В книге приведены редкие фотографии и многочисленные комментарии к авторскому тексту, сделанные Борисом Натановичем.

 

Теперь о том, что я нашел и чего не нашел в книге. Я читаю и перечитываю АБС на протяжении полувека, поэтому сведения о них и анализ ряда их произведений были для меня чрезвычайно интересны. В 1963 или 1964 году, когда я учился на первом или на втором курсе физфака ЛГУ, Борис Стругацкий приходил к нам – помню, что та встреча состоялась в Большой физической аудитории и произвела на меня огромное впечатление. Тогда я и помыслить не мог, что когда‑нибудь лично познакомлюсь с БН – причем не в качестве физика, а в качестве собрата по писательскому ремеслу. Поистине неисповедимы пути Господни!

Я никогда не занимался исследованием творчества АБС, я просто их читатель. По этой причине множество содержащихся в книге сведений о биографии АБС и истории создания их книг были для меня новыми и безусловно изменившими мой взгляд на творчество АБС – можно сказать, его углубившими. С большим вниманием я прочитал интервью в части 3, в которых содержатся мнения БН по различным аспектам политической жизни России. Далеко не со всем я согласен – мне кажется, что ситуация много хуже, чем ее представляет БН. Хотя, честно говоря, и в его высказываниях мало оптимизма.

Теперь о том, чего я в книге не нашел. Для меня самым интересным, самым потрясающим произведением АБС является повесть «За миллиард лет до конца света». Почему так, объяснять здесь не буду; отмечу только, что эта вещь симбатна тем потаенным обстоятельствам, в силу которых я стал физиком. Увы! Повесть не попала в десятку лучших произведений АБС, и я по‑прежнему ничего не знаю о том, как авторы ее написали.

 

Исторические романы Елены Хаецкой:    Бертран из Лангедока. Изд‑во «АСТ», 2002, 430 стр., тираж 7000 экз.; Дама Тулуза. Изд‑во «АСТ», 2003, 382 стр., тираж 7000 экз.

Читать Хаецкую – сплошное удовольствие, а тем более ее романы, посвященные французскому Средневековью, рыцарским временам и трагической эпохе в истории Прованса – искоренению катарской ереси. В книге «Дама Тулуза» приведены воспоминания Хаецкой о ее паломничестве в Монсегюр, которые я прочитал с большим интересом – хорошо написано, с юмором и с чувством. Что до «Бертрана», то там есть вторая повесть, читанная мною раньше, – «Мракобес», вещь трагическая и очень сильная. В «Бертране» я ознакомился и с превосходной статьей Володихина, посвященной творчеству Елены Хаецкой.

В этой статье лишь одно вызвало мое неприятие – то, что критик относит «Бертрана» к «сакральной фантастике». Этот термин мне вообще непонятен, и дробление жанра на столь странные и не имеющие четкого определения подвиды доверия не вызывает. По моему мнению, «Бертран из Лангедока», «Мракобес» и «Дама Тулуза» не более фантастика, чем «Фараон» Пруса, «Вавилон» Фигули и романы Гулиа. Все эти вещи резко отличаются от артуровской фэнтези Мэри Стюарт или «Тезея» Мэри Рено, и мне кажется вполне очевидным, что Хаецкая написала именно исторические романы. Возможно, мое мнение обусловлено тем, что исторический жанр я люблю и ценю больше фантастики.

Как жаль, что Лем и Стругацкие не писали исторических романов!

 

Станислав Лем.    Так говорил… Лем. Изд‑ва «АСТ», «Хранитель», 2006, 764 стр., тираж 3000 экз.

Название этого толстого тома явно перекликается с книгой «Так говорил Заратустра». Но у Ницше Заратустра наговорил примерно на 250 книжных страниц, а беседы с паном Станиславом оказались более обстоятельными и заняли втрое больше места. Что неудивительно – мы живем в сложные времена.

Мое отношение к Лему глубоко личное, я считаю его своим учителем и рассматриваю в первую очередь как выдающегося философа‑футуролога. На мой взгляд, фигуры древнеперсидского мистика и пророка Заратустры и нашего современника Лема как минимум равновелики, хотя я бы отдал Лему предпочтение – он был пророком без всякой мистики. В отличие от прогнозов Азимова и Кларка, тоже баловавшихся футурологией, предсказания Лема более суровы, и я склонен им доверять.

Книга «Так говорил… Лем» содержит подробные беседы с писателем, проводившиеся в период с 1981 по 2004 год в основном польским критиком Станиславом Бересем; также включены три интервью, взятых у Лема нашими соотечественниками. Фактически это диалоги, поскольку Бересь подробно обосновывает свои вопросы, высказывает собственное мнение, а временами спорит с Лемом; Лем же отвечает с не меньшей подробностью, и его ответы иногда занимают страницу, две или три. Диалоги разбиты по темам, составляющим книжные главы. Есть глава воспоминаний, в которой Лем рассказывает о своей юности и начале писательской карьеры; есть главы, посвященные текущей политике, религии, оценке тех или иных произведений, научным прогнозам и развитию нашей цивилизации. В целом это важный документ, дополняющий творчество Лема; бесспорно, эта книга помогает лучше понять взгляды великого писателя на наш земной мир и Вселенную.

Я бы отметил жестокую логику и цельность этих взглядов.

 

Лем полагает, что ничего хорошего в будущем нас не ждет и что причины нелепых цивилизационных конфликтов нашей эпохи, которую мы считаем столь высокоразвитой (войны, терроризм, религиозный фанатизм, технологические опасности, угнетение окружающей среды и т. д.), коренятся в устройстве нашего мозга, в способе человеческого мышления и порождаемой им ущербной этике.

 

Лем не предсказывает ужасов вроде падения метеорита или конца научного прогресса; наоборот, он уверен, что наука и технология будут непрерывно развиваться, что это – факт объективной реальности и что призывы «вернуться к природе» – пустые мечты. Но он подчеркивает, что прогресс сам по себе не несет добра или зла, а лишь усложняет существование человека, подбрасывая ему всевозможные вызовы. Например, такой: предположим, произошла массовая роботизация производства и сферы услуг, и в результате миллиарды людей остались без работы. Их вполне можно кормить, одевать, развлекать, ибо высокоэффективная технология это допускает, но смысл жизни окажется утерянным. Лем подходит к такой ситуации с бо́льшим реализмом, чем Ефремов в «Туманности Андромеды», развенчивая одну из «коммунистических легенд» – что каждый человек способен к творчеству. По Лему, творческий дар – редкость, и обладает им, возможно, один процент земного населения. Что же делать толпам бесталанных? Вот проблема, которую надо решать сегодня, так как этот вызов будущего уже стучится в наши двери.

Напомню, что Станислав Лем (1921–2006) прожил долгую жизнь, повидал многое, над многим размышлял. Он, бесспорно, выдающийся мыслитель нашей эпохи. А это значит, что нужно прислушаться к его пророчествам.

 

Уильям Голдинг.    Двойной язык. Изд‑во «АСТ», 2001, 239 стр., тираж 5000 экз; Бог‑скорпион. СПб.: изд‑во «Азбука», 2000, 277 стр., тираж 8000 экз.

Мне повезло – мне достались две книги Голдинга, которых у меня не было. Я купил задешево уцененные издания 2000 и 2001 гг., что говорит о явном оскудении в среде питерских интеллектуалов. Уильям Голдинг (1911–1993) – один из великих писателей двадцатого века, фигура, равная Хемингуэю, Ремарку, Торнтону Уайлеру и, если угодно, нашим Булгакову и Солженицыну. Впервые я познакомился с ним в далекой юности, прочитав в журнале «Вокруг света» его роман «Повелитель мух». Будучи молодым и глупым, я воспринял Голдинга как писателя‑приключенца.

Спустя много лет мне удалось приобрести сборник его романов «Шпиль» (М.: Прогресс, 1981 г.), где были три вещи: «Повелитель мух», «Наследники» и «Шпиль». Прочитав их, я понял, сколь велик, самобытен и мудр этот автор. Можно сказать, что он трудился в редком жанре притчи, облекая ее в одеяния исторической повести. Есть у него повествования о Древнем Египте, о Риме и Греции, о доисторической эпохе, но это всегда притча – то есть нечто такое, где говорится о всечеловеческих и вневременных ценностях. Пересказывать его вещи бесполезно, и я этого делать не буду. Советую его почитать.

 

Даниил Гранин.    Вечера с Петром Великим. М. – СПб.: изд‑ва «Центрполиграф», «МиМ‑Дельта», 2009, 447 стр., тираж 3000 экз.

Андрей Буровский.    Россия, которая могла быть. Изд‑во «ОЛМА‑ПРЕСС», 2005, 509 стр., доп. тираж 3000 экз., и другие книги А. Буровского об эпохе Петра Великого.

Гранин – крупный писатель, Буровский – ученый‑историк и философ, тоже писатель, и их книги я прочитал с большим интересом. Оба автора пишут о Петре достаточно подробно и откровенно, не обходят «острые углы» – зверства Петра, его пьянство, сексуальную распущенность и т. д. (хотя Буровский, конечно, описывает эти фокусы с большей детализацией). Однако взгляды Гранина и Буровского на личность Петра диаметрально противоположны.

Гранин считает его гением, вытащившим Россию из болота застоя; всякие же причуды объясняет жестокостью эпохи и тяжелым детством (был свидетелем убийств, напуган стрелецким бунтом и т. д.). Мне показалось, что у Гранина проходит и такая мысль: гениальную личность нельзя оценивать с обычных общечеловеческих позиций, ибо нам, малым, не дотянуться до помыслов великих, не осознать масштабы творимого ими добра и зла.

Что до Буровского, то он к Петру беспощаден и считает его душевнобольным извергом, который нанес России огромный вред, ощущаемый до сих пор. Это доказывается не только анализом деяний Петра, но в более широком контексте.

 

Буровский рассматривает допетровскую эпоху, весьма положительно характеризуя ситуацию в России (она была вовсе не застойной), собственно петровское время и эпоху его ничтожных преемников (вплоть до Екатерины Великой).

 

Все это описано очень убедительно, на базе фактического материала о состоянии экономики страны, ее культуры, политики, военного дела, развития торговли и промышленности. Буровский утверждает, что, если бы не случай, отдавший власть бесноватому правителю, мы бы имели сейчас совсем другую Россию.

Но это уже из области фантастики. Что же касается оценки личности Петра I, то аргументы ученого‑историка представляются мне более вескими, чем версия писателя. Буровский прав: Петр был деспотом и извергом, закабалившим страну, ввергнувшим ее народ в рабство. Рабское миропонимание до сих пор доминирует в нашем обществе. Петр наглядно продемонстрировал, что высший – царь, генерал, начальник – может куражиться над низшим, топтать и унижать его, лишать достояния и жизни, не тревожась о совести и не боясь Бога. Хамство и безжалостность, которыми, к сожалению, отличаются наши люди, в значительной мере пошли от Петра.

 

Колин Маккалоу.    Песнь о Трое. М. – СПб.: изд‑ва «ЭКСМО», «Домино», 2009, 542 стр., тираж 10 000 экз.

Книга очень знаменитого автора – вспомните «Поющие в терновнике». На сей раз Маккалоу обратилась к гомеровскому сюжету, к событиям войны ахейцев с Троей. Я бы сказал, что ее роман написан в традиции Мэри Рено («Тезей») и Мэри Стюарт (трилогия о Мерлине и короле Артуре), суть которой в следующем: автор старается дать рациональное объяснение мифологическим событиям, что придает повествованию реальность, заставляет читателя верить сказочному действу. На мой взгляд, Рено и Стюарт справились с этой задачей лучше Маккалоу, сохранив в своих книгах таинственную патину мистики.

Маккалоу же все мистическое и божественное постаралась изгнать, насытив свой вариант Троянской войны не просто рационализмом, а реалиями войн XX века, которые велись не ради чести державы и не из‑за прекрасных женщин, а сугубо по экономическим причинам. Это сильно снизило эмоциональную составляющую романа. У Маккалоу Елена Прекрасная – просто шлюха, Парис – мелкий бабник, Одиссей и Диомед – мужеложцы, Приам – глупый старый властолюбец, Менелай – плаксивый обманутый супруг, Агамемнон – кукла, которой вертит Одиссей, и даже Ахилл на героя не очень похож. К тому же все персонажи – лицемеры, лишенные искренней веры в богов, а лишь декларирующие ее перед народом и войском. Эта нарочито «невозвышенная» трактовка персонажей и событий сыграла с Маккалоу плохую шутку: при чтении ее романа волей‑неволей вспоминаешь «Илиаду», и становится очевидным, кто из двух авторов велик, а кто много‑много мельче.

Я не хочу сказать, что Колин Маккалоу написала плохую книгу, но убежден, что книга могла быть гораздо лучше. Во всяком случае, по тем ожиданиям, какие предъявляются к автору «Поющих в терновнике».

 

Александра Романова.    Кукольник., СПб.: изд‑во «Геликон Плюс», 2008, 203 стр., без указания тиража.

Эта книга досталась мне, потому что 27 апреля 2010 года мы принимали Романову в члены нашего писательского союза. И приняли с большим удовольствием. Я подозреваю, что Романова издала книгу за свой счет, ибо в «Геликон Плюс» так принято. Это очень печально. Я знаю и других женщин‑писателей с хорошими текстами, которым в печать никак не пробиться. Пишут они, как Романова, не басни в стиле Юлии Шиловой, а серьезную, иногда трагическую прозу. Я бы назвал это женским городским романом, ибо автору‑мужчине так не написать. Отчасти эти дамы выдумывают, отчасти пишут о своей реальной судьбе, и сразу видно – есть им что сказать. Читатели тоже нашлись бы, хоть на три тысячи тиража, а вот издателей нет. Печально!

 

Героиня Александры Романовой – тоже Александра Романова, молодая женщина, талантливый художник кукольного театра. Работы нет, перебивается в Питере случайными заработками. И вдруг приглашают ее на периферию для участия в постановке конкурсного спектакля. Едет она туда и делает этот спектакль, делает как сценарист, режиссер и художник, душу вкладывает, и ее спектакль получает на конкурсе премию. Только он уже не ее, другой приписался режиссер, ему и слава, а ограбленной Саше Романовой – волчий билет за неуживчивость. С тем она и возвращается в Петербург.

 

Грустная и очень реалистичная история, но написано так, что не остается тягостного чувства и даже злости на мерзавцев, обокравших героиню. Для себя я подвел такой итог: ну, обокрали, и черт с ними, с бездарями! Счастья все равно им не будет. А у Саши остается ее талант, ее обаяние, ее молодость. Разве это не главное?

Уверен, Саша себя еще покажет. И Александра Романова тоже.

 

 

[1] Я пересказал сюжет книги «Кукольник» молодой петербургской писательницы Александры Романовой (СПб, изд‑во «Геликон Плюс», 2008). Как видите, ей удалось опубликовать свое произведение. Так что и вы не должны терять надежду. – Прим. авт.

 

[2] В четвертой части будет подробно рассмотрена градация персонажей: главные герои, персонажи второго плана, персонажи третьего плана, упоминаемые личности. – Прим. авт.

 

[3] Греческий роман. – М.: Правда, 1988. – Прим. авт.

 

[4] * Сергей Андреев. Многоликое одиночество: Сборник. – СПб.: БЛИЦ, 2001. Публикуется с разрешения автора. – Прим. авт.

 

[5] Цит. по: Хотчнер А. Э. Папа Хемингуэй. – М.: Текст, 2002. С. 349.

 

[6] Образ жизни (лат.).

 

[7] 1 Филип Фармер, известный американский фантаст, писал книги о Тарзане, придуманном Эдгаром Берроузом, и Филеасе Фогге, герое романа Жюля Верна «Вокруг света за восемьдесят дней». Еще более яркий пример – Конан Варвар, творение Роберта Говарда; истории о нем пишут до сих пор, и они составили огромную серию. Также упомяну роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», чьи персонажи перебрались затем в «Скарлетт» Александры Рипли. – Прим. авт.

 

[8] Буду благодарен, если читатели сообщат об учебных заведениях, которые остались мне неизвестными. Но подчериваю: речь идет не о студиях, а о курсах, на которых дается образование в течение года или двух лет (с защитой и выдачей диплома государственного образца). – Прим. авт.

 

[9] Недавно на наш телеэкран вышел превосходный исторический сериал «Столпы земли», снятый по роману Кена Фоллетта (также продается на диске). Думаю, большинство читателей познакомились с Фоллеттом по этому фильму. – Прим. авт.

 

[10] Храните благоговейное молчание. – Прим. авт.

 

[11] К сожалению, мне не известно, изданы ли книги Маргулис, Вайнберга и Уилсона на русском языке. – Прим. авт.

 

[12] Имеется в виду археологический роман «Боги, гробницы, ученые». Книга, безусловно, занимательная, однако не лишенная нелепостей – полагаю, связанных с тем, что автор – не ученый, а журналист. – Прим. авт.

 

[13] Вспомним хотя бы прекрасную книгу Войскунского и Лукодьянова «Очень далекий Тартесс». – Прим. авт.