Москва в период междукняжеской борьбы

Большие бедствия выпали на долю Москвы во время княжеских междоусобий, получивших у современников название «Шемякиной смуты». Они начались борьбой за великое княжение между великим князем Василием Васильевичем, прозванным впоследствии Слепым («Темным»), и его дядей Юрием Дмитриевичем, князем Галицким и Звенигородским. Смерть Юрия не приостановила этой борьбы, так как войну продолжали его сыновья — Василий Косой и Дмитрий Шемяка.

Междоусобная княжеская борьба нанесла немалый ущерб для города, переходившего из рук в руки, от одной борющейся стороны к другой, так как в этой борьбе вопрос о владении Москвой был центральным и все события долгой междоусобной войны в той или иной мере были связаны с Москвой. Москвичи явно разделились на две группировки: сторонников Василия Темного и приверженцев Юрия Галицкого с его сыновьями. В заговорах против Василия Темного принимали участие многие из москвичей («бояре же и гости, были и от чернецов в той же думе»). Внутренние распри усиливали опасность от внешних врагов, в первую очередь от татар, и от постоянных местных бедствий, подобных пожарам и эпидемиям.

Для москвичей особенно страшным был 1445 год, когда Василий Темный потерпел под Суздалем поражение от татар и был взят в плен татарами (7 июля). Василий Темный не раз терпел поражения и скорее был несчастлив, чем удачлив в своих военных предприятиях, но он обладал несомненной личной храбростью, своеобразными рыцарскими чертами, которые напрасно отнимаются у московских князей В. О. Ключевским, нарисовавшим мастерский, но далекий от истины портрет московских князей, якобы серых и скопидомных. Во время суздальского боя с татарами Василий Васильевич мужественно сражался. На великом князе было много ран на голове и на руках, тело его было все избито, он сам муже-

стр.286

ственно сражался, говорит современник ¹. Нательные кресты, «тельники» великого князя, привезенные в Москву татарскими посланцами, оповестили великокняжескую семью и москвичей о поражении; «и бысть плач велик и рыдание много» ². Почти одновременно с этим событием столица была испепелена опустошительным пожаром (в среду 14 июля 1445 г.). Это был один из тех великих пожаров, которые опустошали древнюю Москву. Кремль загорелся ночью. В нем сгорели все деревянные строения, выгорели каменные церкви, а каменные кремлевские стены распадались от невыносимой жары. В этот пожар погибло множество людей, сбежавшихся в Кремль из окрестных городов и сел из боязни татарского нашествия. В городе началась паника, как и в Тохтамышево разорение. Обе великие княгини (мать и жена) захваченного в плен Василия бежали в Ростов с их боярами. А горожане «в велицей тузе (печали) и волнении бяху». Те, кто мог убежать, бежали. И в этот раз черные люди («чернь») взяли оборону города на себя, стали прежде всего укреплять городские ворота, а хотящих бежать из города — хватать, бить и заковывать в оковы ³. Однако тревога была напрасной, так как татары не пошли к Москве, а великий князь был выпущен на свободу за большой выкуп.

1 октября Москва испытала необычайное для нее явление: «В 6 час нощи тоя потрясеся град Москва, Кремль и посад весь и храми поколебашеся». Землетрясение было небольшим, и спящие его не ощутили, бодрствующие же восприняли его как предвещение бедствий и были «во мнозе скорби»⁴.

Воспользовавшись отъездом великого князя в Троице-Сергиев монастырь, сторонники Шемяки в феврале 1445 года ворвались обманом в Кремль, взяли в плен его мать, жену и детей, разграбили казну великого князя.

стр.287

Это было следствием длительного заговора, в котором приняли участие многие москвичи, бояре, купцы даже монахи. Во главе заговора стояли бояре Добрынские, Константиновичи, как их называет летописец. Дмитрий Шемяка начал вместе «с своими советники безвестно вооружатися и искати подобна времени, как бы изгонити великого князя». В Хронографе редакции 1512 года, который использовал какую-то русскую летопись XV века, в заговоре обвиняются князь Дмитрий Шемяка и Иван Андреевич Можайский, «а с ними коромолил Иван Старков с Москвы, да и от гостей, да и от Троицких черньцев»¹. Заговор увенчался успехом. Великий князь был захвачен в Троице-Сергиевом монастыре, привезен и посажен на Шемякиной дворе, а в среду на той же неделе, 16 февраля 1446 года был ослеплен. Сам виновник этого варварского поступка, Дмитрий Шемяка, в это время жил не у себя во дворце, а на каком-то «дворе Поповкине» ².

Великий князь был заточен в Угличе, но вскоре освобожден из заточения, обещав не выступать против Дмитрия Шемяки. Он подтвердил свое обещание, дав грамоту, что он будет проклят в случае нарушения присяги. Подобные грамоты так и назывались проклятыми. Однако он тотчас нарушил свои клятвы и начал новую борьбу за великое княжение. Москва была вновь захвачена, на этот раз боярином Василия Темного, путем обмана. А так пришел весь тот отряд, пишет летописец, никем не видим, к Москве в ночь на Рождество Христово (25 декабря). В самую же заутреню пришли к Никольским воротам, а в ту пору в город к празднику ехала к заутрени княгиня Ульяна, жена князя Василия Владимировича, и ворота были отворены, они же тотчас вошли в город. Наместник Шемяки бежал из города на коне, а других его людей схватили и заковали. Горожан привели к присяге Василию Темному, а город стали укреплять³. 17 февраля великий князь вернулся в Москву, но междоусобная княжеская борьба продолжалась еще несколько лет. В конце концов Шемяка бежал в Новгород, где надеялся найти убежище, но Василий Темный не постеснялся отделаться от опасного врага с помощью отравы. «Людская молва» рассказывала о дьяке Стефане Бородатом, что он привез из Москвы и отдал отраву посаднику Исааку, а тот подкупил княжеского повара, прозванного Поганком, видимо, за свои «высокие»

стр.288

душевные качества. Повар дал отраву в курице, и Шемяка умер внезапной смертью. Подьячий Василий Беда, прискакавший в Москву с радостным известием о смерти Шемяки, тотчас же был сделан дьяком¹, конечно, не только за радостную весть, но и за участие в отравлении великокняжеского врага (1453 год).

Шемяка оставил по себе тяжелую память: «Шемякин суд» сделался синонимом неправедного суда.

Скорая татарщина

Междоусобная княжеская война еще не закончилась, как Москва снова увидела татар под своими стенами (1451 год). Этот татарский набег получил название «скорой татарщины». На этот раз Москва хорошо подготовилась к татарскому набегу и выставила заслон на Оке. Однако московский воевода испугался татар и очистил берег реки. Не встречая сопротивления, татары под начальством царевича Мазовши устремились к Москве и рано утром в пятницу 2 июня показались под ее стенами. Татары зажгли деревянные строения, и огонь тотчас же обступил со всех сторон каменный Кремль, — «а тогда и засуха велика бе и с вся стороны объят град». Дым заволакивал весь город и мешал видеть приготовления врага. Неприятель подступал к городским воротам и слабым частям крепости, там, где каменные стены не были еще возведены («где несть крепости каменные»). Когда посады, окружающие Кремль, выгорели и город получил «ослабу», от дыма и огня, защитники Москвы стали выходить из города и сражаться с врагами. К сумеркам татары отступили от Москвы, а горожане начали спешно готовиться к новому бою, — «готовить на утриа пушки и пищали, самострелы и оружиа, и щиты, лукы и стрелы». Но утром обнаружилось, что татары внезапно бежали. Видимо, Мазовша получил какие-то неблагоприятные известия или решил, что бесполезно осаждать крепкий город с большим гарнизоном ².

В пустом татарском лагере валялись награбленные вещи, тяжелые предметы из железа и меди. Об этом событии любопытно рассказывается в одном житийном памятнике под заголовком «Чудо о скорой татарщине». «И того же дня граждане, если и изнемогли от многияистомы и от дыма, но богом укрепляемые, силой препоясались, и начали выходить

стр.289

из града и храбрьски ополчилися и билися с сопротивными. И когда было к сумраку, отступили татары от града. Граждане же к утру готовились на брань, милосердный же бог вложил в татарские сердца страх и трепет» ¹.

«Скорой татарщиной» можно закончить краткую летопись московских бедствий XIV — XV веков. Татары снова угрожали городу в 1480 году, пожары по-прежнему опустошали Москву. Однако со второй половины XV века начинается новый рост Москвы, а в последнюю четверть этого века переустраивается и весь город. Это уже другая тема, требующая особого исследования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Главной целью нашего исследования было изучение Москвы как большого средневекового города XIV — XV веков. Не всегда удалось исследовать все многообразные стороны московской жизни этих столетий. Но и теперь, кажется, можно сделать вывод о Москве как о крупнейшем городе тогдашней России. Все больше становится ясным и значение Москвы как культурного центра. Недаром же величайший русский художник XV века Андрей Рублев всей своей жизнью связан с Москвой.

Но Москва не жила замкнутой жизнью. Она была связана со всей Россией, завоевав себе место российской столицы по праву. Эта сторона истории Москвы — особая тема, которая касается не одной Москвы, но и всей истории России в целом. Колоссальное значение Москвы в истории русского народа сделалось понятным уже в тот период, когда Москва возглавила борьбу за создание Российского централизованного государства. И былины наши метко указали на это значение Москвы, связав основание нашей столицы с великой славой:

«Что тогда де Москва основалася,

И с тех пор великая слава».

стр.290

ПРИЛОЖЕНИЯ

Духовное завещание митрополита Алексея

В дополнение к фототипическому изданию «Новый завет» помещен снимок с подлинника духовной митрополита Алексея. Ввиду дефектности этого списка текст духовной, как памятника XIV века (не позднее 1377 года), почти не использованного в литературе, дается по 2 спискам из собрания рукописей Государственного исторического музея в Москве.

В нем имеются два сборника. Один из них (собрание Забелина, № 419) написан в четвертку, на 153 листах, полууставом второй половины XVI века. В его состав входят статьи исторического характера, в том числе ярлыки и грамота митрополита Алексея (листы 111 — 111 об.). Забелинский сборник дошел в дефектном виде, значительная часть его утеряна, но он послужил материалом для другого сборника XVII века, в который были добавлены статьи более позднего времени (завещание патриарха Иова). Этот второй сборник (Синодальное собрание, № 272) написан в 1°, на 509 листах скорописью первой половины XVII века. По листам сборника идет запись 1658 года патриарха Никона, положившего книгу в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь. В состав Синодального сборника входит Стоглав с дополнительными главами и ряд статей (завещание патриарха Иова, об афонских монастырях, о белом клобуке и пр.). По содержанию Синодальная рукопись очень близка к сохранившейся части Забелинской. В числе других памятников в Синодальной рукописи имеется список духовной грамоты Алексея митрополита (листы 370 — 376). Приводим текст духовной по Забелинскому списку XVI века с вариантами по Синодальному:

стр.291