Торговля Москвы и московское купечество

Москва — один из центров международного обмена

Москва XIV — XV веков принадлежала к числу крупнейших торговых центров Восточной Европы. По своему центральному положению она выделялась из числа других русских городов и имела несомненные преимущества и перед Тверью, и перед Рязанью, и перед Нижним-Новгородом, и перед Смоленском. По отношению ко всем этим городам Москва занимала центральное место и одинаково была связана как с верхним течением Волги, так и с Окой, имея своими выдвинутыми вперед аванпостами Дмитров и Коломну.

Можно сказать без ошибки и без преувеличения, что ни в каком другом средневековом русском городе мы не найдем такого пестрого смешения народов, как в Москве, потому что в ней сталкивались самые разнородные элементы: немецкие и литовские гости — с запада, татарские, среднеазиатские и армянские купцы — с востока, итальянцы и греки — с юга. В главе об иностранцах мы увидим, как этот пестрый элемент уживался в нашем городе, придавая ему своеобразный международный характер в те столетия, когда Москву в нашей литературе представляют порой небольшим городом.

Для иностранца, прибывшего в Москву с запада, русские земли представлялись последней культурной страной, за которой расстилались неизмеримые пространства татарской степи. «12 сентября 1476 года вступили мы, наконец, с благословением божиим, в Русскую землю», — пишет итальянский путешественник, повествуя о своей поездке из Астрахани в Москву. «26-го числа (сентября того же года) прибыл я, наконец, в город Москву, славя и благодаря всемогущего бога, избавивше-

стр.122

го меня от стольких бед и напастей», — вырывается у того же путешественника вздох облегчения. В пределах Русской земли итальянец-путешественник считает себя в безопасности. «Светлейшая» венецианская республика поддерживает сношения с Москвой; если русские обычаи кажутся итальянцу грубыми, а русская вера — еретичеством, то не забудем об обычном заблуждении многих путешественников считать другие народы грубыми, невежественными и отсталыми.

В Москве итальянцы и немцы сталкивались с татарами, сведения о которых у Матфея Меховского и Герберштейна явно получены через русские руки. Здесь они узнавали о далеких странах севера, богатых драгоценными мехами. Через Москву легче всего было добраться в Среднюю Азию, как это позже сделал Дженкинсон.

Москву XIV — XV веков по праву надо считать важнейшим международным пунктом средневековой Восточной Европы. Европейские и азиатские костюмы причудливо перемешивались на ее улицах.

Москва-река и Донской путь

Основной водной магистралью, которая способствовала росту нашего города, была река Москва. Под городом Москва-река достигала значительной ширины, а для древнего судоходства была вполне доступна и выше, по крайней мере, до впадения в нее реки Истры. От Москвы течение реки становилось глубже и удобнее для судоходства, хотя даже в XVII веке большие речные суда нередко ходиди только от Нижнего-Нов города, так как путь по Москве-реке и Оке изобиловал прихотливыми мелями.

Важнейшими направлениями, куда выводила Москва-река, были Ока и Волга. По Москве-реке добирались до Коломны, получившей крупное торговое и стратегическое значение. Существование особой коломенской епархии, известной с XIV века, подчеркивает значение этого города.

От Москвы до Коломны добирались в среднем за 4 — 5 суток ¹. У Коломны речной путь раздваивался: с одной стороны, можно было спускаться по Оке к Рязани и Мурому, с другой — подняться к ее верховьям. Важнейшее направление было первое — вниз по Оке, потому что оно было связано с двумя великими водными путями: донским и волжским.

стр.123

От Коломны доходили до Переяславля Рязанского (современной Рязани) по Оке в летнее время примерно в 4 — 5 суток. Отсюда начинался сухой путь к верховьям Дона, где по списку русских городов указан город Дубок. Митрополит Пимин вез из Переяславля к Дону на колесах 3 струга и 1 насад. Весь путь от Переяславля до Дона был пройден в 4 суток, а всего от Москвы до Дона путешествие Пимина продолжалось менее двух недель. Место, где митрополит и его спутники сели на суда, в сказании о поездке Пимина в Царьград не указано, но его можно установить приблизительно. Суда были спущены на реку в четверг на Фоминой неделе, а во второй день путники прибыли к урочищу Чюр-Михайлов, где кончалась Рязанская земля. В этом месте рязанский епископ и бояре простились с митрополитом и вернулись обратно. Значит, суда были опущены на реку севернее Чюр-Михайлова, в районе Дубка. От него начиналось судоходство по Дону до Азова. Этот путь занимал около 30 дней.

Пимин и его спутники потратили на проезд от верховьев Дона до Азова примерно 30 дней (от четверга на Фоминой неделе до Вознесенья). Расчет длительности прохождения отдельных речных участков можно сделать на основании точных записей о времени их прохождения Пимином и его спутниками. Сделаем его в переводе на числа, имея в виду, что путешествие началось 13 апреля, в великий вторник на страстной неделе. Тогда получим следующие даты (датировка дается по праздникам, как показано в записях о путешествии Пимина).

Отъезд из Москвы — 13 апреля (великий вторник).

Прибытие в Коломну — 17 апреля (великая суббота).

Отъезд из Коломны — 18 апреля (Пасха).

Отъезд из Рязани — 25 апреля (воскресенье на Фоминой неделе).

Прибытие к Дону — 29 апреля (четверг на той же неделе).

Прибытие к Чюр-Михайлову — 1 мая (на второй день путешествия по Дону).

Прибытие к устью Воронежа — 9 мая (Николин день).

Прибытие к устью Медведицы — 16 мая (воскресенье недели о самарянке).

Прибытие к Великой Луке (поворот Дона, делающего своем нижнем течении громадную излучину) и первое появление татар — 19 мая (в среду на той же неделе).

 

стр.124

Прибытие в Азов — 26 мая (канун Вознесенья).

Пересадка на морские корабли в устье Дона — 30 мая (седьмая неделя св. отец).

Таким образом, все путешествие от Москвы до устья Дона продолжалось примерно 40 дней.

В устье Дона путники пересаживались на морские корабли, имевшие «помост» — палубу, под которой помещались путешественники.

Корабль Пимина плыл по следующему маршруту: по Азовскому морю до Керченского пролива, а оттуда «на великое море», то есть по Черному морю, на Кафу и Сурож. От Сурожа переплывали Черное море поперек и доходили до Синопа, от которого шли вдоль берега Малой Азии, мимо Амастрии и Пандораклии до Константинополя.

Расчет этого пути можно уложить в следующие даты.

Выход в Азовское море — 1 июня (во второй день после остановки в устье Дона).

Проезд мимо Кафы — 5 июня (в субботу).

Прибытие в Синоп — 10 июня (в четверг на следующей неделе, и 2 дня в нем).

Прибытие в Пандораклию — 15 июня (во вторник, и 9 дней в этом городе).

Проезд Диополя — 25 июня (в пятницу).

Устье реки Сахары — 26 июня (в субботу).

Прибытие в Астровию — 27 июня (в воскресенье).

Выезд из Астровии — 27 июня (в воскресенье перед Петровым днем).

Прибытие в Царьград (Константинополь) — 28 июня (канун Петрова дня).

Морское путешествие от устья Дона до Царьграда занимало, как мы видим, месяц, а весь путь от Москвы до Царьграда продолжался 2¹/2 месяца ¹.

Путешествие Пимина дает возможность установить маршрут от Москвы до Константинополя и время, нужное для его прохождения, но оно мало типично для торговых поездок, совершаемых купцами. Митрополит спешил в Константинополь и не остановился в Кафе и Судаке. А между тем именно эти места более всего посещались русскими купцами, торговавшими со средиземноморскими странами.

стр.125

Сурож, или Судак

Из крымских городов для московской торговли наибольшее значение имели Судак (Сурож) и Кафа (Феодосия). Русские поселения в том и другом городе восходят к очень отдаленному времени. Так, в одном известии начала XIV века упоминается русская церковь в Кафе. В 1318 году папа Иоанн XI создал в Кафе епископию, которой подчинена была вся территория до Сарая и России ¹. Однако торговавшие с черноморским побережьем русские купцы носили название именно сурожан, а не какое-либо иное имя, которое мы могли бы произвести от Кафы.

С какого же времени именно Сурож, или Судак, стал играть такую видную роль в русской торговле? Время это, кажется, можно определить первой половиной XIV века. Так, уже в греческих записях одного иерарха XIV века, вероятно, русского митрополита Феогноста, находим имена двух сугдайцев (то есть сурожан). В одной записи сказано, что Георгий сугдаец дал иерарху один кавкий (византийскую монету), в другой — назван Порник, сугдаец. Обе записи издатели документа относят к 1330 году².

Причины, выдвинувшие Судак (Сурож) на первое место в русской торговле, находят объяснение в его географическом положении и в политической обстановке XIV века. Судак с его прекрасной гаванью являлся особенно близким пунктом к Синопу на малоазиатском берегу. Он, естественно, сделался городом, куда съезжались с севера русские и золотоординские купцы, с юга — греки и итальянцы. Русские источники иногда даже называли Азовское море Сурожским. Город находился под непосредственным управлением ханских наместников. Таким образом, русские купцы, торговавшие в Судаке, подпадали под непосредственное покровительство хана, а это облегчало им трудное путешествие в пределах Золотой Орды. Положение в корне изменилось, когда генуэзцы в 1365 году овладели Судаком, воспользовавшись смутами между ханами. Однако уже вскоре Мамай, стоявший во главе Золотой Орды, попытался снова овладеть Судаком. Энергичные действия Мамая против генуэзцев увенчались только частичным успехом и захватом нескольких местечек на берегу Крыма. Судак остался в руках генуэзцев ³.

стр.126

Вопрос о владении Судакам имел немаловажное значение для московских князей. Столкновение между Мамаем и Дмитрием Донским в немалой степени объясняется стремлением Мамая наложить свою руку на русскую торговлю со Средиземноморьем. В торговле Средиземноморья с Москвой самое видное место принадлежало итальянским колониям, а торговый путь к Москве шел по территориям, подвластным Золотой Орде. Этим объясняется участие фрягов, то есть итальянцев, в походах Мамая и позже Тохтамыша на Москву. В войсках Дмитрия Донского также находилось 10 гостей-сурожан. После поражения Мамай побежал в Кафу, где он был убит, потому что кафинцы «свещашася и сотвориша над ним облесть». Иными словами, кафинцы завлекли его в западню. Темные и неясные известия летописей об отношениях Мамая к кафинцам становятся нам понятными, если мы вспомним о договорах генуэзцев с татарскими ханами в 1380 — 1381 годах. В числе других условий договоров имеются гарантии безопасности проезда купцов по территории Золотой Орды ¹.

Генуэзцы волей или неволей должны были идти на сделки с ханами и оказывать им поддержку. Поэтому в подготовке враждебных действий против Москвы принимал участие и некий Некомат «сурожанин». Торговые интересы Москвы требовали непрерывного внимания к событиям, развертывавшимся в XIV веке на берегах Черного моря. Это нашло свое отражение в хождении Пимина, который раньше чем добраться до Константинополя, где патриарх должен был его поставить в митрополиты, добивался «вестей о Амурате царе», то есть о турецком султане Мураде и его войне с сербами. Позже мы узнаем об особых отношениях Пимина с турками.

Русские в Константинополе

Судак был, впрочем, только перевалочным пунктом; конечной точкой русской торговли на юге является Константинополь. Об этом нам убедительно говорят русские паломники, упоминающие о встречах с соотечественниками на улицах византийской столицы. Митрополит Пимин и его спутники после долгого и трудного путешествия добрались до Константинополя. Ветер был для нас попутным и мы приплыли в Царьград с радостью неизреченною. В понедельник же в канун Петрова дня во время вечерни пришла к нам Русь живущая там, и была нам всем великая радость. Так пишет спутник

стр.127

Пимина, оставивший записки о своей поездке в Царьград. Среди этой «Руси» найдем, конечно, монахов, временно живущих или осевших в Константинополе, но не только они радостно встречали русского митрополита и его спутников. Когда приезжие посетили церковь Иоанна Предтечи (Продром), их ожидало угощение — «и упокоиша нас добре тамо живущая Русь». Угощение происходило в монастыре, но «тамо живущая Русь» — это не только монахи. Не только монахи и те русские, которые приходили для встречи Пимина и его спутников на корабль. Возможно, русские группировались, проще сказать, жили колонией, расположенной где-то в районе церкви Ивана Предтечи¹.

Русь жила в непосредственной близости к Золотому Рогу, на северном берегу которого располагалась Галата, город генуэзцев, с его пестрым населением и особыми правами². Русские жили и в самой Галате, иначе непонятно, почему неудачный кандидат на митрополию Митяй, умерший на корабле в виду самого Константинополя, был отвезен в Галату и там погребен.

Путь из Москвы в Константинополь по Дону был кратчайшим, но вовсе не единственным. В некоторых случаях из Москвы ездили по Волжскому пути до Сарай-Берке на средней Волге, а оттуда сухим путем к Дону и вниз по нему до Азова. Этой дорогой ходил в Царьград суздальский епископ Дионисий в 1379 году. Он на судах спустился к Сараю ³.

Наконец, существовал и третий путь из Москвы в Константинополь, который, впрочем, имел важное значение не столько для самой Москвы, сколько для западных русских городов: Новгорода, Смоленска, Твери. Этот путь шел по территории Литовского великого княжества к Белгороду, или Аккерману, имевшему на Черном море немаловажное значение в XIV — XV веках. Такой дорогой ехал, например, в Константинополь иеродиакон Троице-Сергиева монастыря Зосима. От Белгорода он добрался морским путем до Константинополя, испытав все опасности непривычного для него морского путешествия: «С нужей доидохом устья цареградского, тогда бывает фуртина великая и валове страшнии». Фуртина — буря, непогода. Это слово было взято русским путешественником от корабельщиков итальянцев или греков (итальянское и новогреческое

стр.128

fortuna — непогода). Зосима шел из стального города Москвы на Киев и оттуда на Белгород¹.

В конечном итоге все дороги с русского севера сходились к Константинополю. Прямой же кратчайший путь на север шел по Дону и выводил к Москве. Таким образом, Константинополь на юге и Москва на севере были конечными пунктами великого торгового пути, связывавшего Россию со Средиземноморьем.