О нелегкой судьбинушке брата-переводчика

ЧТО ИНТЕРЕСНО —

большинство англо-американских идиом, фразеологических оборотов и устойчивых выражений может быть легко соотнесено со знакомыми частями речи, т.е. с существительными (это такие слова, что отвечают на вопросы "кто? что?"), с глаголами ("что делает?"), с прилагательными ("какой?")... Я это к чему? К тому, что одни фразеологизмы употребляются как существительные (в нашем словаре в конце книжки они соответственно обозначены п.— noun), другие — как прилагательные (adj.—adjective), к примеру, green with envy (позеленевший от зависти), третьи — как глаголы (v.— verb) — это такие слова и выражения, как give out (выдать) или give up (уступить), четвертые — как наречие (adv.— adverb) — deadpan (каменное выражение лица), и, наконец, фразеологические обороты (phr.— phrase) типа tell it to Sweeny (расскажи это ко му-нибудь другому). Многие фразеологизмы легко переводятся на русский, они почти что кальки: leave your hat on — остаться в шляпе; seize the bull by horns — взять быка за рога); другие же — нуждаются в объяснении, так как, наоборот, не имеют ничего общего с нашими выражениями, хотя можно иногда догадаться, что же американцы хотят сказать. Вот, к примеру, два наиболее распространенных устойчивых оборота: between the devil and the deep blue see и to kick the bucket, что по-русски соответственно звучит как "между двух огней" и "дать дуба". Что касается второго, то, как объяснял персонаж "Двенадцати стульев" Безенчук, есть достаточно четкая градация: если человек важный, то дал дуба, а если дворник, то просто ноги протянул. В Америке же дословное "пнуть по ведру" для всех градаций, от боссов до посудомойки, означает "откинуться, отбросить копыта". Ну, а первое выражение — "между чертом и глубоким синим морем" — означает то же, что "находиться между Сциллой и Харибдой" и не требует большого разъяснения.

— Ну и работенка,— жалуется комиссар сержанту.— Если я откажусь от нее, то прогневаю начальство, но если соглашусь, то прогневаю бруклинскую мафию. So I'm between the hell and the deep blue sea. — Так что я меж двух огней...

— Одиссей вы наш,— жалеет босса Холдуин.

Kick the bucket означает "отбросить копыта", "откинуться", "гигнуться", как говорил Безенчук. Но не переусердствуйте. Если вы в тексте встретите фразу, что кто-то там kicked the bucket by foot (пнул ногой ведро и пошел дальше), то это отнюдь не будет означать, что он окочурился, встал и дальше пошел. Все устойчивые выражения существуют в английском, как и в русском, в "замороженном виде", т.е. не имеют своего прямого смысла, а переводятся иносказательно. Так, наше "не выносить сор из избы" по-английски будет "не стирать грязное белье у всех на глазах" — don't wash your dirty linen in public, а "делить шкуру неубитого медведя" — это "считать невылупившихся цыплят" — don't count your chickens before they're hatched. Наш с вами "слон в посудной лавке" по-американски — "бык в магазине фарфора" — bull in a china shop.

— Мы поручили освобождение заложников и поимку бандитов комиссару Ле Пешену,— докладывает полицейский.— But he worked out as a bull in the china shop...— Но он сработал как слон: разгромил весь бар, освободил лишь половину заложников и упустил банду...

Идиомы, состоящие всего из одного слова,— особый предмет разговора. Смысл и значение такой идиомы чаще всего не зависит от значения этого единственного слова. К примеру, lemon у нас означает "миллион", а у американцев указывает на некую поломку машины или недостаток механизма.

—- Your car is a lemon. —' Твоя машина того... — говорит комиссар Ле Пешен. покопавшись в моторе автомобиля сержанта.

Или вот слово dog. Оно обозначает в определенном контексте не собачку, а обломившееся свидание с девушкой или тяжелый экзамен.

— My math exam was a dog. — Мой экзамен по математике — это было что-то.— говорит Джон Мику.

— My date with Jane was a dog too. — Мое свидание с Джейн было таким же,— отвечает Мик.

Желаю вам поменьше таких "догов" и "лемонов", а побольше хот-догов на ваших столах и "лимонов" в кейсах!

КАК-ТО В АМЕРИКЕ

мы с американскими тинейджерами сидели и расписывали свои одежды. У них это популярно, знаете ли, самим писать на майках все, что хочется, используя для этого специальную несмывающуюся краску-клей или обыкновенные фломастеры и авторучки. Но я отвлекся. Так вот, одна девушка по имени Крис (Chriss) писала свое имя через букву "кей" и с двойным "си" на конце: Kricc. "Так красивее",— объяснила она, отвечая на мой вопрос, зачем же понадобилось извращать английскую грамматику. Тут я стал замечать, что очень многие молодые американцы используют вместо "си" букву "кей" и пишут: krazy, kombat, катоп. magik... И не только на майках. "Кей" вместо "си" можно увидеть и в названиях музыкальных клипов, и на компакт-дисках, и в журналах, и на разнообразных вывесках... Нет, я не хочу сказать, что это какая-то новая тенденция в английском языке, нет. Это, скорее, новое модное течение, за которым, возможно, будущее все время изменяющегося английского языка. Кто знает? Так что не думайте, что это опечатки, когда встретите подобные "ошибки" где-нибудь. Пока все. Отдыхайте.

Вне конспекта

Помните легендарное "Нельзя так с переводчиком!" из кинофильма "Иван Васильевич меняет профессию"? Там толмача, кажется, на кол посадили. Что ж, работа переводчика "опасна и трудна, и, на первый взгляд, как будто не видна". Вот перевел один в Лондоне фразу Горбачева "Мы симпатизируем британскому народу", использовав слово "sympathize" как "симпатия", и вылетел с работы. Почему? Потому как английский язык скрывает множество ловушек и подвохов. Да, "sympathy", действительно, означает симпатию, но глагол "to sympathize" будет уже означать совершенно другое — "соболезновать". Я был тогда еще студентом и, глядя по телевизору сие интервью первого и последнего советского президента, думал: неужели можно так переводить! Оказывается, и переводчики высокого ранга ошибаются. Переводчик Ельцина как-то вообще обратил в остроумную шутку весьма безобидную речь российского президента, который высказался в том духе, что, мол, те, кто говорил, что наша встреча с Клинтоном провалится, сами провалились. Этот переводчик вместо слова "fail" — "проваливаться" употребил почему-то "to get into troubles" — "попасть в беду, превратиться в бедствие", отчего Билл Клинтон прямо покатился со смеху. Получилось, в конечном, итоге, что злопыхатели сами накликают на себя беду. Клинтон посчитал это хлесткой пощечиной прессе за ее нападки.

Когда-то был проведен эксперимент, в ходе которого фраза из гоголевского "Носа" "Он посмотрел утром на себя в зеркало и вместо носа увидел чистое место" после многократного перевода с русского языка на другой и потом обратно на русский оказалась следующей:

"Она посмотрела в подзорную трубу на останки корабля". В английском же нечто подобное может произойти уже при первом переводе. Краткость и многозначность английского языка вынуждает переводчика быть" предельно внимательным. Или, как говорил один тренер по американскому футболу, always on the toes — быть всегда наготове. Порой разговариваешь с англичанином — и все в порядке, будто бы на родном языке говоришь, никаких проблем. В другой раз речь англичанина, даже если он из того же стольного града Лондона, записанную на пленку, приходится прослушивать вновь и вновь, чтобы хоть что-то понять из его заиканий, придыханий и проглатываний целых слогов и слов. Некоторые диалекты просто угнетают. Попробуйте, к примеру, понять диалект, где двойные буквы "I" и "г" не произносятся и'вместо них слышится звук "у". Когда такой носитель "живого языка" говорит фразу "I will sell that mirrow tomorrow", появляется ощущение, будто он во рту горячую картошку держит и в данный момент говорить толком не может. То же с американцами. С жителем Нью-Йорка или Бостона еще ничего, говорить можно на равных, а вот если южанин затараторит без остановки со своим специфическим проирландским акцентом, слушаешь его и думаешь: "Господи, хоть бы он быстрее заткнулся! ".

Понимание собеседника зависит не только от диалекта, не только от дикции, но даже от его образованности. Это особенно заметно в общении с американцами. Чем глубже в массы "многострадальной Америки", тем сложнее с нашим академическим английским. Негров из Гарлема ты уже вообще перестаешь понимать.

Вот почему так много проблем у переводчиков, особенно на ответственных встречах, переговорах, презентациях... Нагрузки на их несчастные организмы при параллельном переводе равны тому напряжению, что переносит летчик-испытатель в полете. Не зря в США после двадцатиминутного параллельного перевода специалист, берет небольшой отдых, а платят ему не меньше 7 долларов в час (у нас же переводчиков просто-напросто обдирают). Помню, как-то, не напрягаясь, я переводил лекцию одного американского солидного джентльмена. А вот после двухчасовой лекции одной канадки (канадский, кстати, ближе к британскому английскому со всеми достоинствами и, что обидно, недостатками), шатаясь, возвращался домой и думал: "Хоть бы ветер встречный не дул, а то "я и к утру до дома не доберусь...".

Некоторые важные персоны своей речью настолько отягощают перевод, что впору только руками развести или повеситься. Как, к примеру, передать на английском фразу последнего президента СССР: "Ну и мы, думаю, что, вот в таком вот разрезе, и что правильно, все-таки пойдем на это...". Я, будучи еще студентом, услышал это по телевизору и, мысленно сделав перевод, замер в ожидании: как же выкрутится переводчик Горбачева. Он, молодец, сказал очень просто: "We will go to it". Но я в душе порадовался и за себя, потому что в отличие от официального переводчика передал весь колорит высказывания Михаила Сергеевича: "Well, and I think, anyway, in such a case, sure, we are gonna go to that what is right, I guess...".

Все, что я говорил об устном переводе, относится и к переводам письменным, особенно к переводам Библии и евангелий, выдержавших бесчисленное множество редакций. Тот язык, арамейский, на котором говорил Иисус Христос и на котором, скорее всего, и были записаны "добрые вести", уже почти не-сохранился, а все евангелия переводились на греческий, возможно, даже через иврит, потом со старославянского — на церковнославянский, потом — на старорусский, на современный русский... Естественно, что многое в этих текстах деформировалось, некоторые выражения вообще изменили смысл. И даже при адаптированном переводе, когда вроде все понятно, сохраняются искажения, так как адаптировался все же не первоисточник, а уже искаженная копия. Некоторые идиомы и термины оказались поняты буквально. Так, когда Иисус говорил, что легче верблюду пройти через игольное ушко, чем плохим людям войти в Царство Божие, то, как сейчас оказалось, имелся в виду не верблюд, а толстый морской канат, который назывался верблюдом.

Однако, говорят, уже существует научный перевод всех четырех евангелий, где многое звучит по-новому.