Причины завоевания Китая маньчжурами

МАНЬЧЖУРСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ КИТАЯ

(1640-е годы)

В 1582 году хану Нурхаци удалось объединить маньчжурские (чжурчжэньские) кочевые и полукочевые племена в единое государство. Маньчжурское войско стало грозным противником Китайской империи. Оно состояло из 8 корпусов конницы, каждый из которых имел знамя определенного цвета. Первые четыре корпуса имели желтые, красные, белые и голубые знамена, остальные четыре имели знамена из комбинации двух из четырех указанных цветов. Каждый корпус состоял из нескольких тшаланов (частей), делившихся, в свою очередь, на несколько нигу (подразделений).

В 1609 году маньчжуры отказались платить дань Китаю. В 1616 году Нурхаци провозгласил себя ханом всех монгольских племен под именем Цзинь (Золотой). Два года спустя маньчжуры захватили китайскую провинцию Ляодун, заняв исходные позиции для вторжения в Северный Китай и в Корею.

На Корейский полуостров маньчжурская армия вторглась в 627 году при преемнике Нурхаци хане Абахае. Завоевание этой страны — вассала Китая — завершилось только в 1637 году. Корейская пехота не смогла противостоять маньчжурским всадникам. В 1636 году Абахай провозгласил себя «хуанди» (императором) и назвал династию Цин (Светлая) Тем самым он заявил претензии на китайский престол.

Первое большое вторжение в Китай маньчжуры осуществили в 629 году. В декабре три их конных колонны совершили рейд по восточной Монголии и через горный проход Си-фынкоу двинулись на Пекин. Китайскому генералу Юань Чун-хуаню с помощью артиллерии удалось отразить нападение, но вскоре он был заподозрен в измене и казнен. Армия Юань Чун-хуаня вернулась в крепость Шанхайгуань у Великой китайской стены. Оставшиеся китайские войска были разбиты Абахаем, но Пекин хан брать не стал, а прежним путем вернулся в Маньчжурию, захватив и разграбив несколько китайских городов. В 1631 году в маньчжурском войске появились чугунные пушки, что резко повысило его возможности по взятию крепостей.

Абахай овладел территорией к северу от Великой Китайской стены и осадил самую сильную крепость Шанхайгуань, гарнизоном которой командовал генерал У Сань-гуй.

Завоевание маньчжурскими племенами Китайской империи было облегчено междоусобной войной. Против правящей династии Минь подняли восстание крестьяне и мелкие феодалы южных провинций. В 1622 году тайная организация «Белый лотос» подняла восстание в провинциях Шаньдун, Юнань и Гуйчжоу. Оно было подавлено правительственными войсками. Но следующее восстание, начавшееся в провинции Шэньси в 1626 году, вылилось в широкомасштабную войну, охватившую весь Китай.

Наиболее видным предводителем повстанцев был Ли Цзы-чэн, бывший солдат правительственной армии. 25 апреля 1644 года войска Ли Цзы-чэна заняли столицу страны Пекин и вынудили последнего императора династии Мин Чжу Ю-цзяна покончить с собой. Многие чиновники и феодалы Севера были казнены. Уцелевшие бежали на северо-восток к маньчжурам — воинственному кочевому племени. Китайский генерал У Сань-гуй, оборонявший от маньчжуров крепость Шанхайгунь, обратился к ним за помощью для сокрушения узурпатора Ли Цзы-чэна.

Маньчжурская армия во главе с принцем Доргунем, усиленная войском У Сань-гуя, двинулась к Пекину. Перед этим хан издал обращение к китайскому народу, призывая признать его законным императором: «Вы, мандарины, воины и весь китайский народ! Знайте, что те из вас, кто покорятся мне добровольно, получат больше богатства и чести, чем во времена Минов Те же, кто не покорятся, будут умерщвлены без пощады. И не вините тогда меня, ибо не я буду предавать вас смерти, но государь ваш и совет его». Ли Цзы-чэн выслал навстречу маньчжурам разведывательный отряд, почти полностью истребленный У Сань-гуем в результате внезапного ночного нападения. Тогда Ли Цзы-чэн выступил сам во главе 60-тысячной армии. Общее число выступивших в поход превышало 200 тысяч человек, поскольку для снабжения одного солдата требовалось трое гражданских лиц — слуг, торговцев, купцов и женщин.

Армия Ли Цзы-чэна заняла позицию у крепости Йонпинг, где ее в середине мая атаковал корпус У Сань-гуя. Ему удалось потеснить левое крыло нового императора, но Ли Цзы-чэн благодаря успешной контратаке резерва опрокинул противника. Однако армию Ли Цзы-чэна контратаковала маньчжурская конница. Войска У Сань-гуя оправились и также перешли в наступление. Потеряв половину армии, Ли Цзы-чэн укрылся в крепости Йонпинг, а оттуда отступил к Пекину, где короновался императором. Маньчжурская армия осадила китайскую столицу. Ли Цзы-чэн отправил казну в Сиань — столицу провинции Хэнань, и отступил туда же под прикрытием 8-тысячного арьергарда Этот отряд почти полностью погиб, но обеспечил отход главных сил.

Подтянув подкрепления из южных провинций, Ли Цзы-чэн собрал 200-тысячную армию. 26 мая она столкнулась с маньчжурскими войсками и корпусом У Сань-гая в окрестностях Пекина. Обе стороны понесли большие потери и к вечеру отступили каждая в свой лагерь. Ли Цзы-чэн решил отойти в Шаньси, где пользовался наибольшей поддержкой. Маньчжуры не стали его преследовать, а вместо этого 6 июня 1644 года вступили в Пекин.

В стране установилось двоевластие. Однако Ли Цзы-чэну не удалось поднять народ на борьбу против маньчжур. Люди устали от двадцатилетней гражданской войны и видели в маньчжурском правлении прежде всего хоть какую-то стабильность, а не иноземное завоевание. В 1645 году Ли Цзы-чэн был убит, а в следующем году погиб другой видный предводитель повстанцев, Чжан Сянь-чжун.

В 1646 году маньчжуры захватили провинции Южная Чжили, Чжэцзян, Фуцзян и Сычуань. В январе 1647 года пал крупный китайский порт Кантон. В том же году маньчжуры вторглись в провинцию Гуаньси. Здесь у крепости Гуйлинь они потерпели поражение. Овладеть этой крепостью им долго не удавалось, поскольку не было сил для ее полной блокады.

Неудачей закончилась и атака другой крепости — Суентшеу. Китайцы вновь заняли Кантон и оттеснили противника на север. Однако китайские силы были раздроблены, отдельные князья-ваны действовали сами по себе, не подчиняясь единому командованию. Поэтому победа осталась на стороне маньчжур. В 1650 году после восьмимесячной осады они взяли Кантон, убив до 100 тысяч жителей. В том же году пал Гуйлинь. Отдельные очаги сопротивления маньчжурам на юге страны сохранялись до 1683 года, когда маньчжурские войска высадились на острове Тайвань.

В результате прихода к власти династии Цин Китай оказался изолирован от внешнего мира, и феодальные отношения в нем были законсервированы на три столетия. Это предопределило социально-экономическую и научно-техническую отсталость страны, во второй половине XIX — начале XX века ставшей полуколонией европейских держав и Японии.

Полиитика династии Цин

Цинский Китай и внешний мир

 

Маньчжурская династия в некотором смысле оказалась уникальной для Китая. Ни одному из завоевавших Китай народов не удавалось так удачно вписаться в классическую структуру империи. И не просто вписаться, но найти свое место в этой структуре, не раствориться целиком в ней, а сохранить формальный этнополитический приоритет, династию на протяжении немногим менее трех столетий. Это был своего рода рекорд. Чем же можно объяснить его? Прежде всего тем, что маньчжуры весьма активно усваивали конфуцианскую культурную традицию. Стоит напомнить в этой связи о 16 заповедях Канси - катехизисе для простого народа, вобравшем в себя в сжатом и понятном виде всю суть великого древнего учения, квинтэссенцию его, весь его нравственный потенциал. Уже одно то, что этого не делал никто до Канси и что это было сделано именно маньчжурским императором на китайском троне, говорит о многом. Далее, маньчжуры не только приняли конфуцианство, что называется, всем сердцем, но и весьма удачно реализовывали его на практике, прежде всего в сфере администрации. Выгодные для них демографи-ческо-экономические процессы они сумели использовать таким образом, чтобы, не обременяя чересчур налогами земледельцев, которые едва ли не с каждым поколением вынуждены были довольствоваться все уменьшавшимися наделами земли, сохранить минимум доходов и распределить все остальное так, чтобы, как говорится, и овцы были целы, и волки сыты. Разумеется, нет нужды идеализировать маньчжурское правление Китаем. Но памятуя, сколь много гневных стрел было направлено исследователями в адрес цинского Китая и его политики, стоит все-таки восстановить историческую справедливость. А она в том, что по меньшей мере на первых порах, в XVII-XVIII вв., маньчжурское правление в Китае было не слишком уж ощутимо скверным для китайцев. Пожалуй, даже - если не иметь в виду чувство попранного национального достоинства в первые десятилетия правления цинской династии - маньчжурское правление, начиная с Канси, было временем сравнительно благополучного существования для страны. И это время продолжалось достаточно долго. В частности, оно охватило и долгие годы правления Цяньлуна (1736-1796), когда в империи достаточно быстрыми темпами развивались города, ремесло и торговля, а внутренняя стабилизация была настолько очевидной, что создавала весьма благоприятные условия для активной завоевательной внешней политики. Вообще отношения цинского Китая с внешним миром складывались в XVII-XVIII вв. с явным преимуществом в пользу Китая. Колонизация Китай почти не затронула. Первое поколение миссионеров, энергично начавшее осваивать Китай в конце правления династии Мин, продолжало занимать заметные позиции и при цинском дворе вплоть до конца XVII в. Однако уже в начале XVIII в. от услуг миссионеров Китай стал отказываться, а затем и вовсе закрыл христианские церкви и выслал из страны миссионеров. Соответственно цинское правительство поступило и с иностранными торговцами. Если в XVII в. португальские, голландские, а затем также английские и французские купцы пытались наладить с Китаем торговые связи и добились некоторых успехов, то в середине XVIII в. торговля с европейцами была ликвидирована, за исключением одного порта в Кантоне (Гуанчжоу), да и там торговля должна была вестись через посредство утвержденной правительством компрадорской компании китайских купцов, строго контролируемой чиновниками. При этом в распоряжении португальцев остался прибрежный остров Макао, который был своего рода опорным пунктом иностранной торговли. Правда, к концу XVIII в. узкий ручеек транзитной торговли с Китаем вновь понемногу стал расширяться. Китайский шелк, чай, фарфор и иные товары, пользовавшиеся в Европе исключительным спросом, стали продаваться иностранным купцам в большем количестве. Но и здесь не все было гладко. Дело в том, что европейцы мало что могли предложить взамен. Показателен в этом смысле эпизод с английской миссией Макартнея. Когда в 1793 г. в Китай прибыла первая европейская официальная миссия (к слову, на кораблях, везших миссию по рекам и каналам Китая, была начертана весьма характерная надпись: «Носитель дани из английской страны»), Макартнею был вручен императорский эдикт для передачи королю Георгу III. В эдикте* между прочим было сказано: «Как ваш посол мог сам убедиться, у нас есть абсолютно все. Мы не придаем значения изысканно сделанным предметам и не нуждаемся в изделиях вашей страны». И это, в общем, было именно так. Потребности китайцев вполне удовлетворялись китайскими изделиями, а расширять эти потребности цинское правительство резонно не желало, не говоря уже об ограничительной силе самой китайской традиции. Так что иностранные колонизаторы практически мало что могли извлечь из торговых связей с цинским Китаем. Даже наоборот, они вынуждены были платить, скажем, серебром за изысканные китайские товары. Во всяком случае до тех пор, пока англичане не сумели найти выход. Да еще какой! * Содержание его сводилось в основном к следующему: приветствуем ваше желание приобщиться к нашей культуре, готовы принять вашу дань, но на постоянное пребывание посла в Китае не рассчитывайте, это у нас не принято, и т.п.   В обмен на китайские изделия они стали ввозить выращивавшийся в других странах, в основном в Индии, опиум, к курению которого китайцы, особенно жившие в приморских районах, стали быстро привыкать. Ввоз опиума в конце XVIII и особенно в XIX в. все возрастал, пока объем ввозимой отравы не превратился в подлинное бедствие для страны, что и привело к серии опиумных войн в середине XIX в. Собственно, только после этих войн и поражения в них Китая цинская империя начала превращаться в полуколонию. До того ситуация была совершенно иной. Цинское правительство, закрыв свою страну для повседневных контактов с внешним миром и ограничив эти контакты минимумом регулярных связей, немало способствовало тому, что Китай в XVII-XVIII, да и в начале XIX в. был не просто независимой державой, но и демонстрировал свои немалые потенции. Усилиями цинских властей в начале XVII в. была завоевана Внутренняя Монголия, которая после превращения Китая в империю Цин стала ее частью. Вассалом финского Китая была Корея, к Китаю был присоединен Тибет. В середине XVIII в. экспедиции Цяньлуна привели к включению в империю Внешней Монголии и Восточного Туркестана (Синьцзян), а в конце того же века цинские войска совершили ряд успешных походов на Непал, Бирму, Вьетнам, а также несколько потеснили русских в районе Амура. Уже один этот краткий перечень свидетельствует о том, что в течение XVII-XVIII вв. цин-ский Китай территориально вырос едва ли не вдвое, далеко выйдя за пределы Великой стены (Маньчжурия, Монголия, Синьцзян и Тибет стали как бы буферными землями, надежно охранявшими собственно Китай), да к тому же еще и оброс вассально зависимыми от него государствами на востоке и юго-западе империи. Особо следует сказать о русско-китайских отношениях. Если первые шаги в этой области были сделаны, как упоминалось, в конце периода Мин, то основные миссии, главным образом русских в Китай, последовали после установления цинской власти (миссии Ф.И. Байкова в 1654-1657 гг., Н.Г. Спафария в 1675-1678 гг. и др.). Хотя эти миссии не достигли поставленной цели, т.е. не сумели установить с Китаем прочные связи, они, немало сделали для этого. Параллельно с миссиями шло продвижение русских казаков, которые вышли к Тихому океану и Амуру и начали осваивать некоторые приамурские территории, которые маньчжуры считали своей вотчиной. Назревала остроконфликтная ситуация. В 80-х годах XVII в. Канси перешел к активным действиям: маньчжурское войско вытеснило казаков из крепости Албазин. И хотя вскоре казаки вернулись обратно, обеспокоенное московское правительство решило начать переговоры, для чего было направлено специальное посольство Ф.А. Головина. Трудные переговоры в Нерчинске закончились подписанием в 1689 г. Нерчин-ского договора, условия которого оказались невыгодными для России (казаки были обязаны оставить Албазин и очистить Приамурье). Как бы в компенсацию за это через четверть века (1715) была достигнута договоренность об открытии в Пекине Русской духовной миссии - под формальным предлогом заботы о религиозных потребностях тех из албазинских казаков, кто попал в китайский плен и жил в Пекине. Миссия со временем стала не столько духовным, сколько культурным, научным и дипломатическим центром. Там получали китаеведческое образование и писали свои сочинения лучшие специалисты XVIII-XIX вв. по Китаю, включая знаменитого Н.Я. Бичурина, отца Иакинфа. Миссия сыграла немалую роль в налаживании контактов России с Китаем в те времена, когда регулярного обмена посольствами и тем более стационарных посольств иных стран цинский Китай еще не знал. Важно также, что уже с середины XVIII в. между Россией и Китаем через Монголию была налажена достаточно регулярная транзитная торговля. Из сказанного вполне очевидно, что вплоть до XIX в. цинский Китай уверенно и даже не без оттенка высокомерия сохранял свои традиционные позиции в сношениях с внешним миром. Кое в чем он время от времени поступался, разрешая, в частности, вести торговлю с европейскими и русскими купцами без обычного прикрытия этих связей камуфляжем даннических отношений. Хотя, как это хорошо видно из материалов о посольстве Макартнея или из описей русских миссий, во взаимоотношениях с официальными представителями держав маньчжуры твердо стояли на почве традиции, едва ли не искренне считая послов представителями от государств-вассалов, если не реальных, то потенциальных. Словом, цинский Китай, особенно после его немалых территориальных приобретений XVII-XVIII вв., был одной из крупнейших стран мира с достаточно еще стабильной и жизнеспособной внутренней структурой, с хорошо налаженной экономикой, сильной армией. Но слабость его была именно в том, что в другие времена- всегда составляло его силу, - в мощи китайского традиционного государства, в отсутствии развитой по европейским меркам и принципам частной собственности. Это стало отчетливо сказываться с начала XIX в., когда англичане начали быстрыми темпами наращивать ввоз опиума в Южный Китай. Движимые жаждой наживы, английские купцы поставили дело на широкую ногу, так что то самое серебро, которое до того шло в Китай, теперь стало -щедрым потоком идти в обратном направлении - в качестве платы за опиум, торговля которым шла в основном контрабандным путем. Несмотря на официальные запреты и даже эдикты императора, торговля не прекращалась, причем нет сомнений в том, что на этом грели руки и наживались многие чиновники цинской администрации. Только в 1839 г., когда наместником двух южных провинций стал Линь Цзэ-сюй, началась энергичная борьба против опиумной контрабанды, в ходе которой конфискации подверглись запасы опиума в английских торговых факториях. Эти события были использованы Англией в качестве casus belli. В конце 1839 г. были спровоцированы первые столкновения китайцев с англичанами, а летом 1840 г. британская военная эскадра высадила десант. Отставка Линь Цзэ-сюя не смягчила остроту конфликта, с обеих сторон начались открытые военные действия, которые завершились успешным продвижением англичан и капитуляцией цинского Китая летом 1842 г. Неповоротливость традиционного государственного механизма, неумение вести бои против хорошо вооруженных современным оружием английских войск - все это, равно как и экономическая незаинтересованность Китая в активных связях с внешним миром, поставило страну в крайне невыгодное положение перед лицом активного, энергичного, напористого врага, движимого чувством наживы и стремлением найти емкий рынок для своей нуждающейся в новых рынках капиталистической промышленности. Нанкинский договор 1842 г. практически поставил Китай на колени: империя должна была выплатить огромную контрибуцию и предоставить Англии множество льгот, начиная с открытия для торговли теперь уже пяти портов и кончая льготными условиями для британских торговцев, вплоть до низких 5%-ных таможенных тарифов. Вскоре аналогичные льготы получили торговцы других капиталистических стран, а все иностранцы приобрели право экстерриториальности, т.е. неподсудности китайским властям. Именно эта серия неравноправных договоров и открытие Китая для иностранной торговли на очень льготных основах, с откровенными привилегиями для иностранцев, и положили начало не столько превращению Китая в полуколонию (преувеличивать этот момент едва ли стоит - Китай оставался вплоть до XX в. политически независимым государством, хотя, конечно, он в международных делах все же зависел от баланса политических сил капиталистических держав), сколько упадку империи, концу цинской династии.

 

 

Опиумные войны Китая

Две военных конфликта между Китаем и западными державами, вошедшие в историю как «опиумные войны» (1839-1842 и 1858-1860), привели к страшному национальному позору Китая, полной потере политической самостоятельности и расчленению страны на зоны влияния между иностранными державами.
Первоначально основной причиной конфликта являлась закрытость огромного китайского рынка для западной торговли. Все иностранные державы должны были торговать только через уполномоченные китайские фирмы и только в портовой зоне в южной провинции Гуандун, не заходя в города, и таким образом не имели возможности самостоятельно выходить на китайский рынок, а китайские компании-монополисты диктовали свои цены. Не меньшие неудобства представляю и то, что иностранцам было запрещено селиться в китайских городах и прежде всего в Гуанчжоу – столице провинции Гуандун (Кантон), открывать там свои консульства, гостиницы, а поэтому иностранцам приходилось жить в портовой зоне, а то и вообще на кораблях. Конечно, с точки зрения западной торговли середины XIX в. такие порядки не могли не считаться дикими и архаичными, тормозящими развитие как торговых, так и дипломатических отношений, Китай же по-прежнему смотрел на иностранцев как на «варваров» и высокомерно не считался ни с какими предложениями по упорядочиванию торговли.
Активнее всего торговлю вела Англия, закупая у Китая чай и шелк, по северным рубежам в Маньчжурии активно развивалась русско-китайская торговля. Китай, как гигантская страна с огромным и практическими неосвоенным рынком, был очень нужен западным державам, прежде всего Великобритании, Франции, США и Германии. Китай же не шел ни на какие уступки, в то время как рынки большинства других азиатских стран были уже открыты.
В XIX в. технологическая и военная отсталость Китая от западных стран была поразительной, армия страны, подарившей миру порох, была по-прежнему вооружена средневековыми мечами и копьями. Лишь небольшая часть китайских солдат имели на вооружении мушкеты с фитильным замком и должны были каждый раз насыпать порох вручную. У Китая, являвшегося центром торговли по всей Восточной и Южной Азии, отсутствовал военный флот с современными пушками. Все это не могли не заметить военные разведки западных стран, которые активно искали ключ к китайским рынкам.
Одним из самых ходовых товаров на юге Китая был опиум, который привозили сюда англичане из Индии – тогда британской колонии и продавали в Китае за серебряную монету, поскольку медь их мало интересовала. Серебро же можно было обменять на векселя лондонских банков или закупить на него чай для отправки в Англию. С 10-20 гг. XIX в. поставки опиума стали столь огромны, а отток серебря с китайских рынков столь велик, что серебряная монета практически целиком «вымылась» из оборота, медные деньги обесценились, на рынок приходилось приходить с мешками медных монеток – в стране назревал торговый кризис. Китайцам стало невозможно платить налоги, поскольку они взимались именно в серебре, но как раз именно этого серебра в экономике с 1830 г. почти не осталось
Было и более страшное последние: опиуокурение распространилось настолько широко, что этот наркотик вошел в повседневный обиход, им одурманивала себя целые деревни, люди забрасывали работу, многие высшие чиновники не забывали хотя бы пару раз в неделю заглянуть в модные в те времена опиокурильни.
С опиумной проблемой пытались бороться, но в основном безуспешно, в 1800 г. императорским указом была запрещена торговля опиумом, через 13 лет – опиокурение вообще, нарушителей же наказывали ста ударами. Но количество опиокурильщиков не только не уменьшалось, но даже увеличивалось с каждым днем
Опиумная проблема становилась все серьезнее и серьезнее. Император Даогуан, назначивший официальное расследование в 1831 г., был в ярости, узнав, что в торговле опиумом участвуют не какие-то мелкие преступники и пираты, но многие чиновники местного и центрального аппарата, императорские цензоры, командиры военных гарнизонов, - практически все слои управления Китаем! Около 150-200 судов опиоторговцев бороздили прибрежные воды провинции Гуандун, между ними разворачивалась настоящая «война цен», наркотик продавался по бросовым ценам, что приводило к еще большей популярности.
Император Даогуан был шокирован результатами обследования приморских провинций – миллионы и миллионы опиокурильшиков, заброшенные деревни, тотальная коррупция! При дворе в Пекине развернулись дебаты, часть чиновников считала, что единственный выход – легализовать торговлю опиумом и собирать с нее налоги, что лишь пополнит казну. Но тут прибавился другой фактор – традиционная нелюбовь к иностранцам, поэтому видный чиновник Линь Цзысюй предложил, что вместо того, чтобы наказывать потребителей опиума, необходимо покарать самих продавцов – англичан. И в 1838 г. император приказывает Линь Цзысюю решить опиумную проблему. Приехав на юг в Гуанчжоу, Линь первым делом арестовал несколько сот китайских мелких торговцев и перекупщиков, захватив 70 тысяч тюков опиума. И тотчас потребовал от англичан передать ему все их запасы опиума, в ответ же обещал все компенсировать чаем. Англичане была поражены столь жесткими требованиями и ответили решительным отказом, и тогда Линь приказал запретить все торговлю с иностранцами в порту, поставив охрану вокруг складов. Через шесть недель иностранцы сдались – китайской стороне было передано более миллиона тон опиума, который пятьсот китайцев в течение 22 дней, смешав его с солью и лимонным соком, смывали в море.
Британцы расценили все это как «нецивилизованное поведение», противоречащее правилам свободной торговли. На защиту британских интересов из Индии была послана военная экспедиция в 42 корабля. Началась Первая опиумная война.
Линь Цзысюй предполагал, что англичане могут атаковать город Гуанчжоу, и собрал в его стенах большой гарнизон. Но британские корабли обошли Гуанчжоу и нанесли удар по ближайшему порту Нинбо, а затем и по городу Тяньцзинь, находящемуся в опасной близости от Пекина. Оказалось, что у Китая вообще нет военно-морского флота! Все что могли противопоставить китайцы – послать против британской армады, горящие плоты, которые должны были поджечь корабли противника, но борта тех были окованы металлом – китайские войска, отстав на столетия от западных военных технологий, проиграли сражение. Линь Цзысюй вынужден был пойти на переговоры. Он дал предварительное согласие выплатить англичанам компенсацию за уничтоженный опиум, и к тому же передать остров Гонконг – важный торговый порт – англичанам.
Линь Цзысюй четко осознавал, что у Китая нет шансов выиграть прямое столкновения с англичанами, но император Даогуан в гневе отстранил ретивого Линь Цзысюя, отправив его в ссылку, и издал указ, что любые чиновники, которые пойдут на переговоры с англичанами, будут рассматриваться как преступники.
Но англичане уже они поняли слабость и недальновидность китайцев, отныне надо было действовать стремительно. Теперь уже в Гуанчжоу была послана вторая военная экспедиция, которая в несколько мощных ударов взяла Гуанчжоу, а также ряд других крупных портов, в том числе Шанхай. Далее иностранные войска вошли в русло реки Янцзы и подошли к стенам Нанкина. Техническое и тактическое превосходство англичан было подавляющим. Например, за один лишь день паровой военный корабль англичан с дальнобойной артиллерией на борту смог уничтожить девять китайских боевых лодок, пять береговых укреплений, два капонира и береговую батарею! Десятки китайских чиновников покончили жизнь самоубийством в страхе перед императорским наказанием за то, что не сумели остановить англичан.
Но и императорский двор, наконец, начал реально оценивать положение – шансов у китайской стороны не было. Первая опиумная война завершилась в августе 1842 г. подписанием Нанкинского договора – одного из первых в длинном списке договоров, которые до сих пор в Китае называют «неравноправными» (в том числе и с Россией). Дабы еще больше унизить проигравшую сторону, договор был подписан на борту британского военного корабля. По этому соглашению пять китайских портов открывались для иностранной торговли, (Гуанчжоу, Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай), тарифы на импорт теперь составляли не более 5% (раньше китайские чиновники устанавливали их намного выше), остров Гонконг официально отходил под британскую юрисдикцию. К тому же Китай должен был выплатить 21 млн. серебряных долларов Англии в качестве компенсации. Для иностранцев были установлены права экстерриториальности – они могли быть судимы только по законам своей страны и не подпадали под китайское законодательство, а это в свою очередь давало им полную свободу действий в Китае, ведь их не могли даже наказать. Англичане также получали официальное право селиться в самом городе Гуанчжоу – то, с чего и начался конфликт. Они также получали еще целый ряд привилегий и статус «нации с наибольшим благоприятствованием для торговли» Чуть позже в 1844 г. под угрозой применения военной силы подобные же договоры были подписаны с Францией и США, которые получили все аналогичные привилегии кроме территориальных уступок.
Так в результате Первой опиумной войны начался раздел Китая иностранцами. И как следствие – стремительный рост китайского национализма и ненависти к иностранцам.
Но, как оказалось, Китай не спешил выполнить все обязательства, которые были навязаны ему по итогам Первой опиумной войны. В Китае бушевал целый ряд народных восстаний, восстали мусульманские кланы, в самом центре Китая разворачивалась одно из мощнейших в истории Азии восстание Тайпинов. Одним словом, выполнение соглашений с иностранцами было далеко не основной проблемой для Китая в тот момент.
После смерти императора Даогуана его приемник дал понять, что не собирается и дальше подчиняться желаниям «длинноносых варваров», из ссылки возвращен был Линь Цзысюй, желавший продолжить борьбу с иностранцами, а западных послов прекратили принимать при дворе в Пекине. Императорский двор недооценивал серьезности положения, к тому же не мог уже контролировать целиком южный китайские провинции. На юге же местные кланы в провинциях Гуандун и Фуцзянь делали все, чтобы торпедировать выполнение соглашений. Англичан так и не пустили в сам город Гуанчжоу, формально открытый для них с июня 1943 г., контрибуция выплачивалась очень медленно.
Более того, южные власти организовали местное ополчение для противодействие англичанам по всей провинции Гуандун. В деревнях создавались вооруженные отряды, в то время как центральные власти, негласно поддерживая это движение, всячески давали понять иностранцам, что не имеют к этому никакого отношения. Антииностранные настроения были очень сильны, британцы боялись выходить за пределы портового района, охраняемого английским флотом.
Первое открытое столкновение произошло в южном городе Фошань, когда британцев избили и вытолкали за переделы города. Официальные китайские власти, дабы не накалять атмосферу, пообещали, что все обязательства будут выполнены к 1849 г., и даже сменили губернатора провинции, но когда подошел срок, не только не пустили англичан в Гуанчжоу, но даже негласно поддержали антибританскую демонстрацию. Конфликт нарастал, и британцем пришлось отступить. Стало понятно, что Китай не собирается выполнять никаких обязательств. Внезапно генерал-губернатор Гуандуна открыто призвал жителей уничтожать англичан. В известной мере это было даже на руку представителям западных держав – получив в результате стремительной первой войны целый ряд привилегий, они хотели большего и искали лишь повод, чтобы окончательно раздавить заносчивую империю.
И такой повод вскоре нашелся – в октябре 1856 г. в Гуандунском порту по обвинению в незаконной торговле и пиратстве было арестовано судно «Эрроу» («Стрела»), которое принадлежало китайцам, но ходило под британским флагом. Этот незначительный инцидент и послужил формальному началу Второй опиумной войны, которая также получила название «Война Эрроу».
Англичане отреагировали мгновенно – британский консул приказал выдвинуть английский флот и блокировать Гуандун, сюда же была послана картельная экспедиция под командованием лорда Элгина. К операции вскоре присоединились и французские силы под предлогом того, что двое французских миссионеров были казнены в южной провинции Гуанси. Операция была проведена стремительно: к концу 1857 г. объединенные англо-французские силы захватили Гуанчжоу и удерживали город под своим полным контролем в течение трех лет. Но не это было конечной целью военной кампании, вскоре удар был нанесен и по Северному Китаю – в марта 1858 г. иностранные войска захватили мощный форт Дагу, прикрывавший подходы к Пекину, и двинулись на крупный город Тяньцзинь, расположенный в 70 км. от китайской столицы.
В мае 1858 г. генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Муравьев-Амурский в момент атаки англо-французских войск на Тяньцзинь от имени России заключил Айгуньский договор о разграничении территории по Уссури и хребту Хинган, вернув, таким образом, России несколько сот тысяч квадратных километров, отторгнутых Цинским правительством по Нерчинскому договору 1689.
Лишь после атаки Тяньцзиня Цинский двор осознал, что проиграна не только кампания, но и весь Китай – к представителям иностранных держав на переговоры были посланы придворные чиновники. Иностранцы же выставили ряд требований, в том числе открытие еще десяти портов для торговли, компенсацию в 4 млн. унций серебром британцам и 2 млн. - французам, передачу части территории западным державам и создание посольских кварталов в Пекине. В июне 1858 г. все эти требования были закреплены в Тяньцзиньском договоре, подписанном китайскими властями с иностранными державами.
Именно требование создание посольских кварталов в Пекине больше всего возмутило императора – Пекин священный город, а все иностранные послы – не более чем шпионы! Теперь уже 11 тыс. британских и 67 французских солдат двинулись на столицу. Франко-британские силы ворвались на территорию одной из святынь китайской имперской культуры – летний императорский дворец Ихэюань, расположенный тогда в нескольких километрах от Пекина (сегодня он находиться в черте города). Начался грабеж, сокровища, которые собирались столетиями – лакированная и инкрустированная мебель, фавор и расшитые золотом одежды, - все это было в одночасье разграблено самым варварским образом, а затем часть зданий была подожжена.
Тем временем Посол России Николай Игнатьев, который уже находился в Пекине, выступил в качестве посредника, уговорил императора принять требования иностранных держав. Вторая опиумная война закончилась.
А в октябре 1860 г. был заключен ряд соглашений, получивших обобщенное название «Пекинский протокол». По сути, Китай целиком утрачивал право на политическую самостоятельность в торговле и внешних отношениях. Полуостров Кволун (Цзюлун – ныне часть Гонконга) отходил к англичанам, французы получали возможность «покупать или арендовать землю и строить на ней все, что они захотят», а военные компенсации были еще больше возросли и составили по 8 млн. серебряных унций каждой сторонне, то есть в три раза больше, чем полагалось по Тяньцзиньскому договору. По дополнительному соглашению к России возвращалось около 400 тыс. кв. км. по реке Уссури. В 1864 г. между Россией и Китаем был подписан Чугучакский протокол, по которому регулировались территориальный отношения в районе озера Балхаш и Центральной Азии.
Опиумные войны стали страшным национальным унижением для Китая, который до этого времени считал себя единственным центром цивилизации. Впрочем, была и другая сторона последствий опиумных воин – Китай стал открываться для западных технологий и инноваций, западной системы образования и медицины, по всей стране начали создаваться современные миссионерские школы и больницы, но цена за такой прогресс была заплачена очень высокая.

 

Тайпинское восстание