День шестой, седьмой и восьмой. Эпическая банка и начало чего-то страшного.

Утро субботы. Что я люблю больше утра субботы? Правильно, ничего, ибо утро субботы – это именно то прекрасное время, когда ты можешь встать с постели около двух часов дня и при этом не мучить себя мыслью о том, что завтра какой-нибудь там понедельник.
Меня разбудил солнечный свет, пробивавшийся в окно через узкую полоску между шторами и как назло бивший прямо мне в глаза. Но даже это небольшое неудобство придавало Великому Утру Субботы какую-то свою прелесть. Промычав что-то невразумительное, я приоткрыл глаза и…
ТВОЮ МАТЬ ЧТО ЭТО ЗА НАХУЙ.
Прямо передо мной, чуть ли не нос к носу, сопело ОНО, завернувшись в моё (!) одеяло и слюнявя мою (!) подушку.
- Ты что тут, блять, делаешь?! – завопил я, вскакивая и заворачиваясь во всё, что находилось в зоне досягаемости, включая простынь, висевшие на спинке кровати джинсы и тот кусок одеяла, который не был нагло захвачен врагом.
- Не ори, рано ещё, - проворчал Уэй, устраиваясь поудобнее. Ну что ж, придётся применять силу. Всё ещё не разворачиваясь из своей паранджи, я пнул это чудо ногой в бок так, чтобы оно почти слетело с кровати.
- Ты что, совсем охренел? Ты чего истеришь вообще… - просопело оно.
Неужели этот придурок не понимает, из-за чего я блин истерю?! Или это он так шутит, или для него норма забираться в чужую постель ночью, учитывая, что он вообще неизвестно каким раком умудрился остаться на ночь!
- Уэй, быстро уполз к себе на диван, не буди во мне зверя, - прошипел я, пытаясь испепелить этого говнюка силой мысли. Плохо получалось.
- Я не боюсь тушканчиков, - как ни в чём не бывало ответил Уэй, снова зарываясь носом в подушку и выражая собой оплот спокойствия и счастья. В противоположность мне.
- Ты сейчас получишь, засранец, - что-то мне кажется, что на эту ошибку природы никакие угрозы не подействуют.
- Да дай ты поспать, истеричка, - буркнул в ответ Джерард.
- Я маму позову.
- Ой-ой-ой, я сейчас в штаны наложу.
- Только не в моей кровати.
- Да ты задолбал, дай поспать наконец!
Я понял, что мне тут ловить нечего. Не знаю, как этот ненормальный, а я не привык спать с кем-то в одной постели, тем более, что этот «кто-то» того же пола, что и я. Поэтому пришлось собрать всё своё одеяние и попытаться свалить на диван, подальше от этого придурка. Но, видимо, не судьба.
- Эй, а ну стоять, - в мою ногу мёртвой хваткой впились цепкие пальцы Уэя.
- Что ещё? – процедил сквозь зубы я, медленно оборачиваясь и пытаясь придумать хоть одну причину, чтобы не убивать Джерарда, а просто тихо-мирно его покалечить.
- Живо на место вернулся, - внезапно приказал Уэй, так и не отрывая морды от подушки. Так, причин для сохранения ему жизни я уже не вижу.
- Какого члена? – тихо, Фрэнк, тихо, тебя посадят…
- Давай-давай, а то я почувствую себя брошенным и одиноким, - пробурчал Уэй.
- Иди нахрен, я пошёл отсюда, - прошипел я, сбрасывая с себя все одеяла и простыни и, матерясь под нос, отправился вон из комнаты. Если я ещё хоть на секунду увижу эту наглую рожу в радиусе трёх километров, во мне проснётся Халк.
… - Ты сегодня рано, - удивилась мама, глядя на меня и явно чувствуя окружавшую меня фиолетово-чёрную ауру зла. На часах было полдвенадцатого. Твою мать, я так рано ещё ни разу в субботу не вставал.
- Дай мне еды, - прошипел я, пытаясь попрактиковаться в уничтожении объектов силой мысли на коробке с печеньками.
- А ты меня со злости не сожрёшь? – мама поставила передо мной тарелку, - не поделили что-то?
- Где у нас валялось папино ружьё?
- Оно не заряжено.
- Я заряжу его своей ненавистью.
- Да успокойся ты! Хоть раз потратишь субботу на что-то важное, - улыбнулась мама. Глупая женщина, как ты не понимаешь моего горя?!
- Мам, это суббота. Суббота – день сна, и никто не смеет будить меня раньше обеда в этот священный день. – Всё нужно объяснять, такое ощущение, что я с этой дамочкой живу две недели, а не всю свою сознательную жизнь. Мама только рассмеялась.
- Ну наконец-то хоть кто-то тебя расшевелит.
- Мам, я убью его, - честно признался я, пытаясь выместить всю свою злость на склеенном комке хлопьев. Если эта сволочь только посмеет спуститься…
- Доброе утро, миссис Айеро!
Ну, всё, он нарвался. Я медленно обернулся, сохраняя те капли спокойствия, что ещё не были уничтожены просыпающейся во мне яростью.
- Уэй, пошёл вон, - прошипел я, натягивая на рожу маньяческую улыбочку. Джерард посмотрел на меня краем глаза, весело сказал что-то вроде «О, привет, Фрэнки», и с довольной миной выспавшегося (я его точно убью) и полного сил человека уселся за стол.
- Вы не против, если я к вам присоединюсь? – с ангельской улыбкой это чудо воззрилось на мою маму. Я не знаю, чем он на неё так действует, но эта странная женщина, которая по природе своей не может выдержать даже одного меня, внезапно улыбнулась и ответила «да, конечно».
Так, инопланетяне, всё, хватит, эксперимент удался, мой мозг взорвался, верните меня домой.
Я так и сидел с открытым ртом, не в силах ничего сказать. Они спелись. Моя ненормальная мама и мой не менее ненормальный друг. Хотя, этого говнюка сложно назвать другом. Чёрт возьми, я им не мешаю, интересно?! Всё с той же имбецильной рожей и открытым ртом я переводил взгляд с мамы на Уэя и обратно, поражаясь тому, что, во-первых, маму совершенно не смущает то, что какой-то странноватого вида фрик жрёт её еду и спит в её доме, и во-вторых, этот странноватого вида фрик, видимо, даже не собирается уходить.
- Фрэнки, сделай лицо попроще, - набивая рот печеньками, сказал мне Уэй.
- Ты же пять минут назад хотел спать, - прошипел я, всё ещё не оставляя попыток взорвать его мозги.
- Но ты ушёл, мне стало скучно, и я решил, что пора вставать, - молниеносно прожевав всё, что было у него во рту, ответил Джерард.
- Слушай, - обратилась ко мне мама (я скоро начну принимать ставки, какую ересь скажет эта женщина в следующую секунду), - перестань уже дуться, такой хороший день…
- Он был бы хорошим, если бы сейчас было два часа дня, а этого недоразумения не было в радиусе пяти километров, - ткнул я ложкой в сторону Уэя. Тот с умным видом старался сконструировать себе какую-то многоэтажку из трёх печенек, арахисового масла и нутеллы.
- Фрэнки, смотри, она улыбается! – с видом счастливого ребёнка Джерард показывал мне на разлом верхней печенюшки.
О, Боже.
…Честно говоря, я ожидал от этой субботы уже чего угодно: метеоритного дождя, восстания португальской общины в книжном или нашествия саранчи. Но, как ни странно, я как всегда прогадал: Уэй, сожрав всё, что было сладкого у нас в доме, распрощался с моей мамой (и я снова охренел) и даже что-то там сказал мне, но фраза оборвалась, потому что он был вынужден скрыться за дверью от моего вездесущего тапка. А в остальном, ничего интересного. Я даже немного расстроился. Почему? Ну, наверное, потому что после такой насыщенной событиями недели я ожидал чего-то подобного и от выходных. Наверное, я уже почти разучился жить своей прежней растительной жизнью, прожигая её на книги, музыку и иногда учёбу. Каждый день становился чем-то фееричным, чем-то особенным и непревзойдённым, каждый новый день не был похож на другой, понедельник отличался от вторника, а среда – от четверга. А раньше я всегда путался в будних днях недели. Я никак не мог понять, почему всё это мне не чуждо, почему я не устаю от этого. Ведь обычно такие флегматики, как я, быстро избавляются от навязчивых приятелей. А тут… Я одновременно ненавидел Уэя и восхищался им. Он пришёл в мою жизнь, перевернул её с ног на голову и куда-то убежал, круша всё на своём пути. У него голова забита развлечениями и ёлочной мишурой, он живёт в мире с картонными декорациями и блестящим шаром в небе, вокруг него – главные герои и массовка. Первые вынуждены играть в его игры, а вторые просто не знают о его существовании. Удивительное дело, но, как ни странно, я отношусь именно к первому разряду.
Не знаю, радоваться мне или идти вешаться.
Все выходные я просидел дома, выползая только в книжный. Да, мне было скучно, и один раз я даже подумал о том, чтобы позвонить Уэю, но вспомнил, что у меня нет его телефона. Охренеть: он спал в моей комнате, а я не знаю его телефона. Какая глупость.
Но вот уже понедельник, и я полз в школу с таким лицом, будто не покрывался плесенью все выходные, а уголь разгружал по ночам. И естественно, не успел я дойти до школы, как…
- Фрэээнки!
Твою мать. Хоть бы раз меня в покое оставил. (Да, и вот этот человек недавно хныкал, что ему скучно) На меня навалилось оно, своим фирменным приёмом натирая мне макушку кулаком.
- Слезь с меня, - приказал я, пытаясь как-то отбиться от Уэя. Но, естественно, тот и не собирался слезать.
- Ты скучал? – противным голосом протянул он.
- Ещё чего, - буркнул я, почему-то покраснев. Надо учиться врать, надо срочно учиться врать…
- Да ладно тебе, я вижу, что скучал. Ну ничего, сегодняшний день обещает быть интересным! – заключил Джерард, наконец сползая с меня.
- Сегодня понедельник, если что, - напомнил я. Честно говоря, я впервые вижу человека, который настолько счастлив утром в понедельник. Впервые вижу и уже готов убить за это.
- Вот именно, сегодня понедельник! А это значит? – протянул Уэй. Видимо, я должен что-то ответить.
- Это значит, что начинается ещё одна грёбаная неделя, - пробурчал я, за что Джерард отвесил мне подзатыльник. Ну класс просто.
- Это значит, что за выходные наши любимые однокласснички приготовили нам много интересностей, ну или «издевательств», как они это называют, - поучительно подняв указательный палец вверх, сообщил Уэй. Нет, это он серьёзно, что ли?!
- И чему тут радоваться? – моя логика уже в который раз разбивается о волнорез энтузиазма этого недоделанного фрика.
- Как чему?! – захлебнулся возмущениями Уэй, - Столько материала, такие просторы для мести, можно делать с этими несчастными всё, что пожелаешь!
Этот дебил реально что ли такой или просто притворяется?
- Уэй, ты меня пугаешь, - я сунул руки в карманы и ускорил шаг, чтобы оторваться от этого маньяка. Не хотел бы я быть его врагом.
- Да я сам себя пугаю, - это чудо догнало меня и сделало вид, что не заметило моей попытки улизнуть. Чёрт, эти мучения мне походу до конца года терпеть.
…Ожидания оправдались. На моём шкафчике (и почему всегда я?!) пеной для бритья было написано «мудак». Притом вонючей такой пеной, от которой сорокалетним мужиком на километр шмонит. Уэй бился в конвульсиях от восторга, а я считал в уме до десяти, чтобы случайно не пиздануть этого козла по морде. Почему когда мне плохо, ему всегда хорошо?!
- Ну и чего ты радуешься, а? – тихо проговорил я. Уэй, снова набрасываясь на меня от счастья (да он вообще по любому поводу так делает), проворковал:
- Мы теперь можем им все вещи изгадить, понимаешь? Такой простооор, такой простооор…
- Заткнись немедленно и дай мне салфетки.
С меня хватит. Чем больше мы делаем для того, чтобы над нами не издевались, тем больше над нами издеваются. Замкнутый круг, блять. И самое смешное, если бы я просто не обращал внимания, возможно, меня оставили бы в покое.
Но есть одно «но», которое сейчас скачет вокруг меня и пытается придумать наиковарнейший план расплаты.
Я бы это «но» скинул с Эмпайр Стейт Билдинг, привязав к шее пару кирпичей.
- Я придумал! – улыбка на лице Уэя стала шире. Хотя, куда уже там, она скоро опишет окружность вокруг его башки и сомкнётся на затылке.
- Только не что-нибудь вроде туалетной бумаги, ладно? – взмолился я, понимая, что просто отказаться от очередного «подвига» у меня уже никак не получится.
- Во-первых, - Уэй начал загибать пальцы, а это мне уже не нравится, - это сделал не Говард и не его шайка. Даже не болельщицы. Скорее всего, это дело рук местных мажоров, в частности Рентхейла из параллельного класса. Он не любит пачкать руки, поэтому воспользовался чем-то не таким простым, как туалетная бумага, и не таким мерзким, как мёртвая мышь. Во-вторых, для того, чтобы осуществить мой зловещий план, нам понадобится банка оливкового масла, - глаза Джерарда загорелись двумя зеленоватыми огоньками, и этот блеск не сулил ничего хорошего.
- Что ты собираешься делать? – спросил я, приготовившись к худшему.
- Сам увидишь.
…Вопрос, который я задаю себе не в первый раз, уже полчаса вертелся в голове, а я даже не думал его прогонять, ибо он дохуя риторический.
«Нахрена я связался с этим психом».
Почему он не может тратить свой блестящий ум на учёбу? Почему он постоянно придумывает что-то замудренное, чтобы просто посмотреть на кривые рожи одноклассников? И какого члена мы сейчас стоим возле шкафчика этого Рентхейла, которого я увидел в первый раз сегодня в столовой (у него была такая морда, словно он меня тринадцать раз подряд обыграл в точки, честное слово) с банкой украденного во всё той же столовой оливкового масла и всё той же злополучной синей изолентой?!
- План прост, как и хитросплетение трёх извилин нашего любимого Говарда: ставим банку на край, прикрепляем изолентой к дверке так, чтобы когда жертва её откроет, банка опрокинулась прямо на неё, и – вуаля! - мы великолепны, жертва в ярости, - объяснял мне Уэй, ковыряясь в замке своей супер-скрепкой, - Рентхейл просто засрёт этаж кирпичами, когда его расчудесные новые штаны от какого-нибудь там Кельвина Клейна окажутся мокрыми, жирными и воняющими, - Джерард подленько захихикал, а я в который раз убедился в том, что мне повезло стать его другом. Ибо если бы мои джинсы оказались «мокрыми, жирными и воняющими», я был бы отнюдь не в восторге.
- Слушай, а это не слишком? – спросил я, подавая Уэю банку, когда тот наконец справился с замком. На этаже никого не было, шёл урок, и только мы, как идиоты, торчали тут с этим дурацким маслом.
- Что значит «не слишком»? В самый раз. Если этот говнюк считает, что ему всё можно, то он давно со мной не связывался, вот что я тебе скажу, - лицо Уэя перекосила злорадная ухмылка. Я задумался. Если бы мы были героями какой-нибудь книги, кем бы был Уэй? Он ведь далеко не положительный персонаж. Постоянно пакостит, наглеет, грубит учителям, забирается в чужую постель… Ой, что-то меня понесло. Ну а всё-таки! Но с другой стороны, он ни разу не обидел кого-то просто так, не огрызнулся на кого-нибудь из младшеклассников и почему-то постоянно защищает меня. Это значит, что он хороший?
Когда я рассказал о своих рассуждениях Джерарду во время очередной проводимой в «проклятом кабинете» перемены, тот, к моему удивлению, не поднял меня на смех, а посмотрел на меня так, словно увидел что-то, чего раньше не замечал.
- Слушай, Фрэнки, я понимаю твоё стремление меня понять, но… Нельзя делить людей на хороших и плохих. В каждом есть плюсы и минусы, и именно их баланс и делает человека таким, какой он есть, - Уэй снова разлёгся на полу, на этот раз подстелив под себя старый завалявшийся тут ковёр, - Вот взять к примеру тебя. Ты замкнутый в себе, ты боишься сказать что-то лишнее, тебе постоянно кажется, что если ты что-то сделаешь не так, то тебя убьют там или изнасилуют. Но это ведь не значит, что ты плохой. Ты умный, сообразительный, да и внешне ничего, - Уэй улыбнулся, увидев, как я покраснел, - и как раз это компенсирует твои недостатки. Есть люди, в которых минусов гораздо больше, чем плюсов, а есть те, кто ставит какое-то одно своё достоинство выше других, автоматически превращая это в недостаток. Я не могу сказать, что Говард или Рентхейл плохие, а я, ты или Рэй – хорошие. Мы все разные, и если бы мы были персонажами книги, то, скорее всего, ты был бы главным героем, а я – кем-то вроде сумасшедшего учёного, который бы тебе помогал, - Джерард подмигнул мне, а я уставился на носы своих кед. Здесь, в этой маленькой тёмной комнатке, нет места издевательствам, «шутачкам» или подкалываниям. Такое ощущение, будто когда Джерард сюда заходит, то в нём что-то меняется. Было бы интересно узнать, почему и какой из этих двух Джерардов настоящий.
… О том, что наша «супер-ловушка» сработала, мы узнали на перемене перед последним уроком. Самый сок в том, что мы даже стали свидетелями этого эпического события.
Мы сидели на подоконнике, как раз невдалеке от ряда шкафчиков, один из которых был «с сюрпризом». И вдруг из-за угла вынырнул Рентхейл, как ни в чём не бывало направлявшийся к своему шкафчику.
- Итак, жертва подходит к капкану, даже не подозревая, что охота уже началась, - тихо начал комментировать Джерард в перерывах между приступами смеха. Рентхейл взялся за ручку.
- Три…
Потянул.
-Два…
Начал открывать.
- Один…
Лицо его уже исказилось гримасой ужаса.
- Пли! – завопил на весь коридор Джерард, забыв о маскировке и размахивая руками и ногами. Господи, за что мне всё это.
Рентхейл завопил ещё громче, чем Уэй, его глаза стали размером с блюдца, а сам он встал столбом, глядя то на валяющуюся банку, то на расползающиеся по фирменным брюкам жирные пятна. Облило его нехило: вся левая штанина, промежность (ха ха ха, как смешно), даже попало на пиджак и рубашку, потому что несчастный мажор так рванул дверцу, что банка сначала зарядила ему в грудь, а потом уже упала на пол.
- И вот наш несчастный подопытный кролик стоит в жёлтой луже чистого жира и не знает, каким богам молиться, чтобы мы поскорее сдохли, а ему на голову упал маховик времени! - ржал во всю глотку Джерард, падая головой мне на колени и лупя по всё тому же подоконнику ногами.
- Уэй, это твоих рук дело?! – истерично заорал Рентхейл. Джерард даже не думал замолкать.
- Слушай, это же новый тренд, ты что! Жирные штанишки сейчас в моде! – всё ещё бился в истерике Уэй.
- Эй, ну хватит уже, - шепнул ему я, когда разъяренный Рентхейл заметил и меня. Честно говоря, я чувствовал себя красной тряпкой между быком и тореадором. Кстати говоря, в девяноста процентов случаев тряпка рвётся. И мне этот факт как-то не очень импонирует.
- Уэй, пойдём, - я потихоньку начал вставать и схватил Джерарда, никак не хотевшего успокоиться, за рукав. Рентхейл сейчас начнёт бить копытом и пар из ноздрей выдувать, лучше бежать, пока не поздно.
- Что значит пойдём? Пятна ещё не захватили его панталончики полностью! – вопил Джерард, а я понял, что надо сваливать: из-за угла выруливал директор, а Рентхейл, кажется, от перенапряжения сейчас или взорвётся, или родит. Я впился в рукав Джерарда покрепче и рванул, что есть мочи, до «нашего» кабинета. Уэй начал передвигать ногами и освободил меня от участи тяговой лошадки только в конце коридора.
- Он больше к тебе не сунется! – кричал он, пытаясь не потерять ритм дыхания.
- Я так не думаю, - недоверчиво прохрипел я.
На самом деле, всё только начиналось.