Политическая идеология консерватизма: структура и основные этапы эволюции.

На ранней стадии своего развития западноевропейский консерватизм демонстрировал гомогенность и последовательность мысли, что в значительной степени объясняется существованием одного противника — философии Просвещения и ее главного детища — Французской революции. По мнению Э. Берка непосредственной причиной, вызывавшей его крайнее негодование, было стремление философствующих догматиков уничтожить традиционные структуры общества, освященные веками, опытом и трудами бесчисленных поколений, как противоречащие разуму и природе. Подобная политика, по единодушному мнению Берка, де Местра
и де Бональда, была следствием деспотической природы централизованного
народного государства, нарушающего природные права традиционных корпоративных групп, являющихся истинными хранителями индивидуальной свободы.

Предмет спора консерваторов, либералов и социалистов 19 века – вопросы об отношениях индивида и государства, власти и авторитета, свободы и равенства. Абсолютизации либералами естественного права, общественного договора и индивидуальных прав, с одной стороны, и стремлению социалистических теоретиков поставить во главу угла исключительно интересы общества в целом, — с другой, консерваторы противопоставили не менее естественные, на их взгляд, права семьи, церкви, общественных объединений и групп, ремесленных гильдий и региональных общин, защита и сбережение которых трансформирует дуалистические отношения индивида и государства с неизбежно присущими им элементами атомизации общества в более гармоничный треугольник, в котором корпоративные группы и интересы выполняют роль посредников между государством и индивидом, являясь гарантом как централизованной политической власти, так и индивидуальных прав. Тем самым приоритету государства был противопоставлен приоритет общества и его потребностей.

Берк и другие консерваторы настаивали на том, что семья, местные общины, церковь и др. должны быть носителями авторитета власти и обладать автономией и корпоративной свободой. Игнорирование их требований означает разрушение упомянутого выше «треугольника власти», поскольку оно устраняет необходимых посредников между индивидом и государством.

Возникнув в западноевропейской общественной мысли как философская реакция на Французскую революцию, консерватизм, в отличие от либерализма и социализма, в своих ранних истоках целенаправленно сохранял в лице таких выдающихся представителей, как Э. Берк, Л. де Бональд, Ж. де Местр, Ф. Р. де Шатобриан и др., глубокую связь и преемственность с традиционными ценностями феодального общества, прежде всего, с католической религией, иерархическим и корпоративным социальным устройством. Религия, корпоративизм и социальная иерархия на протяжении тысячелетий были в той или иной форме неотъемлемыми атрибутами так называемых «традиционных обществ». С эпохи промышленного переворота, с возникновением идей технического и общественного прогресса критика «традиционного консерватизма» становится наиболее рациональной и всеобъемлющей.

Консервативная теория общества интегрировала в синтетическом виде средневековую концепцию власти и свободы, которые рассматривались в качестве неотъемлемых звеньев «цепи групп и ассоциаций, восходящих от индивида к семье, приходу, церкви, государству и, наконец, к высшей инстанции — Богу». Власть и, следовательно, свобода и автономия семьи является священной: ни государство, ни церковь не могут произвольно вторгаться в ее пределы, не создавая угрозы тирании.

В практической политике на протяжении двух последних веков, как в Америке, так и в европейских странах, отличительным признаком консервативной политики была все возрастающая ее приверженность частному сектору, семье, местному сообществу, экономике и частной собственности и созданию таких политических условий, когда все более возрастает уважение к корпоративным правам небольших сообществ.

В 20 веке консерваторы подвергали критике своих либеральных оппонентов за то, что их теории и практика прокладывали путь тоталитарному перерождению западной цивилизации, подрывая традиционные ценности и ослабляя социальную структуру, превращая индивидов в массовидных особей, легко поддающихся манипуляции, тем самым открывая путь популистским диктатурам фашистского типа.

В XIX в. основная полемика происходила между консерваторами и либералами. В дальнейшем в спор с обоими направлениями вступили социалисты самых различных оттенков.

С момента своего возникновения в качестве реакции на Французскую революцию, консерватизм стал активной политической силой, постоянно наращивая свой теоретический потенциал в борьбе с либерализмом и социализмом, мгновенно подмечая и используя в полемике со своими политическими противниками целый ряд свойственных этим идейным направлениям теоретических аберраций.

Также консервативные силы не стояли в стороне от идеи прогресса, об этом свидетельствует деятельность консерватора Бисмарка, который объединил Германию и занялся введением всеобщего социального страхования и разработкой социального законодательства.

Концепция государства в раннем консерватизме могла устроить даже ортодоксального либерала. Лозунгами Бёрка были свободное самоопределение и децентрализация.

Для консерваторов общество не в виде механического конгломерата индивидов, но как органическое единство людей и создаваемых ими институтов, сохраняющих преемственность на протяжении многих поколений. Этот принцип лежит в основе консервативной концепции власти и свободы. Свобода несоединима с абстрактно понимаемым равенством, поскольку оба эти понятия выражают различные цели. Главной целью свободы является защита индивидуальной и семейной собственности, под которой подразумеваются совокупность как материальных, так и нематериальных вещей. Имманентной целью равенства является, напротив, выравнивание до определенного предела материальных и нематериальных ценностей внутри сообщества, изначально неравномерно в нем распределенных. Эти принципы сформулировал Э. Бёрк, критикуя принципы Французской революции.

Консервативный мыслитель Р. Низбет отмечает не без доли сарказма: «Власть есть власть, как действительно говорил Токвиль: не имеет значения — находится ли она в руках одного человека, клики или всего народа. Она все равно остается властью и поэтому является репрессивной». Тем самым он отмечал деспотическую природу народного правительства, критикуя либерализм и социализм.

Консерватор Р. Низбет высмеивает руссоистскоякобинский взгляд на свободу, когда он пишет: «каждое утро гражданин, бреясь, будет глядеться в зеркало и видеть в своем лице одну десятимиллионную часть тирана и целиком раба» (ха-ха).

Ранние теоретики консерватизма решительно противопоставили принцип
историзма абстрактной концепции прогресса. Консерваторы отрицали любые метафизические абстракции типа «естественного состояния». Консерватором присуще реалистическое восприятие мира исходящее из консервативной философии истории.

Консервативная позиция, чрезвычайно красноречиво отстаиваемая Токвилем, заключается в том, что промежуточные ассоциации формируют посреднические и стимулирующие связи между индивидами; равным образом они ценны тем, что играют роль буфера против государственной власти». Последовательная и принципиальная защита корпоративных и личных прав и свобод формируют перспективное направление, которое в XIX и XX вв. определяется как либерально-консервативный синтез (Френкин).

Цель этой статьи — показать, что консерватизм имеет самые различные версии. В работах Майкла Оукшотта, Джона Кекеса, Роберта Низбета, Сеймура Мартина Липсета и др. развивались различные версии консервативной политической теории.

Причины формирования «неидеологического» имиджа консерватизма:

1) Британский историк Юэн Грин (книга «Идеологии консерватизма. Консервативные политические в двадцатом веке») отмечает незначительный интерес западных историков и политологов к Консервативной партии Великобритании. Существовало представление, что Консервативная партия являлась «неидеологической». Консерваторы мало интересовались глубокими размышлениями о значении политики.

2) В 1920-е годы консервативный политик Уолтер Эллиот заметил, что консерватизм основывался на «наблюдении за жизнью, а не на априорных рассуждениях».

3) Консервативный писатель Джон Бакан утверждал, что консерватизм был «прежде всего духом, а не абстрактной доктриной». Консерваторы должны владеть идеологической картой мира, которая позволяет им идентифицировать друга и врага, объекты одобрения и неодобрения.

В конечном итоге эта лакуна была устранена в период главенства Маргарет Тэтчер в Консервативной партии. Она настаивала на том, что консерваторы нуждаются в идеологии, потому что у лейбористов она есть. Под предводительством Тэтчер консервативные писатели и философы вступали в «борьбу идей» в рамках таких «фабрик мысли»: Институт экономических проблем, Институт Адама Смита, Группа консервативной философии. Центральный вопрос – природа консерватизма. По заявлению Кейта Джозефа Консервативная партия после 1975 года заново открыла истинное значение консерватизма.

К. Маннгейм считает, что консерватизм вырос из традиционализма, но эти понятия не синонимы. Консерватизм – это сознательный традиционализм (традиционализм становится выразителем цельного способа мышления), но традиционализм может функционировать как автономное движение в особых исторических и психологических условиях.

Скрытое противоречие традиционализма состоит в том, что традиционное общественное сознание не склонно к саморефлексии из-за того, что сравнение своих традиций с традициями других народов является следствием внутреннего распада первых или результатом критики, основанной на образе «друзей» и «врагов». Поэтому большинство консервативных теоретиков не склонны к теоретическим спекуляциям. Сэр Уинстон Черчилль постоянно отказывался сформулировать принципы консерватизма. Намерение выработать теорию консерватизма уводит консерватора от инстинктивного благоговения к устоявшимся обычаям.

Майкл Оукшотт считает, что консервативное поведение не вызывает желание артикулировать на языке общих идей, однако нельзя считать консервативное поведение от этого менее предпочтительным. По мнению Оукшотта быть консерватором означает испытывать радость от того, что находится в настоящем, а не от того, что было или будет в будущем, наслаждаться тем, что доступно. «Быть консерватором означает предпочитать знакомое неизвестному, предпочитать испытанное неиспробованному, факт — тайне, действительное — возможному, ограниченное — беспредельному, близкое — далекому, достаточное — избытку, подходящее — совершенному, заставляющее смеяться теперь — утопическому блаженству».

Примеры либерально-консервативного синтеза:

Отношения либерализма и консерватизма в 19-20 вв. складываются не столь однозначно. В 19 столетии классические английские либералы (Манчестерская школа Кобдена и Брайта) выступали за свободное предпринимательство и возражали против государственного вмешательства в экономику. Известные консерваторы Шефтсбери и Дизраэли призывали к тому, чтобы государство отчасти взяло на себя заботу о бедных и слабых. В Соединенных Штатах либеральные сторонники
Т. Джефферсона заявляли, что лучше то правительство, которое меньше правит, а консервативные последователи А. Гамильтона выступали за осуществление государством социальных программ. Но история своенравна, и, хотя роль государства по-прежнему осталась острым вопросом, со временем либералы и консерваторы поменяли свои позиции на противоположные. Позже либералы стали выступать за вмешательство государства в социальную жизнь, консерваторы, увидев в государственном вмешательстве оружие, которое могло быть использовано против них, перешли на позиции защиты сводного предпринимательства» США.

Уже на раннем этапе тенденция к постепенному взаимопроникновению либеральных и консервативных теорий и политических программ привела к возникновению знаменательного идеологического феномена, которому было суждено долгое и славное будущее, — либерального консерватизма. Родиной этого феномена стала Великобритания, где в 1820–1840-х гг. под руководством Р. Пиля произошла реорганизация партии тори на основе сотрудничества с теми группами вигов, которые выступали за реформу законодательства о выборах.

Современный либерализм поддерживает уважение достоинства личности и приверженность правовой культуре. Главный критерий, отделяющий позиции консерваторов от либералов, состоит в том, что первые последовательно отстаивают приоритет общих интересов государства, нации над индивидуальными интресами и не отбрасывают идею национализма как отжившую в условиях глобализации. Консерваторы защищают преемственность традиций, обеспечивающих связь прошлого и настоящего.

Истинное ядро консерватизма — защита того, что имеет непреходящее значение. В соответствии с христианским образом человека, это достоинство человека, раскрытие его возможностей, его потребности в обществе, родине, безопасности. Человек - динамичный и склонный к добру, но также впадающий в заблуждения и плоский. Индивидуалистичный, непременно стремящийся к сообществу, но не поддающийся перевоспитанию со стороны коллектива.

Немецкая версия либерального консерватизма Бисмарка. Важнейшая роль Бисмарка в эволюции германского и европейского консерватизма состоит, прежде всего, в том, что, опираясь на популизм и бонапартистские принципы (принятие закона против
социалистов наряду с проведением в жизнь серии законов о социальном страховании рабочих), он обеспечил не только массовую поддержку для своей внутренней политики, но и объединил вокруг нее и либералов, и консерваторов пусть даже ценой раскола в лагере последних. Принял успешное решение задачи объединение либералов и консерваторов на платформе национализма. Лишь немногие люди понимают, что прогрессивная политика (Декларация независимости, авторы конституции и “Статей федералиста”) родилась в Европе и что наиболее блестящим ее сторонником в 19 веке был Бисмарк, политику которого ни один американец не назвал бы ни прогрессивной, ни либеральной.

Французская версия либерального консерватизма Шарля де Голля. Блестящим примером либерально-консервативного синтеза стали во второй половине ХХ в. реформы, проведенные во Франции Шарлем де Голлем после создания в 1958 г. политического режима Пятой республики. Как справедливо отмечал П.-М. Куто, «де Голль распылил категории — в этом он беспримерно уникален: правые и левые, Республика и Монархия, президентский режим и режим парламентский, национализм и интернационализм». Именно поэтому любые попытки навешивать на деятельность де Голля какой-либо идеологический ярлык, по-видимому, всегда будут обречены на неудачу. В его идеях, экономической политике, политической практике дирижистские методы (т. е. идея доминирующей роли государства в социальной жизни, которая
не имеет однако ничего общего ни с французским дирижизмом ультра-правых
1920-х гг., ни с обвинениями де Голля в «фашизации», выдвинутыми некоторыми теоретиками французской компартии) вполне уживались с экономическим либерализмом и модернизированным консерватизмом. Хорошим примером консервативного модернизма может считаться разработка де Голлем и его сторонниками в 1960–1962 гг. проекта аграрной реформы, призванного преодолеть традиционную консервативную косность французского крестьянства.

Декларация об освобождении Линкольна, инициированное Бисмарком страхование безработных, поворот Дизраэли в 70-е гг. к биллям о реформе, братание Черчилля с либералами в 1909 г. и принятие законов против аристократии и даже против употребления спиртных напитков, ошеломляющая отмена де Голлем своей собственной алжирской политики — все эти удары были нанесены людьми, бывшими на протяжении всей своей жизни консерваторами. Но стремиться втиснуть каждого из них в господствующую идеологию консерватизма просто абсурдно.

Опыт второй половины ХХ в. вполне подтвердил уже неоднократно высказывавшуюся в научной литературе мысль о том, что развитие идеологий в различных цивилизациях подчиняется общим закономерностям — периоды формирования суперидеологий сменяются периодами их фрагментации, раскола на ряд сложных систем, внутри которых происходит напряженная борьба многочисленных идеологических течений, направлений, фракций и сект, продолжающаяся до наступления новой стадии кристаллизации, на которой образуются новые макроидеологические структуры. Так, на протяжении всего XIX и XX вв. становление основных политических идеологий — социализма, либерализма и консерватизма сопровождалось многочисленными расколами внутри каждого из этих течений с сопутствующими конфликтами между различными партиями и политическими группировками, которые продолжались до тех пор, пока очередные мировые кризисы и войны не порождали тенденции к слиянию идеологических потоков, казавшихся прежде несоединимыми.

Последующие стадии идеологического цикла — студенческие выступления 1960-х гг., экономический кризис 1974 г., похоронивший либеральные и социал-демократические теории «государства всеобщего благоденствия» и способствовавший подъему новой «консервативной волны» конца 1970-х — начала 1980-х гг.

Для современного консерватизма тенденция не отождествлять свою политическую программу с каким-либо твердо обозначенным идеологическим клише является особенно характерной в период наивысшего подъема политической
активности его лидеров.

Прогрессистская реформистская платформа современного консерватизма, является следствием очень длительной эволюции западной цивилизации. К. Росситер утверждал, что консерватизм, будучи «защитой любого существующего общества», получает полное развитие как идейное и политическое направление только «в цивилизованной политической и культурной борьбе открытого, упорядоченного, конституционного общества».

Высокий уровень идейно-политического консенсуса приводит к формированию многообразных идеологических гибридов. С. М. Липсет — один из видных консервативных теоретиков, анализируя проблему «конца идеологии» и предвещая в 1963 г. в работе «Революция и контрреволюция» наступление нового периода идеологической интеграции, в частности, отмечал: упадок таких тотальных идеологий не означает конца идеологии. Точнее, приверженность политике прагматизма, правилам игры, определяющим коллективное соглашение, постепенным изменениям в направлении, поддерживаемом левыми или правыми, оппозиция как всеобъемлющему централизованному государству, так и являются составными частями идеологии. Идеологический консенсус западного общества в настоящее время постепенно приводит к взаимопроникновению позиций по вопросам, которые когда-то резко отделяли “левых” от “правых”. Это идеологическое соглашение, которое, возможно, лучше всего назвать “ консервативным социализмом ”, стало идеологией ведущих партий в развитых государствах Европы и Америки».

М. Новак (ставший сотрудником госдепартамента в администрации Р. Рейгана) вполне сочувственно комментировал выводы М. Харрингтона (политического теоретика-социалиста, автора самого термина «неоконсерватизм»), согласно которым «многие из духовных реальностей, претендовавшие на то, чтобы носить имя “социализм”, были реализованы под другим именем, именем “Америка”».

И С. М. Липсет, развиваший миллевскую идею «консервативного социализма», М. Новак, и другие американские теоретики консерватизма, объединили идею социалистического планирования с механизмом рынка. Такой синтез социализма и консерватизма непривычен. Не случайно афоризм И. Кристола пользовался популярностью (авторитетный консервативный идеолог периода правления администрации Р. Рейгана) — «неоконсерватор — это либерал, схваченный за горло Революцией» (на этот раз студенческой и леворадикальной).

Прочный консенсус в отношении основополагающих ценностей западного общества способствовал и определенной кристаллизации консервативной традиции. Например, в США к 1970-м гг. сложились три главные направления —

1) традиционализм, или социальный консерватизм, выдвигавший лозунги «закона и порядка» с правофундаменталистских позиций и защищавший приоритет морально-религиозных ценностей,

2) либертаризм, идеологи которого выражали требование крупного капитала о предоставлении ему не ограничиваемой государством свободы эксплуатации наемного труда, ликвидации всякого государственного вмешательства в экономику, резкого сокращения социальных программ помощи бедным слоям населения, объявляемых «неэффективными», и, наконец,

3) неоконсерватизм, сторонники которого,
признавая, в отличие от традиционалистов и либертаристов, необходимость государственного вмешательства в экономику и выполнения государством социальных функций, разработали комплексную антикризисную программу, в которой ограничение экономических функций государства сочеталось требованием урезать «чрезмерные» демократические свободы, восстановить американское военное превосходство и гегемонию США в мире. Например, победа Р. Рейгана на президентских выборах 1980 г. была победой крайне разношерстной консервативной коалиции.

Понятие «неоконсерватизм» было введено в научный оборот социалистическим теоретиком М. Харрингтоном. Ведущие теоретики направления: И. Кристол, Р. Низбет, М. Новак, Н. Подгорец.

Практика неоконсерватизма:

1) Победа на президентских выборах 1980 года Р. Рейгана.

2) Приход к власти в Великобритании Консервативной партии по главе с М. Тэтчер.

3) В 1983 г. возник Международный демократический союз – объединение консервативных и христианско-демократических партий.

4) Неоконсерватизм в ФРГ пропагандировали Г. Кальтенбруннер, Г. Колль.

5) Во Франции – А. Бенуа, П. Виаль, Ж. Ширак.

Источником современного консерватизма является либеральный консерватизм Э. Бёрка с акцентом на сохранение традиций, индивидуальных свобод, естественного неравенства и отказом от революции как способа реформирования общества.

Основание неоконсерватизма: синтез принципов либерализма (развитие рынка, предпринимательства) с традиционными ценностями (семья, культура, мораль, порядок). Использование антиэтатистской риторики для достижения главной цели – освобождение государства от «непосильного» груза социально-экономического регулирования.

Основные принципы неоконсерватизма: авторитет, гражданский порядок, социальный контракт; корпоративные ценности семьи, региональных сообществ, местных общин и соседской взаимопомощи в противовес этатизму и крайнему индивидуализму. В сфере экономики – свобода предпринимательства и торговли; создание динамичной экономики, использующей новейшие технологии.

Опора неоконсерватизма – «новый средний класс» (управленческий персонал, техническая интеллигенция, высококвалифицированные рабочие.

Главный объект идеологических атак – сильные профсоюзы и государственные социальные программы поддержки малообеспеченных слоёв общества.

Итоги: Резкое усилие социального неравенства, возникшего в результате попыток стимулировать деловую активность малоимущих слоёв населения путём ликвидации социальных программ. Либерально-демократические объединения начали оспаривать у консерваторов политическое первенство.

 

Понятие «консервативной революции» связывают с программой Рейгана, которая сводилась к уменьшению налогов и перераспределения экономических приоритетов в пользу частного сектора, сокращению государственных расходов по социальным программам и одновременно резкого увеличения расходов на оборону под прикрытием выдвинутого президентом лозунга «восстановить роль США как лидера свободного мира».

К началу ХХI в. на Западе наблюдается стремительный прогресс в направлении диверсификации типологии консерватизма, который стал приобретать крайне причудливые черты. «Консервативный латиноамериканец, — утверждает Анджела Диллард, — черная консервативная женщина, голубой христианский консерватор… все это может звучать как легкое соревнование в бесцветном юморе, но представители такого рода контингента могут легко пересекаться на Капитолийском холме. Такие происшествия часто встречаются среди индивидов, которых я обозначаю как “ мультикультурных консерваторов ”, с помощью термина, по всеобщему утверждению зарезервированного для леваков и либералов». Речь идет не об исчезновении американской консервативной традиции как таковой, но, скорее, о тотальной нивелировке и извращении смысла и духа консерватизма, источником которой являются как произвольная самоидентификация с этим течением представителей различных сексуальных меньшинств и мелких эпатажных групп, так и теоретическая податливость интеллектуалов и ученых, склонных к усвоению и пропаганде ценностей мультикультурализма и постмодернизма.

Драматическая ситуация, сложившаяся в России в 1990-е гг. в результате проводимых в течение почти двух десятилетий «либеральных реформ» характеризуется примитивизацией реальности, основанной на эмоциях. Разрушение отечественными либералами в России всех структур цивилизованного общества скомпрометировал идею либерализма и не создал предпосылок для формирования нового курса (в частности консервативного). Формирование этих предпосылок только начинается. Цель консервативных сил — от почвенников, национал-большевиков и новых правых до центристов, представляемых партией «Единая Россия», по существу, является единой — остановить порочный курс во внутренней и внешней политике.

Еще в начале 1990-х гг. В. Ошеров (российский публицист) говорил: «Беда в том, что Россия, в силу множества причин, так никогда и не выработала прочных традиций просвещенного консерватизма. Те, кого сейчас называют «консерваторами», как, впрочем, и те, кто сами себя объявили «демократами», — таковыми, с моей точки зрения, не являются. Нынешние российские консерваторы, в значительной степени, — временно отстраненные от власти номенклатурные работники, начальники, бывшая верхушка армии, КГБ, МВД и т. д., весь консерватизм которых, по-человечески вполне оправданный, заключается в недоверии к нынешним новым начальникам и в желании вернуться к тому, что было до путча. Консерватизм этот поверхностен и узок. Он не включает уважения к русским традициям».

По мере восстановления традиций сильной централизованной государственности
в нашей стране, многие элементы философского и литературного наследия русского консерватизма будут играть все возрастающую роль. Рормозер отмечает, что Россия имеет тысячелетнюю консервативную традицию. Консервативная в своей основе идея восстановления общественного порядка и государственности всегда будет находить в российском общественном сознании самый широкий отклик. Таким образом, не исключено, что уже в ближайшее время вполне может появиться новый российский проект, в котором будет развиваться оригинальная версия отечественного «консервативного социализма».

Консерватизм является продуктом высоко цивилизованного общества.
Представить себе, что он может укрепиться в стране, в 1990-х гг. сложно. Столь же труднопредположить, что на современном российском политическом небосклоне могут возникнуть фигуры, даже отдаленно напоминающие О. фон Бисмарка, Ш. де Голля или К. Аденауэра.