Николай Рерих Рихарду Рудзитису, Гаральду Лукину и Ивану Блюменталю

5-ИЮЛЯ-1939

Родные наши!

Спасибо Гаральду Феликсовичу за вести от 18-го – 25-го. Очень приятно иметь такие подробные изложения. Всё это ещё более уточняет картину всех местных положений. Среди сообщений Г.Ф. пишет, что некоторые из привезённых Юпатовым парижских произведений «не для Музея», – иначе говоря, не должны быть выставлены. Мы уже писали, что вещи, пожертвованные и принятые уполномоченным от Музея Юпатовым, должны быть выставлены. Можно одобрять их или не одобрять, но раз произведение пожертвовано и принято лицом, уполномоченным от Музея, то нет никакой причины его выбросить. Мало того, что будут новые враги и новые нарекания, но люди могут настолько оскорбиться, что дойдут даже до суда. И я, и Елена Ивановна определённо советуем Вам, во избежание новых неприятностей, выставить в Музее все вещи, привезённые Юпатовым из Парижа, из Эстонии и собранные в Латвии. Из письма Г.Ф. видим, что переписка Юпатова с Бенуа не только продолжается, но даже и углубляется на предмет каких-то новых юпатовских изданий. Значит, суждения Бенуа не только не отвратили Юпатова, но, по-видимому, пришлись ему даже по вкусу. Очень прискорбно, что Бенуа, хотя бы косвенно, прополз в Ригу, из этого произойдёт или прямое, или косвенное вредительство. Каким же образом Юпатов собирается издавать новые монографии, когда он даже не может послать в Прагу обещанные им экземпляры книги Русское искусство за рубежом. Булгаков в своём последнем письме чрезвычайно сетует и огорчается на последние поступки Юпатова. Посылаю Вам для ознакомления копию моего письма Булгакову. Ожидаем со следующей почтой английские листовки и сейчас же пустим их в ход. У нас уже распланировано сто листовок, но, по‑видимому, потребуется ещё столько же. Очень печально слышать о задолженности издательства. По-видимому, Либерт посчитал какие-то высокие цены, а Пранде, вероятно, недостаточно сумел дать совет об экономических ценах. Вообще весьма любопытно, что ни Либерт, ни Пранде не отозвались на мои добрые приветы (конечно, не напоминайте им об этом). Почему разговоры с Пранде и Таской так могут влиять на здоровье Ивана Георгиевича – о чём же эти господа говорят? Вообще И.Г. должен очень беречь своё здоровье. Всякое напряжение отзывается и на центрах, которые, особенно по нынешним временам, не должны быть перегружены. Пусть и домашняя атмосфера способствует успокоению. Хотелось бы знать, послано ли наконец письмо вместе с монографией к В.П.Потёмкину. Совершенно непонятны эти проволочки. Казалось бы, представители должны оповещать центр решительно обо всём, но почему же тогда нужные посылки откладываются до бесконечности. Чрезвычайно прискорбно случившееся с Абрамовичем. Неужели люди не понимают, что точная отчётность необходима как в больших, так и в малых суммах. Хотелось бы видеть магазин уже дающим хоть некоторый доход и тем способствующим издательству. Иначе и книги будут проданы, и издательство останется в долгах. Пожалуйста, достаньте мне от Юпатова адрес Лагорио в Париже. Ведь Лагорио наша бывшая ученица и очень хороший человек. Непременно хочется иметь её адрес. Сейчас пришли английские листовки – очень хороши – спасибо, немедленно пустим в ход. Также спасибо И.Г. за его письмо от 25 июня с приложением копий письма Булгакова. Будем надеяться, что книжные переговоры увенчаются успехом, а также Вам удастся там протолкнуть и правдивые сведения о моей деятельности. Спасибо Третьякову за статью – это Вам не Бенуа, которого И.Г. правильно называет «завистливым чудовищем». И.Г. доверительно сообщает о боровиках, посланных А.М.Р[емизову]. Ввиду странной неотзывчивости А.М.Р. и мы можем сказать доверительно, что он обращался к нам за помощью и мы ему послали 12 английских фунтов. Когда же пришла в Париж монография и я попросил его хоть что-нибудь для этой книги сделать, то он ровно ничего не помог, а между тем за это время в Последних новостях прошло несколько его фельетонов. Да, в Париже живут престранные люди. Ничего с ними не сваришь, и нужно искать новых людей. Впрочем, об этих новых людях уже давно было СКАЗАНО. Таким образом, можно лишь убеждаться, какое колоссальное предвидение существует, и каждый СОВЕТ должен быть принимаем с величайшею бережностью и выполняем немедленно. Очень хорошо, что варшавская поездка отложена в дальний ящик. Будем надеяться, что из Финляндии придут хорошие картины. В своё время ко мне финские художники относились очень хорошо. Также хорошо, что юпатовская идея о новом обширном каталоге надолго отложена. Вообще очень характерно, что он, как пишет И.Г., перестал делиться полным содержанием писем, получаемых им от Бенуа. Можно быть уверенным, что происходит какое-то очень хитро задуманное вредительство. А по этой части Бенуа гораздо больше мастер, нежели по искусству. Вам придётся иметь очень зоркий глазок за Юпатовым. В конце концов, мы не видим, какую именно дружбу он нам выказал. Несомненно, в Париже он вёл некие разговорчики и о музее, и о моём искусстве, и вообще о многих предметах. В каких отношениях находится Юпатов с Третьяковым и прочими художниками? Но поверх всего сейчас остаются Ваши книжные переговоры и выяснение правдивых сведений о моей деятельности там, где следует. По этой линии действуйте безотлагательно и с полной находчивостью. В летнем номере Фламмы в статье Конлана Вы видели, как хорошо он отозвался о Пурвите. Вот Вам и ещё поучительный пример. Мы все о нём отзывались так хорошо, а он старается вредить, где только может. Вы видите, что армагеддонные дни превращаются в архиармагеддонные. Не только нигде не видно просвета, но, наоборот, сгущаются тучи. Вдохните чистый свежий воздух на побережье, будьте в единении, ибо сейчас особенно нужна крепкая, непобедимая фаланга. Пусть и детишки Ваши наберутся свежего воздуха. Жалеем о семейной утрате Рихарда Яковлевича.[156] Шлём добрые мысли Клементию Станиславовичу – об умалении его страданий. Будьте все вместе и обсуждайте все дела в дружном прекрасном совете. Да будет Вам всем светло.

Сердцем и духом с Вами,

Н.Р.

_______