От чего страдают дети алкоголиков

Они чувствуют себя изгоями, людьми, изолирован­ными от окружающего мира, что вполне понятно: ведь дома у них совершенно ненормальная обстановка.

Они считают, что должны постоянно контролиро­вать себя и окружающих, что тоже неудивительно, потому что все в доме давно вышло из-под контроля.

Они недоверчивы, потому что если они не могут доверять даже родителям, то на кого еще можно в этом мире положиться?

Они чрезвычайно стеснительны, они всего опасают­ся — ведь нет никакой гарантии, что кто-то из прияте­лей не вздумает пошутить по поводу твоего папаши.

У них низкая самооценка, потому что они полага­ют — и полагают неверно, — что если бы они сами были лучше, то родители не были бы алкоголиками. Они измучены чувством вины и постоянно ждут одоб­рения.

Но самая большая опасность в том, что дети ал­коголиков и наркоманов сами могут стать алкоголи­ками и наркоманами.

И вот еще на что обрати внимание: более половины дочерей алкоголиков выходят замуж именно за алкашей. Потому что они воспитаны во вполне определен­ной семейной модели, где жена постоянно нянчится со своим муженьком и выволакивает его из дерьма. Такие женщины путают любовь с жалостью и даже не предпо­лагают, что брак может быть совсем иным. Да некото­рые из них даже и жаждут постоянных неприятностей, связанных с алкоголиком. Нет, разве это не здорово — выйти замуж за алкаша?! У тебя есть шанс встретить интересных людей — владельцев винных лавок, посе­тить волнующие места — лечебницы и пункты “Скорой помощи” и так далее. Проснись и понюхай блевотину!

В заключение добавлю, что дети алкоголиков могут быть весьма распущенными в половом отношении, по­тому что они ищут любви, которой они лишены дома.

ПОТРЯСЕНИЕ ШКОЛОЙ

Скажи, что напоминает эта картинка, цвета — то­лько черный и белый, на окнах решетки, на твоем нагрудном кармане — номер, на ногах - кандалы и здоровенный чугунный шар? В классном журнале каж­дый ученик увековечен снимками в фас и профиль, твой талисман — череп и кости и т.п. Каторга, короче. Точнее — школа. А учителя? Самые кровожадные диктаторы всех времен и народов кажутся рядом с ними невинными бойскаутами. На переменах они об­суждают планы вторжения в нейтральную страну (а о чем еще они могут трепаться в учительской?). Иногда забавы ради они затаскивают ученика в подвал, где под звуки классической музыки ломают ему руки и ноги. Школьные завтраки: пи рыба, ни мясо, ни овощи Фонтанчики с питьевой водой не работают потому, что однажды завуч увидел, как один ученик моет в фонтанчике руки; завуч также велел замуровать двери в туалеты, в которых в тот момент находились неско­лько учеников. Они и поныне там.

Да, да! Я, конечно, преувеличиваю, но если ты оттрубишь шесть лет в начальных классах и шесть в старших, притом без всяких скидок на примерное по­ведение, все выглядит именно так. Как я пел в песне “Будь беспощаден к своей школе”: Не думаю, что протяну еще один день. Восемь вечера, все плохо. Мозги кипят, еще немного, И я грохнусь в обморок Такова жизнь в моем личном аду Наверное, должен быть лучший Способ образования, Потому что этот не работает Неужели они не могут изобрести Какие-нибудь пилюли Или специальную микстуру, Которые сделают меня умнее Сообразительнее и которые будут, Ммм! такими вкусными?

Однако, если честно, я относился к школе без ненависти. Я воспринимал ее как данность. А кое-что мне даже нравилось — например, перемены. В жизни существуют определенные стабильные вещи: правите­льство, налоги, родители, подростки и школа. Несмот­ря на все нытье подростков, я не думаю, что кто-то из них всерьез помышляет о ликвидации системы образо­вания.

Но людям очень хочется жаловаться и скулить, они тогда себя лучше чувствуют. Пятница — ура! Поне­дельник — о, черт! Первый день занятий — о, ужас! Последний день учебы — ура! Что делал я? Ныл вместе со всеми.

Символ школы — звонок, и звук его застревает в памяти на всю жизнь (наверное, нашу реакцию на школьный звонок можно сравнить с реакцией преступ­ника на звук полицейской сирены). А сколько кошмар­ных впечатлений! Каждые сорок пять минут окружа­ющая среда меняется, ученики как полоумные носятся по коридорам и наконец занимают места в очередном кабинете. На уроке английского ты вроде бы проявля­ешь некоторый интерес к предмету (так, для разнооб­разия), зато твои друзья мирно похрапывают на задних партах. Потом биология. Черт бы ее побрал! Ты не выносишь и вида крови, так на тебе — сегодня именно ты должен провести хирургическую операцию на снулой лягушке. А вдруг амфибия подаст на тебя в суд за плохо сделанную операцию и тебя лишат практики? Хорошо бы! А тут еще этот козел, “ас­систент”, кидается в тебя лягушачьими внутренностя­ми...

Иногда твои действия на уроке схожи с действиями пехотинца во время атаки врага, учителя, естественно. Начнем с геометрии. Ты в принципе знаешь, о чем речь, но о теореме Пифагора почему-то слышишь впе­рвые — так не задавали же! Поэтому приходится сидеть в окопе со скрещенными пальцами и молить судьбу, чтобы она отвела от тебя горящий взор этого садиста. Ну конечно же! “А кто нам расскажет теорему Пифагора?? Ну, например, ммм, эээ...”

Ты что-то там бормочешь, отлично при этом пони­мая, что на этот раз попался. Упырь зловеще ухмыля­ется: “А почему бы тебе, дружок, не выйти к доске?” О Боже, только не это! Ты уже слышишь хихикание одноклассников, а учитель накрывает тебя новой вол­ной вопросов (с таким же успехом он мог бы говорить на китайском языке). К моменту окончания пытки — когда тебе позволено вернуться на место — ты ка­жешься себе карликом: макушка едва торчит над баш­маками, а в башмаках тлеют угли. Просто удивитель­но, как один неудачный урок может отравить целый день! Ты ждешь не дождешься последнего звонка, что­бы помчаться домой и утопить горе в чашке рас­творимого кофе.

Мало того, все окружающие, главным образом родители, требуют, чтобы ты еще играл активную роль в этом зверском спектакле. Нет бы по-тихому отсидеться! Учти: вся жизнь — это сплошные экзамены (правда, ничего страшнее контрольных в конце каждой четверти и табеля, который требуется предъявлять родителям, быть не может!). К тому же некоторые родители ведут себя так, словно плохая успеваемость может убить материнскую или отцовскую любовь. Родители! Только пред­ставьте себе, как страдают ваши дети, как они этого боятся! Всякий раз, когда мои отметки были далеки от идеала — а они никогда к нему и не приближались, — предки угрожали лишить меня определенных привилегий, как правило, их вооб­ражение не заходило дальше запрещения играть рок-н-ролл в школьной группе. Честно говоря, все, что я любил, было отравлено моими замечательными отметками!

Насколько важны отметки и в точности ли они отражают твой умственный уровень? Подавляющее большинство отличников и “хорошистов” — асы зуб­режки, они великолепно запоминают, но не понимают сути. Это не учеба. Учеба означает исследование про­блемы или идеи — это и факты, и их интерпретация, и соотнесение их с миром, в котором мы живем. А поскольку мы обитаем не в вакууме, ни один из нас не может в этом вакууме учиться.

Мое начальное образование началось в районе Фрипорт, я моментально стал отличником, не прикла­дывая к тому ни малейших усилий. Потом предки перебрались в район Болдуин, где школы славятся самыми высокими требованиями, и неожиданно из отличника я превратился в гнилого троечника. При­шлось прибегать ко всяким ухищрениям, в то время как мой друг Дон, некогда самый плохой ученик в нашей бывшей школе, оказался отличником и ни­когда не пользовался шпаргалками. Мало того, он даже не вел никаких записей в классе. Одуревший от собственных неудач, я как-то спросил, как ему это удается.

“Я не теряю времени на уроках, — сказал он, — просто я внимательно слушаю. А остальные торопятся записывать, не понимая при этом, что записывают. Они озабочены только тем, чтобы как можно быстрее перенести на бумагу то, что исходит из уст учителя, поэтому мысль из ушей сразу же попадает на бумагу, минуя мозг. Никто ничего на самом деле не слышит, нет понимания и выделения главного. Потом, когда они смотрят в свои записи, те кажутся им текстами на иностранном языке”.

Дон не был козлом, и никто не считал его зубрилой, поэтому его метод показался мне приемлемым. Я решил попробовать. Вскоре школа перестала казаться мне каторгой, отметки улучшились: я окончил сред­нюю школу вполне твердым “хорошистом”. Я пере­стал слепо фиксировать слова учителя в тетради, я стал с ним спорить, подвергать его слова сомнению. Хорошие учителя не только отвечают на твои воп­росы, они приветствуют их, прекрасно понимая, что одна из главных задач учителя — научить думать. Факты подлежат осмыслению, и твой взгляд на войну в Афганистане, например, может отличаться от точки зрения учителя — но это не значит, что один из вас прав на все сто. Не позволяй учителю запугивать тебя, точнее, постарайся сам его не бояться. И смело выска­зывай свои возражения.

Если тебе что-то непонятно, задавай вопросы! То­лько так можно чему-то научиться. Иногда ты замеча­ешь, что многие одноклассники пребывают на уроке как бы в нежной нирване: они уже не понимают, о чем идет речь, но боятся задать вопрос, чтобы не оказаться в смешном положении. Если ты впал в такое же состоя­ние, подойди к учителю после урока или, если у тебя возникла проблема с предметом, попроси его помочь тебе факультативно. Если тебе не понятны главные принципы и положения темы, то чем дольше ты бу­дешь выжидать, тем меньше у тебя шансов усвоить предмет, а с годами ты вообще перестанешь понимать смысл происходящего в классе.