Учение о совести в посланиях апостола Павла

Во всех людях, в том числе и в язычниках, заложено некое верховное начало, которое судит дела и помышления всякого человека. Апостол Павел называет эту норму или эту инстанцию законом, записанным Богом в сердце человека, благодаря которому он может отличать правое от неправого, доброе от злого. Не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут, ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую, – в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа (Рим. 2:13–16).

Апостол Павел говорил о совести подробно, но можно выделить несколько наиболее интересных моментов, для того чтобы подробно на них остановиться. Первое – это ситуация с Коринфской церковью, с немощными коринфскими братьями. Заключалась она в следующем: в Коринфе были люди, которые, не боясь, вкушали идоложертвенную пищу, и были те, кто смущались, видя, что это делают христиане. Апостол, с одной стороны, пишет, что идол в мире есть ничто и вкушать эту пищу не страшно, потому что по большому счету идолы ничего собой не представляют, поэтому не важно, кому посвящена пища, вся она божия. И если ты верующий, тебе не важно, что это за пища, ты можешь есть любую, если это никого не смутит. Но в то же время он говорит, что есть еще люди, которые до сих пор верят в идолов. Не то чтобы они им поклоняются, а просто верят, что идолы что-то значат; они уже верят в Бога, но также боятся идолов как некоторых существ, которые за ними скрываются. И Павел говорит, что эти люди немощны, потому что еще верят в идолов. И если эти немощные братья увидят брата, который воспринимается ими как сильный в нравственном смысле, расположит их тоже есть идоложертвенное, но в отличие от тебя, как пишет Павел, знающего, что идолы – это ничто, они будут думать, что идол – это нечто, а ты вкушаешь пищу. То есть фактически ты сам для себя знаешь, что не грешишь, но люди, которые смотрят на тебя и думаю, что ты грешишь и позволяешь себе это, тем самым сами расположатся ко греху, и уже для них это будет именно грехом, потому что они будут думать, что так нельзя, но увидев тебя, поступающего таким образом, и сами будут так поступать.

В данном случае совесть оказывается несовершенной: она зависит от знания, от того, насколько человек информирован, насколько он верит в Бога или в идолов и ориентируется еще на какие-то прошлые свои страхи, когда он был язычником. Апостол Павел говорит, что в принципе человек сильный, нравственный и глубоко верующий может поступать по уверению собственной совести, но при этом должен считаться с немощной совестью других. Апостол говорит: если ты сам свободен так поступать, поступай, но старайся – и это для него очень важно – чтобы из-за тебя не погиб немощный брат. У Павла есть даже такая известная фраза: если то, что я ем мясо, смущает брата моего, не буду есть мяса вовек. То есть не буду делать нечто, что может сподвигнуть ближнего ко греху. Если для меня это не будет грехом, то для него может оказаться.

Еще одна очень интересная ситуация, где апостол Павел также говорит о совести, описана в Первом послании к Тимофею, в начале 4-й главы. Апостол говорит там о лжесловесниках, сожженных совестью своей, которые запрещают есть благословленное Богом и вступать в брак. Кто такие люди, «сожженные совестью своей»? Здесь есть возможность рассуждать двояким образом. С одной стороны, и есть святые, именно так говорившие, это грешники, которые настолько сожгли своими грехами совесть, что она больше не проявляет себя. С другой стороны, все же довольно странно видеть в этих лжесловесниках именно таких грешников, потому что, судя по словам апостола Павла, они очень ригористичны: они запрещают есть мясо, запрещают вступать в брак, они, напротив, чрезмерно завышают правила христианской жизни и апостол прямо называет их лицемерами. И, действительно, есть вариант второго прочтения: лицемеры, которые сожжены собственной совестью. То есть они сами своей мнительной совестью, которая очень строга, доводится до разных грехов и некоторых перекосов.

Очень интересно это место комментирует святитель Григорий Нисский: «Есть некоторые, которые искажают церковное учение, которые, оставив водительство Святого Духа, и наученные демоном, на сердцах своих выжигают некоторые язвы и знаки, гнушаясь творениями Божьими как бы нечистыми» и говорит: «считая брак делом гнусным, своими поношениями брака клеймят самих себя». То есть ложными представлениями о том, что брак – это неправильно, сами себя они загоняют в чрезмерно строгую, аскетическую жизнь. Можно встретить его дальнейшие слова: «У кого недостает целомудрия, тот развратен. А кто им избыточествует, тот сожжен совестью, как определяет апостол». Поразительно, что, как пишет Григорий Нисский, оказывается, можно избыточествовать целомудрием, в том смысле, что можно чрезмерно строго относиться к сфере собственной сексуальности, настолько строго, что даже запрещать себе брак или, как мы слышали у апостола, запрещать себе вкушение позволенной Богом пищи. В этом месте мы можем увидеть представление о мнительной совести, которое чрезвычайно интересно даже в сфере практической, например, таинства Исповеди.

Апостол Павел употребляет слово «совесть» еще и в общепринятом значении, когда говорит, например, о суде совести у язычников (Рим. 2:15), который он связывает с эсхатологической перспективой: «Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа» (Рим. 2:16).

С точки зрения суда совести над поступками человека, апостол Павел отмечает качества совести: она может быть благой, доброй, чистой совестью или нечистой и злой.

Таким образом, в Священном Писании Нового Завета понятие совести раскрывается в двух главных аспектах. Во-первых, совесть – это фундаментальная этическая структура, которая определяет собой весь внутренний строй личности, вступившей в новую жизнь во Христе. Во-вторых, совесть есть некая специфическая способность нравственного суждения, с помощью которой человек в каждом конкретном случае определяет, что делать и как поступать.