливают, что оно принадлежит дьяволу, и наставления эти подкрепляются побоями и другими издевательствами, которые принимаются как что-то само собой разумеющееся в куда большем количестве семей, чем можно подумать?

Как могут они доверять своим инстинктам, если эти инстинкты постоянно очерняются и подавляются? Откуда у них возьмется уважение к жизни? К сожалению, очень многие из них так никогда и не станут ценить жизнь, и, к еще большему сожалению, когда они вырастут (если, конечно, вырастут), они превратятся в винтики общественного механизма, у которого отсутствует любовь к своему телу — физическому или социальному. Это весьма печальное предубеждение способствует развитию в обществе проблем наркозависимости, преступности, росту числа бездомных и другим симптомам разложения культуры. (Также оно способствует крайне дурному обращению с так называемыми трудновоспитуемыми детьми, потому что наша культура либо не признает их, либо оказывается перед их лицом в параноидальном ступоре.)

Великая доля страха, довлеющего над большинством людей, обязана своим происхождением пониманию их тела, а в результате и остальной части их личности, как чего-то дурного, недостойного. Этот конфликт между гормонами и высшей частью личности человека создан искусственно патриархальным монотеизмом и не является естественным. Принятие его как неизбежной данности может довести до шизофрении.

Виккане верят, что Богиня дала человеку и оба полушария его мозга, и половые органы, поэтому мы можем спокойно жить в своей целостности. Патриархальные религии утратили связь с реальностью настолько, что сравнимы с умственно отсталым больным, подвергшимся лоботомии, чтобы его можно было контролировать.

Говорят, сексуальная революция закончилась с распространением СПИДа. Да она и не начиналась! То, что называют революцией, было просто головокружением. Беспорядочность в связях — это не свобода, а рабство у другого хозяина. Богиня не только благословляет человека, но и дает ему свободу от рабства. Зазубрины на деревяшке — это не счастье. Безответственность никому не приносит ни любви, ни удовольствия.

Страх, лежащий в основе отношения общества к сексу, делает эту сферу агрессивной. Поскольку нападение — лучшая защита, в поисках самозащиты он побуждает к агрессивной подаче всего связанного с сексом. На самом деле, ни эрегирующий пенис, ни раскрытая вагина, ни обнаженная грудь никому не дают никакой защиты. Скорее, эти образы должны быть сакрализованы, поскольку они символизируют саму жизнь. Вот что имеет смысл сказать о сексе.

Мы уверены, что здоровое отношение к этой теме вполне может быть достигнуто. Независимо от того, приняты ли в вашей семье терпеливые дискуссии или нет, способы привить детям такое отношение к сексу существуют. Если вместо игнорирования определенных частей тела с самого начала демонстрировать уважение к личной жизни человека, которая вовсе не ограничивается туалетом, тогда не будет никаких причин воспринимать наготу как что- то дурное. Если в разговорах пользоваться нормальными анатомическими терминами «пенис» и «вагина», тогда другие более метафорические наименования уже не будут казаться чем-то не совсем приличным или бессмысленным.

Необходимо помнить, что понимание половых отношений возможно только по достижении половой зрелости. Внешнюю, техническую сторону этих отношений может понять и семилетний ребенок, но не сторону эмоциональную. Дети могут сколько угодно воротить нос и говорить: «Фу, мальчишки!» или «Дались мне эти девчонки!» — и это не означает совершенно ничего.

Большинство родителей волнует период, когда их дети начинают вступать в половые отношения. Поп-культура делает это предметом осмеяния, но сальные шуточки имеют своей целью лишь спрятать ощущение дискомфорта. Родительское чувство неуклюжести и страха, что их дети станут свидетелями полового акта, происходит от чувства вины, коренящегося в патриархальном мировоззрении. С викканской точки зрения все акты любви и наслаждения являются Ее ритуалами, но эта точка зрения далека от господствующих социальных стандартов. Любовь, находящая свое выражение в сексе, все еще является незрелой, и принятое у нас отношение в стиле душевых шуточек настолько укоренилось в нашей культуре, что, например, летом 2003 года руководители на американском телевидении возмущались идее о том, что пара, занимающаяся любовью, может попросить приятеля сбегать за презервативом, тогда как передачи о насилии и членовредительстве (проявляющихся в том числе через секс), а также новости о коррумпированных руководителях, крадущих миллионы долларов у доверчивых инвесторов, пестрели на первом плане. Выходит, безопасный секс — это плохо, а насилие — это нормально. Мерзость!

Когда Исследователь был совсем маленький, мы втроем с ним и Танцором в Долине часто крепко обнимали друг друга, лежа в постели, и называли это «обниматься вместе». Когда он немного подрос, он как-то зашел в нашу комнату, когда мы занимались любовью. Мы приостановились. Он подошел с улыбкой на сонном лице, протянул руки и сказал: «Давайте снова обнимемся вместе, как раньше». Разумеется, мы обнялись! Каждый из нас протянул руку, и мы обнялись втроем. Потом он вернулся в свою постель, а мы — к нашему полуночному моциону. Кажется, такое случалось и не один раз, пока он был маленький, и он после этого не выказывал никаких признаков развращенности. Выказывал он только признаки доверия и понимания, что любовь находит свои проявления везде. Осознавал ли он, что мы занимались сексом или нет, — я не знаю. Но он знал, что люди это делают. Он рано узнал, откуда берутся дети, потому что видел фотографии своего собственного рождения и два раза бывал на других домашних родах.

Он также знал, что секс является лишь частью любви и далеко не единственной удивительной способностью тела. В отличие от некоторых своих (а также, без сомнения, наших и ваших) друзей он знает, что объятия мужчины и женщины могут носить не только сексуальный характер. Иными словами, поскольку ему никогда не прививали никаких табу относительно его тела, он их и не имеет. Хотя нет, он рано научился тому, что человеку необходимо уединение, например, для принятия ванны. И он еще до того, как пошел в школу, знал, что некоторыми удовольствиями, связанными с телом, нельзя делиться с другими, за редким, возможно, исключением. И он также знал, почему это так — потому что тело, душа и определенные удовольствия человека настолько индивидуальны, что делиться ими люди хотят только с такими же индивидуальностями определенного склада. Человек выбирает предмет своих поисков весьма пристрастно и не спешит связывать себя в результате одного лишь удачного момента или пары общих черт характера.

Мы должны уважать чувства своих детей, чтобы они сами могли уважать их и жить с ними в согласии всю жизнь. В противном случае мы рискуем научить их признавать одни чувства, пренебрегая другими, что извратит их восприятие и лишит силы их эмоции. Секс соотносится с жизнью и смертью более чем одним способом, поэтому он имеет для нас сакральное значение. И именно поэтому его важно обращать в семью — это настоящее моральное обязательство. Как и смерть, секс является средством трансформации, священной мистерией.

Наша культура пытается добиться посвящения в эту мистерию как нечто само собой разумеющееся (либо за материальные блага). Люди хотят мгновенного удовлетворения. Например, телевидение твердит, что любая проблема должна решаться за полчаса или за час, и что большая часть работы по ее решению должна быть невидимой, выполняться в ходе решения коммерческих вопросов. (Вот уж действительно пример «магического» или «сказочного» мышления.) В результате значение секса и других важных вопросов в жизни человека извращается, подлинный их смысл сводится к развлечению, прячется в навязанных представлениях и ставится на службу коммерции.

Людей лишают естественно присущего им счастья, заставляют обороняться и утрачивать чувствительность. Сверх всего этого, людей обуревает насилие, переполняют гнев и боль от неосознанной утраты. Виккане верят, что в силах самого человека восстановить естественный баланс. Но для этого необходимо стремиться обоими полушариями мозга решить задачу восстановления сакрального смысла сексуальности. (Все это относится и к гетеросексуальности, и к гомосексуальности, и к автосексуальности — все они естественны и нормальны, а все, что предполагает угрозу, эксплуатацию и/ или страх, — нет.)