Если ты думаешь, что твой друг хочет это сделать

В одной из ученых работ, посвященных подрост­кам, говорится, что половина всех опрошенных маль­чиков утверждают, что они обязательно рассказали бы взрослым, если бы их друг собирался совершить само­убийство. У девочек эта цифра была несколько выше. Я считаю, что твоя первая обязанность — сохранить чужую жизнь, даже если это будет стоить тебе дружбы. В конце концов, если твой друг убьет себя, ты все равно потеряешь друга. Важно, чтобы в данном случае ты доверял своим инстинктам и, если тебя беспокоит поведение друга, действовал так, как подсказывают тебе твои чувства. Лучше ошибиться, чем опоздать. Обрати внимание на следующие признаки:

Разговоры о самоубийстве (типа “Я лучше себя убью”).

Желание пофантазировать вслух на эту тему. Скулеж на тему “Я никому не нужен”, “Никто все равно тосковать обо мне не будет”.

Чрезмерное внимание к мотивам смерти в музыке, искусстве или литературе.

Раздача наиболее ценных для твоего друга вещей. Если твой друг бросает такие намеки, спорь с ним. Говори с ним, выслушивай его. Дай ему почувство­вать, что он желанен, постарайся уверить его, что раны со временем заживут, кроме пулевых ранений в голову. Если ты чувствуешь близкую опасность, останься с другом до тех пор, пока это его настроение не пройдет. Убеди его обратиться за помощью к специалистам. Расскажи об этом тому взрослому, которому ты до­веряешь, тому взрослому, который может организо­вать для твоего друга помощь. Но самое главное — покажи своему другу, что тебе не все равно.

Ты можешь заметить, что после первого разговора на эту тему твой друг вроде бы обрел прежнее состоя­ние духа. Это старый трюк! Это вовсе не значит, что кризис миновал, просто мысль о возможном само­убийстве как выходе приносит как бы временное ус­покоение. Человеку кажется, что он снова обрел конт­роль над своей жизнью, что вскоре все проблемы разрешатся. В одном исследовании сказано, что 75 процентов тех, кто совершил самоубийство, за месяц или даже менее до этого посещали врача, и сигналы опасности не были замечены или на них не обратили должного внимания.

И вот еще что надо иметь в виду: не все из тех, кто совершил неудачную попытку, не пробуют повторить ее вновь. Говорят, что первая попытка пересечь линию между жизнью и смертью наиболее трудна.

Если ты всерьез думаешь о самоубийстве, я настаи­ваю, умоляю тебя: поговори с кем-то, кто может по­мочь... если кто-то из твоих друзей принял сверхдозу таблеток, тут же звони в полицию или в “Скорую помощь”.

 

 

БЕГСТВО ИЗ ДОМА

Если тебе некуда деться от проблем, то бегство из дома как способ их решения — просто никакое не решение. Может, ты решил убежать в ближайший крупный город, чтобы постичь науку жизни на улице? Звучит романтично, не так<ли? Каждый год около 150 тысяч подростков удирают именно по этой при­чине. А потом они исчезают, и никто больше ничего не знает о них.

Жизнь на улице — это не жизнь. Из полутора миллионов ежегодно убегающих американских маль­чиков и девочек большая часть возвращается домой через несколько дней. Но те, кто продержался “на улице” месяц или более, обычно начинают зарабаты­вать себе на хлеб проституцией. Они голодают, заболе­вают и становятся жертвами наркотиков.

Но это я сейчас такой умный, знаю статистику, а когда-то... Мы с моим лучшим другом частенько дели­лись откровениями по поводу тиранов-родителей. Ге­неральный план выглядел так: ночью прокрадываемся в универмаг, берем все походное снаряжение, какое только сможем утащить на себе, каким-нибудь об­разом добираемся до Калифорнии, а там будем жить на берегу океана. Это было чрезвычайно романтично и невероятно глупо, и я рад, что мы так и не собрались это сделать.

Какими бы ужасными ни были домашние пробле­мы, есть гораздо более удачные, чем бегство из дома, способы их решения. Если же ты все же сбежишь, возникнут новые проблемы, только новые будут куда хуже прежних. Если ты — жертва родительской жесто­кости (а именно такие ребята составляют треть всех беглецов), достаточно обратиться в соответствующую организацию, и для тебя приищут временное приста­нище. А если проблемы с родителями вовсе нераз­решимы, тогда для тебя найдут приемных родителей. Мы уже говорили, к кому обращаться в таких случаях. Да, в такой ситуации надо уйти из дама, но пред­варительно найдя, куда уйти.

Если у тебя проблемы в школе и они кажутся неразрешимыми, поговори с родителями о возмож­ности перехода в другую. Проблемы дома? Может, на время перебраться к родственникам? Главное: просто вбежать прочь — это значит бежать в никуда, и какими бы ни были домашние сложности, они ничто по срав­нению с тем, что ждет на улице: одиночество, голод, сутенеры, которые заставят тебя заниматься проститу­цией, да тебя просто может убить какой-нибудь ма­ньяк!

СОВЕТЧИКИ

Если б у меня в детстве были деньги, то я бы непременно обращался за помощью к консультантам. Иметь возможность поговорить о себе с профессионалом, стать центром внимания? Да каждый бы за­платил!

Прежде чем продолжить, важное сообщение: если ты ищешь профессиональной помощи у врача, это не значит, что ты псих. И это не форма наказания, тебе нечего стыдиться. Ты не всегда можешь по­говорить о своих тревогах с друзьями, и для того масса причин. Либо ты сам боишься полностью раскрыться, стать совершенно беззащитным, либо они все равно тебе ничего ценного не скажут. Бывает, что твои друзья — это как раз часть твоей проблемы. С родителями тоже бывает трудно обсуждать серьез­ные вещи. Порой кажется, что их это вообще не ин­тересует.

“Привет, дорогой, как прошел день?”

Вот что хотят услышать большинство родите­лей:

“Отлично, ма! На английском мы изучали Шекс­пира, и я не могу дождаться, когда наконец сяду за стол, чтобы начертить графики по алгебре”.

“О, как замечательно!”

Потрясающий обмен информацией между детьми и родителями! Но мы-то знаем, что жизнь отнюдь не так проста, если только твоя семья не состоит сплошь из лжецов и лицемеров. А что, позвольте осведомить­ся, должен отвечать на мамашин вопрос подросток? Правду? “Ужасно. Я пригласил Сузи Ивенс на свида­ние, а она засмеялась мне в лицо и сказала, что не пойдет, потому что я дятел. Да, у меня действительно есть проблемы, я непривлекателен, и мне пора уже иметь свою девчонку. Что ты по этому поводу дума­ешь?”

Как раз между словами “непривлекателен” и “иметь свою девчонку” мама теряет сознание и падает носом в салат.

В тех случаях, когда ты не можешь или не хочешь поговорить с друзьями или родителями, или когда тебе кажется, что проблема настолько сложна, что требует профессиональной помощи, тебе следует об­ратиться к консультанту-невропатологу, психотерапев­ту. Но кто я такой, чтобы советовать? Я ведь и сам был классически противным дятлом, который тщетно пытался завести “свою девчонку”!

КАРЬЕРА И КОЛЛЕДЖ

Они говорят:

“Когда ты отправишься в школу?

Почему бы тебе не устроиться на работу!

Займись лучше делом!

Посмотри на себя, ты похож на бандита!

Ты думаешь, жизнь — это беспечная прогулка?

Слушай внимательно:

Мы положим конец твоему празднику! Пора уже подумать об ответственности”.

Песня группы “Твистед систер” “Не хочу становиться взрослым”

Выбор профессии может оказаться одним из самых трудных выборов в твоей жизни. Прекрасно помню, как я проходил тест, который должен был определить мои сильные и слабые стороны применительно к делу, которым я мог бы заниматься. По результатам провер­ки я с равным успехом мог бы выбирать профессию:

а) ассенизатора, б) посла, в) совмещать эти две долж­ности. Мне кажется, основными критериями отбора были: а) горы мусора в моей комнате, б) мое пристра­стие к итальянской кухне. Сильно помог мне этот тест!

На самом деле все это тестирование я проходил просто так, от дури. С восьмилетнего возраста, увидев выступление “Битлз” в телепрограмме “Шоу Эда Сал-ливэна”, я уже точно знал, чем буду заниматься в этой жизни. Публика на выступлении великих англичан ре­вела как полоумная, и я подумал: “Мне это подходит”. Если у меня и возникли сомнения относительно воз­можности стать рок-музыкантом, то они исчезли в том же году, когда я попробовал спеть песню на рождест­венском карнавале. Дело было в папином клубе — я вышел на сцену, зал был битком набит предками, все прожектора направили на меня. Когда я закончил петь, все принялись аплодировать. На мне не было никакого такого “рокового” костюмчика, длинные во­лосы я еще не отрастил, жидкий азот в том клубе не применялся, но ощущение восторга от этого первого в своей жизни концерта я помню и сегодня.

Я мечтаю только об одном. В сладких снах я видел газетные объявления: “Требуется рок-вокалист. Муж­чина. Должен стоически выдерживать шквал аплодис­ментов и лавину оваций. Необходимо умение быть постоянным центром внимания средств массовой ин­формации. Заработки — неограниченно фантастичес­кие”. Да, ради такой работенки я готов выползать из кровати рано утром!.. Хотя нет, это уж слишком — только после обеда!

Желание привлечь к себе внимание было настолько могучим, что мне казалось недостаточным просто со­брать группу. Надо было стать ее лидером, как Джон Леннон в “Битлз”. Нет, там еще Маккартни. Лучше уж как Мик Джеггер в “Роллинг стоунз”, он все-таки “чистый” вокалист. До тех пор, пока выступления с группой оставались для меня всего лишь хобби, пред­ки не вмешивались. Все было “очень мило”. Но чем старше я становился, тем отвратительнее казалось им мое занятие и тем настойчивее они старались отвра­тить меня от рок-музыки. Вечерами, особенно по вы­ходным дням, они запрещали мне выходить из дома, чтобы я не удрал на репетицию. Однако мне позволяли заниматься джоггингом, поэтому, как только я оказы­вался на улице, я трусцой, постепенно увеличивая ско­рость, мчался в репетиционный зал, мы долбили пару новых песен, и я пулей летел домой.

Когда мне было тринадцать лет, мы с сестрой решили организовать группу — что-то вроде “По­ющих Снайдеров”. Я пел и играл на гитаре, а сестрица колотила в тамбурин и завывала вторым голосом. Одним из самых популярных хитов того времени была песня “Никто, кроме меня”. В ней очень простые аккорды, а текст не запомнит только слабоумный:

“Нет, нет, нет, нет” — и так до самого конца.

Совершенно верно, это была тупейшая песня. Но мы разучивали ее днями напролет, до тех пор, пока она не стала звучать более или менее прилично. И мы решили исполнить ее для папочки.

Он вернулся домой с работы, и мы тут же наброси­лись на него: “Эй, па, мы выучили ту песню, хочешь покажем?” Нас трясло от нетерпения.

“Отлично, сейчас, только сниму ботинки! Ну, да­вайте послушаем!”

“Нет, нет, нет, нет, нет нет, нет, нет...”

Когда мы добрались до конца, старик спросил:

“Что это за чертовщина? “Нет, нет, нет, нет”?! И это вы называете песней? Мадж, ты слышала эту глупую песню? “Нет, нет, нет...”.

Мы с сестрой ужасно расстроились. И потом, когда бы к нам ни приходили гости, на вопрос, кем собирает­ся стать маленький Дэнни, я, рискуя навлечь на себя родительский гнев, неизменно отвечал: “Рок-музыкан­том”. Старик хмурился, а потом начинал хохотать:

“Да что ты говоришь? Рок-музыкантом? Давайте я вам расскажу, как он однажды спел мне песню “Нет, нет, нет...”. И все покатывались от смеха.

Я не думаю, что родители должны отговаривать своих детей от каких бы то ни было занятий, неважно, какими бы глупыми или нелепыми эти занятия каза­лись. Только попробовав себя в разных областях, че­ловек может найти свое место в жизни. Некоторые виды деятельности, производящие на первый взгляд впечатление абсолютно бесперспективных, в будущем могут оказаться главным делом твоей жизни. Вполне возможно, что от мечты до ее осуществления пройдет какое-то время. Но запрещать ребенку мечтать о ка­рьере модельера, гонщика, циркового клоуна — кого угодно — значит, запрещать ему становиться лично­стью.

Я обращаюсь ко всем родителям: если ваш сын или дочь увлекаются спортом, музыкой, политикой — не препятствуйте! Надо радоваться, что оболтус проявля­ет интерес хоть к чему-то. Например, я всегда был жутким неряхой, каковым и продолжаю оставаться, — увидел бы ты комнату, в которой я сейчас пишу эти строки! Так вот, в девятнадцать лет я приобрел “форд-мустанг”. Это был далеко не новый “форд-мустанг”, но это же была моя первая машина! И состояние ее в общем-то оказалось неплохим.

Я так балдел от своей колымаги, что вылизывал ее каждый день. Честно говоря, сам я мылся гораздо реже. Впервые я проявлял какую-то инициативу по отношению к внешнему виду своей вещи. На пятый день моего ползания с тряпкой вокруг автомобиля старик не выдержал и стал орать из окна, что ни один идиот не моет машину каждый день (что, собственно, является сущей правдой), что я кретин (и здесь он не грешил против истины), что я чудовищно трачу воду (ты же понимаешь, на счетах за воду разоримся, 32 доллара в полгода).

Поэтому я вообще перестал мыть машину. Такая же участь постигла и все мои следующие автомобили: салон, засыпанный бумажками от бутербродов, за­валенный “отработанной” жевательной резинкой, бан­ками из-под, кока-колы; а полудюймовый слой грязи снаружи надежно скрывает первоначальный цвет ку­зова.

Наверное, постепенно мой энтузиазм в отношении мытья машины принял бы разумные формы. Ни один человек не моет машину каждый день на протяжении всей жизни! Так и я, сократил бы банные дни вначале до трех, а потом и до одного раза в неделю. Со временем мне бы вполне хватило одной ежегодной мойки. (Шутка.) Но по крайней мере я продемонст­рировал энтузиазм, чувство ответственности и испы­тал от этого гордость — пусть даже на все эти поло­жительные качества подвигнула меня обыкновенная машина. Примерно то же происходило и с моей груп­пой. Она стала не источником развлечения, а способом самообразования — группа научила меня ценить вре­мя, отвечать за действия и поступки, которые я совер­шаю как часть коллектива.

Мои родители не видели всего этого, и по мере приближения конца учебы в нашем доме стал звучать Вопрос: “Чем ты собираешься в жизни заниматься?” Мой ответ был готов, но им оа не казался достаточно разумным. Но я уже принял решение.

Родители — не единственные, кто полагал, что. я двигаюсь к неудаче. За исключением моей жены Сью-зетт и нескольких друзей-музыкантов, которые пони­мали суть дела, не было ни одного человека, который не пытался бы меня отговорить: родственники, друзья; соседи — все. Всякий раз, когда группу начинали пре--следовать неудачи, обязательно находился кто-то, со­чувственно говоривший: “Может быть, сейчас самое время бросить это дело?” Не позволяй кому бы то ни было влиять на твое решение! Очень многие из тех, кто уговаривал меня уйти из группы, проявляли ко мне искреннее участие, но, увы, это были именно те люди, которые в свое время уступили, распрощались со своей мечтой. Да это и сейчас заметно, даже в твоем классе:

обрати внимание на тех, кто чувствует себя очень неуверенно в присутствии целеустремленных людей или тех, кто противопоставляет себя окружающим и двигается против течения.

Иногда я думаю: а что, если бы группа “Твистед систер” оказалась в числе неудачников? Стал бы я в течение десяти лет бороться с судьбой? Не показалось бы мне это сражение пустой тратой времени? Уверен: нет и еще раз нет! Конечно, радостей у неудачников мало, но я все равно чувствовал бы удовлетворение, зная, что сделал все возможное для успеха группы, и у меня не было бы сожалений по этому поводу. Очень важно никогда не горевать из-за того, что ты где-то ошибся, приговаривая: “Надо было бы...” или “вот если бы я...” Я всегда говорил: “Я делал”, или, на худой конец, “Я пытался”. Если у тебя есть цель, иди к ней, особенно пока ты молод и не обременен боль­шой ответственностью перед семьей. Это не значит, что ты не сможешь сделать карьеру позже — конечно же, сможешь, если искренне поверишь в свои силы. Просто в юности это чуть проще. И пусть тебя не пугает возможная неудача. Не думай о ней. Аксиома Ди Снайдера гласит: “Единственная неудача — это когда ты ничего не делаешь”.

Конечно же, оценивай свои возможности и их пре­делы реалистично. Иногда они бывают чисто физичес­кими: девушка ростом около 180 см и весом 90 кг, решившая стать балериной, испытает адовы муки, как и парень ростом около 150 см и весом 55 кг, избра­вший карьеру игрока в американский футбол. Кроме того, существуют и интеллектуальные границы. Лично я считаю себя достаточно способным человеком, но физик-ядерщик из меня вряд ли бы получился, хотя бы потому, что эта профессия совсем не в моем вкусе:

насколько я знаю, в их лабораториях выступления рок-групп не поощряются.

Грань довольно тонкая: с одной стороны, тебе не хочется испытать разочарование, с другой — обидно отступать вот так за здорово живешь. А может быть, тебе суждено стать первой гигантского роста и веса балериной или первым королем футбольных полей “в весе пера”? Кто знает, может, в один прекрасный день я окажусь первым физиком-ядерщиком с “платино­вым” альбомом.

Очень часто люди поддаются на стереотипы — “он не артистичный, а она вообще корова”, и ведут себя соответствующим образом. Даже взрослые склонны к предубеждениям. В основе стереотипов могут быть национальность, пол, возраст, рост, вес, внешний вид, — все, что угодно. “О, мужчина не должен возить­ся на кухне!” А большинство самых выдающихся пова­ров — мужчины! “Спортсмену не годится заниматься умственным трудом или подвизаться в искусстве!” И пошло — поехало.

Я сталкиваюсь с этим постоянно. Поскольку я звез­да рока, считается, что я не в состоянии выполнять физическую работу, тем более делать что-то своими руками. Например, как-то я решил сделать клетку для кролика, которого мы подарили Джесси. Все приня­лись меня отговаривать, даже жена. Она подбирала потрясающие аргументы: “Ты уверен, что тебе этого хочется? Я думаю, вряд ли ты сумеешь...”

Короче, я купил книжку, в которой объясняется, как делать все — от “Космического челнока” до клетки для кроликов, украл на соседней стройке доски, забрал у обалдевшего отца молоток и гвозди. И, знаешь, я соорудил отличную клетку, способную выдержать пря­мое попадание водородной бомбы. Когда мой старик приехал навестить Джесси, он, увидев создание рук моих, страшно расчувствовался: “Ди, мальчик! Неуже­ли это сделал ты?!”, и полез обниматься.

Уверен, любой может сделать клетку для кролика, я также уверен, что плотник, который видит мое выступ­ление на сцене или по телевизору, думает: “Эка неви­даль! Да я натяну кожаные штаны, разукрашу морду, и этот придурок может отдыхать! Подумаешь!” Но все­гда найдутся люди, которые скажут: “Ты так не смо­жешь”. Не обращай на них внимания. Не позволяй другим накладывать на тебя ограничения. Я считаю, что очень многие были бы весьма кстати в искусстве, да и в любой работе: одни наверняка могут писать песни не хуже Пола Маккартни — просто они пока об этом не догадываются, другие — смастерить клетку для кроли­ка не хуже Ди Снайдера (хуже просто невозможно). Все, что для этого требуется, так это взять и начать.

В следующий раз, когда кому-то вздумается от­говаривать тебя от того, чем ты решил (решила) за­няться, — “не записывайся в женскую хоккейную кома­нду, в твою задницу будут попадать все шайбы” или “кончай ты это пение, у тебя же нет слуха”, — восп­ринимай это как личное оскорбление, но и как допол­нительный призыв к действию. Препятствия для того и создаются, чтобы их ломать.

 

 

ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ РЕШИЛ

Как ты понимаешь, мы продолжаем разговор о выборе профессии. Спроси любого малыша, кем он хочет быть, когда вырастет, и он, не задумываясь, ответит: “Президентом”, или “бейсболистом”, “знаме­нитым актером”, “Ди Снайдером” — последняя про­фессия одна из самых популярных. В теории каждый хочет стать большой шишкой, начальником, самым главным козлом. В действительности же очень немно­гие обладают необходимыми для этого качествами, а главное — желанием и способностью приносить жерт­вы ради достижения цели. Попробуй честно ответить на следующие вопросы:

Чего ты добиваешься? Власти? Престижности?

Нравится ли тебе помогать другим?

Ты предпочитаешь работать в коллективе или самостоятельно?

Что для тебя важнее: деньги или самоудовлет­ворение?

Обладаешь ли ты характером, который позволит тебе отдавать распоряжения, требовать их исполнения, а также направлять других?

При выборе профессии деньги не должны быть единственным решающим фактором. В идеале профес­сия должна позволить тебе наиболее полно выразиться и раскрыть свои таланты. Не так давно такой взгляд на работу казался абсолютно нереальным. Считалось, что человек редко получает удовлетворение от своей работы, тем более — хоть как-то самовыражается через нее. Единственной наградой всегда был ежене­дельный чек. Но в 60-е годы, время великих социа­льных и культурных перемен, люди стали искать сферу деятельности, которая имела бы для них смысл не только материальный.

Очень важно, чтобы работа доставляла тебе ра­дость — потому что ненависть к ней ты будешь ис­пытывать не только с девяти до пяти, она будет отрав­лять твою жизнь круглосуточно. У меня был нагляд­ный пример — мой старик. Совмещение двух профес­сий, полицейского офицера и страхового агента — причем обе оказывали на него изрядное давление — превратило нашу жизнь в кошмар. Но когда он вышел в отставку, ему предложили должность судебного исполнителя — и самочувствие папаши заметно улучшилось.

Если ты проводишь рабочее время в непрерывном поглядывании на часы, на самом деле ты следишь, как постепенно уходит твоя жизнь.

В нашем обществе все больше обостряется дух соперничества, успех играет слишком большую роль. Подростки поставлены в такие условия, что они долж­ны выбирать свой путь в жизни как можно раньше — и вряд ли это можно считать нормой. Хотя бы потому, что твои интересы и пристрастия могут измениться. И потом теория — одно, а практика... Некоторые окан­чивают колледж и сразу же выясняют, что их интересу­ет совсем другое дело. Иногда для реализации жела­ний необходимо как минимум закончить еще один колледж. Кроме того, сейчас все больше и больше людей за тридцать и даже за сорок радикально меняют свои занятия. Очень многие вынуждены возобновлять учебу, поскольку стремительное изменение технологии делает их прежние занятия бесполезными.

Известная тележурналистка Барбара Уолтере как-то выступала перед выпускниками одного престиж­ного колледжа. Она сказала, что когда закончила свой колледж, то не имела ни малейшего представления относительно будущей жизни. “И, — продолжала она, — маловероятно, что вы тоже точно представля­ете себе свое будущее. Более того, и не надо, чтобы вы его представляли”. Спасибо, Барбара, я бы не мог сказать лучше.

Однако все же считаю, что иметь цель очень непло­хо. Это уменьшает давление (общества и кровяное). Я знал, чем буду заниматься, и ясность задачи и способы ее решения оказались для меня существенными фак­торами в достижении успеха, тогда как многие мои друзья только начинали шевелить мозгами: чем бы нам таким заняться. Наличие цели поможет тебе сфо­кусировать свою энергию. Только отдавай себе отчет, что ни одно решение не может быть абсолютным и что в любое время в твоей жизни могут произойти переме­ны. Или ты сам захочешь этих перемен. Вот бессмерт­ные слова моего младшего брата Фрэнка: “Если я говорю, что собираюсь что-то сделать, это совсем не значит, что я это сделаю”. Великолепно!

 

 

ОПРЕДЕЛЕНИЕ СРОКОВ

Все, чего ты желаешь добиться, требует определен­ных вкладов. Причем не только денежных. Ты можешь установить для себя расписание: “Если через пять лет я не стану признанным писателем, то вернусь в школу и получу аттестат зрелости”, — но все кончится тем, что ты не сделаешь ни того, ни другого.

Я присоединился к “Твистед систер” в возрасте двадцати одного года. Старик скептически осведомил­ся (в сотый раз), как долго я намерен “валять дурака”, прежде чем восстановлюсь в колледже или же займусь “настоящим делом”. Я подумал и ответил: “Четыре года”. Почему я назвал именно эту цифру, не имею понятия, но такой промежуток времени казался мне реальным для достижения хоть чего-нибудь. Тогда это казалось вечностью. Я решил, что к двадцати пяти годам добьюсь успеха.

Но мой четвертьвековой юбилей прошел, а я был там же, где и четыре года назад, и успех группы отнюдь не достиг того уровня, на который мы рас­считывали. Старик саркастически заметил: “Ну, так что? Ты сказал четыре года”. Этого времени оказалось недостаточно. Если бы “Твистед систер” просто дер­жались на поверхности, возможно, я бы уже сменил свои сценические лохмотья на строгий костюм бан­ковского служащего. Или присоединился к другой группе. Но с каждый годом мы прогрессировали как музыканты, зарабатывали все больше денег, у нас появлялись новые поклонники “Твистед систер” создавали себе репутацию.

До тех пор, пока ты прогрессируешь, не заблужда­ясь при этом насчет своих возможностей, не бойся все свое время посвятить цели. Это как марафон: когда ты добежал до финиша, проделанный путь уже не кажется изнурительным. Главное — результат. И совершенно неважно, сколько тебе в это время лет: двадцать один, двадцать пять или двадцать девять именно столько было мне, когда “Твистед систер” наконец добились своего. Может быть, достижение показалось нам еще более значительным, потому что потребовало такого времени. Скажу тебе еще кое-что: чем старше ты ста­новишься, тем меньше будешь чувствовать себя ста­рым. Когда тебе пятнадцать, восемнадцать лет кажут­ся тебе возрастом, в котором прилично занять место на кладбище, но вот тебе восемнадцать, ты подходишь к зеркалу и, хм, пока еще не старик! Но тридцать? Столько вообще не живут!

Живут, приятель, и еще как: большинство не прихо­дит к настоящему успеху раньше тридцати, сорока, а еще чаще — пятидесяти лет. Эти люди всегда рвутся к своей цели и не позволяют возрасту или времени ста­новиться у них на пути. Будь таким же, как они.