День тот же и последующий. Немного правды с наркотической приправой.

- Привет, Фрэнк, - Алекс улыбнулся и виновато посмотрел на меня, пробираясь сквозь заросли мусора в моей комнате. Только увидев его, я замотался в одеяло с ног до головы и не высовывал носа из своего одеяльного кокона. Не хочу я сейчас ни с кем разговаривать. Совершенно не хочу.
Джи ушёл от ответа. Просто убежал и не попадался мне на глаза весь оставшийся день. Не отвечал на звонки. Ну, сначала не отвечал, а потом и совсем сбрасывать начал. Майки отмалчивался и вякал что-то вроде «Прости, но тут я помочь не могу, сами разбирайтесь». Мало толку от человека, который привык отсиживаться в засаде. Собственно говоря, чем я лучше?
- Эй, давай поговорим, - услышал я голос Алекса прямо возле своего затянутого одеялом носа. Парень, полегче, это моя зона комфорта, окей? Я отодвинулся к стенке, всё ещё не вылезая из кокона. Пошёл этот Алекс. Пошёл этот Джерард. Пошли они все. Пошла вся эта грёбаная любовь.
- Математика сама себя решать не будет, - я услышал шорох бумаги. Ясно, этот чудик всё-таки отступил и серьёзно решил заняться делом. А может, оно хоть чуточку меня отвлечёт от тяжёлых мыслей? Однако пусть мой грёбаный артикулярный аппарат трахается целым конезаводом вместе с конюхами, ведь он опять меня подвёл.
- Алекс, что делать, если человек признался тебе в любви, хоть и косвенно, а потом убежал? – убейте меня. Просто убейте.
- Да ладно, его высочество король всея кровати обратил своё внимание на тленного меня! – парень взглянул на меня, в удивлении изогнув брови. Этому тоже когда-нибудь врежу.
- Я серьёзно, - буркнул я, высунув нос из одеяла.
- Я знаю. Слушай, я бы не стал вмешиваться…
- Ты всё равно бы вмешался.
- …если бы ты меня сам не спросил.
- Ты выжидал.
- Не стану отрицать! – улыбнулся Алекс, встрепенувшись. А он похлеще всего семейства Уэев будет. – Так вот. Осмелюсь предположить, что он просто боится твоего ответа. Боится, что ты спизданёшь какую-нибудь фигню вроде «Ты мой лучший друг» или «Я ценю твои чувства». Если бы это были нормальные натуральные отношения, таких проблем бы не возникло, уверяю тебя. А сейчас для тебя «друг» - самое страшное слово, понял?
- Боится? Чепуха какая. Этот парень боится только кнопок, - пробормотал я.
- В таком случае как ты всё это объяснишь? И не надо мне впаривать какую-нибудь чушь вроде «всё это обман, он просто оговорился, блаблабла». Он сказал своё слово, теперь он ждёт ответа. Другого выхода я просто не вижу. – Алекс подсел ко мне на кровать, сложив руки на коленях. Он смешно выглядел. Совсем не на свои двадцать с копейками.
- Слушай, мистер психолог, почему ты так хочешь мне помочь? – я давненько хотел об этом спросить. Алекс опустил голову. Такое ощущение, будто он ушёл с головой в омут воспоминаний и не собирается возвращаться. Однако после минутного глюка сознание к нему вернулось и он поднял на меня взгляд. Меня передёрнуло. В его глазах было что-то… Что-то мёртвое. Я не понял, что это и почему именно так оно выглядело, но мне стало не по себе. Воспоминание, отразившееся в этих глазах, было ужасным, по крайней мере, для самого Алекса. Я что-то задел? Пошатнул какой-то кусочек его прошлого, который не должен был трогать? Класс, я довожу до истерики всех, с кем разговариваю дольше трёх минут. Это самая дурацкая суперспособность, поэтому берите меня в Лигу Справедливости.
- Алекс? – окликнул репетитора я. Мне было как-то неловко.
- Всё нормально, - парень улыбнулся, закусил губу. Ещё помолчал, а потом продолжил: - понимаешь, Фрэнк, я просто не хочу, чтобы ты провалился. Я имею в виду не математику, - (да ладно!) – а то, что происходит между тобой и твоим… эмм… возлюбленным. С первого момента, как я вас увидел, я понял, что всё просто должно быть хорошо, понимаешь? Я думал, что это очередное дурацкое репетиторство у тупого сложного подростка, а в итоге я увидел самого себя. Только вот у меня ничего не вышло. Я просто хочу помочь тебе, чтобы ты не наделал таких же неисправимых глупостей, которые постоянно творил я в твоём возрасте.
Честно говоря, я не знал, что ответить. Утешить его? Сказать что-нибудь? Но что?
- Слушай, если ты не хочешь говорить об этом, не говори, ладно? – тихо сказал я, положив руку на плечо Алекса. – я думал, ты просто лезешь в мою жизнь… Я даже предполагал, что это мама устроила, чтобы проверить меня, - я горько усмехнулся, - а оказалось, что ты просто хочешь помочь. Прости, я не думал, что для тебя это важно.
Как-то чересчур спокойно мне было в компании этого манерного и, чего уж там таить, слишком странного репетитора. Он постоянно интересовался моей жизнью, и складывалось ощущение, будто я знаю его тысячу лет. А ведь я тоже могу ему помочь. Мои проблемы… Выдуманные. Я устраивал сцены просто из-за того, что на меня косо посмотрели. Мне признался в любви единственный человек, от которого я бы вообще хотел услышать это признание! Да, чего уж там сопли размазывать, это так, чёрт возьми. А что я? Я забился в угол и снова начал ныть.
- Ну вот, хотел тебе помочь, а в итоге ты меня утешаешь. Ладно, хватит об этом, - пробормотал Алекс, тяжело вздыхая. Он вытащил из своего портфеля папку с заданиями, глянул на меня и, улыбнувшись, сказал:
- Я ведь репетитор, не так ли?
… Я бы сказал, что боялся разговора с Джерардом, если бы не вчерашние посиделки с Алексом. Этот парень будто открыл мне глаза на происходящее, и я стал смотреть на всё иначе. Даже на него самого, как бы это двусмысленно не звучало. Я сидел на подоконнике, а рядом сидел Джерард. Он не знал, с чего начать, я чувствовал это в его сцепленных в непонятную фигуру пальцах, в его блуждающем взгляде.
- Фрэнки, я это… Короче, то, что я сказал у директора… Это, в общем, правда, - парень всё ещё не поднимал головы и боялся встретиться со мной взглядом.
- Да всё нормально, - сказал я. – Думаешь, что-то изменит пара слов?
- В смысле?
- Я не стану относиться к тебе иначе.
- Мне радоваться или нет?
Я вздохнул. Это был бы не Джерард, если бы не начал острить даже в такой момент.
- Что тебе больше нравится.
- Фрэнки, я не хочу, чтобы ты считал меня размазнёй сопливой при этом. Типа там «три заветных слова» и всё такое. Я просто боюсь, что для тебя это слишком важно.
- Нифига, - я посмотрел на Джи. – слушай, если ты хочешь разводить мыльную оперу со всеми Хуан-Карлосами и Донами Корлеоне…
- «Крёстный отец» - не мыльная опера, - обидчиво перебил меня Джерард.
- … без разницы, - отмахнулся я, - так вот: делай это с кем-нибудь другим, ладно? Ты всегда значил для меня слишком много, чтобы портить всё дебильными формальностями. Как будто если бы ты не сказал при мне этих чёртовых слов, я бы сам не понял. – Мне даже стало страшно от того, как резко сконтрастировал окружающий мир с теми карусельками, которые я видел через призму собственных убогих «проблемочек». Самое смешное, что чувства Джерарда словно не включались в зону обзора этой ебаной призмы.
- Я надеялся, что ты скажешь именно это, - Джи хищно улыбнулся и уже без всяких там ломаний взглянул мне прямо в глаза. Я даже был рад пляшущим в его глазах сатанинским огонькам.
… Дождь на улице не умолкал. Приближался ноябрь, становилось всё холоднее, воздух был всё свежее, а дожди – чаще. Мне нравилось возвращаться из школы в такую погоду. Нравилось, как смотрели на меня окружающие, когда я без зонта в ливень шлёпал домой. Мне становилось легко, как будто дождь смывал всю пыль из моих мыслей и оставлял только то, о чём действительно стоило думать.
- Эй, выходи из транса, - дёрнул меня за руку Джерард, заглядывая в моё потерянное лицо.
- Я здесь, - ошалело пробормотал я.
- Я тебе уже минут десять рассказываю про то, как Майки в прошлом году ждал Санту с мешком единорогов, а ты узнал о том, что я рассказывал, только три секунды назад, - обиженно пробурчал Уэй.
- Я слушал тебя, - заверил я его.
- Да? И сколько же единорогов получил Майки?
Подловил. Сволочь.
- Эмм… ни одного?
- Очень ты меня слушал. Ему прислали штук пятнадцать этих дебильных пластмассовых коней. Самое смешное, что все знали, что этому ненормальному было почти шестнадцать.
- А почему он так любит единорогов? – не понял я. Видимо, я много чего прослушал.
- А мне откуда знать? Вроде как он в девятом классе накурился травы и к нему пришёл «Единорожий бог», который сказал ему, что Майки – избранный, и он должен открыть радужную дверь, но для этого ему нужны тринадцать разноцветных священных единорогов. В общем, всё было очень плохо: когда этого наркошу откачали, он рассказывал всем про свою «миссию» и про то, что не зря же люди начали делать пластмассовых рогатых коней и в этом есть глубинный смысл. Короче, ебанутенький у меня брат.
- Я заметил. – Честно говоря, в духе семейства Уэев. Странно, что к Джерарду не приходили «Единорожьи боги». – Кстати, насчёт историй… - я не хотел спрашивать об этом сначала, но, думаю, момент настал. Я просто не могу больше об этом думать и отгонять от себя мысли об этом. Интерес взял верх.
- Что? – улыбнулся Джи. Ему явно доставляло удовольствие моё общество, иначе он бы так не светился и не болтал без умолку.
- Ты говорил, что знаешь что-то о Лианне. Что-то, о чём никто не знает.
Лицо Джерарда переменилось. Что такое? Что не так я сказал?
- Если не хочешь говорить об этом, не надо. Правда, - поспешно добавил я. Не хватало только поссориться с ним опять.
- Нет, я давно хотел тебе рассказать, - вздохнул Уэй, - У меня больше нет причин хранить Лианнины тайны. В общем, помнишь, я рассказывал тебе о своей зависимости? – (я знал, что этот разговор до добра не доведёт. Но когда-то же я должен был спросить!) – Я не говорил тебе, с чего всё это началось.
Что? Если это связано с Лианной… Мне становилось страшно с каждой секундой всё больше. Сердце упало куда-то в область пяток. Я не волновался за Лианну, да и Джерард о себе не мог сказать что-то слишком страшное. Я боялся правды. Джи продолжал:
- В общем… Никто не должен был знать о том, что маленькая тихая девочка-отличница без намёка на друзей или личную жизнь на самом деле – школьный распространитель наркотиков.