Комендантский час (мероприятия по охране здоровья)

Комендантский час — это мера безопасности, а не способ пытки. Однако в подростковом возрасте нет ничего более омерзительного. Как только ты обнару­жишь, сколько прелестей таит в себе позднее шатание по улицам с друзьями, то, если предки не вмешаются, ты, вероятно, станешь возвращаться домой лишь под утро. У меня никогда не было конфликтов с роди­телями по этому поводу. Меня просто не выпускали по вечерам из дому.

Если комендантский час будет соблюдаться слиш­ком строго, вероятность его регулярных нарушений становится весьма высокой. Например, ты отправился на концерт “Твистед систер”. Он закончится часов в десять вечера при условии, что этот придурок Ди Снайдер не станет петь на “бис”, а он это очень любит. Потом тебе придется продираться через толпу, навер­няка захочется купить майку с эмблемой группы, об­судить концерт с друзьями. В конце концов общение после концерта ничуть не менее приятно, чем само зрелище. Поэтому, несмотря на то, что в обычные дни ты под страхом смертной казни обязан являться до­мой не позже десяти часов вечера, сегодня ты вряд ли заявишься раньше половины двенадцатого. В этом случае родителям вряд ли стоит быть непреклонными и настаивать на комендантском часе, иначе подросток будет чувствовать себя одураченным:

“Что ты такой мрачный? Я же разрешила тебе пойти на концерт”.

 “Да, но пришлось уйти, прежде чем он начался!!” Очень надеюсь, что, объяснив предкам причину удлинения своей увольнительной, ты добьешься небо­льшого послабления режима. В любом случае всегда помни, что если ты задерживаешься, найди телефон­ную кабину и позвони родителям: лучший способ об­рести большую свободу — доказать, что ты понима­ешь ее логическую связь с большей ответственностью.

НАКАЗАНИЕ! РАЗВЕ Я ЗАСЛУЖИЛ?

Я не думаю, что родители могут воспитать своего гангстера, время от времени не напоминая ему о дис­циплине. Но я не верю, что битье или страшные воп­ли — хорошее средство воспитания (хотя должен при­знать, что иногда это единственный действенный спо­соб).

Родителю довольно сложно определить, какое на­казание будет наиболее эффективным и достаточным применительно к данному прегрешению. Мой отец пришел к выводу, что физическое наказание — не метод после того, как однажды погнался за братом по лестнице, но так навернулся, что чуть не сломал себе шею. Когда он очухался и обследовал свои боевые раны, то, видимо, понял, что однажды его темпера­мент сыграет с ним злую шутку. Поэтому он решил, что лучше всего заставлять нас писать.

Если ты напишешь фразу “Я больше никогда не буду вешать пальто на перила лестницы” (не знаю, как ты, но я до сих пор считаю, что это самое подходящее место для пальто) пятьсот раз, ты отлично проведешь выходной день. А знаешь, что самое интересное? По­могает. После того, как тебе дадут подзатыльник, ты заорешь, и все. Можешь снова возвращаться к своим делам. А воскресенье, проведенное за выписыванием дурацкого предложения, ты запомнишь надолго.

Родители должны поставить дело таким образом, чтобы наказание соответствовало преступлению, и все­гда быть осторожными при выборе. Существует боль­шая разница между подростком, забывшим убрать свои носки с обеденного стола — или повесившим пальто на лестничные перила, — и тем придурком, который забыл выключить газовую плиту или из озор­ства решил поджечь дом (мой брат делал это дважды). Одно и то же наказание уменьшает его воспитатель­ный эффект и вводит провинившегося в заблуждение относительно совершенного проступка. По сути, цель наказания — дать понять, что сделано неправильно, хотя многие родители недостаточно тщательно подби­рают наказание.

Лично я с большим трудом сержусь на Джесси. Приходится прикладывать усилия, чтобы войти в раж. Я пытаюсь урезонивать его, добиваюсь, чтобы он понял свою вину — при этом уверяю его, что никогда не стану на него кричать или лупить. Должен при­знаться, что я довольно бесхарактерный отец. Как правило, пролитое молоко, в котором Джесси запуска­ет кораблики, кажется мне чем-то малозначительным по сравнению с угрозой ядерной войны.

Обычно я говорю Джесси: “Сейчас я начинаю счи­тать до пяти, и если ты не прекратишь вести себя как козел, мне придется отлупить тебя, а ты знаешь, как мне не хочется это делать. Один, два...” На счете три он ломается. Срабатывает идеально. (Конечно же, пой­май я Джесси в соседней пивной или в обществе козла со шприцем, моя реакция будет совершенно иной.) Некоторые вещи, которые не кажутся тебе заслужива­ющими внимания, могут взбесить родителей, и по­рой — совершенно неадекватно ситуации. Но хотя родители, возможно, и не знают всего на свете, тем не менее они знают все-таки больше, чем ты. И очень часто они видят опасность, которую ты либо не осоз­наешь, либо преуменьшаешь.

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ

Подростки в семье напоминают воюющие нации из научно-фантастических фильмов: страны бьются друг с другом до тех пор, пока не появляются марсиане, угрожающие уничтожить Землю. Тогда нации объеди­няются и наносят врагу сокрушительный лазерный удар. В любой семье марсиане — родители.

Создавая семью, мои родители планировали ее по принципу “трех стадий”: первая — я собственной персоной, спустя 'гол — моя сестра Сьюзан, затем год отдыха для матери. Вторая стадия — Фрэнк, через год — Мэтт, и еще один год передышки. Третья — Марк, и на следующий год — Дуг. Эта потрясающая схема дала каждому из нас спарринг-партнера для драк примерно одного веса и роста. Мы непрерывно дрались друг с другом, невзирая на пол и возраст. Но когда на сцене появлялись предки, мы всегда объеди­нялись, отражая атаки противника и предпринимая редкие и малоэффективные вылазки.

Иногда ты смотришь на брата (или сестру) и пора­жаешься: неужели вас произвели на свет одни и те же родители? Мы, например, все оказались очень раз­ными. Вот Фрэнк — он на три года младше меня, и мы ничуть не похожи. Никогда не были похожими. Я балдел от “Лед зеппелин”, “Дип перпл” и “Блэк сэб-бет”, а его привлекала более мягкая музыка — “Битлз”, Элтон Джон, “Бич бойз”. Я был рок-н-рол-лыциком, а он тянулся к парням на мотоциклах; и вообще мы друг друга недолюбливали. В своей весо­вой категории каждый из нас был чемпионом семьи, и мы постоянно дрались за абсолютное первенство.

А вот с Марком мы отлично ладили — может быть, потому, что нам нравилась одна и та же музыка. Пусть это и не самое главное, но, поверь мне, когда у вас на троих одна комната, общие музыкальные пристрастия кое-что значат. Я снимаю шляпу перед Марком, перед его потрясающими способностями: сейчас этот парень — продюсер национальной радиопрограммы “Метал шоп” (“Металлическая лавка”), транслирующей шедевры ме-таллоломного рока. Я лично приобщил его к этой музыке, проигрывая ему альбомы Элиса Купера, “Лед зеппелин” и “Блэк сэббет” на громкости, которая любого другого уже отправила бы в психушку. Он умолял меня о пощаде, но я настоял на своем и сделал из него человека!

Дух соперничества в подростковом возрасте — в нем нет ничего неестественного. Иногда мы с братья­ми объединялись из-за того, что нам казалось, будто родители отдают предпочтение сестре. Я прошел через период, когда мы со Сьюзан едва разговаривали: она превратилась в настоящую красавицу и стала встре­чаться с теми козлами, которые терроризировали меня в школе. Но в конце концов родственные чувства победили.

Если у тебя есть старшие братья или сестры, ты должен помнить, что через некоторые ситуации они уже прошли и у них уже сложился определенный опыт, который поможет тебе избежать кризисов. Если они относятся к тебе как к шпиону-диверсанту, не уступай, борись за свое доброе имя! Ни один из нас не будет изображать из себя высокомерного болвана, если кто-то обратится за советом — в конце концов, если твое мнение кого-то интересует, значит, ты действительно кое-что из себя представляешь! Поэтому проси стар­ших братьев и сестер помочь тебе, даже если эта помощь тебе совсем до лампочки. А если у тебя есть младшие братья и сестры, помни, что не так давно ты сам был таким же надоедливым жуком-короедом.