Ликвидация конструкции государственного управления, как стратегическая цель смены типа цивилизации.

Политтехнологи, обслуживающие неолиберальных реформаторов, до сей поры в своих бурных суждениях упорно обходят вопрос, связанный с разумным разъяснением истинных причин «безмятежного и легкого» развала конструкции государственного управления СССР, ранее имевшей и символизировавшей гранитную твердь достигнутой социальной исторической справедливости в обществе и обретённого «истинного пути развития цивилизации, как светлого образца общности для всех народов планеты».

Внимание всех участвующих в данной полемике, а также общественное сознание коренных народов России, они пытаются увести в дебри причин иного рода по сути свершившейся катастрофы, искусственно связанных с надуманными якобы «не решаемыми» проблемами экономического характера при социалистическом управлении, неким партийно-тоталитарным режимом, отсутствием демократических свобод, гнётом моральных, духовных и социальных ущемлений, увязывая указанное со всяким прочим политтехнологическим блудом и лозунговым необоснованным лукавством. Но при этом полностью отвергнуть все базовые основы коммунистической теории развития общества, как единственной теории развития цивилизации за последние полторы сотни лет, они не осмеливаются. А предоставить новую теорию по формированию иной целостной гуманной конструкции организованного бытия людей и их цивилизационного последующего развития, они не только не в состоянии, они даже не способны задуматься об этой новой идее стратегического характера.

В действительности, реформаторам и их западным попечителям приходится усиленно скрывать тот факт, что увлёкшись реформистским плагиатом и финансовой корыстью личностного характера, предложенные им со стороны их западных попечителей, они были совершенно безумны в своих разрушительных начинаниях. Они наивно полагали, что силовой захват власти обманным путём, введение рыночного базиса в экономическую конструкцию и вменение частной формы собственности на общенародные ценности ограниченным кругом лиц в России приведёт только к реформистским изменениям в их личную пользу и на этом процесс фундаментальных изменений закончиться. Ограниченность реформаторов по осознанию окружающей объективной реальности, трафаретный подход прозападного мышления по «научным» системным и конструктивным вопросам государственного построения, неспособность восприять всю сложность уложения соционической гармонии отношений людей в обществе на исторически сложившемся генном природном базисе, генетическая неспособность элементарного предвидения всех последствий стратегического характера, граничащих с сокрытым предательством коренных народов России, привели в конечном итоге к разрушению конструкции государственного управления, а вслед за этим, и к ликвидации цивилизации социалистического типа.

Безумие в помыслах и авантюризм в действиях увёл реформаторов в невозможное, т.е. к попытке скрестить бывшее «богом помазанное» величественное имперское насилие с бывшим партийным всеподавляющим идейным и социальным прессом, но с капиталистическими замашками финансового властвования и соответствующим властным силовым наполнением, ведущим лишь только к усилению социального паразитизма во всех его извращенных проявленных формах, что само по себе не только неумно, но и теоретически даже противоестественно.

Самым печальным в данном вопросе служит то обстоятельство, что несмотря на принятие Конституции Российской Федерации, которая провозгласила, что в стране учреждается демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления (ст. 1.1), в котором носителем суверенитета и единственным источником власти является его многонациональный народ (ст. 3.1), в научной литературе продолжает использоваться старая трактовка государства в качестве какой-то структуры, стоящей вне общества или над ним, но все равно противостоящей ему.

Какими принципиально различающимися преимуществами обладала конструкция советского государства по сравнению с конструкциями западного, т.е. капиталистического типа и почему обязательно потребовалось реформаторам таковую собственную устоявшуюся конструкцию разрушить? Ответ на этот вопрос откроет глаза народам России в отношении многих ранее сокрытых целей реформистских разрушительных действий всей группы антинародных заговорщиков во главе с Яковлевым, Ельциным, Абалкиным и примкнувшей к ним молодёжной группы исторических аферистов и их последователей.

В качестве основоположения всей ранее существовавшей конструкции советского государства лежали два важных организующих принципа, которые идеологам коммунистического базиса представлялись гармонично совместными, но на самом деле именно это и таило в себе глубокое противоречие в будущем. Это - принцип пролетарской демократии и принцип пролетарской диктатуры. Удивительным является тот факт, что это противоречие идеологи коммунизма публично старались обходить умолчанием, но в практической деятельности именно на него делалась основная ставка, уводя общественное самосознание от внимания на наличие такого противоречия. Именно это противоречие в процессе строительства коммунизма полностью выхолостило из общественного сознания советского общества всякую вольную волю коренных народов, как главное основоположение при организации любой государственной власти, как таковой. По взглядам Ленина, пролетарское государство должно было бы управляться всеохватывающим большинством рабочих и крестьян, а не каким-либо меньшинством. По замыслу теоретиков коммунизма, пролетарская демократия есть демократия более полная, нежели демократия буржуазного общества, проведенная с «наибольшей полнотой и последовательностью, с какой это вообще мыслимо».

В ней, вместо ранее навязанной капитализмом угнетающей власти антигуманного привилегированного финансового и административного меньшинства, само большинство непосредственно должно было бы управлять самим собою, а государственная власть должна бы стать всенародной, как и уложиться всенародное неотъемлемое обладание природными и создаваемыми ценностями и их последующее социально справедливое распределение для всех, но по проявленным заслугам. В таковой конструкции государственного управления все властные должности должны образовываться из депутатов, выбранных на основе всеобщего избирательного права. Именно такова теоретическая закладка армирующей идеи пролетарской демократии, как некоего генератора самоуправления от всего сословия трудового народа, который, если достиг власти, то не нуждается более ни в какой диктатуре и управляется при помощи свободного проявления своих обретённых внутренних сил всего вольного начала при воплощении структуры управляемого бытия нового, т.е. советского типа.

Идея диктатуры в теории коммунистического основоположения бытия людей имела характер временный. Диктатура есть некое целевое средство насилия только для ограниченного этапа исторического хронопроцесса, как проявление воли большинства угнетённого народа, необходимое для подавления буржуазии самим трудовым народом в интересах ликвидации всяких основ, порождающих социальный паразитизм в структуре организованного бытия нового типа. Как только это подавление завершит своё целевое проистечение, диктатура должна была бы полностью потерять всякий смысл своего проявления. И это очень важный момент исполнительского обстоятельства в общем историческом хронопроцессе событий, связанных с программой построения коммунистического общества. Именно это и было нарушено в практической деятельности руководителей-коммунистов с началом 40-х годов, которые вместо упразднения диктатуры после «победы социализма в основном», наоборот вменили более жестокий уровень её применения и, самое главное, ориентировали всю мощь диктаторского насилия против того же трудового народа. Это было трагическим началом серии исторических управленческих ошибок в практическом воплощении теории коммунизма, приведшие в конечном итоге к большим отклонениям от основной идеи пролетарской демократии и её подмены на партийно-идеологический пресс вольной воли всего трудового народа, в финале. Именно этот факт сыграл решающую роль на обретение состояния полного непротивления со стороны коренных народов при действиях незначительной группы реформаторов по развалу и ликвидации СССР, как государства.

Пока, временно абстрагируясь от анализа допущенных исторических ошибок в управлении государством со стороны партийной номенклатуры, было бы неправильным полагать, что конструкция советского государственного построения опиралась только на базис пролетарской демократии, т.е. была связана лишь этой единственной наружной армирующей гранью.

Управление советским государством на основе «пролетарской демократии», в альтернативу демократии буржуазного типа, высшим своим началом считало не «волю народа», как проявление самой сути власти, а «веру в непререкаемую истинность и справедливость коммунистического строя», вменённую через партийную идеологическую машину в общественное сознание большинству народа. При всём при этом следует отметить, насколько была устойчива и сильна диктатура со стороны «имитаторов пролетариата», т.е. руководящей партийной номенклатуры! Помимо партийной идеологической машины по формированию общественного самосознания, спланированного партийной номенклатурой, был создан мощный аппарат силового подавления по предупреждению и насильственной локализации на случай возможного проявления всяких помыслов и действий в среде основной массы народа, не соответствующих замыслу руководящей номенклатуры.

Если бы весь советский народ, проявляя «общественную несознательность», путем всеобщего голосования вдруг решил отказаться бы от идеи коммунизма, то партийные идеологи, стоявшие на вершине управления советским государством всей созданной «идейной мощью» сказали бы, «что народ не понимает истины и нуждается в особом воспитании и обучении». Поэтому в советском государстве «пролетариат», а в действительности те номенклатурные деятели, которые его лживо олицетворяли своим явленным «партийным обличием» без какого-либо истинного народного согласия, - есть «вождь и учитель», то есть истинный диктатор.

Таким образом, пролетарская диктатура, которая должна была бы носить временный характер по замыслу теории построения коммунизма, наоборот обрела состояние устоявшейся необходимости своего постоянства при формировании процессов управления организованным бытием советского типа, практически исключающим вольную волю коренных народов. При этом сам пролетариат был имитирован ограниченной группой из некой самовыдвинувшейся партийной номенклатуры, организовавшей для себя особое привилегированное положение в социальном обустройстве общества на основе ими созданного социального паразитизма, поддержанного государственной машиной удержания такового состояния управления, которое было необходимо и выгодного для удовлетворения своих корыстных целей личностного характера только этой узкой группе «имитаторов». Народ их не интересовал никогда, а над чаянием народа осуществлялось нескрываемое многоликое издевательство в форме полного несоответствия идеализированных идеологических догм о «светлом будущем» и характере их якобы воплощения, при этом удерживая народ в состоянии материального ущемления, но обеспечивая тем же «имитаторам пролетариата» всю роскошь незаслуженного изысканного бытия. Особо остро таковое было явлено с началом 70-х годов.

Имитированный партийными руководителями «пролетариат» со всей его «пролетарской демократией», был как бы, призван вести остальной народ туда, куда сам он не всегда мог, или хотел бы идти. Это противоречие между идеей якобы «народного самоуправления» и «идеей принудительного водительства» народом, или имитированной пролетарской диктатуры, имело не только теоретическое значение по формированию запланированной номенклатурой сути «общественного сознания» народов СССР, но и являлось основной предпосылкой формирования всей истинной сути советской политики, на которой была построена конструкция управления советским государством. Застоявшаяся имитированная пролетарская диктатура, обрядившаяся во всё разнообразие форм советского социального паразитизма, одержала преобладающее влияние в указанной дуэльной группе противоречий, т.е. «пролетарской» диктатуры над пролетарской демократией. Этим самым, было ликвидировано ранее обретенное и, казалось бы, непоколебимое преимущество демократии пролетарской над демократией буржуазной.

Конструкцию построения республики советов нагляднее всего следует позиционировать снизу, а не сверху, т.е. с фундамента, а именно с самих «советов», которые олицетворяли появление впервые в истории как бы самого гуманного первоначала всего фундаментального базиса советской системы государственного управления. Нынешние реформаторы, находясь в маниакальном услужении своим прозападным попечителям, так и не смогли до конца осознать важнейшую патриотичную тонкость, заключающуюся в том, что советское государство, в противоположность новейшим европейским демократиям, в качестве отправного пункта основоположило не отдельного активного гражданина, образующего вместе с другими гражданами неорганизованную массу идейно разобщённого общества. А напротив, советское государство изначально опиралось на идейно монолитные первоначально организованные ячейки из граждан, а именно советы, как единообщность из людей - сельские, поселковые, городские, фабрично-заводские и т.д., по нарастающему масштабированию. Таковые первично организованные идейно монолитные советы и являлись тем базовым началом общего государственного органа управления, из которых образовывались все остальные органы советского государства. Советская республика именно таким образом отправлялась не от голосующего корпуса разобщённых граждан всей страны, как некоторого ложно имитированного Конституцией высшего государственного органа, которым в её же рамках можно манипулировать как угодно и кем угодно. В основе своего построения советская республика исходила от множества территориальных мелких самостоятельных ячеек, представляющих из себя в нарастающей совокупности всё уложение непоколебимой тверди самой конструкции политического, т.е. государственного управления всей страной. При такой конструкции государственного управления каждый индивид действительно обладал организационной возможностью участвовать в управлении государством.

Другое дело, как «имитаторы пролетариата» на деле воплощали эту организационную теоретическую и правовую возможность, как ими и с помощью каких средств им удавалось удерживать свою «имитационную возможность и силу»? Данной темы извращения теории в практическом преломлении мы не рассматриваем, ибо эти ошибки управленческой деятельности партийных чиновников подлежат отдельному историческому осуждению. Но, тем не менее, таков был теоретический замысел, который в основном и был воплощен в жизнь. Более детальные административно-территориальные и функциональные тонкости и различения власти в конструкции государственного управления СССР в данный момент не важны.

При наличии таковой конструкции советского государственного построения историческим аферистам вменить неолиберальные реформы было бы невозможно, так же как и в последствие было бы невозможно вменить финансовый, административно-чиновничий и национально-демографический социальные паразитизмы со всеми необходимыми для этого их основоположениями и целевыми последствиями, ради которых устраивались реформы. Перед реформаторами не было выбора, - таковую конструкцию государственного управления СССР непременно им необходимо было ликвидировать. Но как разрушить таковую непоколебимую твердь? Для этого, в первую очередь, и потребовался подготовительный переходной этап, в рамках которого нужно было успеть разрушить устойчивость общественного сознания коренных народов - «перестройка», которая и была исполнена с активным участием всё той же партийной номенклатуры!

Проявленное организационное и управляющее двуличие партийной номенклатуры, применившей неоспариваемые преимущества уникальной конструкции государственного управления СССР для решения проблем карьерного характера и личностных социальных интересов, позволили узкой группе номенклатуры вменить государственное насилие и социальный паразитизм в отношении основной массы коренных народов СССР путём сохранения в устоявшемся состоянии имитированной «пролетарской диктатуры» над «пролетарской демократией», не дав последней исторического шанса в своём становлении, как явления истинной социальной справедливости.

В результате этого к началу 90-х в общем историческом хронопроцессе событий уложилось уникальное исполнительское состояние, а именно:

Воля народа, как главное базовое основоположение любой формируемой власти, за десятилетия строительства коммунизма под руководством одноимённой партии была полностью вытравлена из общественного сознания и осознания окружающей объективной реальности. А вменённая на смену ей догматическая вера «в непререкаемую истинность и справедливость коммунистического светлого будущего» полностью рухнула вследствие бездарной политики коммунистов-руководителей в лице партийной номенклатуры.

Именно это и явилось главной причиной всей легкости в разрушении конструкции государственного управления СССР и принятия повинного состояния большинства людей страны, добровольно отказавшиеся от защиты самой твердыни своего государства перед мелкой группой реформаторов-аферистов.

Воспользовавшись этим коротким временным историческим замешательством и умопомрачением в отличие от прошлого устоявшего общественного сознания, вместо отсутствующей воли коренных народов России и разрушенной веры в справедливость «коммунистического светлого будущего», через реформатов прозападного служения был подложен миф о единственности и целесообразности цивилизации буржуазного типа и вменён для России предательский путь разрушительных реформ.

Этим суждением мы не в полной мере, но с достаточной детализацией постарались уложить истинные причины и понятия, связанные с ликвидацией реформаторами устоявшейся уникальной и социально справедливой конструкции государственного управления СССР. В результате свершённого утеряна истинная логика в осознании смысла жизни людей за счёт вменённого разрушительного не жизненного «машинного» генотипа мозга. Вставлена машинная нечеловеческая логика в практику организованного бытия людей, а путь таковой логики, - ликвидация России, как истинно исконного оплота разумного развития цивилизации.

 

2.4. Разрушение базовых основ формирования коммунистической идеологии и ликвидация последствий от её внедрения в среде исторических коренных народов России (идеологическая катастрофа).

Изменение конструкции государства в первую очередь всегда было гармонично увязано с изменением воли общества, меняющейся только через формирование общественного сознания. Какова воля общества, такова и конструкция государственного устроения. Результаты формирования конструкции организованного бытия людей на всех этапах событийного исторического хронопроцесса воплощались в явь именно таким образом. Особенно выразительно это проявилось на последнем этапе программного воплощения, который в России обрядился в неолиберальные реформы при гармоничном уложении Исполнительского обстоятельства и трёх Исполнительских состояний этого программного процесса.

Совокупность сложившихся Исполнительских состояний и Системой вменённое Исполнительское обстоятельство привело к полной ликвидации воли коренных народов России, как главного основоположения по формированию государства на всех предыдущих этапах развития. Новая конструкция государства в России, позиционируемая реформаторами как либерально-демократическая, перевела общее состояние управления в формы государственного диктата воли, следовательно, все функции государственного управления обрядились в прямое доминирующее насилие государственной воли над волей коренных народов.

Сам факт наличия полного доминирования воли государства над волей общества, как позиционируют нынешние учёные обществоведы, - есть классический фашизм в новых формах его современного проявления. Именно по этой причине проявилась расширенная возможность вменения со стороны образовавшегося либерально-демократического государства трёх основных форм социального паразитизма, доведённого до уровня фашизма, а именно: финансового, административно-чиновничьего и национально-демографического. Это и есть те самые «три кита», как оплот современного государственного насилия, базирующегося на доминировании государственной воли над волей народа, обрядившегося в форму фашизма под формальное определение либерально-демократической государственной конструкции управления, взявшей на себя программную функцию по формированию организованного бытия без практического активного участия коренных народов России. Именно эту основополагающую антинародную особенность своего «либерального» управления усиленно скрывают реформаторы демократы, прикрываясь лозунгами давно не существующего равноправия.

Сам классический фашизм своего идеологического основоположения не меняет, а именно – вменение государственной воли и её доминирование над волей общества. Меняются только прикрываемые лозунги лжи, позиционируемые им. Он по-прежнему выступает против пацифизма и уверенно обеспечивает неустойчивое состояние мира внутри общества через активизацию действенного прессинга по всем трём главным направлениям насилия, доводя общее состояние соционической картины отношений в стране до полного разобщения коренных народов, т.е. до состояния войны. Более того, такое разобщение коренных народов реформаторы усиленно пытаются перекрасить в цвета якобы какой-то «национальной проблемы». Народам мира не следует забывать, что по основополагающим теоретическим суждениям в идеологии фашизма: «…только война напрягает до высшей степени все человеческие силы и налагает печать благородства на народы, имеющую смелость предпринять таковую ….». Это именно тот путь, с помощью которого фашизм ориентирован в решении целей своей идеологии!

Что изменилось по сути этого лозунга в нынешнее время? Абсолютно ничего. Только таковая война поменяла в своем жизненном проявлении явную форму на сокрытую, но активно воплощенную в финансовой, административно-чиновничьей и национально-демографической сферах всех уровней организованного бытия людей. Это в прямом смысле именно и есть война, только на этот раз организованная против коренных народов, а цель её - их полная ликвидация. Об этом уже открыто заявляют западные политики, конкретно определяя извне, какое количество населения они спланировали оставить на территории России.

Но, как могло случиться так в условиях цивилизации социалистического типа, что непреклонная воля такого великого народа, как советский народ, проявленная, сформировавшаяся и десятилетиями идейно закалённая через устойчивое общественное самосознание на базе ленинского учения коммунизма, вдруг померкла? Всё произошло именно так потому, что реформаторами была организована и свершена идеологическая катастрофа, обусловленная своей неизбежностью ещё через практические действия их предшественников из властной сферы управления. В чём же истинная суть таковой катастрофы?

Прежде всего, следует обратить внимание на то, как ныне оценивают отечественные обществоведы сам факт случившегося и причинность произошедшего:

Советская теория государства рассматривала идеологическую деятельность государства как его важнейшую функцию, посвящая ей большие разделы в учебной и научной литературе. К концу 80-х годов отношение к государственной идеологической деятельности и, соответственно, к слову "идеология" изменилось. Идеология стала пониматься как нечто злобное, насильственно навязанное сознанию. Объем учебного и научного материала резко сократился. Появилось много негативных публикаций, перечеркивающих как советскую идеологию, так и идеологию вообще. Количество их возросло после принятия Конституции Российской Федерации, закрепившей деидеологизацию общества. Идеологическая деятельность государства была сведена к нулю. Представляется, решение это ошибочное, проистекающее из непонимания роли идеологии в жизни общества. (В.А. Рыбаков, Омский государственный университет). Таковое упрощение в суждениях без выявления ошибок и определения виноватых приносит мало пользы для коррекции общественного сознания.

А что же в действительности в суждениях мыслителей прошлого и современного периода понимается под идеологией вообще, особенно коммунистической идеологии, в частности. При этом мы исключаем занятие нами ревизионистской позиции, а излагаем результирующую краткую суть научных суждений об идеологии в целом, и что явилось действительно истинной базой такового уложившегося частного сегмента мировоззрения.

У идеологии, как некоего отдельного философского направления в суждениях о текущем и будущем устроении общества, как инструмента для понимания логики истории развития цивилизации, и наконец, как попытки в осознании истинной сути «философского камня», - сложная и неоднозначная судьба всем своим проистечением. Общее понятие и термин «идеология» ввёл французский философ и экономист Дестют де Траси в начале XIX века для обозначения учения об идеях, которые должны были бы способствовать установлению твёрдых управленческих основ для политики и этики при уложении неких конструкций общества в формировании организованного бытия людей.

Идеология как таковая - это чисто исторический европейский феномен начала ХIХ века, связанный с определённой попыткой освобождения общественного сознания людей от влияния религии по вопросу своего самостоятельного обустройства в жизни. Суть феномена заключается в том, что идеология претендует на собственное понимание логики проистечения исторического хронопроцесса без влияния религиозных догм, на обладание неким знанием, которое может способствовать практическому целесообразному устроению организованного земного бытия. Идеология строится только с применением рациональных организационных способов и приёмов, апеллирует к рациональному знанию и предлагает проекты того или иного типа общественного устройства, которые общество своими силами должно воплотить в реальной жизни. Поэтому идеология представляет собой попытку людей устроиться на Земле с неким рукоприложенным комфортом и ограниченной только для себя пользой, но лишь с опорой на собственный опыт, силы и разумение.

С учетом множества критериев, которые предъявлялись к идеологии многими мыслителями, её сущность обществоведами была определена, как групповое ориентационно-ценностное сознание, реализованное в системе теоретически и эмоционально-психологически обоснованных идей, выражающих интересы, идеалы, ценности, цели определенных социальных общностей, политических организаций, наций-государств, цивилизационных сообществ и направляющих их деятельность на сохранение или преобразование различным образом существующего общественного устройства. Мы не будем вмешиваться со своей оценкой в справедливость такового определения, а примем его во внимание, как таковое.

С тех пор, как существование идеологии было вменено в научную и светскую сферу суждений, она не раз объявлялась искусственным, блаженным, вредным явлением для общества и его духовного состояния, от которого люди «неизбежно должны когда-то избавиться, в конце концов». Таковая попытка в 50-х гг. ХХ столетия была предпринята некоторыми обществоведами. Г.Мюрдаль, Д.Белл, Дж.Гэлбрейт, З.Бжезинский, М.Крозье, Р.Дарендорф и многие другие западные ученые провозгласили «конец века идеологии». Они временно выдвинули свою теорию деидеологизации (отказа от идеологии), развивавшую идеи позитивизма, прагматизма и технократизма. Однако вскоре все их идеи были опровергнуты всем ходом общественного развития и вытеснены теорией реидеологизации (восстановление).

Активный скачок новой волны критики идеологии пришёлся на 80-е ÷ 90-е гг. Особую роль в её подъеме сыграли глубочайший кризис догматизированной идеологии марксизма-ленинизма, распад мировой системы социализма, переход бывших социалистических стран к рыночному базису в системе хозяйствования, свершение реформистских преобразований под лозунгами псевдодемократии. Искусственно подтягивая и соединяя само начало активного реформистского сговора с крахом коммунистической идеологии, её противники усматривали в этом несомненное доказательство «конца идеологии», призвали научный и политический мир скорее избавиться от каких-либо идеологий вообще. Более того, российские реформаторы прозападного служения особо позиционировали даже идею о том, что отказ от идеологии составляет, будто бы, одно из обязательных условий возрождения России. Ими же утверждалось, что большинство нашего народа способно реализовать себя, если не затуманивать ему голову различными идеологиями. В такой сложный момент для России реформаторы полностью блокировали доступ к средствам информации для истинных ведущих учёных, через угрозы в их адрес диссидентством, административное блокирование и прочими приёмами насилия был создан вакуум вокруг коренных народов страны для воссоздания их здравого мышления. В качестве практического завершающего шага разрушения коммунистической идеологии, реформаторы вменили в Конституцию РФ статью закона, которая запрещает государственную идеологию вообще. Однако законодательное закрепление «деидеологизации» в обществе на уровне Основного Закона страны преследовало совершенно иную сокрытую цель, - с применением правового насилия произвести подмену прежней идеологии на чуждую России идеологию западного основоположения обустройства общества, потребную и выгодную только узкой группе реформаторов. Широко разрекламированная и активно внедряемая идея «деидеологизации и деполитизации» привела к отрицательным разрушительным последствиям, в частности выяснилось, что фундамент новой государственности не только не прочен, но и чужд коренным народам России. Страна погрузилась в идейный вакуум. Однако, исстари известна народная пословица: «Русский мужик долго запрягает, но больно лягает».

Что в базообразующей основе представляет собой коммунистическая идеология. По своему характеру - это леворадикальная идея, поскольку она связана с революционными целями и задачами, а именно устранением частной собственности, ликвидацией капиталистического и других эксплуататорских обществ, формирование конструкции бесклассового социального устроения свободных от угнетения и равноправных тружеников. Формирование социально справедливого распределения производимых благ и услуг, преобладание воли народа над волей государства, самовыражение каждым гражданином в своём развитии, участие в прямом управлении государством всего народа через устроение советской власти, это и многое другое есть то самое светлое будущее, к которому якобы и вёл весь советский народ Великий Рулевой – Коммунистическая Партия. Но свои водительские функции до конца удержать рулевой не сумел.

Базовые формы коммунистической идеологии, соотносящиеся с формами советского общественного сознания, а именно политическая, экономическая, правовая, нравственная, экологическая, художественно-эстетическая и военная, имевшие самостоятельный предмет отражения в общей теории коммунизма и соответствующую форму выражения интересов и воли советского народа, - начали активно угасать. Причина этого угасания, - несоответствие позиционированных теоретических идей и уровня практического их положения и достижения по результатам внедрения их в практику развития общества под руководством Коммунистической Партии. Но это не крах, это всего лишь были ещё предпосылки его и вполне поправимые!

Со второй половины 80-х годов коммунистическая идеология вошла в кульминацию своего застоя и начала переживать глубокий идейно-теоретический кризис, вылившийся в конце 80-х начале 90-х годов в крах её как господствующей государственной идеологии в бывшем СССР и странах Восточной Европы. По оценкам многих антикоммунистов она вступила в необратимую фазу умирания, что неизбежный процесс разложения, охватил коммунизм сверху донизу. Однако коммунистическую идеологию нельзя огульно отрицать, не признавая за ней определенной доли жизненной истины, благодаря которой изменилось к лучшему и само западное капиталистическое общество, ибо многие светлые истины и целесообразные формы организованного бытия людей были заимствованы из теории коммунизма, несмотря на капиталистический базис их системы хозяйствования. Благодаря коммунистической идеологии во многих странах Европы существенным образом подвержены коррекции в лучшую сторону проблемные вопросы социального уложения в обществе и распределении производимых благ и услуг, а также многое другое.

Коммунизм, как идеология, имеет своим базовым основоположением опору на консолидацию во всём, что житейским образом может связывать каждого индивида с формированием организованного коллективного бытия, удовлетворяющего и гарантирующего социальную заслуженную справедливость каждому в конструкции такого общества, в котором воля народа есть организующее и преобладающее начало. Для теории коммунизма коллективная воля «Мы» является подлинным основанием поступательно развивающейся цивилизации социалистического типа, как первого этапа коммунизма. Либерализм, как идеология, в противоположность вышеуказанному делает свою ставку на некое индивидуальное «Я», как на основоположенную единичную суть своего признанного места в конструкции общества, т.е. в окружающей общественной действительности организованного бытия для индивидов. Кто более эффективен в освоении мира, индивидуальное «Я» или коллективное, т.е. объединенное «Мы» - вот один из центральных пунктов расхождений между коммунизмом и либерализмом.

С началом 80-х годов в результате бездарности и бездеятельности руководителей КПСС, не сумевших объединить и организовать разуменных мыслителей и профессиональных практиков на дальнейшее теоретическое развитие коммунистической теории, в своей практической деятельности не проявили способность воплотить теорию в жизненную явь по главным идеологическим формам – политической, социальной и экономической. Этим самым к началу 90-х годов пошатнули всякую уверенность о справедливости коммунистической идеологии в общественном сознании народа и предоставили появившимся реформаторам из своей же среды сокрушить идейные основы великой державы и свершить идеологическую катастрофу. Коллективное «Мы» проиграло битву претендующему на неразуменную порочную вольность индивидуальному «Я».