Рихард Рудзитис Елене и Николаю Рерих. Дорогие Елена Ивановна и Николай Константинович.

Рига, 18.VIII.39

Дорогие Елена Ивановна и Николай Константинович!

Вчера в нашей старшей группе было интимное заседание на тему: самодисциплина. К.Драудзинь по этой теме прочла небольшой доклад и из письма Е.И., я свой реферат отложил до следующего четверга, когда соберутся все члены нашей группы. Это заседание означает для нас новый и, надеемся, решительный поворот, так как мы решили собираться регулярно два раза в месяц и каждое заседание посвятить определённой теме. Таких актуальных тем, которые мы вновь и вновь должны осознать и углубить в своей жизни, ведь множество, например, ближайшие заседания будут посвящены почитанию Иерархии, сотрудничеству, единению и пр., и все вопросы будут обсуждаться не только теоретически, но и с точки зрения практической осуществимости их, иллюстрируя их примерами и т. д. Это даст не только новое углубление нашему сознанию, но и многое для нашего взаимного единения и сотрудничества. Помимо того, на этих заседаниях будут читаться фрагменты из Ваших писем, обсуждаться и решаться актуальные вопросы в связи с Обществом. Заседания открою я, но каждый раз будет избираться новый председатель (по очереди), который и будет руководить дебатами и пр. Сюда будут допускаться лишь активные 14 членов старшей группы, которые и будут подчиняться более строгому порядку, должны будут заранее заявить, если не могут явиться на заседания, и пр. Те некоторые другие члены, которые по тем или иным обстоятельствам могли явиться лишь изредка в старшую группу, будут приноравливаться лишь к тем гостям (активным членам) из провинции, которые по традиции имели доступ в нашу группу. Но они не будут иметь право посещать наши интимные заседания, а лишь обыденные еженедельные, где будем разбирать лишь книги Учения. Понятно, и «гости», если проявят в достаточной мере свою активность на пользу Общества, могут быть переведены в старшую группу. Интересно, например, что г-жа Иогансон, которая со времени ухода Феликса Денисовича не являлась в Общество, недавно высказала желание вновь посетить Общество. Понятно, пока ей придётся назначить одну из младших групп, хотя она и была одной из основательниц Общества. Далее, вышеупомянутые темы мы порою повторим и на общих заседаниях по четвергам. Для того, чтобы устранить несколько «официальный» тон в нашем зале, так как уже многие годы рефераты читались с кафедры, мы с Драудзинь на следующем собрании решили устроить всем «сюрприз» и собрать всех членов в зале вокруг круглого стола, хотя бы всем и пришлось сидеть в двух рядах, это внесло бы некоторую интимность и помогло бы осуществить дебаты и собеседования, которые до сих пор на больших собраниях с кафедры были трудно осуществимы. На такие заседания обыкновенно являются около 30–40 членов, порою до 50-ти. Заседания групп у нас обыкновенно проходят в небольших смежных с залой комнатах. В следующее воскресенье наше Общество устраивает экскурсию, цель которой, в сущности, тоже взаимное сближение. На природе будут читаться письма и вестись беседы.

Осенью придётся перестроить и наш музей и разместить картины по комнатам. Часть работ латышских художников так прекрасны, что даже не хочется прикасаться к парижским и эстонским приобретениям. Не знаю, когда этот прискорбный юпатовский вопрос будет ликвидирован, и возможно ли будет это. Но всё ещё приходится возвращаться к нему. Как я уже писал, мы решили давно «расстаться» с Юпатовым, теперь исключительно от такта Гаральда Феликсовича зависит, как он это осуществит. Г.Ф. мне сообщил, что Юпатов получил обещания подарить музею картины ещё от ряда художников. Г.Ф. теперь вполне согласен со мною, что Юпатов должен был обращаться к художникам лишь в сопровождении кого-нибудь из нас, чтобы не получилось впечатление, что он наш представитель, но лишь приглашённый нами специалист – «импресарио». С другой стороны, наше присутствие, как я уже писал, важно при выборе картин. Вообще, надо подумать и о будущем, опасаюсь, что при каком-нибудь конфликте Юпатов мог бы говорить, что собрал для нас музей, что в сущности было бы неправдой, так как он собрал лишь часть картин. Всё же теперь поневоле приходится довести собирание картин до конца и к оставшимся художникам обратимся мы сами, с другой стороны, и потому, чтобы те художники, которых мы не посетили, не обиделись. Вообще, этот юпатовский вопрос принёс немало неприятностей, и, признаюсь, из-за него этим летом я даже несколько ночей не спал. Невзирая на всё усердие Юпатова, я предостерегал от него Г.Ф., так как сразу чуется, что он человек, который может одинаково служить противным силам, даже дугпа, хотя техника у него хороша, но все рисованные им портреты бездушны и жутки. Жаль, что мы раньше не подумали об одном полезном сотруднике, нашем активном члене Микельсоне, который кончил художественную академию и живёт как преподаватель в провинции. Он человек понимающий и знаком со многими художниками. На днях я вместе с ним уже посетил нескольких художников. Верю, что в будущем «post factum» и не будет, ибо выработаем новый план сотрудничества.

Г.Ф. высказал правильную мысль, что Юпатову надо было бы подыскать какое-нибудь занятие с определённым жалованьем, тогда он не занялся бы сплетничанием и пр.

Мы ещё не послали парижским художникам благодарственные письма за подаренные музею картины, но собираемся это сделать. Но как быть с Бенуа – очень не хотелось бы посылать ему (притом он дал нам совсем невзрачную вещь!). Также пока не отправили благодарность Серебряковой и Анненскому, адреса которых не знаем, так как теперь они уехали в деревню (?).

Прилагаю при сём копию нашего «внутреннего устава» – для Вашего просмотра и одобрения. В сущности, это не устав, но квинтэссенция нравственных тезисов, основанных на Живой Этике. Устав назван «Обязанности истинного члена», но можно было бы дать и более краткое название. Он выдержан не в форме императивов, но поощряющих положений. Полагаю эти указания дать перепечатать на машинке (вроде книжки небольшого формата) и раздать всем членам. Считаю их необходимыми для ежедневного напоминания об обязанностях членов. Я постоянно ношу при себе книжку, где записываю всё лично для меня самое важное из Учения и Ваших писем, и часто перечитываю. Буду Вам очень благодарен за совет и указания. Полагаю не упоминать название Общества, на случай, если устав попал бы в чужие руки. По той же причине пришлось лаконично выражаться о Иерархии, вообще об этих параграфах много думал. Возможно, что кое-что придётся ещё продумать и переделать (например, параграфы 1, 4) и дополнить. Когда получу Ваш ответ, ещё раз совместно обсудим в старшей группе.

Второй том Писем уже весь набран и скоро приступят к печатанию. Полагаю дополнительное письмо о вегетарианстве отнести к 1938г., а закончить письмами 1939г. – о браке и к К.О.Валковскому. Или последнее совсем выбросить? Когда-то было прислано дополнительно письмо от 4.XI. 35, но мы его не поместили, потому что повторяется почти всё, что в следующем письме (Евгению Александровичу). Есть и в других письмах повторение цитат, например Холла, но это не так важно, можно оставить.

Получил очень сердечное письмо от Бориса Георгиева, пошлю Вам копию со следующей почтой. Он просит передать Вам привет. Обещает подарить музею один из своих этюдов.

Только что получил известие от Туркиной. Давно беспокоился, почему она не отвечает. О своей жизни, понятно, пишет лишь одну фразу: «Жизнь здесь в настоящее время несуразная. Изоляция и контрольные пункты не облегчают и без того тяжёлое положение». Очень обрадовалась английской вести от Вас. Полагаю, что Вы не получаете писем от неё, потому и сообщаю.

Официальное празднование десятилетия нашего Общества мы сможем устроить лишь следующей осенью, когда пройдёт «юридическое десятилетие»; Общество основано 17 октября 1930 года. К этому времени мы лучше подготовимся, а также соберём больше материалов. Желаем этой зимой устроить больше вечеров с гостями и пр., это возможно будет отметить и в нашей юбилейной брошюре. Только как тогда быть с Фламмой? Пожалуй, во Фламме можно отметить десятилетие и теперь, но сказать, что празднества произойдут в следующем году. Запрошенные биографические заметки и снимки постараюсь доставить.

Сердечное спасибо за последнюю посылку Надземного, а также за письма Н.К. от 15, 24 июля и 7 августа (Ивану Георгиевичу). По последнему видно, что Вы ещё одно письмо писали, не задержалось ли оно?

Буду жить в отпуске в Melluzi до начала сентября, но я нахожусь в постоянном контакте с членами, почти ежедневно кто-нибудь заезжает. Получаю также корреспонденцию из своей библиотеки, так что Вы можете адресовать уже туда.

Шлю Вам мои самые сердечные и светлые мысли. Искренне преданный Вам,

Р. Рудзитис

_______