Внутренние органы управления

Весной 2005 года наблюдатели из Китая и ненавистники Microsoft нашли общий язык, когда Microsoft признала, что ее служба «MSN Spaces», позволяющая пользователям создавать блоги в Китае, блокирует все заголовки, со словами «свобода» и «демократия». Блог-сайт под названием «демократия» выдает следующее сообщение об ошибке: «Это сообщение использует запрещенные слова. Пожалуйста, удалите запрещенное выражение».

Microsoft - не единственная американская компания, которая помогает правительству Китая осуществлять цензуру в интернете. Скажем, вы используете онлайновый дискуссионный форум Yahoo China и набираете «Настало время для независимого Тайваня и многопартийных выборов в Китае». По всей вероятности, никто не будет реагировать. Причина? Yahoo China, с помощью временной задержки и человеческого или программного фильтра, заблокирует ваше сообщение до того, как оно попадет в чат. Как мы видели в главе 1, Yahoo, бывший защитник прав на свободу слова в Соединенных Штатах, играет совершенно другую роль в Китае. Он использует множество систем цензуры, которые постоянно отслеживают и фильтруют то, что видят люди.

Подобно тому, как маршрутизаторы Cisco патрулируют границы Китая, американские поставщики коммерческих услуг, такие как Microsoft и Yahoo, запускают в Китае еще более сложную программу внутреннего контроля информации. С помощью этих и других методов внутреннего контроля Китай создал систему, первоначально названную Министерством общественной безопасности «золотым щитом», которая дополняет внешний барьер Китая.

Начиная с 2000 года Министерство информационной промышленности Китая издаёт постановления, определяющие различные виды контента, запрещенные для дискуссионных форумов. Кроме того, как мы видели в главе 1, крупные коммерческие операторы, такие как Yahoo, в 2002 году согласились подписать «пакт о самодисциплине». Пакт обязывает «не выпускать и не распространять вредоносные тексты или новости, которые могут поставить под угрозу национальную безопасность и социальную стабильность», запрещено нарушать законы и нормативные акты или распространять ложные новости, суеверия и ругательства». 

В 2003 году группа под названием «Репортеры без границ» решила проверить эффективность внутренних китайских фильтров. Что бы на самом деле произошло, если бы были сделаны политические посты? Результаты дают нам уникальное представление о действии режима активной цензуры. Они показывают систему цензуры, которая далека от совершенства, но, тем не менее, препятствует эффективному обсуждению тем, которые правительство не хочет обсуждать.

Репортеры, работающие из-за рубежа, вошли на веб-сайты и начали вводить запрещенные слова. Первое, что они узнали, было то, что все сообщения, содержащие набор запрещенных слов, автоматически проверялись программным обеспечением и никогда никому не доходили. Любое личное сообщение или размещение поста на форуме с указанием таких слов, как «права человека», «независимость Тайваня», «порнография», «оральный секс», «BBC» или «Фалуньгун» отслеживаются удаляются навсегда

А как насчет более тонких сообщений? Журналисты обнаружили субъективную скользящую шкалу, которая выглядит как человеческий интеллект. Более конфиденциальные или спорные сообщения тоже были заблокированы или быстро удалены. Менее чувствительные сообщения были доступны немного дольше, но затем также были удалены. Прямая критика правительственных чиновников, например, требования к новому политическому руководству, относились к первой категории: либо они никогда не доходили до форума, либо сталкивались с почти немедленным удалением. И наоборот, менее спорные темы, такие как обсуждение роли Китая в войне в Ираке, были доступны дольше. Но важно то, что сообщения не были доступны долго. Большинство из тех сообщений, которые даже попали в общий доступ, были в конечном итоге удалены в течение часа.

Со временем учетные записи пользователей, используемые для размещения сообщений, были заблокированы и удалены. Если бы репортеры действительно были в Китае, есть вероятность, что они были бы арестованы и привлечены к ответственности за подрывные действия. Почему интернет-провайдеры стирают сообщения и удаляют пользователей? Причина проста: для самих провайдеров есть опасность наказания. Как отмечала Комиссия Конгресса Исполнительного комитета (Congressional-Executive Commission -CEC), созданная в США в начале 2000 года для мониторинга за поведением Китая, системы, «известные тем, что они позволяют осуществлять передовые публикации по политически чувствительным темам, обычно исчезают из Интернета целиком».

Масштабы участия человека во внутренней системе цензуры в Китае могут меняться. CEC сообщила, что правительство Китая финансировало исследования в области программного обеспечения, предназначенного для выявления политической точки зрения на информацию. В нем описана «Система проверки и контекстового анализа содержания слова Фалуньгун», в которой информация о Фалуньгун обозначается как «черная», информация против Фалуньгун - как «красная», а статьи о буддизме и здравоохранении - как «нейтральные». «Система может быть установлена на персональных компьютерах, серверах и на национальных шлюзах, так что, как только пользователь пытается посетить веб-страницу, посвященную Фалуньгун, система может фильтровать страницу и немедленно уведомлять органы власти». Хотя эффективность программного обеспечения для проверки содержания Фалуньгун трудно проверить, ясно, что Китай будет продолжать инвестировать в развитие автоматизированных систем внутреннего контроля и фильтрации.

Конечно, все более сложные системы фильтрации не являются единственными методами внутреннего контроля. Правительство Китая также не допсукает нежелательное политическое общение (и постоянно усиливает свои возможности в этом направлении). Например, они требуют, чтобы блогеры регистрировались в центральном правительстве, и внимательно следят за всеми интернет-кафе. В начале 2000-х власти провели крупные репрессии, которые закрыли тысячи «нелегальных» интернет-кафе по всей стране. Сегодня правила в таких городах, как Шанхай, куда ходил Клинтон, требуют, чтобы пользователи регистрировались с помощью своей национальной идентификационной карты, прежде чем войти в систему. Кафе также оснащены камерами, направленными на экраны компьютеров, и, иногда, и полицейскими, которые просто наблюдают за тем, что делают пользователи. Интернет-кафе в Китае не только не являются освободительной силой, но и стали главным местом государственного надзора.

Продвижение национализма

Ма Чжичунь живет в центральном Китае и отвечает всем требованиям, необходимым для его работы. Ему менее сорока лет, он выпускник университета с опытом работы в области журналистики и имеет большой опыт использования Интернета. Ма работает «интернет-комментатором» в отделе внешней пропаганды города Сицюань. Ему платят за то, чтобы тайно влиять на общественное мнение, которое можно найти в чатах и других местах, в направлениях, благоприятствующих правительству. Ма объясняет свою работу так: «вся суть в том, чтобы перехватить инициативу».

Нельзя сказать, что Интернет не смог продвинуть новое политическое сознание в Китае; но вопреки ожиданиям Запада оно оказалось другим. Иногда, безусловно, диссиденты использовали Интернет в ущерб правительству, а иногда политические настроения в сети разоблачали коррупцию отдельных чиновников. Но, как правило, при молчаливой поддержке со стороны правительства появилась поддержка другой идеологии в Интернете: китайский национализм, часто пронизанный яростными антиамериканскими или антияпонскими настроениями. Другими словами, правительство использует Интернет, чтобы направить гнев коммунистического правительства на иностранных «врагов» Китая. 

В мае 1999 года американский бомбардировщик B-2, используя устаревшую карту, сбросил четыре 2000-фунтовых бомбы на китайское посольство в Белграде[18], разрушив здание и убив трех граждан Китая. Государственные СМИ немедленно высказались в Интернете и в других местах, что бомбардировка не была случайностью или ошибкой. Когда вспыхнули антиамериканские беспорядки, газета People's Daily, крупнейшая китайская газета, добросовестно создала чат-форум под названием «Форум против бомбардировок» (позже его изменили на «Форум сильной страны»). По словам Шанти Калатил из Фонда Карнеги, форумы играли «небольшую, но значительную роль в легитимизации среди элиты, и населения, позиции китайского правительства, что бомбардировка была преднамеренной». Они также предоставили первый выход для антиамериканской ярости в Интернете, установив образец, следование которому поощрялось.

В 2001 году американский самолет наблюдения столкнулся с двумя китайскими военными самолетами F-8 у юго-восточного побережья Китая. Американский самолет столкнулся с одним из самолетов F-8, убив китайского пилота, в результате американский самолет совершил вынужденную посадку. Некоторое время американские летчики удерживались китайским правительством, а интернет-чаты взорвались как никогда. «Если маленький Буш продолжит кричать, мы должны связать вместе его 24 белых свиньи и выставить их напоказ на улицах», - говорится в сообщении, опубликованном одним из них. Официальные онлайновые и бумажные СМИ разжигали ненависть. «На этой планете только отсталые Соединенные Штаты являются тупыми и неразумными».

Япония не осталась в стороне. В 2003 году интернет-чаты гудели от гнева после сообщений о том, что полиция раскрыла гигантскую оргию, проводимую в китайском отеле японскими бизнесменами. Весной 2005 года правительство Японии одобрило использование противоречивого учебника, в котором, среди прочего, японские оккупационные войска называются «освободителями». Гнев китайских чатов вылился на улицу и бушевал неделями. Протестующие штурмовали японские универмаги и скандировали антияпонские лозунги, вызванные яростью в чатах. Согласно сообщениям, протесты были под контролем правительства и иногда даже были организованы им. Один из организаторов протеста объяснил: «Мы заранее предоставили полиции имена участников и лозунги, которые мы будем использовать». 

Для любого, кто знаком с китайской историей двадцатого века, есть нечто очень знакомое в санкционированном правительством гневе против «врагов». Эти «старые способы» разжигания ненависти применялись по время культурной революции. Китай сегодня совсем другое место, чем это было в 1960-х или даже в 1990-х годах. Правительство, однако, не должно использовать публичную ярость как политический инструмент. После нападений на Соединенные Штаты 11 сентября 2001 года китайские интернет-пользователи реагировали неоднозначно. Хотя сам Китай был тоже жертвой террористических атак, американцы, которые живут в Китае, были шокированы реакцией. Некоторые китайцы выражали свой ужас по поводу произошедшего, но столь же распространенным было ощущение, что Америка получает то, что она «заслужила». Правительство заявило о том, что не будет блокировать один хорошо известный пост: «Самолеты? Почему не атомная бомба?»

 

Изменение сети

При этом мы должны помнить о важном факте. В отличие от Бирмы или Кубы, Китай, устанавливая тотальный контроль над Интернетом не останавливает технический прогресс. Наоборот, Китай хочет иметь самую быструю и сложную сеть в мире. На достижение этой цели расходуются десятки миллиардов. КНР следует южнокорейской модели - масштабные инвестиции в интернет-инфраструктуру. Китай хочет стать одной из самых передовых сетевых компаний на земле, продолжая при этом контролировать информацию.

Рассмотрим историю видео по запросу. В 1990-х и начале 2000-х в Соединенных Штатах много говорилось об обещаниях «видео по запросу», доставки фильмов и видео в дома потребителей. Несмотря на разговоры до дела не дошло. Были разработаны удачные технические решения, но не было примеров того, как такие системы приносили прибыль. Enron отчиталась о доходе более 100 миллионов долларов от своего бизнеса в области видео по запросу и прогнозировала стоимость проекта в 20 миллиардов долларов. Но их служба фактически так и не заработала. Видео по запросу было известно в Соединенных Штатах в основном как средство обмана инвесторов.

Посетите кампус Пекинского университета, более известного как BeiDa, и вас ждет сюрприз. В комнатах общежития в BeiDa многолюдно, в комнате шесть учеников, которые американцы найдут переполненными. Тем не менее, компьютеры в переполненных общежитиях BeiDa оснащены расширенными возможностями видео по запросу. Действительно, доступен широкий спектр фильмов, в том числе популярные коммерческие выпуски из Гонконга и Голливуда. Китайские студенты принимают это как должное. Но именно такими способами Китай, становится все более компьютеризированным и более ориентированным на Интернет, чем его западные коллеги. 

Принято было считать, что страна, открывшаяся для Интернета, не сможет поддерживать жесткий политический контроль над своими гражданами. Как писал Том Фридман о Китае в 2000 году: «Что делает Интернет настолько опасным для полицейских государств, так это то, что они не могут позволить себе его не иметь, потому что в этом случае они отстанут экономически. Но если они у них есть, это означает, что они просто не могут контролировать информацию так, как раньше». Страна может либо отказаться от сети и создать технологической застой, либо пустить в страну Интернет и потерять всякий контроль.

Но все это не так, если центр тяжести сместится, если Китай сможет создать свою собственную сферу влияния над сетевыми принципами. В целом, Китай становится сетевым центром притяжения. Согласно недавнему опросу, число пользователей Интернета в Китае выросло до 103 миллионов к июлю 2005 года, в результате чего Китай уступает только Соединенным Штатам по количеству пользователей Интернета. Размер китайского внутреннего Интернета в настоящее время превышает мировой Интернет 1997 года[19]. Этот размер означает больше возможностей для контроля над основными компонентами проектирования сети: сетевыми стандартами.

В Соединенных Штатах Wi-Fi, или технология беспроводного Интернета, широко провозглашается предвестником простого, открытого и анонимного доступа в Интернет. Часто в любом большом городе Китая вы просто включаете компьютер и обнаруживаете, что вы уже подключены. В то время как кафе и кампусы в Соединенных Штатах и Европе - это всего лишь два места, где есть беспроводная связь. Wi-Fi быстрый, обычно анонимный и часто бесплатный.

В то время как Китаю нравится удобство беспроводных технологий, ему не нравятся анонимность и анархия американского стандарта. Поэтому в начале 2000-х годов Китай начал борьбу за собственный закрытый стандарт Wi-Fi. В декабре 2003 года, ссылаясь на соображения «национальной безопасности», он обязал к 1 июня 2004 года включить в каждое устройство Wi-Fi, используемое в его границах, технологию, известную как WAPI, «Инфраструктура аутентификации и конфиденциальности WLAN». Это делает беспроводную сеть закрытой, а не открытой, заставляя каждого пользователя беспроводной сети регистрироваться в точке аутентификации.

Однако китайская инициатива WAPI натолкнулась на проблемы с правилами мировой торговли. «Это самый нелепый торговый барьер, с которым я когда-либо сталкивался», - сказал тогда Фрэнк Варго, представитель Национальной ассоциации производителей США. Конечно, одним из мотивов Китая была цель способствовать бизнесу местных компаний, поскольку иностранным компаниям было отказано в доступе к стандарту шифрования. Но здесь скрывается нечто более глубокое. Как понимают инженеры-основатели Интернета, контроль над стандартами Интернета - это то, как создаются сетевые нормы. Поскольку Китай установил контроль над определенными стандартами, он может определить, какие продукты поступают на его рынки, и, в конечном счете, изменить строение сети. Усилия WAPI, отметил Дейв Эберхарт, были «долгосрочным шагом к тому, чтобы сделать китайский WAPI мировым стандартом, отвергнув прежние [стандарты]».

Под давлением Соединенных Штатов и угрозой вмешательства Всемирной торговой организации Китай в конечном итоге приостановил свое абсолютное требование продажи WAPI с каждым Wi-Fi. Но Китай не отказался от стандарта, на котором он все еще настаивает. Реальное значение этого эпизода для будущего велико. Ребекка МакКиннон, эксперт по Китаю, объясняет это следующим образом: «Что произойдет, когда следующий беспроводной стандарт будет изобретен в Китае и он будет соответствовать государственным требованиям? Этот аспект, который нельзя игнорировать. Китай делает все возможное, чтобы повлиять на сетевые протоколы будущего». Его действия направлены в будущее, где Китай соревнуется с другими странами, скорее всего с Соединенными Штатами, за основные интернет-стандарты.

Миллиарды, потраченные на строительство китайской сети, уже дают свои результаты. Физически Интернет в Китае все больше и больше напоминает гигантскую централизованную офисную сеть. Весной 2005 года Китай объявил о своем новом проекте - «Next Carrying Network», или CN2, это огромная новая внутрикитайская сеть, которая будет невероятно быстрой, но также построена единственной государственной компанией, где легко отслеживается каждый шаг. Несмотря на то, что такие вещи трудно измерить, интернет-карты показывают, что рост скорости интернета в Китае быстро опережает пропускную способность за пределами страны. Можно сказать, что Китай скоро станет страной с развитой внутренней транспортной системой, но относительно небольшим количеством дорог, связывающих его с внешним миром. Это означает, что информация, поступающая из-за рубежа, будет поступать гораздо медленнее, с высокой вероятностью застрять в пробке.

 

Контрмеры

Некоторые технически подкованные читатели могут подумать, что эти элементы управления будут неэффективными, потому что китайские пользователи могут обойти их. Технооптимисты считают, что контроль Китая подвержен ошибкам и поэтому обречен на провал.

Конечно, технически подкованные пользователи могут избежать многих и, возможно даже, большинства мер контроля над интернетом, введенных правительством Китая. Но, как мы показали в этой книге, правительственный контроль не обязательно должен быть идеальным, чтобы быть эффективным. Реальный вопрос заключается в том, будет ли обход контроля со стороны нескольких опытных пользователей иметь какое-либо значение для политической эволюции Китая. Любое движение к демократии и правительству в западном стиле должно конкурировать с националистической идеологией, которую коммунистическая партия вплетает в сам Интернет. Влияние государственного контроля над средствами массовой информации, включая Интернет, не в том, чтобы убить все дискуссии о демократии, а в том, чтобы причинять любому демократическому движению ущерб.

Рассмотрим все важные чаты, где дискуссии о демократии запрещены. Некоторые говорят, что это не проблема - даже в самых контролируемых чатах люди будут говорить о «капусте», под которой они понимают «демократию». Как писал один блогер, «ни одно демократическое движение в истории человечества никогда не останавливалось только потому, что слово «демократия» не может быть произнесено». Действительно, изобретение секретных обозначений может затруднить понимание и цензуру правительства. Но обычным китайцам также будет трудно понять, о чем вы говорите. По словам профессора права Гарварда Билла Стунца, секретный код «эффективен только в том случае, если люди знают его, но если его знает правительство, то оно может заблокировать сообщение. Это идеальная уловка 22[20]. Секретный код либо не сработает, либо его пользователи будут пойманы».

На более широком уровне, если вы говорите о моркови и капусте вместо многопартийных выборов, коммунистическая партия уже впереди. Дискуссия о капусте должна рассматриваться в контексте: она конкурирует с открытыми и пылкими дискуссиями о величии Китая, а также с жалобами на недавнее японское или американское «возмущение». В истории наций аргументы в пользу терпимости и демократических ценностей не всегда побеждали. В Китае национализм побеждает демократию, особенно когда демократическое движение обременено неусыпным контролем.

Окончательный эффект от Интернета и усилий Китая по его контролю на политическую эволюцию Китая трудно оценить. Но если в этой главе что-то предлагается, так это то, что Запад должен отказаться от поверхностного, но все еще доминирующего предположения о том, что эти меры контроля бессмысленны, неэффективны или обречены на провал. Мы на Западе привыкли к бесплатному Интернету. История Китайской Народной Республики показывает случайность представлений об Интернете. Случайность, которая связана с появлением интернета в Соединенных Штатах. Китай - огромная сила, которая меняет идентичность Интернета. По словам профессора права Питера Ю, «вопрос больше не в том, как интернет повлияет на Китай. Вопрос в том, как Китай повлияет на Интернет».

 

Файлообменное движение

Некоторые люди случайно меняют историю, и Никлас Зеннстрем считается одним из них. Этот тихий и все еще малоизвестный швед, был описан «Вашингтон пост» как «молодая и популярная версия Билла Гейтса», основал две небольшие компании в начале 2000-х, которые многое сделали для изменения того, чтобы в 21 веке люди обменивались информацией. Его первая компания создала приложение для обмена файлами под названием «Kazaa», которой суждено было стать самой скачиваемой программой за всю историю. Миллионы людей использовали Kazaa для обмена миллиардами песен, открыто нарушая национальные законы об авторском праве.

В этой главе рассказывается о движении файлообменников, в котором Никлас Зеннстрем и его программа Kazaa сыграли основную роль. В самом разгаре этого движения многие поверили, что совместное использование файлов может отменить закон об авторском праве. Оглядываясь назад, теперь мы можем видеть, что этого не должно было быть. И поэтому, частично, эта глава является продолжением глав 5 и 6, вновь демонстрируя значение законов и государственной власти, в том числе для технологий совместного доступа к файлам. Хотя эти технологии были разработаны специально так, чтобы их невозможно было контролировать.

В этой главе также вводится принципиально новая тема о влиянии технологический на рынок и правовые системы. Совместное использование файлов породило дешевый метод распространения музыки, который вызвал масштабные изменения в медиа-бизнесе и поведении потребителей. Эти изменения стали толчком к развитию законодательства об авторском праве, которое, как многие считали, уже устарело. Однако то, что представляло угрозу для закона об авторском праве, оказалось просто неуверенностью и корректировкой закона перед лицом большой битвы между индустрией звукозаписи с технологическими новшествами и потребителями музыки за лучшую систему распространения музыки, которая стала возможной благодаря интернету.

 

Первые войны

К концу 90-х настроение музыкальной индустрии было очень оптимистичным. Новая надежная технология компакт-диск позволила сделать наилучшие продажи за всю историю. Горстка крупных брендов, классическая олигополия из учебника, практически полностью контролировала все музыкальные продажи. И хотя индустрия несла значительные расходы на разработку и маркетинг новых исполнителей, производство музыки было дешевым - 20 долларов за альбом. Индустрия звукозаписи была богатой, мощной, хорошо связанной с влиятельными фигурами в Конгрессе и не заинтересованной в изменении своей успешной бизнес-модели.

На горизонте было только одно мрачное облако - опасность, создаваемая персональными компьютерами, Интернетом и тем, что называется «цифровым пиратством». Интернет был угрозой для бизнес-модели звукозаписывающей индустрии, поскольку потенциально это способствовало бесплатному распространению музыки. Конфликт по поводу принципов распространения музыки можно понимать как битву за «излишки Интернета», под которой можно понимать разницу между ценами на распространение музыки в мире до и после Интернета. Это была битва, которая столкнула значительные экономические и политические ресурсы звукозаписывающей индустрии с попытками потребителей музыки, программистов и предпринимателей, таких как Никлас Зеннстрем, распределить этот излишек в свою пользу.

Представители звукозаписывающей индустрии давно осознали угрозу, которую копирование и распространение бесплатной музыки представляет для их бизнес-модели. Их первым ответом была законодательная кампания по предотвращению угрозы. В конце 1980-х годов был принят закон, который накладывал ограничения на копирование «Цифровых аудиокассет» (был создан запрет записи музыки на кассеты), сделав такое копирование непривлекательным для потребителей. В 1990-х годах медиабизнес усердно работал над последовательным ужесточением законов об авторском праве в ответ на угрозу, создаваемую Интернетом. Был продвинут пакет законов о борьбе с пиратством, которые усложнили цифровое копирование музыки. Также были созданы запреты взлома «цифровых замков» на компакт-дисках и DVD-дисках, усиленно уголовное наказание за пиратство, а также и был продлен срок действия авторского права. С помощью доброй воли Конгресса, благожелательности Администрации США и действий талантливых лоббистов, индустрия получила законы, которые она желала, и казалось, была хорошо подготовлена к тому, чтобы противостоять любым угрозам.

И все же, когда наконец наступил столь долго ожидаемый «цифровой натиск», он пришел с неожиданного направления. Медиа-индустрия звукозаписи легко уничтожила первое поколение компаний, предлагающих онлайн-музыку. Но на что индустрия не рассчитывала, так это на децентрализованную атаку. Это было движение по обмену музыкальными файлами.

На рубеже веков первая крупная попытка воспользоваться избыточными возможностями интернета была предпринята в общежитии колледжа. Шон Фаннинг, восемнадцатилетний студент по прозвищу «Напстер», написал программу, которая представляла собой совершенно новый вызов бизнес-модели звукозаписывающей индустрии - первую простую в использовании программу для обмена файлами, которая делает массовое распространение музыки легкодоступным и главное бесплатным. Фаннинг выпустил простую программу под названием Napster, которая собирала и предоставляла обобщенный список музыки, и удобный способ поиска в этом списке. Студенты копировали музыку на свои жесткие диски. Используя Napster, люди могли легко искать то, что составляло гигантскую общую музыкальную коллекцию, беря все, что они хотели. Это была бесплатная музыка, вместо 15–20 долларов за один диск CD; и это то, что сделало Napster такой угрозой для звукозаписывающей индустрии.

Ассоциация звукозаписывающей индустрии Америки (Recording Industry Association of America RIAA), эти полицейские музыкальной индустрии, озаботились запуском программы Napster. В декабре 1999 года программа Napster была названа «музыкальным пиратством», действующим в «беспрецедентных масштабах». Хотя Napster был малоизвестен, были озвучены убытки для отрасли в размере 100 миллионов долларов.

Napster стала сенсацией для СМИ. На обложке журнала Time, появилось улыбающееся лицо Шона Фаннинга. Так звукозаписывающая индустрия, и весь мир осознали, что происходит нечто необычное. Всем стало очевидно, что децентрализованная связь в Интернете обеспечивает доступ к музыке, ранее контролируемой авторским правом. Десятки миллионов пользователей уже были в Napster, и обменивались миллиардами песен.

Однако через год после запуска программы. Все изменилось. Тучи над Napster сгустились. Закон США об авторском праве гласит, что вы не можете копировать песни без разрешения владельца, а индустрия звукозаписи США владеет большинством ценных в мире песен, защищенных авторским правом. Технически, конечно, именно пользователи Napster обменивались файлами с программой Napster. Но тот факт, что Napster выступал посредником при каждом поиске, убедило индустрию в том, что Napster должен нести ответственность за действия своих пользователей. Что еще хуже для Napster, его центральный сервер был географически расположен в Соединенных Штатах. Судебный приказ США об уничтожении каталога Napster мог быть легко приведен в исполнение, что неизбежно влекло приведет к полному краху системы обмены файлами.

Федеральные суды в Калифорнии без особых затруднений пришли к выводу, что Napster является «нарушителем авторских прав». Каждый суд признавал Napster незаконным и выносил решение о его закрытии, юридическая борьба звукозаписывающей отрасли, похоже, окупилась, и ее адвокаты начали торжествовать. Napster считал, что «это пошатнет музыкальную индустрию, которая всё еще пребывает в 20-ом веке», - сказал юрист индустрии Расс Фракман. «Но ничто не может быть дальше от истины. Управление новыми технологиями, - пояснил он, - требует усилий, образования и, время от времени, судебного разбирательства. Даже Джон Перри Барлоу признал надвигающуюся смерть Napster. «Возможно, нас заставили наблюдать за бессмысленными публичными казнями», - сказал Барлоу. «Крест ждет Шона Фаннинга».

 

Рождение программы Kazaa

Летом 2001 года Napster окончательно закрылся, исчерпав свои силы. Но сразу началась гонка за повторением успеха Napster. Миллионы студентов вернулись в свои комнаты в общежитиях в поисках новых способов решения своих проблем по обмену файлами.

В то время программа под названием Gnutella была самой известной альтернативой Napster, и все пользователи массово мигрировали в нее. Однако через несколько месяцев сеть Gnutella начала разрушаться. Правительство США смогло закрыть Napster, потому что она была централизованной, на едином сервере хранилась музыка и сама программа активно помогала пользователям незаконно скачивать файлы. Gnutella, напротив, была радикально децентрализованной альтернативой Napster без центрального каталога файлов. Вместо этого она предоставила всю власть пользователям, которые отправляли в сеть специализированные поисковые пакеты для поиска музыки на других компьютерах. Но без каких-либо промежуточных серверов для перенаправления трафика объем поисковых запросов пользователей Gnutella увеличился в геометрической прогрессии с увеличением числа пользователей, подключенных к сети. Gnutella сохраняла работоспособность с небольшим количеством пользователей, но рухнула под давлением большего количества запросов.

Новые претенденты на обмен файлами возникали в течение 2001 и 2002 годов, поскольку такие компании, как Aimster, AudioGalaxy, Limewire и Bearshare, боролись за то, чтобы стать следующей Napster. У каждого было какое-то своё решение проблем. Но гонку выиграла программа Kazaa, созданная Зеннстремом. Совместное использование Napster ограничивалось музыкой, но Kazaa могла обмениваться любыми видами медиа - песнями, фильмами, фотографиями, фотографиями и даже документами Word. Что еще более важно, система Зеннстрема Kazaa выбрала взвешенный путь развития между централизованной системой обмена файлами Napster и радикально децентрализованной системой Gnutella. Он создал гениальную систему «супер-пиринговых» серверов. Супер-пиры были специально выбранными пользователями Kazaa, чьи компьютеры выполняли функции центрального каталога Napster, но в децентрализованном формате. Система супер-пира означала, что, в отличие от Napster, обмен музыкой в программе Kazaa не осуществлялся под её руководством.

Конструкция супер-пира Kazaa также оказалась более надежной, чем другие файлообменные сервисы после Napster. На практике Kazaa обрабатывала запросы от тысяч, а затем от сотни тысяч и, наконец, от миллионов активных пользователей. К лету 2002 года победитель был ясен. Kazaa выроса даже больше, чем Napster в лучшие годы. К началу 2004 года программа Kazaa была загружена больше, чем любое другое программное обеспечение в истории - 319 миллионов раз.

Наблюдая за тем, как Казаа восстает из пепла Napster, звукозаписывающая индустрия решила обратиться в суд. 2 октября 2001 года, через семь месяцев после появления Kazaa, RIAA подала иск против Kazaa и нескольких дружественных ей компаний, включая компанию «Grokster», которая лицензировала программное обеспечение Зеннстрема для Kazaa. «Обвиняемые создали Никласа Зеннстрема 21-го века, соучредителя Kazaa», обвиняла RIAA, «где незаконный обмен защищенными материалами происходит через огромные просторы Интернета». Индустрия использовала ту же стратегию, которая работала против Napster. Kazaa, настаивали представители интернет индустрии, несёт ответственность за незаконные действия своих пользователей, и правительство должно немедленно запретить использование этой программы.

Архитектура Kazaa была полностью выстроена за пределами Соединенных Штатов, чтобы избежать принудительных полномочий властей США, и ни Kazaa, ни Зентстрем не участвовали в иске к Grokster. Но остальные обвиняемые, которые использовали программное обеспечение Зенстрема, появились в деле, чтобы защитить его законность. Они наняли талантливую команду юристов, в основном из фирм в Сан-Франциско, а также юристов из Фонда электронных границ (EFF), организации, основанной Джоном Перри Барлоу.

EFF и другие юристы привели два важных аргумента. Первый был основан на известном деле Sony Betamax 1984 года, когда Верховный суд США постановил, что видеомагнитофон Sony является легальным продуктом, хотя его можно использовать в незаконных целях, таких как копирование передач с телевизора для создания домашней библиотеки. Верховный суд США пояснил, что действительно законно производить стандартизированные технологии (например, видеомагнитофон, или фотокопировальный аппарат, или даже карандаш), которые используются как для нарушения авторских прав, так и для законных целей, если технология «может быть использована законопослушными пользователями». Один из ведущих адвокатов EFF, молодой юрист из Стэнфорда по имени Фред Фон Ломанн, «имел серьезные основания полагать, что дело Грокстера станет решающей битвой в будущем понимании прецедента Sony Betamax». Он и компании соответчики утверждали, что Каzаа подпадает под прецедент Sony Betamax, потому что это была управляемая пользователями, универсальная технология, которая имела значительное легальное использование, как и видеомагнитофон. Как и Sony, но в отличие от Napster, Kazaa не контролировал действия своих пользователей.

В дополнение к этому правовому аргументу, Фон Ломанн и другие попытались представить дело как одну из будущих технологических инноваций. Медиа-индустрия, как они утверждали, пыталась остановить новую и важную технологию по той простой причине, что это ставит под угрозу их способ ведения бизнеса. Суды, применяющие закон об авторском праве, утверждал Фонд EFF, должны быть осторожны, чтобы не убивать технологические инновации во имя сиюминутного соблюдения авторских прав. Закон об авторском праве всегда был достаточно гибким, чтобы позволить новым технологиям выходить на рынок, и то же самое должно быть в эпоху Интернета.

Эти аргументы заставили истцов защищаться. Окружной судья Уилсон хотел знать, «делают ли [обвиняемые] что-либо, кроме распространения программного обеспечения, для того, чтобы активно содействовать нарушению авторских прав, и могут ли они сделать что-нибудь, чтобы это остановить?». Программное обеспечение Kazaa было разработано таким образом, что на эти вопросы пришлось ответить отрицательно. Kazaa, в отличие от Napster, не играла никакой роли в облегчении пользователем обмена музыкой.

Таким образом, EFF утверждала, что Kazaa ничем не отличается от видеомагнитофона, фотокопировального устройства и любой другой технологий, которую используют как в законных, так и в незаконных целях. Аргументы EFF вряд ли были пуленепробиваемыми. Компании-ответчики знали, что программное обеспечение Kazaa преимущественно использовалось в незаконных целях. Действительно, они рекламировали себя как замену Napster и зарабатывали деньги на том же бизнесе, что и ранее запрещённая Napster. Но, тем не менее, аргументы были достаточными и убедительными для судьи Уилсона. 25 апреля 2003 года он вынес р<