Русский язык в современном мире

Русский язык - это государственный язык Российской Федерации. Он используется как средство межнационального общения в самой России и в ближнем зарубежье. Русский язык входит в число официальных международных языков ООН наряду с английским, французским, испанским, китайским.

Акад. Д.С. Лихачев полагал, что, подобно биосфере, каждого из нас по отдельности и весь этнос в целом окружает атмосфера родного языка и родной культурной среды - концептосфера национального языка, которая «…тем богаче, чем богаче вся культура нации – ее литература, фольклор, наука, изобразительное искусство…, она соотносима со всем историческим опытом нации и религией особенно» [Лихачев 1997: 282]. Когда мы обращаемся к русскому языку, то невольно вспоминается хрестоматийное утверждение великого русского писателя И.С. Тургенева о том, что «…русский язык богат, велик и могуч»!

В XX-XXI вв. изменяется концептосфера языка в связи с постмодернистскими изменениями мышления (от лат post ‘после’ и фран. moderné ‘ современный, новейший’; термин возник в годы Первой мировой войны, а впервые для характеристики современной эпохи был употреблен в 1947 г. английским историком А. Тойнби). Современное постмодернистское мышление противостоит идее мировоззренческой цельности, оно принципиально антииерархично. Язык как часть культуры в постмодернистскую эпоху теряет равновесие, цельность, поскольку теряют смысл прежние понятия высокого и низкого, прекрасного и безобразного, нравственного и безнравственного.

В России постмодернистское нарушение равновесия концептосферы усугубляется в связи с революционными событиями 1917 г. и 90-х гг. XX в.

В.В. Колесов отмечает, что после 1917 г. происходит деформация стилистического баланса в связи с утратой высокого стиля, с которым в России исторически связывался церковнославянский язык. В функции высокого стиля стал использоваться так называемый «новояз» (приблизительная калька с английского слова newspeak, введенного писателем и публицистом Д. Оруэллом в романе-антиутопии «1984», впервые изданном в 1948 г.). «Новояз» – это «русский советский язык», который употреблялся на официальных собраниях, в газетных передовицах. В недрах «новояза» рождались стандартные выражения, штампы, например: солдат революции, светлое будущее, благо народа, враг народа, дружба народов, мудрость партии, генеральная линия, верный соратник, продолжительные овации, бойцы идеологического фронта, поднять вопрос на должную высоту и под. А.Д. Васильев полагает, что совокупность некоторых лексико-фразеологических средств современного дискурса можно определить как «постновояз», «с учетом хронологической приуроченности и значительного типологического и функционального подобия «новоязу» советской эпохи», например: вынужденные переселенцы, шоковая терапия, временно неработающий, непопулярные меры, гуманитарная катастрофа, прорабы перестройки, всенародно избранный, правовое государство, средний класс и под. [Васильев 2000: 58].

Как прецедентные (играющие роль образца) стали восприниматься тексты средств массовой информации. Однако тексты современных СМИ не дают образцов использования литературного языка, поскольку содержат значительное количество нарушений норм грамматики, словоупотребления, произношения – примеры можно найти в работах А.Д. Васильева, К.С. Горбачевича, В.В. Колесова, Л.Н. Крысина, А.П. Романенко, Л.В. Савельевой, В.В. Химика и др., а также найти самому, достаточно открыть газету или включить радио / телевизор.

В перестроечную и постперестроечную эпоху как принадлежащие к высокому стилю стали воспринимаются заимствования, в связи с чем исследователи говорят об «американизации», или «вестернизации», или «креолизации» русского языка.

Наплыв заимствований угрожает русской ментальности, поскольку происходит постепенная подмена ключевых слов – концептов русской культуры (В.В. Колесов, Л.В. Савельева). Например: консенсус вместо согласие, лад; форум вм. собрание, съезд; брачные партнеры вм. супруги, секс вм. любовь, киллер вм. убийца, уголовник, душегуб; рейтинг вм. уважение, авторитет, почитание; тинейджер вм. подросток и под.

Утрата высокого стиля приводит к дальнейшей расбалансировке стилевой системы: место высокого стиля занимает средний стиль, а место среднего – низкий, в связи с чем происходит жаргонизация литературного языка. В настоящее время жаргонизмы и арготизмы активно включают в свою речь (и тем самым пропагандируют и в какой-то степени кодифицируют) представители наиболее «успешных» профессий: во-первых, чиновники, менеджеры (социалка, оборонка, продавить поправку, прописать закон, изложить конкретику, проплатить обучение, озвучить новости, пересечемся, отзвонюсь, отслеживать), во-вторых, ведущие телепередач, шоу-мены (понты понтам рознь, забить эфир и получить бабло), в-третьих, компьютерщики, программисты (хрюк, крякер, ломануть, дисплюй, глюк, нычка, емеля, технокрыса, висельник, слей мне мыло зухелем и под.) Как известно, в пространстве Интернета функционирует так называемый «а(о)лбанский» язык, или язык «падонкафф», в котором написание максимально приближается к произношению, в котором порча русского языка декларируется как норма (превед – привет, кросавчек – красавчик, аффтар, жывотноё, креатифф, удафф, пешы исчо, ржунемогу – в одно слово). В СМС-сообщениях, которые отправляются через мобильные телефоны, как правило, не используются знаки препинания, содержится множество ошибок и ненормативных сокращений, что сближает их с языком «падонкафф».

Второе нарушение концептосферы после 1917 г., как отмечает Л.В. Савельева, – это разрыв традиции речевого этикета. В связи с ликвидацией сословий, упразднения «Табели о рангах» были отменены многообразные способы обращения друг к другу (ваше превосходительство, ваше высокородие, ваше благородие, господин, госпожа, барышня, любезный, почтенный, милейший, милостивый государь, сударь, сударыня). Все эти обращения были заменены одним единственным словом – товарищ. Само по себе товарищ – слово хорошее, оно встречается в древнерусском языке с XIV в. в значении ‘спутник’, ‘соучастник походов’. Однако в советский период слово товарищ превратилось в казенный знак, стало восприниматься как символ партийной номенклатуры.

В связи с перестройкой, с переоценкой ценностей было девальвировано и обращение товарищ. В бытовом общении употребляются просторечные гендерные обращения, заимствованные из южных диалектов – девушка, молодой человек, мужчина, женщина (мужчина в очках, женщина в кофте и под.).

Следующее нарушение концептосферы – переименование этноисторического пространства. Как известно, после 1917 г. были переименованы многие города, поселки, деревни. Приведем лишь некоторые примеры: Петроград (Ленинград), Екатеринбург (Свердловск), Екатеринослав (Днепропетровск), Екатеринодар (Краснодар), Новониколаевск (Новосибирск), Царицын (Сталинград, Волгоград), Ижевск (Устинов), Сергиев Посад (Загорск) и др. Л.В. Савельева подчеркивает, что «переименование, к тому же частое, – приводит к стиранию памяти народной, к отторжению народа от национально-исторического пространства обитания» [Савельева 1997: 16].

Еще одно нарушение концептосферы связано с искажением антропонимических традиций. В 20-30-е годы произошел отказ от традиционного православного именника при выборе личного имени. Стал активно формироваться новый именослов. Например, Нинель (Ленин в прочтении справа налево), языковые аббревиатуры: Вилор (В.И. Ленин - организатор революции), Марлен (Маркс + Ленин), Гертруда (героиня труда), Донара (дочь народа) и под. Необходимо отметить, что процесс создания подобных имен продолжается и в наши дни, например, в «Комсомольской правде» от 6-13 декабря 2007 г. (№ 181) указывается, что в Хакасии девочку назвали Выбориной, а в Кемеровской области – Едросой (Единой Россией).

Кроме того, более тонкое, но тоже разрушительное воздействие на антропонимическую традицию оказывает распространяющееся в последние десятилетия наименование людей по западным образцам при помощи только двух компонентов – имени и фамилии (а не трех, как было принято в русской традиции): академик Андрей Сахаров, министр Юрий Иванов, директор театрального комплекса Борис Гунин, председатель регионального отделения Союза журналистов Александр Карпилович и под. Отчество во времена Московской Руси составляло особую привилегию высшего сословия князей и бояр, которая регламентировалась жалованными государевыми указами. Постепенно спустившись в более низкие социальные слои и охватив все русское общество, наименование лиц по отчеству сохранило стилистическое созначение уважительности, почтительности.

Следует отметить, что многие ученые-языковеды, несмотря на произошедшие и происходящие нарушения концептосферы, с оптимизмом смотрят на дальнейшую судьбу современного русского языка, поскольку полагают, что язык – это саморазвивающаяся и саморегулирующаяся система, которая со временем отбросит все лишнее и наносное, но сохранит необходимое.

Современное общество предпринимают попытки восстановления языкового баланса в русской речевой культуре: как известно, был принят Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации», утверждались Федеральные целевые программы «Русский язык» на 1996-1997, 2002-2005 и 2006-2010 гг., 2007 год был объявлен Годом русского языка, в связи с чем в некоторых газетах появились рубрики «Давайте говорить правильно», «Поговорим о языке», «Русская речь», «Наш язык», стали выходить радиопередачи «Грамотей», «С русского на русский, или Как сказать», «Как это по-русски?» и под. Но закончился 2007 год – закончилась очередная компания, вновь произошел спад интереса к русскому языку, «умерли» многие передачи и рубрики.

В.В. Химик говорит о необходимости возвысить русский язык в ранг национальной идеи, национальной ценности, поскольку «мысль порождается в слове» (А.А. Потебня), и только в хорошей речи может формулироваться хорошая (нравственная) мысль. Предлагается, во-первых, центростремительный способ (пропаганда хорошей речи как достоинства личности, вручение наград за хорошую речь), во-вторых, центробежный (распространение русского языка и русской культуры на постсоветском пространстве, за рубежом).

Следует отметить, что постмодернистская концепция свободы предполагает чувство ответственности человека за все совершающееся вокруг него. По словам русского философа Н.А. Бердяева, «чувство вины за всё совершающееся вокруг него – это чувство свободного человека». В связи с этим в постмодернистской реальности человек должен осознавать свое чувство ответственности за сохранение баланса концептосферы, без которого невозможно существование ни культуры вообще, ни самого языка как одной из форм общественного сознания.

Молчат гробницы, мумии и кости, -

Лишь слову жизнь дана:

Из древней тьмы, на мировом погосте,

Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!

Умейте же беречь

Хоть в меру сил,

в дни злобы и страданья,

Наш дар бессмертный – речь. (И. Бунин, 1915 г.)