День тридцать второй и шесть последующих, пролетевших как-то чересчур незаметно.

Школа уже перестала вызывать какие-то чувства. Если раньше я приходил сюда и думал: «О, сегодня мы с Уэем должны сделать это» или «Вот чёрт, Джи не придёт и мне придётся тухнуть здесь семь часов», то теперь я просто сидел на подоконнике и смотрел в стену, пытаясь вообще отключить в голове функцию мышления. После всего, что произошло вчера, этот месяц казался мне целой жизнью, прожитой как-то неправильно. Вспомнились ссоры, ругань, Лианна, все эти грёбаные проблемы… И первые дни в школе, когда мы с Джерардом только познакомились и всё было предельно ясно: вот этот человек – мой друг, и я по непонятным причинам помогаю ему мстить тем, кто издевается над фриками и ботаниками. Эдакие Робин Гуд и крошка Джон из мультика. Только вот теперь всё как-то совсем сложно стало.
- Привет, Фрэнки, - голос Майки вырвал меня из своих размышлений. Парень подсел рядом, выражая собой просто омут сочувствия и добра.
- Привет, - уныло буркнул я, - что ты тут делаешь? – надо же поддержать разговор. Тем более, я ещё не знал, сдержала ли своё слово Лианна.
- Документы забираю. Лианна сделала всё, что от неё требовалось. Видимо, она действительно устала от всего этого, - улыбнулся Уэй младший. И чему он так радуется?
- Как там Джи? Я его сегодня не видел, - эти слова пришлось из себя выдавливать.
- Придёт ещё, - заверил меня Майки, - со всей этой макулатурой я в одиночку возиться не собираюсь.
Супер. Обрадовал. Давайте, подлейте кто-нибудь ещё масла в огонь, напоминайте мне о Джи каждые пять минут, помогайте мне разговорами о том, что можно связываться по телефону или через интернет, вперёд.
Всё это ваше виртуальное общение – хуйня полная. Когда ты привык видеть человека, чувствовать его рядом, когда ты хоть раз держал его за руку, когда вы были по-настоящему близки, какое там нахуй виртуальное общение? Это будет чем-то вроде срывания сухой корочки с недавней раны. Если бы мы привыкли так общаться – я бы ни слова не сказал. Но так…
Я вряд ли смогу взять трубку, если он позвонит.
- Эй, Фрэнки, приём, выходи из своего кокона, у тебя сейчас такой вид, будто в тебя вселился демон и вы там внутри мило так беседуете, - потряс меня за плечи Майки, пытаясь обратить на себя внимание.
- Да здесь я, здесь, - пробормотал я, - слушай, Майк, Джи что-нибудь говорил обо мне после того, как я ушёл?
- Кроме «О, Господи, как я буду жить без него»? Нет, вроде ничего. Джерард всегда так: когда происходит какая-то ерунда, он будет истерить и бегать по дому, как рассерженная курица, зато если произойдёт что-то действительно плохое, он замкнётся в себе и будет отшучиваться от всего, что ему будут говорить. Он такой.
- Он не испугался того, что я наговорил у вас дома? – и почему я расспрашиваю об этом Майки? Чувствую себя девицей, расспрашивающей сестру своего парня после первого свидания.
- Испугался? Как только ты ушёл, он наорал на родителей, хотя он так обычно не делает, - Майки смотрел на меня как-то странно, будто бы изучая и пытаясь что-то понять по выражению моих глаз, - он убежал к себе, заперся и на всю слушал какую-то кантри-поебень.
- Ну, если дело дошло до кантри…
- Побудь с ним в эти дни, - внезапно попросил меня Майки, как-то подозрительно схватив за руку и глядя прямо в глаза, - пожалуйста, побудь с ним. Я не смогу поддержать его и терпеть все его истерики.
- Если я сам выдержу, - вздохнул я. Истерики Джерарда никогда не были проблемой, тут другое. Как бы я сам чего не учудил.
Этим утром я поговорил с мамой и всё ей рассказал. Я думал, что произойдёт что-то грандиозное и от накала обстановки вылетят пробки у пары лампочек. Но мама (как она это делает – до сих пор не пойму) просто сказала, что всё поняла уже давно. Конечно же, она была против изменений в моей ориентации, но поделать она ничего не могла и не может, поэтому просто смирилась. Меня это удивило? Пф, естественно, удивило. Хотя, где-то глубоко внутри я знал, что она поймёт. Она слишком моя мама, чтобы не понять.
Я спросил только, можно ли Джерарду будет пожить у нас, если мне удастся уговорить его сбежать. Собственно говоря, именно мамин ответ и довёл меня до состояния, в котором я сейчас находился.
- Думаешь, ему так будет лучше? Бросить семью? В таком возрасте? Фрэнк, я понимаю, что друг для друга вы сейчас абсолютно всё, но это не навсегда. Я влюбилась в твоего отца в твоём возрасте. Знаешь, сначала из-за огня в крови хотелось схватить его за руку и убежать куда подальше, но потом… Вы привыкнете друг к другу. Ему нужна будет семья, чтобы отдохнуть от тебя. Чем больше времени вы проводите вместе, тем быстрее вы друг другу надоедите, эдакий парадокс. Сбежать – не выход.
Мама была права, хоть мне и горько это признавать, но это так. Загубленным будущим то, что есть у нас сейчас, не сохранишь.
… - Фрэээнки! – задорный вопль Уэя резал по душе похлеще любого ножа.
- Слезь с меня, - пробурчал я, когда Джерард снова начал натирать кулаком мою макушку, - Какой-то ты чересчур весёлый.
- У нас осталась неделя! – улыбнувшись, сказал Джи, - Неужели ты собираешься её проплакать, как двенадцатилетняя девочка-эмо?
Интересно, откуда он берёт такое количество энергии ежедневно?
- Майки говорил, что тебе плохо, - пробурчал я.
- Майки постоянно несёт всякий бред, - недовольно пробормотал Джи, - может, он ещё говорил, что я кантри слушал?
- Эээ…
- Я вырву ему писюн и принесу его в жертву писькобогу.
- Кустарная кастрация может привести к венерическим заболеваниям…
- О, Боже, Фрэнки, замолкни, - закатив глаза, Джи плюхнулся рядом и положил голову мне на плечо, взяв меня за руку.
- Ты высасываешь из меня энергию? – поинтересовался я.
- Вообще-то нет, но раз ты напомнил… - парень зевнул, поудобнее устраиваясь на моём плече.
Странное сладковатое ощущение растекалось по мне изнутри. Я чувствовал Уэя рядом, чувствовал, как он дышит, как его рука становится горячей. Мне было так спокойно и хорошо… Будто перед «Днём Икс» стояла неприступная стена, не дававшая мне пасть духом.
- Эй, Фрэнки, - подал голос Джи.
- Что?
- Никуда не уезжай, хорошо?
Это ещё что за фокусы?
- В смысле? – не понял я.
- Ну, просто никуда не уезжай. Хотя бы из города.
- Это ещё почему? – нахмурился я.
- Тебе так сложно сказать «хорошо» и не задавать дебильных вопросов? – Джерард запрокинул голову и посмотрел на меня.
- Ну хорошо.
- Вот и славненько.
Снова это чувство. Наверное, когда с человеком можно помолчать, когда это не неловко, это и называется настоящей дружбой. Хоть наша дружба и мутировала в нечто большее, всё же это осталось. Я знал, что сейчас Джи начнёт рассказывать мне какую-нибудь ерунду, как только её придумает. Я знал, что всю эту неделю он будет вести себя как ни в чём не бывало, несмотря на то что и в его душе сейчас целая буря. Просто чтобы не потерять это ощущение.
- Слушай, давай что-нибудь сделаем, - внезапно сказал он.
- Что?
- Ну, не знаю. Польём Говарда какой-нибудь хуйнёй. Засунем Рентхейлу в сумку дохлую мышь. Приклеим Джессике на спину бумажку «пни меня». Проколем все Хельгины стаканы.
- Они ничего нам не сделали.
- Вот ведь чёрт. Я бы оставил им прощальный подарок.
…- Доброе утро, мистер Уэй… - не успел я договорить, как на том конце провода снова бросили трубку. Выругавшись про себя, я швырнул телефон на кровать и сел на полу. Каждый день он так делает. Каждый день он не хочет меня слушать. Сколько бы раз я ни звонил, как бы ни пытался его отговорить, он непреклонен, как Александр Македонский. Только вот Македонский и сам мальчиками баловался, а этот дядя убьёт меня, если увидит вместе с Джерардом.
Чёртова неделя пролетела со скоростью света. Я и понять только не успел, как это произошло. Несмотря на то, что я был уверен, что одноклассники благополучно забили на двух неадекватных фриков, всё же нам с Уэем снова пришлось взяться за старое. Пару дней назад вся моя парта в кабинете астрономии была изрисована, а в центре сего безобразия красовалось написанное синим баллончиком слово «гей». В общем, меня-то это не особо задело, но то, что с меня ржал весь класс, мне совсем не понравилось. Ну, не одному мне: у Джерарда сразу глаза кровью налились, его вечная улыбочка мутировала в какой-то уже чересчур дикий оскал, и мне было немного страшно находиться с ним рядом, пока его глючит и покемонит. Как оказалось, нашим юным граффитистом оказался Рентхейл, заметивший, что мы с Джи держались за руки по дороге домой. Наверное, масла и тараканов ему было мало.
- О да, я так ждал этого сладкого момента, - распевал Уэй, а я не мог понять, весело ему или это он так злится. В общем, его вообще невозможно понять, чего уж там.
Коварный план Джерарда заключался в том, чтобы порвать Брайану штаны. Изначально мне даже показалось, что я в этом не участвую и «Добби свободен», но носок мне мой хозяин дарить и не собирался: в итоге именно я поплёлся в рыболовный магазин за крючками, проклиная весь мир и отдельного его жителя в особенности. План был до безумия прост: закрепить несколько крючков на стуле Рентхейла параллельно сидению, чтобы малейшее ёрзание поймало попу несчастной жертвы на крючок. А дальше – дело техники: Брайан встаёт, крючки яро бунтуют против этого действия, и задние парты любуются нижним бельём главного школьного мажора.
Честно говоря, сказать, что мы «оторвались» в этот день было невозможно. Да, лицезреть то, как Уэй танцует на парте победоносный танец индейцев майя, было очень занимательно, но всё же… Стена была всё ближе и ближе, и от этого мне было не по себе.
… Я сидел на полу и пялился на пальцы своих ног. Сегодня. В семнадцать-тридцать. Несмотря на сотни аккаунтов в соцсетях, кучу телефонных номеров и профиль в скайпе я боялся потерять Джи навсегда. Ни одно сообщение, ни один звонок не сможет помочь. Наверное, я бы въебал по роже каждому, кто хотя бы заикнётся о том, что «у тебя же есть телефон, чего ты так страдаешь». Серьёзно.
Звонить Уэям не было смысла. Просить маму Джи повлиять на мужа не было смысла.
Блять, да вообще уже не было во всём этом никакого смысла.
Я вскочил с пола, схватил со спинки стула кофту и пулей вылетел из комнаты. Крикнув маме, что я надолго, я выбежал из дома и быстрым шагом направился в сторону дома Джерарда. Я не знаю, почему я туда бегу. Я не знаю, какую ещё хуйню я собираюсь сотворить. Наверное, в попе заиграл эгоизм и мне просто захотелось вычерпать ещё немного энергии из своего любовника.
Звонок в дверь, нервное постукивание носком кеда о землю. Я нервничаю? Нет, я не нервничаю. Я в бешенстве. Я даже не знаю толком, почему, просто внутри что-то клокочет и не даёт успокоиться.
- О, Фрэнки! – Джи улыбнулся мне во все тридцать два. Я набросился на него, прижался к нему так, словно уже собрался прощаться.
- Эй, кто ты и что ты сделал с моим Фрэнком? - озадаченно пробормотал Джерард, обнимая меня в ответ.
- Я тебя свяжу, примотаю изолентой к стулу, запихну в коробку и поставлю её у себя в комнате так, чтобы ты никогда не выбрался.
- Это угроза или признание в любви?
- Ой, ну как будто я сам знаю.
- В такой ситуации с моей стороны было бы логично предложить тебе заняться со мной диким и безудержным сексом в ванной, но, боюсь, тебя немного смутит присутствие всего моего семейства, - пробормотал Джи. Я улыбнулся так, чтобы он не заметил. Не считая того, что до «Часа Икс» осталось всего ничего, Джерард не терял своего как всегда нездорового оптимизма.
- Тебе помощь не нужна?
- Если ты о моём недостроенном космическом корабле, то проект давно закрыт, потому что связь с пришельцами давно утеряна и я не хочу лететь туда, где меня уже не ждут. Но если ты о вещах, которые я пытаюсь собирать, то неужели тебе будет приятно выпроваживать меня? – затараторил Джи.
«Это же Уэй».
- Просто если я буду сидеть в твоей комнате и пристально смотреть на тебя, ты можешь подумать, что я хочу тебя сожрать.
Джи подумал пару секунд, а потом, видимо, представив себе такую картину, звонко рассмеялся. Я рад, что он такой, каким я привык его видеть. Я рад, что он смотрит на происходящее с улыбкой. Я рад, что он останется в моей памяти именно таким.
- Ладно, если ты так рвёшься помогать, то я взвалю на тебя тяжкую ношу расфасовки моих рисунков, - нахмурившись, сказал Джи, выбираясь из моих объятий.
- И ты позволишь мне забрать парочку?
- Я позволю тебе сегодня всё, что тебе захочется сделать.
… А я и не знал, что под расфасовкой рисунков Джи имел в виду прижать меня к двери, как только мы войдём, и цепочкой поцелуев довести до состояния, которое крайне смущает. Отбивался ли я? Ещё чего поглупее спросите. Мысли о чём-то вроде «напоследок», «в последний раз» и бла бла бла, как ни странно, меня ни разу не посетили. Я понимал, что всё, что между нами происходит – чистой воды концентрат неправильности и безнадёжности. Впереди тупик, и он настолько близко, что до него можно дотянуться рукой. Наверное, было бы логично сейчас начать заламывать руки и причитать, ныть и лить крокодильи слёзы. Только вот пока что эти слёзы ждут своего часа, ждут нужного момента. И осознание того, что этот момент настанет совсем скоро, грызло меня изнутри. Каждое прикосновение Джи обжигало до боли, но если моему телу было приятно, то душа страдала так, как не страдала никогда.
- Возьми вот это, - проговорил Джерард, сидевший на полу после всего этого безобразия и разбиравший рисунки, и протянул мне слегка пожелтевший лист.
- Это… это я? – я был удивлён. На листе был действительно нарисован я, стоявший у доски рядом с дядечкой-классным и пялившийся на свои кеды.
В тот первый день, когда, как мне показалось, Джерард не обращал на меня внимания, он рисовал меня. Внутри что-то больно кольнуло.
- Я не хотел тебе показывать… - Джи опустил взгляд, - но раз такое дело… До встречи с тобой я не верил в любовь с первого взгляда.
Странное признание. Странные глаза Джи, изучавшие меня. Я почувствовал, как к горлу подступает комок.
Осталось полтора часа.
Я так устал. Я даже не знаю, от чего именно. Но я действительно безумно устал. От любви? Как глупо и по-детски. От страданий? Ну да, конечно, я же эмо, как я мог забыть про страдания. От неожиданностей? Да, наверное это как раз то слово, которое я искал. Если бы я не встретил Джи, если бы перешёл в другую школу, не в эту, всё было бы иначе. Я бы так и остался забитым, проклинающим свою никчёмную жизнь хлюпиком, размазывающим сопли из-за подложенной на стул кнопки. А кто я сейчас? Я знаю, чего хочу, кого люблю и что могу. Наверное, не каждый может похвастаться чем-то таким. А я могу, и это ощущение подарил мне именно Джерард Уэй, парень, у которого не все дома, а шарики за ролики заехали ещё до рождения. Если бы меня спросили, во что я верю, я бы без колебаний ответил, что в Джерарда и только в него. Он подарил мне ту жизнь, о которой я и не мечтал. Я впервые сказал «нет» всем своим неудачам и плюнул в лицо адекватности. Мне это просто не нужно.
Наверное, так и должно было случиться. Он ворвался в мою жизнь вихрем, безумным тайфуном и теперь готов исчезнуть, зная, что я готов жить дальше и я могу дать отпор. Он сделал своё дело, и теперь, глядя на меня с заботливой и снисходительной улыбкой, он оставляет меня одного, чтобы я смог выплыть в одиночку. Я не знаю, можно ли так говорить, но Джерард, моя путеводная звезда, погас, как только я понял, как разбираться в этой жизни и куда мне стоит плыть.
… Стоя на тротуаре возле его дома и тщетно пытаясь остановить слёзы, за которые мне было уже не стыдно, я смотрел вслед уезжающей машине. Джи, прислонившись ладонями к заднему стеклу, смотрел на меня. Я видел его глаза. Даже вот так, когда он был уже далеко. Внутри что-то рухнуло и уже не подлежало реставрации. Часть меня умерла ради того, чтобы освободить это место для новой жизни, которую я заранее любил и ненавидел.
- Убирайся из моего сердца, - шептал я, - я не хочу, чтобы оно так болело, - мой голос становился всё громче. Мне было тяжело сдерживаться, - Ты обещал быть рядом, обещал быть со мной! И вот, когда всё встало на свои места, ты ушёл, забрав с собой всё, что было во мне! – Я безвольно упал на колени, крича вслед уезжающей машине и не обращая внимания на реакцию прохожих. Плевать. На всё уже плевать. – Как ты мог так поступить со мной?! Я ненавижу тебя, Джерард Уэй!
Мой хриплый голос стих с первыми каплями дождя. Я не мог верить себе просто потому, что я врал себе каждую секунду, когда говорил, что смогу жить без этого придурка Уэя.
Я знал, что буду видеть его в каждом лице. Я знал, что я буду звонить ему, но не смогу ничего сказать.
Эта история закончилась так же внезапно, как и началась. Скомканно, непонятно, быстро и слишком больно.

Эпилог.

Прошло три года с тех пор, как я перешёл в школу Сеттер-холл.
Кажется, всё это было уже вечность назад. Сейчас я играю в своей группе, которую сумел-таки сколотить, несмотря на не ахти какую игру на гитаре. Ребята помогают, поддерживают, как могут. Колледж так и остался в маминых мечтаниях. Всё, что произошло три года назад, сейчас кажется каким-то далёким-далёким сном, как будто призрак черноволосого парня, отпечатавшегося в моём сердце – лишь моя фантазия. И только рисунок, висящий в рамке над моей кроватью, напоминает о том, что всё это действительно было.
Жизнь изменилась. Я изменился. Кажется, что от того забитого мальчишки ничего не осталось. Только шрам на сердце.
И вот я проснулся в своей каморке, больше напоминающей какой-то грёбаный клоповник, и снова хряснулся головой о полку, висящую прямо у меня над головой. На койку посыпались книги, вызывая во мне бурю негодования. Отличное начало дня, собственно говоря.
Словами не передать, насколько я соскучился по маминой стряпне. Как только я закончил школу, в попе заиграла самостоятельность и я поставил маму перед фактом: я буду жить один. Та только пожала плечами и буркнула что-то вроде «флаг в руки». Ну, она же моя мама. Купив себе какую-то совсем запущенную нору, я смог-таки привести её хоть в какой-то скудненький порядок. Тут теперь и живу, разделяя одну крохотную комнатушку со всеми известными домашними насекомыми. Но мне тут нравится.
- Доброе утро, Фрэнк Айеро, добро пожаловать в ещё один ебанный день в этом аду, - улыбнулся я своему отражению в зеркале. Впереди – подработка в забегаловке напротив и репетиция, впереди ещё один день.
Я смог пережить. То, что случилось, закалило меня, подогрело, и я вступил в эту жизнь со всеми ранами, которые мне достались по наследству от прошлого меня. Да, первые несколько месяцев мы с Джи созванивались. Разговаривали. Писали друг другу в интернете. Но потом он не взял трубку один раз, потом трубку не взял я, потом он удалился из одной соцсети… Наши дороги слишком разошлись, чтобы пытаться хоть как-то их сшить обратно. Два года я ничего от него не слышал. Парни подшучивали надо мной, в шутку называли «несчастным Ромео», я смеялся и пытался заставить себя перестать тешиться безумными надеждами на непонятно что.
Так и живу.
- Доброе утро, Пуговка, - улыбнулся я, увидев огроменного таракана на столе. Ну конечно, куда без этих красавцев. Несчастное насекомое, решив, что я один из тех садистов, что бегают за таракашками с газетой, быстро скрылось из виду. Ну и ладно.
Наспех позавтракав и собравшись, я хотел было выбежать уже из квартиры, как вдруг…
Звонок в дверь.
- Ну и кого на этот раз занесло? – бурчал я, подходя к двери. Это или кто-то из ребят, или грёбаная домоуправляющая, которая давно уже решила сделать из меня карпаччо, или внезапно приехавшая мама, которая просто обожает одаривать меня неожиданными визитами.
Своё крохотное сокровенное желание я засунул куда подальше, потому что… Потому что это просто невозможно. Сколько уже раз я дёргался из-за звонков дверь, потому что верил, что может быть, по случайному стечению обстоятельств эта сучка судьба повернётся ко мне наконец не задницей и я увижу в дверях того, о ком грезил все эти годы по ночам… Но было просто глупо надеяться так долго.
Я подошёл к двери и, не глядя в глазок, начал разбираться с замком, бурча себе под нос что-то вроде «уроды, как можно так рано, если не по делу – тут же дверь закрою и пошлю всё нахрен». Я открыл дверь и уже открыл было рот, чтобы наорать на пришедшего, но…
Из рук выпала сумка.
Я понял, что конец той истории, которую я так любил снова и снова воскрешать в мыслях, не был дописан, как мне казалось ранее. Только сейчас, когда на пороге стоит этот человек, можно на последней странице витыми золотистыми буквами писать слово «Конец».
- Я скучал, Фрэнки.