В 1939 -1941 гг. , или готовил ли сталин «сырьевой рычаг» для гитлера

// Вестник РУДН. Серия «Международные отношения». 2007. № 1 (8). С. 44-47.

 

Как известно, 23 августа 1939 года между СССР и Германией было заключено политическое соглашение - Пакт Молотова-Риббентропа. Однако практически во всех исследованиях не учитывается, что всего за четыре дня до заключения пакта в Москве был совершён прорыв в двусторонних отношениях - подписан экономический договор. В течение двадцати двух месяцев его реализации осуществлялось военно-экономическое сотрудничество, обмен товарами и технологиями в объёме около 1,2 млрд. марок, а сумма размещённых заказов достигла более З-х млрд. марок. Целью данной работы является попытка объяснить сущность и характер внешнеэкономической политики СССР по отношению к Германии, а также её политические последствия накануне Великой Отечественной войны.

В целом, ситуация в Европе в период 1939-1941 гг. характеризовалась как крайне неблагоприятная для дипломатической и внешней торгово-экономической деятельности СССР. По оценке Конъюнктурного института Наркомата внешней торговли (НКВТ) для Советского Союза к 1940 г. фактически отпали рынки Великобритании, а также Франции, Бельгии, Голландии и других стран, которые были оккупированы вермахтом и включены в экономическую сферу Германии. «Тяжёлые времена» для внешней торговли СССР настали ещё раньше.

Огромное значение имеет и то обстоятельство, что в ходе экономического сотрудничества решалась задача модернизации промышленности страны (увеличивалась обороноспособность) за счёт немецких промышленных технологий, в которых СССР отказывали США и Великобритания. Между тем, как свидетельствуют документы, Советский Союз действительно нуждался в новейших технологиях западных стран и, согласно установочным документам, рассматривал внешнюю торговлю с ними прежде всего как «средство использования материальных, технических резервов и достижений капиталистических стран для строительства своей экономики)). Немецкие технологические решения (в материальном виде представлявшие станки, силовые агрегаты, чертежи и т.п.), которые удалось получить, успешно применялись в области производства вооружений и боеприпасов, машиностроении и оптики, химии и металлургии. Есть все основания предполагать, что при заключении экономических соглашений определяющим мотивом советского руководства было желание выстроить схему сотрудничества таким образом, чтобы Германия крайне нуждалась в экспорте, а по отдельным статьям и вовсе зависела от поставок стратегического сырья из СССР. Несомненно, в расчёт было принято и то обстоятельство, что объективные потребности набирающей силу германской экономики во всё возрастающем масштабе сталкивались с нехваткой сырья и продовольствия. Программа перевооружения двигалась вперед, подгребая под себя всю экономику третьего рейха, но сырья крайне не хватало. Ситуация заставляет правительственные круги Германии искать страны, способные стать поставщиками дешёвого стратегического сырья. Такой страной на Европейском континенте мог стать только СССР.

Принятие на себя роли главного поставщика стратегического сырья (нефтепродуктов, в том числе авто- и авиабензина, газойля, смазочных масел, хромовой руды, марганцевой руды, асбеста, платины, иридия, зерна и др.) давало все шансы СССР укрепить свои позиции на дальнейших переговорах и создать своеобразный «сырьевой рычаг» для перспективного давления на Германию. Таким образом, став главным поставщиком продовольствия и стратегического промышленного сырья для Германии, Сталин мог с этих позиций фактически диктовать свои условия немцам. В любом случае, роль монопольного сырьевого «кормильца» была весьма серьёзным аргументом в ходе дальнейших переговоров. Можно сделать вывод, что в основу советской внешней политики по отношению к Германии в предвоенный период был положен метод достижения политических целей экономическими средствами. Данный тезис идёт в разрез с устоявшимися в историографии утверждениями о том, что внешняя политика СССР характеризовалась отсутствием экономического прагматизма и, в первую очередь, была ориентирована на экспорт идеологии, стремилась добиться коллективной безопасности, достигнуть двухсторонних соглашений с западными демократиями. Эти моменты присутствовали. Внешняя политика СССР была, действительно, сильно идеологизирована и догматически зашорена. Однако её трудно упрекнуть в отсутствии как экономического, так и политического рационализма. Вместе с тем необходимо чётко осознавать, что расчёт советского военно-политического руководства на то, что Германия вознамерится получить большую прибыль от монопольного (при этом чрезвычайно выгодного) советского экспорта, чем от грабительской войны, не оправдался. Германские руководящие круги хорошо оценивали реалии того времени. В интересах своей экономической безопасности они пытались диверсифицировать каналы поставки стратегических материалов. В этом отношении для Германии чрезвычайно важна была Швеция, с которой был заключён ряд торговых соглашений. Советское руководство придавало большое значение данному вопросу. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что на добывание информации о роли Швеции в оснащении Германии была ориентирована советская разведка. «Потенциал Швеции был полностью поставлен на службу Германии. Только благодаря поставкам железной руды Германия обеспечивала себя боевой техникой. Прекрати Швеция поставки этого сырья, Германия не провоевала бы и года. По-моему Гитлер не смог бы начать войну, если бы Швеция отказала ему в поставках железной руды», - пишет в своих мемуарах ветеран советской разведки К. Синицын, работавший в Стокгольме.

Резюмируя, отметим, что ситуация, в которой СССР выступал главным поставщиком стратегических ресурсов для Германии (в единоличном распоряжении которой находилась практически вся Европа), очень напоминает современное положение международных дел. Взявшая на себя обязательства по энергетической безопасности Европы (снабжению её стратегическими ресурсами) Российская Федерация, хоть и в новом качестве, но фактически повторяет внешнеэкономическую политику СССР по отношению Германии в 1939-1941 гг. В обоих случаях речь идёт об экспорте стратегических ресурсов, а также о политическом подтексте, который стоит за этим.

 

Полторак С.Н., Планировал ли Советский Союз нападение на фашистскую

Германию? (Анализ некоторых взглядов Резуна-Суворова) //

Вестник Академии права и управления. 2011. № 23. С. 184-189.

 

Примерно в 1992-1993 гг. в России появились первые публикации бывшего советского военного разведчика Резуна, выбравшего себе дважды победный псевдоним - Виктор Су­воров.

Многим известны его книги, в том числе и такие как «Ледокол», «День "М"», «Контроль», «Освободитель», «Аквариум», «Беру свои слова обратно».

Свое отношение к публикациям Виктора Суворова и к нему как к человеку я неоднократно высказывал в научных публикациях. Замечу лишь, что Резун, по моему мнению, очень талантливый предатель своей страны. Заявляю это без всяких эмоций, не желая навешивать ярлыки. У меня есть для этого основания.

Те, кто знаком с книгой В. Суворова «Аквариум», вероятно, помнят о том, что офицер Совет­ской армии Резун был профессиональным военным разведчиком, но как «борец с советским режимом» осел в Англии, где и стал писать свои книги.

Резун в своих работах неизменно пытается показать себя противником Советской власти. На бумаге у него это получается. Но на деле все было по-другому. Мне хорошо известны тех­нологии отбора офицеров на учебу в так называемую Академию Советской Армии, в которой во времена Советского Союза готовили военных разведчиков: ряд моих сослуживцев прошли такую школу. Представители ГРУ приезжали в обычные боевые части и отбирали кандидатов для поступления в свой вуз. Отбирали лучших специалистов, интеллектуалов, настоящих слу­жак, обязательно - членов КПСС со стажем.

Резун в своих книгах доказывал, что он стал разведчиком для того, чтобы бороться против Советской власти. Вся его жизнь до момента перехода на сторону противника говорит со­вершенно о другом: он был великолепным карьеристом. Сельский паренек с Украины сумел попасть в Суворовское училище, потом получить высшее военное образование, дослужить­ся до самостоятельной офицерской должности. Очень своеобразная «борьба» с Советской властью!

Не могу не отметить, что Резун обладает великолепными аналитическими способностями. Но мыслит он именно как разведчик, а не как историк. Он блестяще собирает в единое целое многочисленные разрозненные факты, но, к сожалению, неквалифицированно делает обоб­щающие выводы.

Идея Резуна, по поводу которой мне хотелось бы высказать свое мнение, очень проста. Он считает, что Советский Союз готовился напасть на гитлеровскую Германию, поэтому Гитлер нанес по СССР упреждающий удар.

Пожалуй, не существует какой-то «волшебной» фразы, какого-то сногсшибательного аргумента, способного раз и навсегда убедить людей в неправоте позиции Резуна.

Прежде всего нужно обратиться к событиям 1917 и 1918 гг. Как известно, Советская Россия, в которой произошли революционные события, и кайзеровская Германия, потерпевшая со­крушительное поражение в Первой мировой войне, оказались двумя мировыми изгоями, что наложило отпечаток и на историю их взаимоотношений, и на процесс их дальнейшего само­стоятельного развития.

В апреле-мае 1922 г. прошла Генуэзская конференция, за которой последовала нормализа­ция советско-германских отношений. Два изгоя были вынуждены объединить свои экономи­ческие, а частично и политические усилия, чтобы выдержать внутриевропейскую и мировую конкуренцию. Они «подпирали» друг друга долгие годы, что не могло не влиять на различные аспекты внутригосударственной жизни обеих стран.

Советский Союз нацеливал свою стратегию на победу мирового пролетариата над мировой буржуазией, а германский фашизм планировал победу арийцев над «низшими расами».

Ни один здравомыслящий ученый не возьмется подсчитать, как скоро должны были осуще­ствиться эти стратегии. Внутриполитические проблемы оказались для СССР столь серьезными, что все силы они сосредоточили именно на них: на индустриализации и коллективизации сельского хозяйства.

Сходные проблемы вынуждено было решать и германское руководство. Гитлеру досталась в политическое наследство страна, значительная часть населения которой была сторонницей социал-демократических взглядов. Кроме того, в стране было семь миллионов безработных, что, мягко говоря, не способствовало экономической и политической стабильности в стране. Выдвинутые Гитлером национал-реваншистские идеи по своей сути были безнравственными, но они нашли отклик у огромной части населения Германии. Гитлер оказался хорошим пси­хологом и организатором, сумев собрать политические дивиденды на ниве борьбы немцев с собственным комплексом национальной и политической неполноценности.

Существует миф о том, что только два человека - Сталин и Гитлер - решали вопрос о начале войны. Разумеется, это глубочайшее заблуждение. Ни Гитлер, ни Сталин не могли самостоя­тельно решать столь крупный политический вопрос. Они могли оказать влияние на различные стороны взаимоотношений двух стран и не более того.

В середине 1930-х гг. советские политики и военачальники очень туманно представляли себе перспективы будущей войны. В частности, один из крупнейших военных теоретиков М.Н. Туха­чевский считал, что, скорее всего, в ближайшей мировой политике следует ожидать военного противоборства между Великобританией и США, которое развернется где-нибудь «на границе Канады». Тогда только-только начало формироваться представление о том, что Германия - это один из главных «поджигателей» войны.

В чем были аргументы Резуна? Научно обоснованных идей у него не было. Зато был набор цитат. Среди них - ссылка на Фрунзе («Мы партия класса, идущего на завоевание мира»), ссылка на Сталина («Если с какого-нибудь конца начнется революционная встряска Европы, то это с Гер­мании... и победа революции в Германии есть обеспечение победы международной революции»), его же («Мы делаем дело, которое в случае успеха перевернет весь мир и освободит весь рабочий класс»), ссылка на Антонова-Овсеенко («Сталин был хитрее Гитлера. Хитрее и коварнее»).

В качестве оправдания своей версии Резун сообщал о запасах советского военного имуще­ства, о якобы наступательных характеристиках советских танков и самолетов. Его сведения - это мозаика, составляемая им самим по собственному усмотрению, в результате чего получалась та картина, которую хотелось видеть автору.

В середине 1990-х гг. многие российские историки ввязались в полемику: прав Резун или не прав, доказывая, что Сталин собирался напасть на Гитлера. Выступления российских историков сработали лучше любой рекламы, сделав книги Резуна очень популярными. Но никто ничего толком доказать не смог. Не потому, что рассуждения Резуна были верными, а потому, что сама система аргументации была неубедительна. Глупо говорить о какой-то модели танка или о коли­честве пар сапог, комментируя столь важное заявление. Тут нужно скрупулезно анализировать содержание политики не только СССР и Германии, но и многих других государств.

Резун утверждал, что Сталин отдал приказ о начале тайной мобилизации 19 августа 1939 г. Этот день он считал днем, «когда Сталин начал Вторую мировую войну». Не приводя каких-либо убедительных аргументов, Резун утверждал: «Тайная мобилизация должна была завершиться нападением на Германию и Румынию 6 июля 1941 г. Одновременно в Советском Союзе должен был быть объявлен День "М" - день, когда мобилизация превращается из тайной в открытую и всеобщую.

Тайная мобилизация была направлена на подготовку агрессии, для обороны страны не де­лалось ничего. Тайная мобилизация была столь колоссальна, что скрыть ее не удалось. Гитлеру оставался только один шанс - спасать себя превентивным ударом. Гитлер упредил Сталина на две недели. Вот почему День "М" не наступил».

Если бы все было так, то это нашло бы отражение в рабочих документах гитлеровского ру­ководства, да и ведомство Геббельса не молчало бы. Однако нападение Германии готовилось в тайне.

Как известно, 23 августа 1939 г. между Германией и Советским Союзом был подписан секретный дополнительный протокол, ставший важным «довеском» к Пакту о ненападе­нии между двумя странами. В этом документе отмечалось: «По случаю подписания Пакта о ненападении между Германией и Советским Союзом Социалистических Республик ниже подписавшиеся представители обеих сторон обсудили в строго конфиденциальных бесе­дах вопрос о разграничении их сфер влияния в Восточной Европе. Эти беседы привели к соглашению о следующем:

1. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР. В этой связи заинтере­сованность Литвы в районе Вильно признана обеими сторонами.

2. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан. Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон со­хранение Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий. В любом случае оба Правительства разрешат этот вопрос путем дружеского согласия.

3. Касательно Юго-Восточной Европы советская Сторона указала на свою заинтересован­ность в Бессарабии. Германская Сторона ясно заявила о своей полной незаинтересованности в этих территориях.

4. Данный протокол рассматривается обеими сторонами как строго секретный».

До сих пор многие авторы подчеркивают необычность этого секретного протокола. На самом же деле история международных отношений знает величайшее множество примеров похожих международных договоренностей.

Как известно, положения этого протокола были реализованы на практике. Что же касается последовавших позже событий, то они диктовались той политической обстановкой, которая сложилась уже в более позднее время. А изменилось к июню 1941 г. многое. Между Германией и Советским Союзом уже не было «буфера» - они стали пограничными государствами. Герман­ская экономика развивалась стремительно, наращивая военную составляющую. Советский Союз же проявил свою военную неподготовленность в войне 1939-1940 гг. с Финляндией, потеряв, по официальным сведениям, более 130 тысяч человек, а реально, вероятно, значи­тельно больше.

Сталину и другим государственным деятелям СССР было ясно, что Советские Вооруженные Силы к масштабным боевым действиям не готовы и готовы будут не скоро. О нападении на Германию помышлять было бы равноценно самоубийству.

Если бы Советский Союз планировал начать войну против фашистской Германии, то этот вопрос наверняка бы неоднократно выносился на обсуждение Политбюро ЦК РКП(б) и других высших руководящих органов. Мне такие документы до сих пор не известны, хотя повестки дня партийных съездов, пленумов, рабочих заседаний высших партийных и советских органов уже не являются секретом. Без принятия решений на высоком уровне, без контроля над их выполнением подготовка к войне была бы немыслимой.

Таким образом, идеи Резуна - весьма надуманны. К сожалению, его книги - это очередные попытки сделать историческую науку инструментом в руках нечистоплотных политиков.