День тот же. Проверка на прочность и немного о глазах.

- Эмм, я, конечно, всё понимаю, но осмелюсь заметить, что я вас не знаю и не имею ни малейшего представления, что вы делаете в моей комнате.
Я вообще не мог понять, как мы с Джи могли угодить в такую ситуацию. Я не мог сообразить сначала, что произошло и как это скажется на моей дальнейшей жизни.
Да какие нахер соображения, я был просто в ахуе от всего этого.
... – Не думаю, что мама будет рада тебя видеть, - я взглянул на Джи, пытаясь выразить всё своё безграничное сожаление. Мы шли по мокрой улице, накрапывавшая сначала моросиловка медленно перерастала в полноправный дождь. Было сыро и свежо, и дышать было легко.
- Это ещё почему? – не понял Уэй. Ну как всегда.
- Она думает, что я гей.
- Быстро же она сориентировалась, - наигранно удивился Джи. Треснуть бы ему.
- Джерард! – шикнул на него я. Да, я просто гениален: иду под ручку с парнем и яростно отрицаю тот факт, что всё же немного я гей. Вручите мне кто-нибудь премию «слоупок года».
- Ну и что теперь? Ты собираешься меня к себе домой в бумажном пакете проносить?
- Можно было бы в пакете из-под мусора… - по-моему, я заразился каким-то дерьмом от Уэя, потому что прошлый я сделал бы лицо чемоданом и проныл бы что-нибудь вроде «Эээ, да, наверное, может быть, эээ». Господи, каким я был тормозом.
- Да-да, в чёрных пакетах из-под мусора, разделённых на «вот тут конечности», «вот тут туловище» и «вот тут голова», - парировал Джи. – Слушай, когда-нибудь придётся маме сказать.
- Ты своей лучше скажи, - огрызнулся я. Ну как он себе это представляет? «Всё решено, мама, я гей»? Или, может, «привет, мам, у меня для тебя две новости: одна плохая, а вторую ты не захочешь слушать, потому что первая оправдывает все твои опасения насчёт моей ориентации и ты упадёшь в обморок или обругаешь меня на чём свет стоит»?
Заебись перспективы.
- Фрэнки, не переживай ты так. Она привыкнет, - ух ты ж блять, Уэй пытается меня утешить. Милости-то какие. Только вот это вряд ли мне поможет. Ненадолго повисла тишина.
- Так, ладно, быстро пробегаем в мою комнату и не оглядываемся, понял? – сказал я Джерарду, когда мы подошли к моему дому. Мама может нас и не заметить… Если постараемся трансгрессировать в мою комнату быстрее, чем она дойдёт до коридора.
- Итак, осуществление плана «скоростное проникновение» объявляю начатым! – провозгласил Уэй.
- А тебе не кажется, что название твоего плана слишком… двусмысленное? – я слишком пошлый, наверное. Но, к моему удивлению, Джерард повернулся ко мне, губы его скривились в фирменном маньяческом оскале, а глаза нездорово сверкнули.
- Вот именно, - шёпотом сказал он, подёргав бровями вверх-вниз. О, Боже.
«Это же Уэй».
На счёт «три» я отпер дверь в дом и пустил Джи первого. Тот быстренько и тихенько (ага, топотал своими ножищами, как беременный мамонт) побежал наверх. Я за ним, преждевременно заперев дверь. Не думаю, что мама настолько глухая, чтобы нас не заметить, но, в крайнем случае, я смогу как-нибудь уверить её, что у неё шиза и я совершенно один.
Да я просто самый лучший сын в мире.
Мы ввалились в комнату. Было темно, слышны были только странные звуки, которые издавала наша мокрая одежда – дождь к концу нашего пути усилился до уровня приличного ливня.
- Фрэнки, если я тебя случайно изнасилую, ты же не обидишься, да? – прошептал Джерард таким голосом, что мне стало всё ясно со своей грёбаной ориентацией.
- Я изобью тебя в фарш, - ухмыльнулся я. Наверное, постороннему зрителю было бы всё понятно, стоило ему лишь увидеть наши глаза.
У тех, кто ничего друг к другу не чувствует, обычные взгляды. Лишённые яркости и блеска, цвет их глаз одинаков, сер. Как будто душа, якобы отражающаяся в глазах, отвернулась от всего сущего. Но стоит посмотреть на кого-то, кто тебе дорог, кто что-то для тебя значит, как глаза твои становятся зелёными, голубыми, оливковыми, разноцветными. Ты начинаешь видеть, ты начинаешь чувствовать, и душа твоя смотрит сквозь глаза, переливается, светится. Это волшебно.
Джерард уже потянулся ко мне, но что-то внутри не давало мне покоя. Я нашарил рукой выключатель на стене и включил свет.
И вот тут я выпал в осадок.
- Мальчики, я вам не мешаю? – улыбающаяся во все тридцать два ухоженная мордашка смотрела на меня из кучи дорогущего, намотанного на примерно двадцатилетнее тело барахла. И всё вот это восседало с таким невозмутимым видом, словно это его комната. Что. Это. За хмырь? И что он делает в моей обители?!
Джерарда сначала тоже слегка переклинило, но, видимо, для Уэеобразных любое подобие смущения или конфуза тут же мутирует в неприкрытую наглость. Джи отставил ногу, мотнул головой в попытке убрать с лица чёрные космы (но в итоге только ещё больше их разлохматил), упёр руки в боки и выпалил:
- А не изволите ли вы съебать отсюда нахуй, сударь?
Правильно, нахрена вообще в чём-то разбираться, давайте слать всех нахуй. Это же так весело и увлекательно. «Это же Уэй».
Парень, сидевший на моём стуле (это мой, сука, стул, быстро убрал с него своё сало и протёр дезинфектором), улыбнулся, слегка прищурившись, и манерно убрал с лица мешающую чёлку за ухо.
Он пидорас.
Мы с Джи переглянулись, и я увидел в глазах друга дикое желание убивать. С одной стороны, это непонятное создание спасло мою невинность от неминуемой гибели, но с другой… Вот это чудо тут неизвестно каким раком, и оно в курсе того, чего не стоило бы знать моей маме.
Дела в говно.
- Эмм, я, конечно, всё понимаю, но осмелюсь заметить, что я вас не знаю и не имею ни малейшего представления, что вы делаете в моей комнате.
Я вообще не мог понять, как мы с Джи могли угодить в такую ситуацию. Я не мог сообразить сначала, что произошло и как это скажется на моей дальнейшей жизни.
Да какие нахер соображения, я был просто в ахуе от всего этого.
- Я твой репетитор по математике, Фрэнк, - голос пришельца был слишком мягким и бархатным для парня.
- В первую очередь, ты бестактный щегол, - вставил свои пять копеек Джи. Ну куда же без этого.
- А ты самовлюблённое хамло, - парень стрельнул в Джерарда испепеляющим взглядом приготовившейся к атаке кобры. Этот парень – не просто смазливая мордашка в бабском шарфике, это человек, который поставил на место (!) самого Джерарда Уэя. Джи просто подавился возмущениями, тыкая пальцем в репетитора и умоляюще глядя на меня. Наверное, он хочет, чтобы я прогнал этого парня?
- Может, вы хотя бы представитесь? – судя по моему опыту, лучше обращаться к опасным людям на «вы». Парень посмотрел на меня, улыбнулся (как-то чересчур мило, его улыбку, думаю, можно сравнивать по уровню милости с котиками верхом на маленьких пони) и сказал:
- Алекс Хьюрелл к вашим услугам.
Этот парень меня пугает.
- Фрэнки, убей его, - прошипел Джи, пытаясь силой мысли взорвать Алексу мозг. Когда Уэй злится, он превращается в маленького бешеного чихуахуа, который не способен самостоятельно отомстить обидчику, и потому тявкает, пока это не надоест хозяину и тот, хотя бы из жалости к своим барабанным перепонкам, что-нибудь не сделает с самолюбием несчастного пса.
- Джи, успокойся, - шепнул ему я, но не рассчитал расстояние между нами и ткнулся в его волосы носом, что выглядело, эмм… слишком уж палевно.
- Ребят, только не при мне, ладно? – засмеялся Алекс. Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.
- А что ты тут вообще делаешь? – вернул себе дар речи Джерард. В голосе его снова слышался вызов.
- Вообще-то, мама Фрэнка пригласила меня с ним позаниматься. Сегодня мы должны были составить план занятий и всё такое… - репетитор начал накручивать на палец прядь из чёлки, что выглядело более, чем манерно. Да что не так с этим парнем?!
- То есть, мне надо уйти, так? – недовольно спросил Уэй. Что-то мне не нравится его обиженный тон. Что-то мне не нравится, как всё складывается. Совсем не нравится.
- Только не говорите маме…
- Лучше на «ты», я ненамного тебя старше, - снова ослепительно улыбнулся Алекс.
- Хорошо, ты, – согласился я, - не говори маме про то, что видел. Ей лучше не знать пока.
- Вот как? – дугой изогнул бровь парень. – А твоего спутника разве это устраивает?
Привет, я Фрэнк, и я тупой мудак, до которого блять доходит, как до жирафа с синдромом Дауна. Конечно же, Джи неприятно то, что я не говорю маме, что скрываю всё, что между нами происходит. Если, конечно, это вообще можно назвать словом «происходит». Блять. Вот только не говорите мне, что Джерард думает, что я его стесняюсь, пожалуйста! Нет-нет-нет. Всё это неправильно, всё должно было быть совсем не так. Какой же это бред.
Какой же всё это ебанный бред.
- Всё в порядке, - увидев моё замешательство, поспешил сказать Джи. Но я ведь слышу, я ведь не глухой! У него такой голос, будто умерла его любимая аквариумная рыбка по имени Птеродактиль. Ну, или надежды на то, что я окажусь нормальным.
- Ребят, давайте вы потом разберётесь, мне всё-таки не за психологические сеансы платят, - нарушил наконец тишину Алекс.
- Я пойду тогда, - Уэй улыбнулся и открыл было дверь…
Нет.
Он никогда раньше так не уходил. Он обязательно истерил, махал руками, проклинал всё и вся, устраивал шоу. Но не просто так уходил. Это неправильно. Так не должно быть. Он точно обиделся, я это чувствую. Я метнулся к нему, задержал на несколько секунд, спросил:
- Точно всё в порядке?
- Да, - он снова улыбнулся, даже подмигнул мне, чего он обычно не делает.
Всё очень плохо.
Дверь за Джи закрылась, а я всё так же стоял и пялился на ручку. За какие-то несчастные десять минут после чего-то зародившегося между нами снова выросла какая-то дебильная стена. И во всём виноват этот слишком милый парень, восседающий на моём стуле.
- Давайте уже заниматься, - пробурчал я, усаживаясь на кровать и впериваясь взглядом в свои колени, торчавшие из дыр в джинсах.
- Фрэнки, ты всем угодить не сможешь, - снова этот хмырь включил психолога. Ты же, сука, математику ведёшь, так какого чёрта?
- Давай уже свои планы там, занятия, расписания-хуеписания, - гундел я, не отрываясь от созерцания своих коленей. Алекс, вздохнув, начал копаться в своём портфеле. Надеюсь, он завязал с попытками мне помочь. И так уже помог достаточно.
- Я тебе не враг. Правда, - в его голосе было сожаление. А может, он не такой плохой, каким кажется? Я поднял взгляд тайком, пока он рылся в портфеле. Длинный и немного нескладный, каштановые волосы модно пострижены, но чёлка всё равно постоянно лезет парню в глаза; почти модельное правильное лицо со слегка узковатыми глазами. Как с обложки какого-нибудь журнала. Наверное, во мне подсознательно взыграло «если мажор, то ебантяй». Ох уж эти стереотипы.
- Злишься? – спросил он, виновато подняв глаза.
- Да нет, - я выжал из себя улыбку. Не стоит отказываться от того, что остаётся после крушения.
Не знаю, как долго всё это продлится.