Николай Рерих Рихарду Рудзитису и Гаральду Лукину

NAGGAR,

Kulu, Punjab, Br. India

25-ЯНВ-1939

№39

Родные наши!

Спасибо за присланные открытки, каталоги монографии и магазина. Также спасибо за прекрасную новую книгу о Греко. Поразительно, что можно дать за два с половиной доллара 250 больших воспроизведений и из них 13 красочных. Положительно невозможно представить, как можно издать такую книгу, даже хотя бы и при большом тираже. В отношении присланных открыток обратите внимание, что, вероятно благодаря свойству бумаги, многие из них очень дефектны. Так, например, Терра Славоника [109]гораздо хуже, нежели на тонких воспроизведениях для монографии. А некоторые в таких пятнах, что не следовало бы и принимать из типографии.

На каталоге магазина нет знака Угунса – вероятно, это и было официальное требование. В то же время на книге А.Клизовского, изданной Дидковским, знак Угунса имеется. Вот уж чудеса. Там, где имеется прямое отношение к Угунсу, там знак не разрешается, а на посторонних изданиях Дидковского знак благополучно процветает. Такую логику иногда понять совершенно невозможно.

Из Финляндии от некоего Тигерстедта мы получили сообщение, что он послал в магазин заказ о шести книгах, но ответа вообще не получил. Тогда он обратился в местный магазин в Гельсингфорсе[110], и там ему сказали, что и они имели несколько заказов, о которых писали в магазин Общества, но, к удивлению, ответа тоже не получили. Спрашивается, в чём же дело? Уж не пропадают ли в пути такие заказы? Это было бы чрезвычайно прискорбно, ибо заказчики могут разочаровываться и начать распространять вредные слухи о магазине, а может быть, будут говорить даже и о его закрытии. Иван Георгиевич писал, что были запросы на английские книги. Хотелось бы знать, на какие именно. Некоторые из этих книг могли найтись у нас, а другие, как, например, Алтай–Гималаи и Шамбала, могут быть найдены в издательстве Фред. Стокса, а английское Сердце Азии и английская Держава Света – из Нью-Йорка от З.Г.Лихтман. Английскую Твердыню Пламенную мы могли бы дать отсюда. Прилагаю для сведения магазина адреса Фред. Стокса и Стратфорда. Наверное, в магазине накопляется целый лист адресов издательств и магазинов.

В письме И.Г. имеется одно упоминание, которое вызывает тревогу. Он пишет, что отношение налажено с Беликовым, а что касается других магазинов, то отношения установить трудно. Это звучит прямо трагически. Конечно, мы все достаточно знаем, насколько часто магазины бывают жульническими. Но тем не менее, какой же другой канал для распространения остаётся помимо них? Сейчас на очереди распространение таких больших изданий, как Тайная Доктрина и монография. Рассылка сотни листовок ещё не может вполне помочь распространению. Мы видим, что каталоги магазинов рассылаются очень широко. Вспомним, что Священный Дозор какими-то способами был упомянут во всевозможных каталогах и магазинных объявлениях. Результатом этого было, что мы постоянно слышим из самых неожиданных источников именно о Священном Дозоре, а не о других книгах. Всё время меня беспокоит вопрос о распространении. Очень хорошо сделал Беликов, продвинув за границу маленькие листовки, и, кажется, намерен продвинуть и большие. Но это направление остаётся весьма проблематичным, хотя по существу своему чрезвычайно нужным. Но ведь теперь необходимо продвинуться и на Западную Европу и другие части света. Отсюда, из далёких Гималаев, невозможно усмотреть, какие ещё коммерческие каналы существуют, но особенную тревогу вызывают сообщения, подобные Тигерстедту и с Дальнего Востока, о неисполнении заказов; кажется, Асеев тоже намекал, что ему легче получать из Парижа, чем из Риги. Пожалуйста, просмотрите все эти обстоятельства, ибо если не выправить их безотлагательно, то может произойти опасная хроническая болезнь магазина. А ведь магазин – это золотое дело и должен стать доходным во всех отношениях. Но без развития сношения многое может быть потерянным. Даже если для оповещения пришлось бы рискнуть двумя парами экземпляров, то ведь и объявления не мало стоят. Иногда выгоднее заплатить книгою, нежели давать дорогостоящее объявление. Впрочем, хорошо бы дать через Г.Г.Шклявера хотя бы одно объявление в Последних новостях. Также запаситесь и добрыми отзывами, которые могут стоить дорогих объявлений. А если монография останется в библиотеке рецензентов, то и это всегда полезно. Вообще хочется, чтобы всё было лучше и чтобы Вам всем было светло. Конечно, вся жизнь есть борьба, и борьба за свет и культуру есть истинный подвиг.

Здоровье Е.И. нас продолжает тревожить. Ведь сердце вибрирует на все мировые и космические события. Как здоровье всех Ваших болящих? Шлём им и всем Вам наши самые устремлённые лучшие мысли.

Сердцем и духом,

Н.Р.

_______

 

Николай Рерих Рихарду Рудзитису, Гаральду Лукину и Ивану Блюменталю[111]

28-ЯНВ-39

№40

Родные наши!

Спасибо большое за все Ваши добрые вести. Пришла телеграмма от Рихарда Яковлевича, получились письма от Гаральда Феликсовича от 15-го и Ивана Георгиевича от 16 января. Все сведения чрезвычайно хороши и значительны. Итак, Общество уже может начать свою новую эру, обогащаться новыми членами и запасаться несломимым оптимизмом, который преоборет все трудности нынешних времён. Посылаю Вам три копии письма и делаю это с особою радостью – чем ближе друг к другу коренной нуклеус, тем больше энергии совместно вырабатывается.

С той же почтой пришло и хорошее письмо от Е.Писаревой, копию которого Е.И. Вам перешлёт. Радостно было видеть, что известие об издании Т. Д. принято так сердечно, а для нас всех суждение Е.Ф.П. является самым значительным из всех членов Теософского общества. Что бы ни говорили другие сочлены, но у Вас будет светлое мнение самого ценного и старшего из них. Имейте в виду, что и А.А.Каменской тоже посланы оба тома и теперь ожидаем и её реакции. Жаль только, что силы Е.Ф.П., как она пишет, падают, – такое огорчение слышать о болезнях таких ценнейших деятелей. Об этом же горюем, слыша сведения о падении сил Клементия Станиславовича. Но, вероятно, дошло письмо Е.И., в котором она передавала нужные Советы. До чего хочется, чтобы у Вас всё было светло и ладно.

Славное письмо Ивана Георгиевича. Чувствуем все убеждения, которые так близки всем нам. Разделяем мнение И.Г. о беседе с Пильским. Может быть, по нынешним временам, эти ключи отпирают быстрее других. Но, во всяком случае, газета должна бы припомнить, что я давал туда бесплатно целый ряд фельетонов. Ведь другим сотрудникам газета платит, и потому такое даровое даяние газета должна бы отблагодарить добрым словом. В своё время Перов писал хорошо. Вероятно, и к этому случаю он отнесётся так же доброжелательно. Во всяком случае, нужно, чтобы во всей русской прессе мелькнуло доброе слово. Помните, в своё время и Хирьяков в Варшаве хорошо писал. Имеются русские газеты и в Южной Америке, но сейчас адресов их не знаем. Очень хорошо, если пошлёте для североамериканских газет через З.Г.Лихтман добрые отзывы. Следует послать экземпляр и Вс.Иванову с просьбой, чтобы он дал отзыв в прессе, где он работает. А если бы что-то удалось протолкнуть в Швеции, то тем лучше.

И.Г. пишет о собрании у А.Д.Кайгородова. Тревожусь, что у того бывают какие-то приезжие директора. Я никогда никому не высказывал сочувствия о таких директорах. Наоборот, я всегда предостерегаю, чтобы ехидна не пролезла в какую-то щель. И в случае собраний у А.Д.К. я несколько беспокоюсь, как бы А.Д.К. не начал влиять на группу П.Ф. Беликова. Вы отлично понимаете мои чувствования, а мы лишь радуемся узнавать такие же воззрения и во всех Ваших письмах. Конечно, нет повода противодействовать собраниям у А.Д.К. Но при случае осторожно поставьте в известность П.Ф.Б. о наших и Ваших опасениях. Теперь нужна зоркость повсюду как никогда.

Радуемся успешности магазина. Поистине, Общество должно иметь прямые источники дохода. А магазин как таковой может развиваться беспредельно. Если всё же существуют другие магазины, очевидно, приносящие огромный доход, то и такой магазин, при разнообразии его содержания, может постепенно развиться в прекраснейшее дело, так полезное и Обществу, и издательству.

Только через магазин можно слагать такие сношения, которые весьма затруднительны из других источников. Итак, берегите магазин всеми силами и обогащайте его новыми книгами из разных стран, воспроизведениями и писчебумажными изделиями. Магазин может широко списываться со всеми странами, и никто не может поставить в вину это желание преуспеяния.

Постепенно Вы узнаете и судьбу картины. Наверное, хотя бы через то же лицо, которому её передали, Вы найдёте следы её местопребывания. Ведь это потребуется Вам и для отчёта Общества. Кстати, мы очень ждём сведений о деятельности для Фламмы, для всех её последующих номеров. Эти сведения должны приходить не позже как за два месяца до выхода номера, а сроки выхода Вы знаете. Наверное, Вы будете чрезвычайно удивлены письмом Мабиля и тоже почувствуете какое-то постороннее воздействие. Особенно характерна приписка к письму, подчёркнутая на полях чернилами другого цвета. Двое из Вас были на месте и можете судить, насколько такая приписка не отвечает действительности. Мы и без того понимаем, что по местным средствам и условиям Французская ассоциация не может иметь сейчас лучшего помещения, но во имя справедливости нельзя же называть это помещение превосходным. Посылаем Вам список, кому мы отсюда послали большую листовку, – Вам это нужно знать. Вообще рассудите, что ещё можно сделать в этом отношении полезного. Поразительно сведение, что Юлия Доминиковна не может получить Т. Д., – какая инквизиция. Е.И. (здоровье её всё ещё нехорошо) и мы все шлём Вам сердечный привет.

Сердцем и духом,

Н.Р.

Рады слышать, что Р.Я. будет читать о Граале.

Из письма Г.Г.Шклявера Н.К.Рериху от 15 января 1939г.

По поводу Фламмы я прилагаю при сём адресованное Вам письмо от м. Пьера Мабиля, которое он просил меня Вам переслать. В этом письме меня огорчило – как, должно быть, огорчит и Вас – высказанное Мабилем мнение о Фламме: мнение это, которое я считаю необоснованным, является, по-видимому, отголоском рижских тенденций. Впрочем, я думаю, что этому критическому направлению не следует придавать слишком большого значения.

Из письма Н.К.Рериха Г.Г.Шкляверу от 26января 1939г.

Прошу Вас передать Пьеру Мабилю прилагаемое письмо. Как видите, его заявление о Фламме – о рекламности Агни-Йоги – для нас остаётся загадочным. Согласитесь сами, что перечисление имеющихся в продаже книг Агни-Йоги есть самое обычное оповещение. Помещение же изречений из Агни-Йоги в культурном журнале также никак не может быть сочтено за «русско-американскую рекламу». В самых серьёзных журналах мы постоянно видим изречения философов. О каких таких рижских тенденциях Вы поминаете в связи с этим? В каталоге рижского магазина также имеется перечень книг Агни-Йоги, и это вполне естественно для магазина, имеющего на складе эти издания. Впрочем, из моего письма к Мабилю Вы видите эти же соображения...

Итак, лучше быть вполне в курсе всего происходящего. В сообщении Мабиля кроется какая-то преднамеренная несправедливость, и даже недопустимые намёки. Нельзя же считать перечисление книг серии Агни-Йоги, имеющихся на складе, какой-то особой русско-американской рекламой, тем более, что отовсюду слышим, что люди не знают, где получить эти книги. Также нельзя считать рекламой изречения из Агни-Йоги, ибо тогда и всякое изречение из всех Учений кто-то сочтёт за рекламу. Во всём этом кроется нечто другое. Особенно характерна приписка Мабиля о прекрасном помещении в Париже. Мы все знаем, что Французская ассоциация не имеет средств на лучшее помещение, но это ещё не даёт возможности назвать настоящее помещение прекрасным. И в этом сообщении Мабиля чуется какая-то преднамеренность или влияние. Г.Ф. и И.Г. знают помещение и потому особенно могут оценить справедливость оценки Мабиля. Будем всё знать, ибо лишь в знании истина и сила.

Получили вчера копию письма И.Г. к Георгию Дмитриевичу [Гребенщикову] – превосходная и вполне заслуженная отповедь. Мы все сердечно оценили искреннее суждение Ивана Георгиевича. Были рады слышать слова И.Г., которые так близки нашим воззрениям.

_______

 

Пьер Мабиль Николаю Рериху

ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ КОПИЯ ДЛЯ РИГИ.

10-го янв. 1939

Глубокоуважаемый Николай Константинович!

Прежде всего, прошу извинить недостаточность моего русского письма: хотя я и прожил в России довольно долгое время, но я француз, и если я ещё довольно свободно выражаюсь по-русски, то писать мне много труднее. Вы же, оказывается, не говорите по-французски, почему я и решился написать Вам на своём ломаном русском языке.

Интересуясь с молодости оккультными течениями, а с другой стороны, и искусством, я в России же ознакомился с восхищением с Вашей художественной деятельностью. В Учение же Агни-Йоги меня начал посвящать незабвенный д-р Ф.Лукин, я познакомился с ним в 1932 г. в первый свой приезд в Ригу, и благодаря общности взглядов между нами быстро установились дружеские отношения, чему способствовали мои частые наезды в Ригу. По смерти его я перенёс, если можно, так выразиться, дружеские чувства на его сына Гаральда, который держит меня в курсе новых выпусков и вообще издательства Агни-Йоги, с коим я теперь знакомлюсь по мере сил и возможности.

На эту тему я и собирался написать Вам. За последнее время во Франции наблюдается довольно сильное нравственное движение – не только на религиозной почве, но связанное с исканием Истины. Склонность к теософии и оккультизму несомненна: большой спрос на соответствующие книги. Что это ничего общего с простым любопытством не имеет, свидетельствует, с каким вниманием публика следит за многочисленными лекциями и докладами соответствующего характера и посещает их. Предполагаю, что книги Агни-Йоги выпускаются не для одной русской эмиграции, которой в ближайшие годы всё же суждено вымереть (я говорю про отцов). Живое же учение должно крепнуть: потому хорошо было бы приобщить эту нарастающую во Франции волну к Учению. Но для этого потребуется перевод большинства вышедших книг, а не одной Агни-Йоги, и выпуск по ценам, не превышающим соответствующие издания во Франции.

С другой стороны, желательно пока познакомить нашу ищущую публику с другими изданиями, хотя бы на английском языке, знакомом нашим интеллигентам. Но тут, ознакомившись благодаря любезности господина Шклявера с первым выпуском Фламмы, я должен признаться, что был крайне угнетён той коммерчески-рекламной формой, в кою облекают издание Агни-Йоги русские американцы. Для нас, западноевропейцев, к коим я причисляю и русских, этот способ годится только для фабрикантов, как мыло и т. п., но для Учения и для такой светлой Личности, как Вы, Николай Константинович, он нисколько не подобает!

Высказав Вам свой взгляд, я как бы облегчил свою совесть.

Буду очень счастлив, если Вы ответите своими соображениями.

А пока желаю всего светлого, дабы Мир обогащался Вашими произведениями, и прошу разделить с Еленой Ивановной мой душевный привет.

П. Мабилъ

Пользуюсь случаем, чтобы отметить, насколько удачно выбрано на Рю де Валуа новое помещение Музея и Комитета Вашего имени – удачно во всех отношениях.

П.М.

_______

Николай Рерих Пьеру Мабилю

ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ КОПИЯ ДЛЯ РИГИ.

26-JAN-1939

Cher Monsieur Mabille!

Благодарю Вас за письмо Ваше. Вы совершенно напрасно стесняетесь Вашим русским языком, который вполне хорош. Мне как старому другу Франции было очень приятно читать Ваше сообщение о том, что на Вашей родине развивается интерес к духовно-культурным учениям. Вы пишете, что следовало бы иметь французские переводы не только Агни-Йоги, но и прочих книг этой же серии. Вполне с Вами согласен. Для этого, прежде всего, следовало бы распространить-распродать французскую Агни-Йогу, которая ещё лежит на складе в сотнях экземпляров. Может быть, Вы, как живущий сейчас в Париже, этому посодействуете. Вырученные суммы могли бы пойти на другие французские издания из этой же серии, переводом которых Вы, может быть, предполагаете заняться. В своё время, когда наш покойный друг Поль Шабас издал французскую Агни-Йогу, он был очень огорчён тем, что не нашёл достаточное сочувствие. Но может быть, за десять лет тенденции изменились, и Вам это лучше видно на месте. Будем очень рады слышать, если Вам что-либо удастся для[112] <...>

<...> Вы пишете о рекламности Агни-Йоги, что остаётся для нас энигматической[113]. Вы говорите, что угнетены «коммерчески-рекламной формой, в кою облекают издание Агни-Йоги русские американцы». Беру № 1 Фламмы и вижу обычные перечисления книг, имеющихся на складе для продажи, и это никак нельзя назвать какой-то особой коммерческой рекламой, ибо каждая напечатанная книга нуждается в распространении. А такое распространение может быть достигнуто лишь оповещением, иначе книга вместо принесения пользы останется в сотнях экземпляров, как мёртвое тело, в подвале. Кроме того, Вы же знаете, как самоотверженно и жертвенно члены Латвийского общества издают эти книги. Неужели же кто-либо будет осуждать такое прекрасное желание ознакомить человечество с Учением Живой Этики. Кроме того, во Фламме была страница изречений, почерпнутых из Агни-Йоги. Во многих самых серьёзных культурно-философских журналах мы видим постоянно помещаемые изречения различных философов. Делается это не только в Америке, но и в Индии, и в Англии, и в других странах. Это не есть реклама, а просто дружеское сообщение высокополезных заветов. Вы знаете, что Фламма является журналом наших обществ, издаётся людьми, преданными делу и самоотверженными, и потому по совести могу сказать, что такое осуждение мне кажется несправедливым. Впрочем, мы глубоко ценим каждое мнение и приветствуем самодеятельность.

Искренно,

Н.Р.

_______

Латвийское общество Елене Рерих[114]

январь 1939г.

Дорогая наша Водительница Елена Ивановна!

В любви и в глубочайшей благодарности шлём Вам к 12-му февраля наши самые чистые и сокровенные мысли и самые сердечные пожелания. Мы счастливы, что сердцу нашему дано познать Учение Жизни и что можем быть соучастниками созидания Великой Эпохи, мы счастливы также, что являемся лицезретелями Подвига Жизни Вашей и Н.К., достойной подражания.

Искренне Ваши.

_______

Елена Рерих Элле Рудзите

1-2-39

Дорогая Элла Рейнгольдовна!

Рада была получить Ваше сердечное излияние по наболевшему вопросу[115]. Вполне разделяю Ваши заботы о Рихарде Яковлевиче, ибо и меня мучает, что он перегружен, и так хотелось бы снять с него большую часть нагрузки по делопроизводству в Обществе. Вы, конечно, знаете, что Екатерина Яковлевна предлагает учредить группу из членов Общества, которая приняла бы на себя значительную часть всех рутинных работ. Конечно, таков и наш совет, поддержанный Великим Владыкой, чтобы Рихард Яковлевич составил такой комитет, который под его руководством ведал бы всем делопроизводством. Но, конечно, это ещё не есть полное разрешение вопроса. Считаю, что Общество встанет на правильный путь развития, когда члены, несущие работы по делопроизводству, будут хотя бы частично оплачены. Именно, хотя бы за те месяцы, когда Общество функционирует. Ведь Общество может быть закрыто уже с половины мая до половины сентября. Конечно, кто-то дежурный будет оставаться, но такое дежурство могут принимать на себя, по очереди, члены Общества, и оно не должно быть обременительно, присутствие может быть ограничено одним, двумя днями в неделю.

Я весьма ценю творчество Рихарда Яковлевича, и потому, как и Вам, мне хотелось бы, чтобы Р.Я. имел больше свободного времени для выявления своего дара. Думаю, что если бы его освободили от секретарской работы, а также и что касается до устройства вечеров с гостями, которые могут свестись к трём или четырём выступлениям в год, то это уже явилось бы значительным облегчением. При семичасовой государственной службе, конечно, такое перегружение, которое Р.Я. несёт сейчас, чрезмерно. Но не скроем от себя, что даже при наличии секретаря всё же немало забот и времени потребуется от Р.Я., он ведь душа и пружина Общества. Мне казалось, что Банковский раньше помогал Рихарду Яковлевичу. Почему прекратил он эту помощь? Неужели из-за каких-то мелких недоразумений или соображений? Это было бы жаль. Впрочем, это мои лишь соображения, и просто у Карла Оттоновича тоже большая перегруженность своими делами.

Рихард Яковлевич незаменим как председатель Общества. Вы знаете, что после ухода Феликса Денисовича именно Р.Я. был назван Великим Владыкой «духовным наследником Ф.Д.». Если Р.Я. сложил бы с себя председательство, то я очень опасалась бы за существование Общества. Чудесная аура Р.Я. помогает объединению многих трудносоединимых элементов и насыщает стремления многих душ. Кроме того, как Вы пишете, и сам Р.Я. любит Общество, и я понимаю это, разве не есть это его великое служение? Нет такого служения, которое не требовало бы от нас самоотвержения. Потому будем стараться чем только возможно облегчить принятую им на себя ношу. Пусть истинные друзья постараются пояснить это и тем членам Общества, которые вполне могли бы принять на себя часть рутинной работы.

Вы пишете, что уже десять лет, как Рихард Яковлевич отошёл от латвийской литературы и литературного общества. Чем Вы объясняете это? Где причина? Не в том ли, что, как обычно, всё самое талантливое не подходит под существующий уровень таких обществ? Ведь во всех областях искусства и науки приходится наблюдать то же явление, а именно, всё самое молодое, самое устремлённое и талантливое всегда уходило от общепринятых группировок. И мне приходилось поддерживать Н.К. в его отходе от группы академических товарищей, когда развитие его таланта требовало совершенно другого окружения и горизонта, не ограниченного никакими рамками, будь то националистическими или же академически-принятыми и т. д. Много было битв, но я ни минуты не жалею, наоборот, я счастлива, что Н.К., несмотря ни на что, шёл туда, куда звал его дух. Только на этом пути он нашёл себя и своё истинное призвание. Потому, если Р.Я. любит Общество и всё связанное с Учением, то и не следует удерживать его от проявляемых им забот и устремлений. Именно его душевное горение к Учению и даст ему силу творчества. Н.К., в свою бытность директором Школы Императорского Общества поощрения художеств, был занят целыми днями, ибо школа была открыта от 9-ти утра до 10 часов вечера, да ещё полдня по воскресеньям. А кроме того, в скольких других учреждениях Н.К. состоял председателем, или основателем, или членом комитета, и сколько вечеров уходило на такое добровольное служение! Зимою он имел очень мало времени для своего художества, иногда проходили целые недели, и он не мог взяться за кисть; только летом, в течение трёх месяцев, он работал от утра до ночи.

Так и книга, которую пишет сейчас Рихард Яковлевич, не может быть написана в спешности, ибо она требует изучения большего количества материала и проникновенного претворения его в огнях сердца. Потому спешить с такой работой невозможно.

Вы пишете, что, по-Вашему, – «единственное хорошее, что он может делать, это писать, и этим он гораздо лучше послужил бы Учению и Обществу». Согласна с Вами, что Р.Я. прекрасно может и служит Учению и Обществу своим литературным даром, но не согласна, что это единственный его путь и дар. Как можно ограничивать себя одним лишь проявлением? Синтез даётся широким приложением всех способностей. Общение на духовной основе именно даст Р.Я. и углубление, и новый подход к сердцам человеческим в его творчестве. Мы все должны стремиться к многообразным проявлениям в одной жизни. Все великие художники, во всех областях искусства, были крайне многосторонни в своих занятиях. Кого бы мы ни взяли, мы увидим, что все они, кроме своей главной специальности, имели ещё другую и даже третью, а также нередко несли и общественные и государственные обязанности.

Вы пишете, что вот уже 10 лет, как Р.Я. не прочёл ни одной книги, не имеющей связи с теософией или Обществом. Но думается мне, что то количество материала, которое пришлось Р.Я. прочесть хотя бы в связи с задуманной им книгою, потребовало немало времени и, несомненно, дало ему попутно много осведомления и нового освещения и других вопросов. Такой труд, как новая книга Р.Я., НЕ может считаться трудом односторонним. Подумайте, со скольких сторон ему приходится подходить и освещать самую высокую, самую сокровенную мечту человечества, которой жил и будет жить весь мир! Кто же дерзнёт назвать такой труд односторонним?

Вы пишете, что латышская интеллигенция считает Р.Я. односторонним и фанатиком. Но скажите откровенно, родная Элла Рейнгольдовна, – сам Р.Я. очень ли считается с мнением именно этой интеллигенции? Ведь есть интеллигенция в кавычках и интеллигенция настоящая, которая всегда крайне малочисленна. Думается мне, что Р.Я. считается лишь с последней, ибо сам принадлежит к аристократам духа. Поменьше обращайте внимания на мнения всяких умников. Они, как мыльные пузыри.

Также я должна сказать, что после основных книг по теософии и книг Учения Жизни мало книг могут дать истинную радость тем, кто не только прочёл, но продумал и сердцем воспринял их. Большинство современных книг очень нудно читать. Именно, можно пожалеть, что писатели сейчас идут позади читателей. Так, наблюдается замечательное явление, что вкусы даже кинематографической публики опередили предлагаемые ими постановки. В Америке кинематографы наполовину опустели, ибо публика требует более серьёзных, более нравственно содержательных тем. Так, нам пишут из разных источников, что и во Франции публика начинает интересоваться лекциями на духовные темы, именно на теософические; растут духовные запросы, и дешёвые романы и сенсационные темы любовных преступлений с участием тайной полиции уже в меньшем спросе. Это уже знамение нового века, грядущего в грозе и молнии.

Обратили ли Вы внимание, каким успехом пользовалась книга и постановка Шангрила на тему, уродливо напоминающую о Шамбале? Книга эта крайне бездарна, но даже в таком убогом изложении тема эта отзвучит в сердцах людей.

Также не огорчайтесь, если чьи-то глаза смотрят ввысь и внутрь, такие глаза и лучше, и дальше усмотрят. Самым великим заветом древности было – «познай самого себя». Этот завет таким и остался. Человек, умеющий смотреть внутрь, познает и внешнее. А устремление ввысь укажет ему и верный путь.

Также и абстрактных идей, в сущности говоря, не существует. Они лишь людьми считаются таковыми, по причине неподготовленности сознания к восприятию их. Так называемые абстрактные идеи часто имеют самое насущное, самое наипрактичнейшее применение в жизни. На что уж люди издевались над всякой метафизикой, а сейчас уже большие учёные и врачи начинают писать, что скоро люди будут излечиваться применением метафизических понятий. Только что прочла об этом статью д-ра Эд. Питтвуда. Он пишет: «Метафизика скоро будет наиболее признанным методом врачевания для предотвращения и излечивания болезней, как душевных, так и физических. Более вдумчивые учёные уже говорят, что причины душевных и физических заболеваний, также и всех наших успехов или несчастий, зарождаются в уме и развиваются в нём, прежде чем они проявятся наружу. Когда начинаешь изучать метафизику, приходится изумляться, скольким бедствиям подвергает себя человек в силу неправильных убеждений и верований. Тысячи исцелений происходят ежедневно, их относят больше к случайностям, нежели к науке, и, таким образом, исцеления эти проходят почти незамеченными, и никто не укажет людям на истинную причину такого исцеления. Исцеления эти были произведены ПРАВИЛЬНЫМ МЫШЛЕНИЕМ, которое разрушило все страхи, порождённые неправильным мышлением». В этом много истины, наши мысли – наши лучшие друзья и наши враги.

Все остальные, перечисленные Вами, затруднения, как, например, некоторая застенчивость и т. д., – всё это уйдёт с приобретением навыка или опыта. Всему мы научаемся на опыте, и потому и это одоление придёт.

Родная Элла Рейнгольдовна, не тревожьтесь за Рихарда Яковлевича, за его творчество. Приобщившись к Учению и к служению, он нашёл себя, и ничто не даст ему такого внутреннего удовлетворения, как близость к Великому Владыке. Отымите это от него, и он станет несчастным. Р.Я. сердцем воспринял Учение, и он знает, что есть высшая радость. Он скажет словами Учения – «разве преодоление хаоса не есть радость? Разве внесение света во тьму не есть радость? Разве сознание служения не есть радость?» Потому, родная Элла Рейнгольдовна, полностью разделяя Вашу заботу о нагруженности Р.Я. рутинной работой, которая должна быть облегчена, я всё же думаю, что именно приобщение к Источнику и постоянный обмен духовными запросами дадут глубину и силу творчеству Р.Я.

Конечно, я мечтаю в тайне души о том времени, когда явится возможность увеличить и материальный заработок Р.Я., чтобы он получил некоторый внутренний покой. Знаю, как тяжки материальные заботы, как трудно в семье разрешать их. Потому сердце моё болит и за Вас, родная Элла Рейнгольдовна. Тяжек путь женщины, особенно когда уровень общества не на высоте и не понимает жертвенного подвига жены и матери.

Многие мечтают о подвиге и пытаются найти его где-то вне дома и часто даже вне жизненности, тогда как наибольший подвиг часто именно там и в тех условиях, в которые мы поставлены судьбою. Мы знаем многих подвижниц, и они тем более велики, что лишь в редчайших случаях люди скажут о них доброе слово. Люди всегда верны себе, и даже в оценке подвига они отдадут предпочтение блеску и шумихе. Потому, избрав путь семейной жизни, примите его лёгким сердцем, и многое облегчится. Кроме того, у Вас есть самое большое, Вы обладательница величайшего сокровища. Вы имеете любовь Рихарда Яковлевича и сами любите его. Это сокровище обоюдной любви труднее всего даётся, потому берегите его всею бережностью, всеми струнами сердца. Знаю, как трудно талантливому человеку отказаться отличных проявлений, Р. Я. писал мне о Вашей талантливости и как он скорбит, что Вам приходится столько времени отдавать домашним обязанностям. Но смотрите на этот период как на временный и найдите в себе силы применить эту Вашу талантливость к созданию душевной красоты вокруг Вашего очага. Хотелось бы мне, чтобы Вы прочли биографию Марии Склодовской-Кюри, этой поистине великой женщины и мученицы науки.

Также и о затруднении Р.Я. с речью не так уж печалуйтесь. Первое условие для всякого успеха – равновесие и гармония в окружении. Девочка Ваша очень чуткая, и чем меньше её будут тревожить, тем лучше. Старайтесь развить в ней силу воли, это во многом ей поможет. Пусть научится доводить каждое начатое занятие до конца. Давайте ей такие задания, которые она могла бы выполнить как можно добросовестнее. Дети так любят помогать взрослым в их работах, и я считаю ошибкою, что детей стараются занять всякими глупейшими игрушками и играми вместо настоящей работы, которую они могли бы легко выполнять.

Так будем думать и стремиться как бы облегчить труд нашего родного Рихарда Яковлевича, но не будем отрывать его от Общества. Помните Книгу о Жертве в первой части Листов Сада Марии. Лишь жертвою мы восходим. Поверьте, если бы труд Р.Я. на Общество был вреден ему в каком-либо отношении, то никогда Великий Владыка, который знает самую глубину нашего существа, не поручил бы ему это задание. И применение указаний Учения в жизни есть наша наинасущная задача, но, конечно, не так легко это даётся, но всё же принятие их сердцем много облегчает наш земной путь. Внешнее выполнение ни к чему не приведёт.

Мне казалось, что как Рихарду Яковлевичу, так и Гаральду Феликсовичу необходимо общение с разными общественными кругами, и именно наше Общество могло бы облегчить эти сношения. Все возможности приходят от людей и через людей.

Жизнь земная не легка, и у всех свои тяготы. Полезно почитать биографии выдающихся людей. Какие препятствия приходилось им преодолевать, но лишь это преодоление и создавало сильные характеры.

Родная Элла Рейнгольдовна, обретите мужество в любви и в углублении в Учение Жизни. Вы имеете сокровища, не рассыпьте их. Сейчас неслыханно грозное время и миллионы страдают невыразимо.

Обнимаю Вас от всего сердца и постараюсь помочь, чем только могу.

Сердцем с Вами,

Елена Рерих

Если сегодня тяжело, то назавтра придёт радость.

_______