Философские и социально-политические воззрения Шокана Валиханова, Абая Кунанбаева и Шакарима Кудайбердиева

Шокан Уалиханов, (1835-1865 гг.).Ш. Уалиханов — одна из замечательных личностей в среде казахского народа в дореволюционный период, просветитель-демократ, путешественник, этнограф, филолог. Появление на исторической арене Ш. Уалиханова, как всестороннего ученого и передового человека совпало с важным этапом истории казахского народа — оживлением развития производительных сил Казахстана и углублением его столетнего экономического и культурного общения с Россией. Шокан Уалиханов (полное его имя Мухаммед-Ханафия, Шокан — прозвище, данное матерью) родился в ноябре 1835 года в урочище Кушмурун Кокшетауской (ныне — Северо-Казахстанской) области, в семье старшего султана — правителя Шынгыса Уалиханова, впоследствии получившего чин полковника, одного из влиятельных, образованных для своего времени людей. Бабушка Шокана была умной, образованной, знавшей несколько языков женщиной. Она оказала большое влияние на духовное развитие Шокана Уалиханова. После получения первоначального обучения в ауле, Шокан в 1847-1853 годах учился в Сибирском кадетском корпусе в Омске, где Уалиханов проявил способности в изучении географии, истории, литературы. Он много и вдумчиво читает, как отмечается в ряде воспоминаний современников. Уже тогда он записывал произведения казахского фольклора, изучал историческую топографию некоторых районов Степи, делал чертежи и зарисовки архитектурных памятников. Большое значение для формирования общественно-политических взглядов Уалиханова имело его знакомство с представителями передовой демократической интеллигенции — поэтом С. Ф. Дуровым, писателем Ф.М.Достоевским, в то время отбывавшим ссылку в Омске и Семипалатинске. В 1854-1857 годах Уалиханов путешествует по Семиречью, Тарбагатаю, Центральному Казахстану и Киргизии. В ходе которого, он собирает богатый географический, этнографический и исторический материал о казахском и киргизском народах, высоко оценного известным путешественником-географом П. П. Семенов-Тян-Шанский. Он же рекомендовал Ш. Ш. Уалиханова, как наделенного выдающимися способностями, в члены научного Русского географического общества, и Шокан был избран в 1857 году в его действительные члены. В 1858-1859 годах Уалиханов совершает свою знаменитую поездку в Кашгарию, в Китай, которая принесла ему славу отважного путешественника и крупного ученого. Результаты этой поездки, труды, посвященные истории, географии и социальному строю народов Восточного Туркестана были опубликованы на русском, немецком, английском и французском языках. В конце 1859-1861 годов Ш. Уалиханов жил в Петербурге, где работал в высшем военном учреждении — Генеральном штабе, Азиатском департаменте Министерства иностранных дел, Русском географическом обществе, членом которого он был избран в 1857 году, слушал лекции в Петербургском университете. Он работал над составлением и изданием карт Средней Азии и Восточного Туркестана, принимал участие в подготовке к изданию трудов ученого К. Риттера, обобщал материалы по географии, этнографии, истории Средней Азии и Казахстана, читал лекции о Восточном Туркестане, Тянь-Шане, Киргизии. В Петербурге познакомился с идеями русских революционных демократов-шестидесятников. Повседневно общаясь с русскими учеными и писателями, Шокан пробуждал у них интерес к Средней Азии и Казахстану, способствовал укреплению дружеского расположения к народам этих окраин. Весной 1861 года тяжелая болезнь заставила Ш. Уалиханова оставить Петербург. Живя в ауле, он занимался изучением быта, истории народа, собиранием образцов устной поэзии. Много писал об отсталости, средневековье, произволе и насилии чиновников — колонизаторов и местных феодалов, страданиях и нищенском положении бесправного народа. Он выступает в защиту прав народных масс, против угнетения и несправедливости. Умер Шокан Уалиханов очень рано, в возрасте 30 лет. Он похоронен вблизи авторассы Алматы-Хоргос у подножия Алтын-Эмельского хребта, примерно в 120 километрах от Алматы. Шокан Уалиханов был патриотом, просветителем. Он прекрасно знал жизнь казахского народа, его быт, нравы, обычаи, многовековую духовную культуру, прекрасно разбирался в сложнейших политических проблемах, в нуждах и чаяниях своего народа, глубоко чувствовал его потребность в развитии, в выходе из темноты. По своим социально-политическим взглядам Ш. Уалиханов примыкал к прогрессивному демократическому лагерю России, выступавшему против самодержавно-крепостнического строя, против колонизаторской политики царизма. Его волновал вопрос о пути, по которому должно пойти дальнейшее историческое развитие казахского общества. Этот путь был связан с пробуждением неграмотного и угнетенного народа, и потому вся его деятельность носит просветительский характер. Ш. Уалиханов сумел глубоко и верно понять историческую необходимость взаимного сближения России и Казахстана для того, чтобы возможно быстрее вывести свой народ в ряд развитых народов. Ш. Уалиханов решительно выступал против царских колониальных, а также местных властей, чинивших произвол и беззаконие в казахской степи. В работе «Записки о судебной реформе» Ш. Уалиханов, ставя вопрос о сущности и природе реформ, их экономической и социальной сторонах, страстно защищает интересы народных масс, высказывает мысль о том, что реформы должны учитывать «насущные нужды народа», «полезны те реформы, которые способствуют улучшению быта человека». Велико и значимо научное наследие Ш. Ш. Уалиханова: «Предания и легенды Большой киргиз-кайсацкой орды», «Тенгри», «Письмо профессору И.Н.Березину», «Ханские ярлыки», «Образец причитаний», «Песня об Алае», «Киргизское родословие», «О формах казахской народной поэзии», «Исторические предания о батырах XVIII века», «Дневник поездки на Иссык-Куль», «Записки о киргизах», «Заметки по истории южно-сибирских племен», «Дневник поездки в Кульджу», «Очерки Джунгарии», «Западная провинция Китайской империи», «Кульджа», «Записки о судебной реформе», «Вооружение киргизов в древние времена и их военные доспехи» и другие. Объемистое пятитомное сочинение Ш. Уалиханова на русском языке было издано Академией наук Казахстана в 1961, а затем в 1972 году. В них поражает одна особенность — сплав стиля ученого и писателя-художника. Уалиханов известен как неутомимый собиратель и вдумчивый исследователь фольклорных произведений и письменной поэзии казахского народа. В трудах «Предания Большой киргиз-кайсацкой орды», «Исторические предания о батырах XVIII века», «Древности», «Язык», «Самородная словесность» Уалиханов приводит и исследует множество народных поэм, сказок, легенд, преданий казахского народа. Он первым произвел научную запись киргизского героического эпоса «Манас», сопроводил ее историко-литературным анализом и частично перевел на русский язык. Уалиханов считал «Манас» «национальной святыней киргизского народа». «Манас» в оценке Уалиханова – это «энциклопедическое собрание всех киргизских мифов, сказок, преданий, приведенное к одному времени и сгруппированное около одного лица-богатыря Манаса. Это нечто вроде степной Илиады. Образ жизни, обычаи, нравы, география, религиозные и медицинские познания киргизов международные отношения их нашли себе выражение в этой огромной эпопее». Вершину научной славы Ш. Уалиханова составляют труды, написанные им по результатам его Кашгарской экспедиции, совершенной в 1858-1859 годы. Среди них, особенно значима работа «О состоянии Алтышара или шести восточных городов китайской провинции Нан-Лу», которую современники считали подлинным географическим открытием. Этот труд Уалиханова явился крупным вкладом в народоведение, в отечественную и мировую науку. Поездка в Кашгарию, в Восточный Туркестан была сопряжена необычайными трудностями, лишениями, опасностями, утвердила за Уалихановым славу отважного путешественника и неутомимого ученого-исследователя. Он стал первым ученым, открывшим для науки, для Европы Кашгарию. Долгое время восточная часть Китая оставалась загадкой для науки. Кроме знаменитого землепроходца Марко Поло и голландского путешественника Гоэса никому не удалось побывать в этих краях. Попытки ученых путешественников Конолли, Стодтарта, позднее Шлагинтвейта не увенчались успехом. Свирепые властители этих краев по дикому обычаю умерщвлять чужеземцев казнили их. Смело отправляясь в столь опасное путешествие, Уалиханову пришлось «превратиться в купца Алимбая». Эту вынужденную роль он играл в течение десяти месяцев, пока не переступил границу родной земли. Научный подвиг Уалиханова в свое время стал центром внимания ученого мира России, да и не только ее. Труды Уалиханова об этом крае печатались и в Лондоне, и в Берлине. Таково было широкое признание русской и мировой общественностью научной деятельности первого казахского ученого Ш. Уалиханова. Любовь к родной земле, глубокая связь с народом делали Уалиханова великим казахским провидцем, позволяли ему заглянуть далеко вперед. Вся его деятельность пропитана страстным желанием просветить родной народ, приобщить его к сознательному определению своей судьбы, развитию национальной культуры в содружестве с передовой русской культурой. Уалихановские традиции были поддержаны всем ходом общественного развития. Уалиханов был передовым деятелем своего времени, замечательным патриотом, ученым, просветителем, отдавшим себя служению своему народу.

Абай Кунанбаев, (1845-1904 гг.). Известно, что ни одно из произведений великого казахского поэта Абая Кунанбаева не увидело свет при его жизни. Лишь через пять лет после смерти поэта, в 1909 году, в Петербурге был издан сборник его стихов. А прозаические произведения, представляющие сугубо специфический жанр литературы, так называемые «Гаклия» (Слова-назидания) или «Кара соз» (слова в прозе), были опубликованы лишь в советское время. «Слова назидания» отличаются исключительно тщательной стилистической отдаленностью, в ней представлены и философско-моралистические, и общественно-публицистические, и изобличительно-сатирические высказывания поэта. Мухтар Ауэзов справедливо отметил, что Абай в прозаических обращениях к слушателю-собеседнику «становится гневным судьей или печальником народа, и в таких случаях его «Слова» превращаются в скорбную исповедь человека, обреченного на одиночество в мрачный век господства беспросветной тьмы». Как «гневный судья» он неустанно обличал социальные пороки, зло и несправедливость в обществе, а как « печальник народа » горько сетовал на отсталость и невежество, на дрязги и раздоры, которые, по убеждению поэта, обрекали народ на униженное положение. Обличая и осуждая в своем творчестве все, что вредит народу, что мешает прогрессу и просвещению, Абай верил в силу воздействия своего слова. Но действительность не оставляла надежд, принося поэту одни разочарования. Философско-поэтические слова Абая были своеобразной формой борьбы за просветительский общественный идеал. Обращаясь к содержанию прозаических «Слов» Абая, нетрудно установить их идейно-тематическое сходство с большим циклом стихов поэта этих лет. Справедливости ради нужно отметить, что критическое начало в поэтических произведениях гораздо острее, чем в прозаических «Гаклиях». Некоторая смягчённость тона бичевания пороков в «Гаклиях», видимо, объясняется тем, что Абай свои беседы адресовал людям старшего поколения и тем, кого поэт, очевидно, считал своими ближайшими единомышленниками или последователями. Вероятно, поэтому Абай делился с ними своими мыслями, в то время как в поэзии он разоблачал носителей зла. Абай во многих своих прозаических назиданиях как бы расшифровывает те глубокие философские мысли, которые скульптурно вылеплены сложными поэтическими образами в его стихах. По объему и характеру все 45 «Слов» Абая не одинаковы, не однородны. Несколько выделяется «Двадцать седьмое слово », которое написано в форме диалога Сократа со своим учеником Аристодемом на тему о том, какими высокими качествами наделил человека бог и каким «вечным должником» бога является человек за то, что он «удостоен его любви». Несколько особняком также стоит « Тридцать седьмое слово ». Оно состоит из двадцати трех афоризмов, не имеющих прямой связи с основной тематикой бесед. Если условно выделить эти два «Слова», которые как по объему и тематике, так и по стилю отличаются от других, то остальные «Слова» можно сгруппировать вокруг нескольких основных тем. Первая -это «Слова» об общественном строе и административном управлении. К этой группе можно отнести третье, восьмое, двадцать второе, тридцать девятое, сорок первое, сорок второе «Слова». В них затрагиваются и другие темы. Но, все же, основными являются рассуждения, связанные с формой правления в степи. Как известно, во второй половине ХIХ века, когда жил и творил Абай, в казахских степях всюду был установлен институт волостных правителей, избираемых на три года. Как и в поэзии, Абай во многих местах своих бесед-рассуждений, особенно в перечисленных «Словах», с презрением говорит о волостных правителях, биях и баях, сидящих на шее народа. «У них в голове своя забота: не оказаться виноватым перед начальством, не пропустить в аул разных смутьянов». Абай не только не склонял голову перед «власть имущими», но и всячески разоблачал их злодеяния и мошеннические проделки, сеявшие ложь, обман и сплетни, разжигавшие ссоры и дрязги, развивавшие взяточничество, воровство, подкуп и подхалимство. Абай, также как и до него Чокан Валиханов питая иллюзии относительно возможности улучшения системы волостного и бийско – судейского правления, предлагал свою форму выборов волостных правителей и биев. Он хотел, чтобы волостной правитель был человеком, получившим образование на русском языке, избирался народом на долгий срок, защищал народные интересы, поддерживал полезный труд, ремесла, просвещение. Абай выступал и за отмену введенного царским правительством положения об избрании судей и следователей из родовых биев. Он считал, что они не могут справедливо решать споры и тяжбы между богатыми и бедными. Вместо них он предлагал учредить институт третейских судей, которые вели бы следствие на глазах у народа, что совпадает с тем, что некогда предлагал в «Былом и думах» Герцен. Следующая тематическая группа прозаических «Слов» состоит из рассуждений и наставлений Абая об образовании, знании и воспитании. Пожалуй, это самая животрепещущая из всех тем, волновавших поэта. Всюду речь идет об отсталости казахского народа в экономической жизни, в образовании, в науке и культуре, в чем поэт обвиняет «сильных мира сего»: царских чиновников, волостных правителей, баев и биев, а также всех тупых, невежественных, раболепствующих и пресмыкающихся перед ними людей. Беспощадно бичуя все, что держит народ в беспросветной тьме, что тормозит прогресс и просвещение, Абай всеми силами доказывал необходимость нести казахам науку и культуру, чтобы стать вровень с другими народами. Образованию, знанию и науке Абай придавал первостепенное значение. Он укоряет тех родителей, которые, имея возможность учить детей, не учат их или учат не так и не тому, попусту растрачивая свое богатство. «Но я не встречал еще человека, который, подлостью разбогатев, нашел бы потом достойное применение своему состоянию». Такая резкая социально-изобличительная критика заканчивается следующим: «Без науки «нет блага ни на том, ни на этом свете». Воспитание в детях хороших человеческих качеств также связывается Абаем с образованием и наукой. Примечательно, что последнее «Сорок пятое слово » заканчивается словами: «Тот, у кого больше знаний, любви, справедливости, - тот мудрец, тот ученый, тот и обладает миром». Мысли об обучении детей, о воспитании в них лучших человеческих качеств постоянно занимают Абая-наставника. Они разбросаны почти во всех его «Словах». Именно на них возлагает Абай свои надежды, думая о судьбе своего народа. «Надо создать школы, — писал он в «Сорок первом слове», — надо, чтобы население дало средства на эти школы, надо, чтобы учились все, даже девушки. И вот тогда, когда молодежь вырастет, а состарившиеся отцы перестанут вмешиваться в дела и разговоры молодежи, может быть, тогда казахи исправятся». В беспощадной критике зла и несправедливости с целью преодоления всех отрицательных черт и свойств человеческого характера и доведения Абай видел одну из своих основных задач. «Двадцать пятое слово » целиком посвящено размышлению о значении русской культуры и русской науки для просвещения казахского народа. «Главное — научиться русской науке. Наука, знание, достаток, искусство — все это у русских. Для того, чтобы избежать пороков и достичь добра, необходимо знать русский язык и русскую культуру». Трудно переоценить значение этой программы для просвещения казахского народа, для его исторически сложившейся дружбы с великим русским народом и приобщения к его культуре. В своих стихах Абай учил отличать русский народ и его демократическую культуру от царских колонизаторов, и их политики. Абай призывает казахов изучать русский язык, русскую науку и культуру для того, чтобы принести пользу родному народу. Как и в поэзии, в прозе Абая солидное место занимает тема труда. Многие пороки современников подвергались поэтом критике и осмеянию. Об этом Абай особенно страстно пишет в сорок втором, сорок третьем «Словах». «Пристрастие казаха к дурному объясняется бездельем. Если бы он занимался хлебопашеством или торговлей, у него не оставалось бы и мало-мальски свободного времени на глупости», именно безделье превратило казаха в бродягу. Отсюда и страстный призыв Абая к честному труду, к ведению хозяйства, к овладению ремеслом, к занятию земледелием, скотоводством и т. д. Причем, причину прогресса, успехов и достижений в области экономики и культуры Абай видит в честном труде на благо человека, народа и родины. «Ум и знания—плоды труда», — пишет он в «Сорок третьем слове». Однако и тут ограниченность просветительско-демократического воззрения казахского мыслителя не позволила ему подняться до понимания классового характера труда. Общественно-литературная деятельность Абая протекала в условиях, когда началась разложение феодально-патриархальных отношений под воздействием буржуазной экономики. Это были времена жестокой царской колонизации, сильного влияния религиозных преданий адата и шариата, национальной раздробленности и низкого уровня грамотности казахского народа, ведшего кочевой образ жизни. Абай решительно осуждал существующий строй насилия, эксплуатации, родовые междоусобицы, боролся с культурной отсталостью, звал народ к просвещению. Своим творчеством Абай содействовал пробуждению и развитию национального самосознания казахского народа. Тяготеющий к русским революционным демократам, но ограниченный условиями казахского общества, Абай не мог подняться до осознания необходимости коренных социально-экономических преобразований, переоценивал роль образования, видя в нем единственный путь к новой жизни. Не будучи атеистом, Абай призывал людей к моральному самоусовершенствованию, боролся за улучшение нравов. Но Абай не был и религиозным догматиком, в религии он искал ответы на морально-этические вопросы, которые стали одним из пяти главных тем прозаических назиданий и наставлений Абая. Будучи идеалистом, по своим философским воззрениям, Абай в своих нравоучениях «иногда ссылается на моралистические догмы ислама. При этом апологетику ислама он истолковывает в духе идеалистической морали». Но его отношение к служителям ислама – муллам, хазретам, ишанам и т. д. всегда сугубо критическое, саркастическое, как эксплуататорской верхушке своего народа и бедноты, сидящего на шее народа.

Шакарим Кудайбердиев, (1858-1931 ). Шакарим родился в предгорье Чингистау нынешнего Абаевского района Семипалатинской области, был сыном старшего брата Абая Кунанбаева. В семилетнем возрасте остался без отца, его принял на воспитание родной дядя – великий Абай. Как философ он был совершенно независимым и мыслил самостоятельно. Убедительным свидетельством тому является его замечательное философское сочинение под названием «Три истины». В нем он приводит пять наиболее сильных аргументов в пользу материализма. Он определяет их следующим образом: 1) путь кругообращения — аргумент, связанный с признанием циклического характера развития мироздания; 2) путь природного происхождения. Этот аргумент по существу сводится к дарвинской теории происхождения видов путем естественного отбора, хотя сам Шакарим склонен связывать ее с именем философа Митерия; 3) путь сродства. В этом аргументе воспроизводятся идеи Макена о том, что все многообразие растительного и животного мира на земле рождено морем; 4) чувственные восприятия. Шакарим не мог не считаться с мыслью материалистов о том, что всякую вещь люди, прежде всего, постигают чувствами. При этом он ссылался на Бюхнера, но на самом деле так и кажется, что он в точности воспроизводит идеи Абая о чувственном восприятии как единственном и надежном источнике познания; 5) многообразие. Бесконечное многообразие не похожих друг на друга вещей и тел природы свидетельствует о том, «что каждая вещь происходит сама по себе, самопроизвольно, в соответствии со своей причинной обусловленностью и условиями среды». Этот аргумент проводится со ссылкой на Демокрита. Несмотря на достаточно глубокую убедительность аргументов в пользу материализма, которые привел в своем сочинении Шакарим, сам он, однако, не спешит принять их на веру и перейти на позиции философского материализма. Ему постоянно кажется, что светское естествознание и основанная на нем материалистическая теория уделяют слишком мало внимания природе души, духа человеческого, связывают его только с внутренними органами человеческого тела, с работой мозга. Но тело человека находится в процессе постоянного развития и изменения и со смертью человека меняет форму своего существования, однако не исчезает бесследно. Душа человека тоже претерпевает изменения вместе со своим телом. Она развивается и переходит от низких ступеней к более высоким ступеням. Кроме этих направлений в «Трех истинах» довольно обстоятельно рассматриваются и крайне мистические учения, как фахризм, лунатизм, толкование сновидений и т.д. Шакарим не намерен полностью отвергать это учение, или подвергать его критике, находить в нем слабые места или недостатки. Совсем наоборот, он склонен считаться с ними как с учениями, которые имеют право на существование и которые сумели противопоставить веские аргументы против эмпирического естествознания и материалистической философии. Со ссылкой на Фонтеля он решительно выступает против тех, кто считает, что вера «в чувственные восприятия могла бы и может оградить всех от путаных мыслей и споров». Он не согласен с мнением французского позитивиста Огюста Конта о том, что познание не должно выходить за пределы чувственно-воспринимаемых вещей и заниматься исследованием тайн, реальное существование которых является не доказуемым. Такое утверждение, согласно глубокому убеждению казахского философа, «мешает движению мысли, идущей по пути разрешения тайн еще не познанного в природе», и представляет собой сугубо метафизическое мышление. Его привлекала позиция и другого позитивиста — английского социолога Герберта Спенсера. Он, по мнению Шакарима, утверждал, что «чем больше и открыто мы спорим и задумываемся о тайнах, с каждым днем усложняющихся для понимания, тем явственнее становится существование издавна имеющейся и никогда не исчезающей силы, которая независимо от человека создает бытие вещей. На протяжении многих страниц «Трех истин» он наиподробнейшим образом описывает те чудеса, которые совершают спиритуалисты с душами умерших людей. Кудайбердиев задался целью любыми средствами доказать идею существования недоступного чувственным восприятиям хозяина — создателя как беспричинной причины всего сущего, и что душа представляет собой, точно так же, как и тело, вечно преобразующуюся, бессмертную и бестелесную субстанцию. В целом, Шакарим не навязывает своих идей никому. Он просто обращает внимание людей на то обстоятельство, что на вопрос: есть или нет создатель, смертна или бессмертна душа, - издавна давалось множество ответов. Но все они, в конечном счете, сводились к модификации идей древних мыслителей, которые положили начало всему. В разделе «Что такое душа» своего труда «Три истины» он ведет общий разговор о том, что душа, как и тело, существует изначально и точно так же, как и тело, подвергаясь изменениям, ничего не теряет. По всей вероятности, здесь у автора проявляется стремление применить закон сохранения, действующий в материальном мире, к явлениям духовного свойства, поскольку душа, покинув тело, не исчезает бесследно, а переселяется в недра другого тела и, таким образом, вечно сохраняется, изменяется и развивается. Шакарим не без иронии заметил: «Хорошую религию придумали индусы — что мы, отдав концы, не умираем насовсем». Сам же, не собирался скрывать своей приверженности к учению буддистов. В то же время к религиозным догмам о порождении духа человека «Духом Божественным» он относился с откровенным недоверием. В целом, его учение об истине представляет следующую концепцию. По его убеждению, первую истину составляет истина веры, признающая бытие создателя и идею бессмертия души. Но поскольку эта истина бралась на веру и не получала сколько-нибудь убедительного научного обоснования, то основная масса людей осталась к ней глухой. Вторая истина — это истина науки, основанная на достоверных данных чувственных восприятий и рационально-логического мышления. Но доводы науки оказались неоднозначными и подверглись опровержению по мере дальнейшего развития жизни и знания. Поэтому они не смогли, стать основанием для формирования добрых начал человеческой души. Наконец, третья истина — это истина души, субстанциональную основу которой составляет совесть. Именно совесть, как изначальная потребность души, и есть та истина, которая может очистить человека от нравственной скверны и поставить его на путь праведной жизни. Таковы, в общем, те выводы, которые напрашиваются в результате анализа философских рассуждений выдающегося казахского ученого и мыслителя о проблеме истинного, а не ложного знания. Шакарим полагает, что основой для хорошей жизни человека должны стать честный труд, совестливый разум, искреннее сердце. Вот три качества, которые должны господствовать над всем. Без них не обрести в жизни мира и согласия.